Ведьмы из Ливергуля

Юлия До

Ведьмы из Ливергуля

Глава 1. Бюро

– А он что? – устало спросила Рита, копаясь в косметичке.

– Ты не представляешь! Он сказал, я могу «убираться отсюда»! Мы шесть лет жили вместе! Шесть лет! И разругались из-за такой мелочи… Виноват он, хотя и я чуть-чуть… Но все-таки это он!

Сегодня у Риты «воздушное» настроение, она решила нарисовать своей клиентке голубые стрелки. Она же молодая, креативная! Клиентка, а не Рита.

Себя молодой Рита не считала.

– Да уж, обидно, – поддакнула Рита. Кого она обманывает? Настроение у нее не «воздушное», а отвратное. – Прикрой глазки. Не дергайся, ладно? Чтоб все точно красиво было.

Клиентка послушно закрыла глаза. Только веки ее все равно подрагивали. От гнева и возмущения.

– Так глупо вышло! Невероятно глупо!

– Брось, со всеми бывает, – пробормотала Риты, высовывая язык от стараний, стрелки ей никогда не давались. Даже на чужом лице.

– Я понимаю. Но оно всегда так: ты знаешь, что «такое» бывает со всеми и может рано или поздно случиться с тобой, но ты все равно думаешь, мол, нет-нет, я же не такая, я же умная. И вот что вышло!

Клиентка от возмущения всплеснула руками. Ее лицо дернулось, ускользнуло от голубого карандаша. Рита скривилась. И чего она вообще решила рисовать стрелки? Клиентка начала ее доставать. Жалуется и жалуется!

– Слушай, ты прости, но я уже опаздываю. – Рита отложила карандаш. – Твой муж принес два платья: синее и черное. Какое хочешь?

Клиентка закатила глаза.

– Делает вид, будто он такой заботливый, ну-ну! Как будто ему не плевать, в чем я буду!

– Так, все. Будет синее.

Рита потянулась к своим кожаным перчаткам за соседним столом. Работать с макияжем в них не так удобно, но что поделать. Терпеть клиентку она уже устала. Да и Есте ждет.

Клиентка засуетилась.

– Нет-нет-нет! Погоди-погоди! Я ничего такого!.. Я ведь просто…

– Прости, я вправду опаздываю. Ничего личного, так бы послушала, очень интересно, – солгала Рита, натягивая левую перчатку. – Обещаю сделать все в лучшем виде.

Рита приложила правую руку к щеке клиентки – так, чтоб не смазать толстый слой тональника и не задеть стежки. Надо будет хоть узнать, как ее зовут.

– Покойся с миром и все такое.

Клиентка снова стала мертвым телом. Наконец-то тишина!

Есте ждет ее через полчаса. В черных кожаных перчатках и кофточке с длинными рукавами Рита, избегая прикосновений с кожей клиентки, продолжила работу.

Голубые стрелки будут хорошо смотреться с синим платьем. Так подумалось Рите.

Рита Мортшейн работала в похоронном бюро «Скорбь и прощание» шестьдесят четыре года и до сих пор не научилась определять: удачный ли макияж, хорошо ли сочетается тон кожи с воротничками на рубашках и т.д.

На самом деле родственники нечасто обращают внимание на такие вещи, но иногда на Риту нападал перфекционизм, который, к сожалению, не приводил вместе с собой хороший вкус.

В этом не было ничего критичного, в похоронном бюро «Скорбь и прощание» Риту держали не за мастерство визажиста, а за то, что ее покойники выглядели «как живые».

И ни один коллега так и не сумел выспросить у Риты, в чем же ее секрет! Даже ее начальник. Вернее, ее начальники.

На веку Риты их сменилось четверо, и только благодаря Яспери никто из них не заметил, что Рита присутствует на ежегодных фотографиях сотрудников бюро последние полвека и что она за эти годы не изменилась.

Каждый раз Рита приглашала нового хозяина бюро на чай. Яспери колдовала. Рита протягивала поддельный паспорт с очередными выдуманными именем и фамилией. И все улаживалось.

Начальники больше не замечали сходства Риты с женщинами на фотографиях в их кабинете. А если кто-то из немногочисленных коллег начинал заговаривать о чем-то подобном – начальники сразу же пресекали сплетни.

На всякий случай Рита, конечно, брала перерыв в работе. Лет на пять – семь, чтобы ее лицо успели подзабыть.

Трех начальников Рита лично провожала на тот свет и напоследок рассказала им секрет своей успешной работы.

Она не прибегала к бальзамированию. Ей это было не нужно. В ее силах остановить гниение, приказав телу не гнить. Она «запечатывала» клиентов в том состоянии, в каком они к ней поступали.

– Вы простите, что раньше скрывала, но вы бы сами сочли меня сумасшедшей, если бы я прямо сказала: здрасьте, я ведьма-некромант, – оправдывалась Рита перед своими начальниками, которых готовила к похоронам.

Рита Мортшейн была единственным некромантом, первым за много тысяч лет. Она обратилась, когда никто уже не ждал появления новых ведьм из фракции Смерти, уничтоженной давным-давно. В Ливергуле, городе ведьм, она была изгоем и поэтому жила в мире людей.

А где работать некроманту, если не в морге?

Начальники Риты все поняли и не обиделись. Один через Риту передал жене послание – стандартное, приторно-сладкое. Второй попросил Риту проследить за тем, чтобы его коту нашли новый дом. У третьего никаких желаний не было. На четвертого, Малькольма Дерда, ведьма работала в данный момент.

Рита считала своим долгом помогать клиентам и исполнять их последнюю просьбу, если есть такая возможность.

Неловко, что сегодняшнюю клиентку пришлось заткнуть на полуслове, но эта женщина ее достала.

К тому же в тишине Рита гораздо быстрее управилась. Уже через шестнадцать минут Милания Гордо была накрашена, причесана, одета в прекрасное синее платье и обута в синие туфельки на шпильках. И зачем ей шпильки на том свете?

Ее имя Рита подсмотрела в бланке. Там же причина смерти: автомобильная авария. Рита даже знала, из-за чего авария произошла. Милания поссорилась с мужем, напилась и не вписалась в дерево, она дернулась, когда он позвонил, чтоб извиниться. Но об этом никто никогда не узнает.

Глава 2. Морг

В переполненном автобусе Рита обозлилась на весь мир окончательно. Стоило вызвать такси, только Рита еще не до конца освоилась с мобильными приложениями, большинство которых не устанавливалось на ее древний кнопочный телефон.

Ритин мотоцикл издох полтора года назад. Его уже не оживить – так ей сказали в мастерской. И подивились тому, насколько древняя у Риты модель. Пришлось придумывать что-то про отца-коллекционера-ценителя.

С самого утра ведьма проснулась с ощущением чего-то ужасного, отравительного и невыносимого. И клиентка попалась противная. И мальчик-шериф вдруг объявился.

Раньше, будучи подростком, он часто звонил ей поболтать. Она не отталкивала его. Всегда брала трубку. Вежливо отвечала. Рита надеялась, что в какой-то момент Есте «переболеет» ей и отстанет.

Не переболел до тех пор, пока она его чуть не убила. Случайно, конечно.

Есте не звонил десять лет, а потом вдруг попросил помочь с расследованием. Оказалось, он поступил на службу. Рита помогла. По старой памяти. В знак извинения.

На крыльце городской больницы помощник шерифа ждал ее с недовольным лицом.

На самом деле мальчиком Есте Кохо давно уже не был.

Только в глазах Риты он всегда будет четырнадцатилетним любознательным парнишкой, а не рослым, широкоплечим, привлекательным мужчиной с загорелой шеей в форме, эффектно натягивающейся на развитой мускулатуре.

В приступах злобы и вредничания Рита называла его мальчиком, но обычно обращалась по имени. Она не любила ссоры на пустом месте.

Обычно Есте приветствовал ее вежливой улыбкой, спрашивал, как прошел ее день.

Сегодня он хмуро кивнул. И все.

– Да ладно, я всего на двадцать минут опоздала, – проворчала Рита. Настроение уже не воскресить.

Они прошли к пожарному выходу.

Лампочка над лестницей в подвал моргала. У Риты заболели глаза.

Они спустились в муниципальный морг города Норберг. Кожу обдало знакомой прохладой. Ноги заскользили по красно-зеленой клетчатой плитке, напоминавшей о Рождестве в типичной голливудской комедии.

Хоть мрачность Есте и смущала, Рита позволила себе легкую улыбку.

На секционном столе покоилось тело, накрытое тканью. Рита в предвкушении потерла руки в перчатках. Их она снимала только дома и при личном общении с клиентами.

Помощник шерифа посмотрел на часы.

– У нас есть пятнадцать минут, – сказал он, подразумевая, что надо бы поторапливаться, подразумевая, что в этом виновата Рита, ведь она такая опоздашка.

Есте, загипнотизированный очертаниями под белой тканью, стоял столбом.

Рита нахмурилась. Что-то не так. И с помощником шерифа, и с силуэтом тела.

– Ты такой напряженный, Есте. Не томи уж, показывай!

Мужчина бережно, будто боясь потревожить сон покойницы, откинул ткань, обнажив тело до плеч.

– Можешь сказать, что произошло с ней? – хрипло спросил он.

Рита промолчала.

Она обучалась основам некромантии у безжалостной Яспери, она работала с мертвецами шестьдесят четыре года и консультировала полицию Норберга последние пятнадцать лет – и впервые ее чуть не стошнило прямо на тело.

– Ее будто шоколадное яичко раскололи… – пробормотала Рита. – В жизни такого не видела.

У девушки не было головы. Точнее, осталась только ее часть – рот и правое ухо с сережкой-камушком. Неопределенного цвета. Неопределенного блеска.

– Ты сможешь, э… подключиться к ней?

– Не могу, мозга-то не осталось. – Рита покачала головой. – Погляжу просто как судмедэксперт, если ты не против. Я и это умею.

Рита сменила уличные кожаные перчатки на медицинские.

– Где ее нашли? – спросила ведьма.

– Обнаружили в парке сегодня утром в разорванном спортивном костюме и в одном кроссовке.

Рита угукнула и скинула ткань. Зрелище на любителя.

Девушка лишилась части головы – золотые, в комьях грязи и в засохшей крови, волосы нелепо выбивались из-за уха. Правое плечо обглодали до кости. Четыре когтя пробороздили ее живот и левую ногу. Расстояние между полосами – семь сантиметров.

Спина Риты покрылась мурашками.

– Не знаю, что за тварь это сделала, но она немаленькая.

– Это я и сам вижу! – огрызнулся Есте. У него был тяжелый день.

Неизвестное чудовище рыскало в его городе. Он, рискуя своей шкурой, незаконно провел Риту в городской морг, и именно сегодня, именно в такой важный момент, она впервые подвела его.

Рита ненавидела признавать свое бессилие, но делать-то нечего. Ведьма осмотрела череп.

– Края неровные. Голову раскусили. В один раз.

– Какого же размера у этой твари пасть?..

Завороженная Рита провела пальцем по неровному краю.

– Зубы у нее тонкие совсем, но длинные, частые и очень острые. Ты же понимаешь, эта тварь не из этого мира… В Ливергуле я бывала не часто, но, по-моему, таких и там не водится.

Есте не ответил. Конечно, он понимал. Поэтому он был напуган больше своих коллег.

Люди-полицейские разделились на два лагеря: на тех, кто обвинял дикого зверя, непонятно откуда взявшегося в центре небольшого, но все-таки города, и тех, кто ставил на маньяка.

Есте же сразу понял, что чудовище прибыло из другого мира.

Много лет назад ведьма Грунда нарушила законы ведьм и родила от человека. Она была бабушкой Есте. Поэтому помощник шерифа знал о существовании мифических чудовищ и о том, чем может кончиться появление одной из таких тварей в Норберге.

Рита приоткрыла рот девушки. Зубы в полном порядке. Не коронки, настоящие. Даже кариеса нет. Скорее всего, даже к стоматологу не ходила. А если и ходила, то по мелочи. Слепка зубов не найдется. И это Есте тоже понимал.

У девушки были красивые губы, накрашенные сливовой помадой. Она даже не размазалась. В задумчивости Рита провела по ее губам большим пальцем. Помады не осталось на перчатке. Может, это ее губы такого странного цвета?.. Рита вывернула нижнюю губу покойницы. Граница помады бросалась в глаза.

– Что ты делаешь? – недовольно поинтересовался Есте.

Рита одернула руку.

– Вы уже установили личность?

– Я надеялся, это сделаешь ты.

Риты вздохнула. Сменила перчатки на уличные.

– Что ж, мальчик, не всегда получается так, как ты хочешь. Я понятия не имею, кто она и что с ней стало. Точно могу сказать, что умерла она шестнадцать часов назад. Первым появился укус на плече. Потом царапины. Скорее всего, эта тварь прибила ее к земле. Потом была голова. В таком порядке.

Есте устало массировал переносицу.

– Ты уверена?

– Да. Я не знаю, почему так, но да, уверена. Странно только, что тело не обглодали. То есть эта тварь не была достаточно голодной?.. Я сначала подумала на эту… как ее… Ну, эту тварь с крыльями, которая по ночам охотится и мозг у молоденьких девушек выедает… Ну эта… Ну ты же понял, бабушка точно тебе эту жуть на ночь читала. В общем, это явно не такая штука.

– Ты уверена? – повторил Есте.

– Сомневаешься. – Рита сжала зубы. – Много ли бы ты дел раскрыл без меня, а?

Есте промолчал.

Рита достала телефон из кармана, открыла камеру. Качество будет паршивым, ведь мобильник древний. Риту это бесило, но ей нужны были кнопки. А как иначе, если ты постоянно в перчатках?..

– Я не разрешал фотографировать. Это – жертва расследуемого преступления! Тебе вообще нельзя ее видеть.

Рита усмехнулась. Вот он как заговорил!

– Я не для распространения. Не переживай.

Глаза ее сверкнули. Глаза непреклонного человека. Даже так: глаза непреклонной ведьмы.

Рита сделала три фотографии губ покойницы, следы укусов, когтей и направилась к выходу.

– Пока, мальчик!

Рита в последний раз взглянула на девушку на столе. Такая спортивная, ухоженная.

Есте говорил, ее нашли в спортивном костюме. Реши она лишний раз полежать на диване, вместо того, чтобы бежать в городской парк, после работы, в темноте… Останься она дома, не погибла бы. Вот поэтому Рита не любила спорт.

День вышел действительно паршивым. Предчувствие не обмануло. От этого стало как будто спокойнее на сердце.

В небольшом скверике, разбитом перед зданием больницы, Рита тяжело села на скамейку. До чего же паршивый день! До чего же неприятно признавать свое бессилие.

Небо затянуло тучами.

Пожилого мужчину в коляске катили к машине. Парень лет двадцати, с красным носом, с пачкой бумажных носовых платков, прошел мимо Риты и смачно чихнул.

Здание было старым, еще с середины прошлого века. Когда Рита переехала в Норберг, больница стояла еще в лесах. Стройку приостановили, когда лучшие доктора ушли добровольцами на фронт, а главный Благотворитель взорвался на мине там же.

Госпиталь достроила вдова Благотворителя уже после войны, когда ее маленький сын заболел, и оказалось, что везти его некуда. Ребенок поправился, история не трагичная, но мамашка перепугалась и отдала треть состояния на завершение строительства больницы и приюта для бездомных в придачу.

Напротив главного входа стояла статуя Благотворителя, держащего на руках своего сына (который, к слову, родился через месяц после его смерти).

Уродливая статуя, вся в голубином помете. Отчего-то Рита расслаблялась, смотря не нее.

Такие знакомые губы. Накрашенные сливовой помадой. Стойкой, яркой. И сережка с необычным камнем… Рита точно ее где-то видела!

Есте, последовавший за ней, откашлялся.

– Мне стоит извиниться.

– Это вопрос или неумелое извинение? – усмехнулась Рита, не отрывая взгляд от статуи Благотворителя.

Начался мелкий дождь. Странно, что он не смывает голубиный помет со статуи.

– Скорее, второе. – Есте неловко улыбнулся и сел рядом с ней.

Рита смерила его взглядом, отвернулась к статуе.

Есте сегодня не брился. Рубашка мятая. Как и вид в целом. С тоской Рита заметила, насколько же он постарел. Время не жалеет людей.

– Тебя из кровати, что ль, дернули? Выглядишь паршиво.

– Спасибо за честность.

Рита печально взглянула на него.

– Мы давненько не виделись. Ты постарел. Не обижайся, но ты очень постарел.

Есте не обижался. Он ведь знал. Хотя он не то чтобы постарел. Ему всего-то двадцать девять. Только с Ритой они познакомились много лет назад.

– А ты ничуть не изменилась.

– Ага. – Рита цокнула языком. – Думаю вот волосы покрасить. Хочу каких-то перемен, понимаешь? А то достало уже все! Слушай, мне жаль, что так вышло. И мне жаль, что тебе придется ловить тварь, сотворившую это.

Есте грустно улыбнулся. Он знал, что комментировать слова про смену имиджа не обязательно. Он знал, что Рита с собой ничего не сделает.

Каждый год, иногда каждый месяц она твердила, что покрасится, брови сбреет и т.п. И не менялась ни на чуть-чуть.

– Можешь показать фотографии Яспери?

Рита кивнула.

– Слушай… Мне стыдно об этом просить, но Белла спрашивала о тебе, и…

– Да-да, все будет. Честно.

Глава 3. Дом, милый дом

Жилой комплекс «Ведьмина улыбка» на Синей улице спроектировал и построил Сайлас Беррод. Правда, что там с ведьмой мало кто понял, поэтому в народе закрепилось название «Улыбка».

Семь домов в форме зубов – «клык» с башенкой, четыре одинаковых четырехэтажных «резца», расширяющихся к крыше (крайне непрактичная постройка), снова «клык» и еще один «клык».

Шесть домов Беррод продал после Первой мировой. Себе оставил только третий «клык» – тот, что был справа, подальше от остальных, загадочный третий «клык». При жизни он со своей прекрасной супругой занимал верхний этаж.

Задумка интересная, правда, даже Рита одобрила, а ей сложно угодить.

Только вот незадача – дома поизносились, а после смерти Беррода заниматься реконструкцией никто не захотел. Городская администрация снесла шесть домов и сменила их новостройками.

Остался гнить посреди бетона и стекла один лишь «третий клык», почерневший, с готическими рамами на окнах.

В этом доме и жили ведьмы. В пятикомнатных апартаментах вдовы Беррода.

Дом давно нуждался в ремонте. Лестницы скрипели невыносимо. Стены облупились. Отопление умерло два года назад. Канализация тоже успела устареть, хотя Рита выпросила у Яспери разрешение вызвать мастеров и обновить трубы. Только это было тридцать лет назад.

И было бы круто, если бы был лифт.

Рите осточертело подниматься на пятый этаж по древней лестнице, которая рано или поздно обвалится.

Разумеется, паршивый день не собирался становиться лучше. На третьем этаже из квартиры выскочила Агнес Дус.

– А, это ты Рита? – Старушка щурилась в подъезд.

Нет, нет, это не она. Это не Рита. Риты здесь нет. Это другая уставшая женщина поднимается к себе домой.

Вздохнув, Рита откликнулась:

– Да, здравствуйте! Как ваши дела?

Старушка, распалившись и мелко засеменив к Рите, чтобы слюни из ее рта точно долетали до Ритиной любимой куртки и ее любимого лица.

Агнес Дус пылала и возмущалась: эта лестница скоро сведет ее с ума. Вчера она, возвращаясь с прогулки, заработала заносу! Заносу! Повезло, она не стала уточнять, в каком месте, и показывать.

Пусть Рита поговорит с хозяйкой дома! Пусть Рита уговорит ее обновить подъезд!

Рита пообещала, что со всем разберется. Честное слово. Честное-пречестное.

Повезло, что старушка подслеповатая. Повезло, что она чуточку не в своем уме, а то она могла бы сообразить: как-то странно, что Агнес успела вырасти и состариться, а Рита не изменилась – она все такая же маленькая худенькая женщина с бледной сероватой кожей и ярко-рыжими волосами, подстриженными под мальчика. Рита даже куртку не меняла последние шестьдесят лет. Правду говорят: раньше умели шить.

Чудом избавившись от старушки, Рита припустила по лестнице наверх. Быстрее-быстрее!

Рита запыхалась. Рита устала. Пакет с продуктами перевешивал ее маленькое тельце.

На лестнице, прямо у их квартиры сидел ссутулившийся парень в желтой форменной куртке.

– Вы – Яс-пе-ри Беррод? – уточнил он, поднимая глаза на Риту.

Рита заметила рядом с ним картонную коробку.

– Я ее соседка.

Курьер на минуту задумался. Кивнул своим мыслям. И вдруг зачитал Рите долгую и нудную лекцию о том, что нельзя же так поступать – он тут уже два часа сидит! Он стучал и стучал в дверь, а ему никто не открыл. Он уж думал, что ошибся адресом, а его просто оставили у пустой квартиры! Непорядочно!

Яспери часто так делала. Увидев в «магазине на диване» что-нибудь эдакое, она, не задумываясь, хваталась за трубку проводного телефона, которым согласилась научиться пользоваться исключительно ради шопинга, и заказывала доставку на дом.

Правда, дверь она почти никогда не открывала. Квартира их была защищена магическим куполом. И часто Яспери отключала звук – то есть она не слышала ничего, что происходило за пределами квартиры. Как ни кричи, как ни бейся в дверь, она не услышит и не откроет.

– Да-да, кошмар полный, – поддакивала Рита, ставя подпись в накладной.

Ее подпись – это бездумные почеркушки. По нынешним поддельным документам ее зовут Марта Штиллер. Только в подписи она всегда писала «РИТА» с двумя завитушками. Это было бы странно. Поэтому Рита просто бездумно черкалась. Кому какая разница?

– Можно хотя бы вашим туалетом воспользоваться?

– Нет.

Рита выхватила коробку с посылкой, пристроила под локоть руки, нагруженной продуктами.

Ругнувшись, нащупала в кармане ключи.

Дверь квартиры покрывали выгравированные иероглифы на староливергульском, который Рита так и не выучила. На двери две таблички.

Первая, стандартная для таких построек: «Яспери Беррод, поселилась в 1900».

И вторая, напечатанная Ритой на цветном принтере: «Магические услуги и ритуалы: исцеление и снятие порчи». Рита морщилась каждый раз, когда видела этот ужас.

В какой-то момент Яспери загорелась идеей открыть небольшой магический бизнес на дому. Она придумала это от скуки и, вероятнее всего, уже забыла о табличке и тех десяти объявлениях, которые Рита расклеила по городу. У нее не было ни одного клиента.

Тяжело вздохнув, Рита нырнула в квартиру, хлопнув дверью перед лицом курьера.

Рита надеялась застать Яспери за ее любимым занятием – за просмотром мыльных опер по кабельному.

Но нет же.

День по-настоящему паршивый.

– Вы же это исправите? – проворковала Яспери, мило улыбаясь.

– Конечно-конечно-конечно! – поспешно-заискивающе заверил ее мужчина в сером костюме, в носке с дыркой на большом пальце, в очках в металлической оправе, с залысиной и дрожащим подбородком.

В гостиной Яспери эффектно полулежала на диване. В изысканном викторианском чайном платье. Винтаж, разумеется. При гостях Яспери надевала свою самую «современную» одежду – ту, что носила в последние годы жизни своего мужа Сайласа (кстати, он под старости лет сделался консервативным, поэтому она даже век назад одевалась не то чтобы модно).

– И какой будет сумма выплаты по итогу?

– Сто восемь тысяч.

Яспери нахмурилась, вытянула губки. Подумала. Подумала еще. Спросила:

– Это много?

Мужчина замешкался. Заквакал что-то. Он нервно ерзал на низеньком пуфе. Его задранные к небу коленки подрагивали.

Рита успела переобуться в тапочки, занести продукты на кухню. Коробку она пока оставила в прихожей.

– Рити, можешь подойти, пожалуйста, – позвала Яспери.

Она сладко улыбалась. Риту раздражала эта улыбка. Хотя умом Рита понимала: повезло, что ей Яспери говорит «пожалуйста», а не вводит в транс и приказывает.

Как это было с бедненьким лысеющим мужичком в костюме. Скорее всего, это сотрудник банка. Или вроде того. Они иногда появлялись в ведьминой квартире. И всех их Яспери с порога взламывала и подчиняла себе.

– Рити, подскажи, сто тысяч это много по нынешним меркам?

– Смотря для чего.

– Ну, просто. – Яспери с наивным лицом развела руками. – Для жизни, там, для покупок каких-то.

«Покупок». Забавно. Яспери так и не вникла, что из этих циферок на экране цена, а что вес упаковки. Она смотрела на картинку.

– Нормально, да. Более чем. Если это постоянный доход, а не единоразовая выплата, то очень круто.

– Поясни, – приказала Яспери гостю. Ее желтые глаза засверкали искрами.

Он покорно подчинился и тут же начал тараторить. Речь шла о выплате процентов с банковского счета Яспери. Сотрудник банка даже показал бумаги Рите, у которой мозг уже опухал.

Было много цифр, много умных слов. И витиеватые подписи Яспери.

И тот факт, что по всем бумагам она до сих пор Яспери Беррод. Только дата рождения лживая – делающая вид, будто Яспери двадцать пять.

– А вас не удивляет, что в вашем банке огромная сумма переходит из рук в руки женщинам с одинаковыми лицами, именами и подписями? – хмыкнула Рита. – Лет сто уже.

– С чего бы это смущало нашего милого Поксли? – невинно-театрально встрепенулась Яспери. – Ему, как моему поверенному, хорошо известно, что в моей семье чтутся традиции, поэтому всех девочек называют одним и тем же именем.

– А еще у вас такая сильная генетика, что вы все на одно лицо, – усмехнулась Рита.