Багряная Графиня

Екатерина Витион

Багряная Графиня

Я пою для вас – песню крови, песню вечности. Песню, которую пели для меня в темноте моей темницы. Вы слышите. Вы начинает понимать.

Пролог

Воздух в комнате пахнул ладаном и железом. Последний запах – мой любимый. Он въелся в стены, как клеймо в кожу еретика, смешался с ароматом гниющих роз в вазах. Священник, этот жирный шакал в сутане, даже не догадывался, что его потные ладони уже дрожат не от гнева, а от страха. Я видела, как зрачки его сузились, будто у кошки, загнанной в угол. Он боялся не меня – он боялся правды, что струилась по этим стенам алыми ручьями.

– Эржбет Батори… – голос его треснул, словно пересохшая ветка.

Он стоял на том самом месте, где всего неделю назад лежала Маргит. Помните её? Рыжеволосая, с родинкой на левой груди, похожей на крошечного паука. Она пела, когда я водила серебряным ножом по её рёбрам – словно ангел, упавший в камин.

– …обвиняетесь в дьяволопоклонничестве…

Перстни на его пальцах блестели тускло, как глаза мёртвой щуки. Я рассмеялась. Звук вышел хриплым – горло всё ещё саднило от вчерашнего крика. Их крика.

– Вы что-то хотели сказать, графиня? – священник сделал шаг назад, наступив на тень от решётки на окне. Тень лизнула его башмак, словно живая.

Я показала язык – медленно, как змея, демонстрирующая окрас. На кончике чёрнела засохшая капля. Не её. Её. Той, что привезли из Братиславы с глазами цвета штормового неба. Она умоляла меня остановиться, пока я…

– Ваше бессмертие – иллюзия! – взвыл он внезапно, и в голосе его заплясали истеричные нотки. – Вы сгниете здесь, как…

– Как ваша любовница в подвале епископского дворца? – перебила я. Его лицо стало цвета запёкшейся печени.

О, я знала их все секреты. Знаете, почему они боялись заколачивать окна? Не из-за призраков – из-за запаха. Шестьсот душ оставляют след крепче, чем вино на белой скатерти. Но я позаботилась о благоухании: в жаровнях тлели можжевельник и кора дуба, а под полом… Под полом лежали мешки с солью и травами, которые мне дала та цыганка с лицом ребёнка и руками старухи.

– …замуруем… заживо… – священник задыхался, будто воздух вдруг стал густым, как кровь.

Первый камень упал в проём с глухим стуком. Пыль взметнулась золотыми спиралями в луче света от факелов. Я прикрыла глаза, вдыхая знакомую горечь. Так пахли волосы Илоны, когда я их подожгла.

Они не понимали. Воды молодости не текут в купелях – они бьют ключом под кожей. Я просто… собирала дождь. Каждое вскрытое тело было кувшином, полным нектара. А крики? О, это был хор ангелов, воспевающих моё вознесение.

– Ваш Бог старик, – прошептала я, прижимая ладонь к последней щели в стене. – А дьявол… дьявол умеет ждать.

Тьма сомкнулась. Я провела языком по зубам – острым, белым, новым. Где-то за стеной заскулила собака. Или ребёнок. Неважно.

Они думали, что тюрьма – это камни. Наивные. Настоящая клетка была у меня внутри всё это время – ржавая, тесная, с обломками костей на дне. Я просто… выпустила её наружу.

А теперь слушайте внимательно. Слышите? Это не крысы скребутся под полом. Это они – мои девочки – смеются шепоточками, пока их ногти растут сквозь гнилые доски. Скоро. Очень скоро мы снова будем…

Купаться.

Глава 1

Вся моя жизнь была чередой желаний и путей их достижения. Я добивалась своего, не брезгуя даже самыми изощренными и сомнительными способами – в этом была моя избалованная дворянская натура, взращенная в мрачных стенах родового замка Эчед.

И сейчас, оглядываясь назад сквозь пелену времени, я могу с уверенностью заявить, что поступила бы точно так же. Жестокость совершенных мною поступков вполне оправданна, ведь я получила то, чего более всего желала… а средства… хм, средства не имеют значения, ведь жертвы есть всегда. Их кровь – лишь чернила в книге моей судьбы.

Я хочу поведать вам истинную историю моего нисхождения… Историю, не искривленную призмой чужой оценки или морали… историю прекрасную в своей жестокости и откровенности… Я расскажу вам историю своей жизни.

Эржбет подошла к окну и выглянула на улицу. Ференц отправлялся в очередной поход, снова оставляя ее одну в холодных объятиях каменных стен Чахтице. Его всегда больше интересовали военные заслуги, чем красавица жена, но Эржбет это вовсе не беспокоило. Наоборот она была довольна властью и свободой, которую ей предоставляло отсутствие супруга.

Как только «Черный герцог Венгрии» (так называли в народе Ференца) со своими людьми скрылся из виду, хозяйка замка позвала к себе слугу. Быстро написав послание, она отправила его к своему возлюбленному – Ладиславу. Он был соседским помещиком, прекрасным и неутомимым в любовных утехах, именно такой, какого могла пожелать прекрасная, но одинокая графиня. Однако, даже он не мог утолить ее главную страсть… страсть к мукам и крови… Хотя, видит Бог, он старался.

Графиня давно прославилась своей жестокостью и изощренностью фантазии в том, что касается пыток и наказания нерадивых служанок. За это она и получила прозвище «Волчица», которое далеким шепотом проносилось по темным закоулкам замка.

Ладислав прискакал, как всегда, очень быстро и пару часов любовники провели в покоях Эржбет. Когда же солнце склонилось к горизонту, они отправились на конную прогулку по укутанным сумраком полям и лесу. Мимо поселений, принадлежащих ее роду. «Милые агнцы».

Мчась по дороге навстречу ветру и тьме, графиня обдала грязью какую-то безобразную старуху и лишь задорно рассмеялась.

– Спеши, спеши, красавица! – крикнула та вслед – Скоро ты станешь такой же, как я!

Настроение Эржбет тут же изменилось. Она отослала любовника домой, а сама в гневе вернулась в замок. Слуги, почувствовав разительную перемену в хозяйке, разбежались кто куда, зная, чем для них грозит встреча с разъяренной Волчицей. Многие из них боялись даже думать о том, что ждет их, ведь слухи об увлечениях хозяйки и ее склонности к жестоким наказаниям ходили по всему замку. Но, одновременно с этим, большинство слуг поклонялись своей госпоже, ведь она давала им не только приют и пищу, но и уверенность в завтрашнем дне, избавляя от тягот, которые царили за стенами замка.

Ворвавшись в свои покои, графиня сбросила всю одежду и долго всматривалась в венецианское зеркало, окруженное рамой из черненого серебра. Ей было уже за 40, но несмотря на возраст и рождение четырех детей, Эржбет все еще оставалась прекрасной. Ее формы сохранили безупречность, а кожа упругость. Однако все же, что-то было не так… Вот в уголках рта просматриваются предательские морщинки, а в прекрасных черных, словно вороново крыло, густых кудрях виднеется седой волосок.

– Будь ты проклята, старая ведьма! – в ярости Эржбет схватила стоящий на столике ларец с драгоценностями и бросила его в зеркало. На пол тут же посыпались осколки вперемешку с драгоценными камнями и металлами, укрыв его сверкающим ковром. На шум прибежала служанка.

– Какого черта тебе здесь надо, дрянь! – крикнула на нее Волчица и со всей силы ударила бедняжку по лицу, разбив ей нос в кровь. Теплые капли упали на ладонь графини, и она брезгливо отерла их, но тут же замерла. Она была почти уверена, что кожа в тех местах, где только что была кровь, стала выглядеть лучше.

– Интересно… – прошептала Эржбет и вновь взглянула на служанку. В ее взгляде промелькнуло нечто такое, от чего девушка в ужасе попятилась назад, чувствуя, как ледяные пальцы страха сжимают ее сердце…

Глава 2

Как сейчас я помню ее… свою первую и прекрасную жертву. Это как первый опыт с мужчиной – невозможно забыть. После нее были сотни, возможно даже тысячи других, но лишь она запомнилась, именно с нее все началось…

Ужасные крики уже час как непрерывно будоражили умы перепуганных слуг. «Волчица не на шутку разбушевалась», – то тут, то там проносился еле слышный шепот, но никто не решался войти в покои графини. Снова и снова раздавался надрывный крик, от которого казалось разрушаться стены, а потом, так же внезапно, настала звенящая тишина…

Она была воистину прекрасна в своей предсмертной агонии… сладостный крик… потоки теплой ароматной крови, спешащей покинуть ее молодое тело и вернуть совершенство моему…

По моему телу будто разливается огонь, разжигая его с невероятной силой при каждом прикосновении ее, пока еще теплой, наполненной уходящей жизнью крови… некая непостижимая сила обволакивала каждый дюйм моего существа, питая его чем-то столь невероятным, пугающим и пленяющим одновременно, от чего все мысли мои таяли в сладко-горькой призрачной неге, а душа трепетала от животного восторга!.. Это действительно магия! Колдовство, которое дарит мне вечность!.. Уводит от бездны отчаяния и безысходности, в которую я готова была погрузиться…

Две испуганные служанки вошли в покои графини, явившись по ее приказанию. Их шаги эхом отдавались в гнетущей тишине комнаты.

Анна – молодая девушка с русыми косами и глазами цвета летнего неба, недавно выкупленная семьей Батори у ее бедствующих родителей и Люсия – крепкая, полноватая женщина, с самого рождения работающая в замке. Обе были наслышаны о жестокости хозяйки и сами уже не раз испытали на себе ее гнев. Однако зрелище, представшее их взору в этот раз, было настолько ужасно, что Анна не в силах совладать с собой, приглушенно вскрикнув, лишилась сознания.

Эржбет, полностью обнаженная, стояла у зеркала. Ее безупречно белую кожу покрывали кровавые разводы, а на губах играла блаженная улыбка. Чуть поодаль от графини, на усыпанном стеклом и драгоценностями полу, лежала юная девушка. Все ее тело покрывали глубокие раны, из которых сочилась темная кровь, впитываясь в роскошный персидский ковер.

– Что за малодушие? – недовольно вскинула брови Эржбет, взглянув на постепенно приходящую в себя служанку. – Неужели хочешь стать следующей?

Увидев, как сильно побледнела девушка, графиня криво ухмыльнулась и небрежно кивнула на труп. Кровь на коже графини уже начинала подсыхать, образуя темную корку.

– Уберите! И передайте Илоне, пусть приготовит мне воду для купания.

Люсия помогла Анне подняться и, не говоря ни слова, служанки принялись за уборку. Анна, все еще не пришедшая в себя, машинально собирала осколки стекл