Ленин и революция. Диктатура пролетариата и русофобия

Александр Георгиевич Мосякин

Ленин и революция

Диктатура пролетариата и русофобия

Светлой памяти Владимира Вольфовича Жириновского посвящаю

© Мосякин А.Г., 2024

© ООО «Издательство «Вече», 2024

От автора

21 января 2024 года исполняется сто лет со дня смерти В.И. Ленина – вождя мирового пролетариата и творца Октябрьской революции, повернувшей ход российской и мировой истории. Ленин и большевики-ленинцы создали государство нового типа, которое через семьдесят лет другие ленинцы с красными партийными книжками предали и развалили. В СССР Ленин был богом, а ленинизм стал религией, определявшей все аспекты бытия советской страны и ее народов. В постсоветские времена стали говорить, что Советский Союз был синонимом России в новой ипостаси и продолжением тысячелетнего Российского государства, хотя не существует ни одного документа советской власти, где бы говорилось об этом. Наоборот, Советское государство всячески отрицало свое правопреемство от дореволюционной России, а СССР замышлялся как антипод исторической России, в основе которой лежала имперская идея соборного сожительства, в пределах очерченных историей границ, сонма разных этнических и религиозных групп людей, с костяком триединого (великороссы, малороссы, белорусы) православного народа. Классовая идеология ленинизма и принципы государственного устройства, заложенные Лениным в основание СССР, возвещали прямо противоположное. В основе этой идеологии лежали утопии мировой пролетарской революции и глобального коммунизма, а ее следствием стало уничтожение Российской империи и дробление тысячелетнего геополитического пространства России на национальные вотчины по ленинскому праву наций на самоопределение, что отторгло от исторической России огромные территории вместе с жившими там людьми. Ленинская идеология и практика отличалась отрицанием российского исторического опыта и национальных интересов, борьбой с православием и неприятием «великодержавного духа» русского народа, как и самого народа, из которого большевики-ленинцы хотели «вылепить» нечто совсем иное. Ленин отторгал Россию и русский народ, видя в них лишь средство в достижении своих иллюзорных целей, ради которых Россией и ее народом можно пожертвовать и предать. Токсичная идеология ленинизма, занесенная к нам из Европы, не сближала и соборовала, а разделяла и стравливала людей по классовому, национальному и религиозному признаку, разрушая традиции, на которых веками созидалась Россия. По гегелевской диалектике истории она разрушила и Советский Союз, ввергнув нынешнюю Россию в историческую катастрофу. Давайте вникнем в эту идеологию в ее антироссийском и антирусском аспекте, вспомним, как она появилась и развивалась, какими оказались ее последствия, и кем был ее творец, чья не египетская мумия уже век лежит в самом сердце России. Давайте кратко разберемся в этом, опираясь на исторические факты, архивные документы и сочинения самого Ленина. Это важно сделать сейчас, когда Россия вступила в новый, турбулентный и опасный период своего развития, в котором фигура Ленина, его идеи и дела оказались вновь актуальны, как и сто лет назад. Их надо знать, чтобы учесть трагические ошибки прошлого и больше их не повторять.

Ноябрь 2023 г.

В.И. Ульянов (Ленин) в молодости

Часть I

Спираль предательства

Основоположники коммунистической идеологии К. Маркс и Ф. Энгельс были матерыми русофобами, хотя в советские времена эта «вредная» правда скрывалась от народа, и эту европейскую болезнь унаследовал их верный ученик В. Ульянов (Ленин). Коммунистическая доктрина в принципе антинациональная – она классовая, и потому закономерно, что российские адепты революционного марксизма тоже были носителями антинационального сознания и классовых идей. Они узрели демиурга истории не в народе, а в классе неимущих пролетариев без роду и племени, которые по Манифесту Коммунистической партии «не имеют отечества», им «нечего терять, кроме своих цепей, приобретут же они весь мир». В сознании Ленина эта бредовая идея слилась с лично мотивированной ненавистью к Российской империи и монархии, породив в его «татарской башке» (выражение Л.Б. Красина) гремучую смесь марксистской утопии о торжестве мирового пролетариата с практической русофобией, определявшую ленинский образ мыслей, его поведение и поступки.

От смердяковщины до пораженчества

Принципиальный антипатриотизм Ленина, всегда желавшего поражения царской России, проявился еще во время Русско-японской войны. В феврале 1904 года, вскоре после ее начала, Ленин и большевистская фракция РСДРП выпустили воззвание «К русскому пролетариату», где говорилось: «Все силы [русского] народа подвергаются величайшему напряжению, ибо борьба начата нешуточная, борьба с 50‐миллионным народом, который превосходно вооружен, превосходно подготовлен к войне, который борется за настоятельно необходимые, в его глазах, условия свободного национального развития. Это будет борьба деспотического и отсталого правительства с политически свободным и культурно быстро прогрессирующим народом», – а кончилось воззвание призывом: «Долой разбойническое и позорное царское самодержавие!»[1]

Ленин узрел в Русско-японской войне борьбу «культурно быстро прогрессирующего» азиатского народа, сражающегося «за настоятельно необходимые… условия свободного национального развития», c «деспотической и отсталой» царской Россией. Он «не заметил», что войну России за влияние в Маньчжурии и Китае объявил не японский народ, а вылупившаяся из исторической скорлупы японская военщина, начавшая борьбу на овладение Азией. Натравливали на Россию агрессивный японский милитаризм колониальная Британская империя и алчные киты Уолл-стрит во главе с агентом европейских Ротшильдов, отъявленным русофобом Джейкобом Шиффом.

Полковник М. Акаси. «Банкир» революции 1905 г. в России

Большевистский лидер этого в упор «не видит» и радуется поражениям русской армии. В статье «Падение Порт-Артура» он с омерзительным восторгом восклицает: «Главная цель войны для японцев достигнута. Прогрессивная, передовая Азия нанесла непоправимый удар отсталой и реакционной Европе»[2]. Это чистой воды смердяковщина! В той же статье Ленин написал: «Пролетариату есть чему радоваться. Катастрофа нашего злейшего врага (царской России. – А.М.) означает не только приближение русской свободы. Она предвещает также новый революционный подъем европейского пролетариата. <…> Капитуляция Порт-Артура есть пролог капитуляции царизма»[3].

Ленин ни словом не обмолвился о подвиге крейсера «Варяг» (хотя им восхищался весь мир), не сказал ни одного доброго слова в адрес русских солдат, зато он и подобные ему злейшие враги Российской империи решили использовать ситуацию для революционного захвата власти. В дело вмешалась Япония, чье руководство считало, что «главная и единственная опасность для государственного строя России исходит от революционных элементов, которые, однако, ничего не смогут сделать, если не получат соответствующей финансовой помощи из-за рубежа». И они ее получили. На японские деньги[4], которые выдавал российским революционерам всех мастей и либералам на «конференциях» в Париже и Женеве[5] японский военный атташе в Петербурге полковник Мотодзиро Акаси, велась антироссийская пропаганда (в том числе через ленинскую газету «Вперед») и производились закупки оружия, которое морем переправлялось в Россию. Его транспортировкой с ведома Ленина занимались видные большевики М.М. Литвинов (Валлах) и Н.Е. Буренин[6]. Два судна с оружием – «Джон Графтон» и «Сириус» – в 1905 году сели на мель в Финском заливе и у берегов Румынии, из-за чего эта история получила широкую огласку. В разгар войны с Японией российские революционеры, при финансовой и материально-технической поддержке врагов России, организовали (через провокацию «кровавого воскресенья») волнения и вооруженное восстание «народных масс», нанеся царскому правительству (а на самом деле России) удар ножом в спину и побудив его подписать Портсмутский мир.

* * *

Во время Первой мировой войны ситуация изменилась. Оппозиционные царскому режиму политические силы «поумнели» и выступили на защиту Отечества, и только Ленин и его партия (фракция РСДРП) снова предали Россию, встав на сторону ее врагов. В манифесте «Война и российская социал-демократия», написанном в сентябре 1914 года[7], Ленин выдвинул перед своей партией триединую задачу на время войны, которую потом конкретизировал во многих выступлениях и статьях.

Защиту родины в «империалистической войне» Ленин объявил социал-шовинизмом и оппортунизмом[8] и призвал революционную социал-демократию добиваться военного поражения своего правительства, а значит и своей страны, иначе ведь не бывает. «Для нас, русских социал-демократов, – писал большевистский вождь, – не может подлежать сомнению, что с точки зрения рабочего класса и трудящихся масс всех народов России наименьшим злом было бы поражение царской монархии, самого реакционного и варварского правительства, угнетающего наибольшее количество наций и наибольшую массу населения Европы и Азии»[9].

А выступая в феврале 1915 года на конференции заграничных секций РСДРП в Берне, Ленин изрек: «Победа России влечет за собой усиление мировой реакции, усиление реакции внутри страны и сопровождается полным порабощением народов в уже захваченных областях. В силу этого поражение России при всех условиях представляется наименьшим злом»[10].

Победу врагов над Россией Ленин готов был принять, а вот победу России принять не мог – она должна была проиграть войну, чтобы большевики, воспользовавшись этим, совершили революцию и захватили власть. Мешал этим планам российский социал-шовинизм (то бишь патриотизм – неприемлемое для Ленина слово). Наличие такого «порока» Ленин объяснял тем, что в России пока «живо самодержавие, не завершена далеко еще буржуазная революция, а 43 % населения угнетают большинство “инородческих” наций»[11]. В угнетателе «инородцев», населяющих Россию, Ленин видит русский народ.

Отсюда второй программный пункт вождя большевиков: развал Российской империи и освобождение населяющих ее народов от «великорусского гнета». В тезисах «Задачи революционной социал-демократии в европейской войне» в августе 1914 года Ленин провозгласил: «Наименьшим злом было бы поражение царской монархии и ее войск, угнетающих Польшу, Украину и целый ряд народов России и разжигающих национальную вражду для усиления гнета великорусов над другими национальностями и для укрепления реакционного и варварского правительства царской монархии», – и поставил задачу: «Борьба с царской монархией и великорусским, панславистским шовинизмом и проповедь революции в России, а равно освобождения и самоопределения угнетенных Россией народов»[12].

Эту позицию Ленин отстаивал в спорах на тему «Война и социал-демократия», разгоревшихся осенью 1914 года в среде живших в Швейцарии российских социал-демократов. Первый такой диспут состоялся 6 сентября на совещании бернской группы большевиков, второй прошел 27 октября в Цюрихе, потом были другие. На них Ленин не только настаивал на поражении России в войне с Германией, но и на развале Российской империи с отделением («ампутацией») Украины и Прибалтики, так как это «вышибет из нее великодержавный дух», чем немало удивил своих оппонентов, среди которых были Троцкий, Радек, Алексинский и другие товарищи. В открытый спор с Лениным вступил представитель Бунда[13] А. Литвак. Вот как описывает его швейцарский историк Вилли Гаучи, автор известной книги о пребывании Ленина в Швейцарии:

«Когда Ленин высказался за ампутацию от Российской империи Украины и Прибалтики, Литвак ответил ему в дискуссии, что он может себе представить, что Ленин в шутку говорит об отказах от таких территорий, как Черное и Балтийское моря – ведь это “легкие России”, без которых российская экономика не может жить. В своем заключительном слове Ленин ему ответил: “Почему ты думаешь, что я шучу? Мы, великороссы, относились к [не] русским людям как к дуракам, мы способны только угнетать чужие народы; Россию следует ампутировать до Киева, Одессы, Риги и Либавы”. Ленин весьма серьезно относился к этому требованию, которое он развил, цитируя Маркса и Энгельса: “Народ, угнетающий другие народы, не может быть свободен сам”». Такая антироссийская позиция Ленина поражала всех, но Ленин твердо стоял на ней[14].

Третьей программной целью своей партии Ленин объявил превращение войны в Европе в гражданскую войну в России. «Превращение современной империалистической войны в Гражданскую войну есть единственно правильный пролетарский лозунг… вытекающий из всех условий империалистической войны между развитыми буржуазными странами»[15], – провозгласил большевистский вождь.

Оставим моральную оценку этой «трехглавой» (как у Змея Горыныча) ленинской доктрины, но по всем юридическим нормам, в то время, когда Россия вела тяжелую войну с внешним врагом, это был акт государственной измены и предательства, в чем большевики огульно обвиняли окружение Николая II[16]. Хотя сам Ленин не считал свою программу предательством или изменой родине, так как видел исторический процесс сквозь кривую призму революционного марксизма. Еще в резолюции «Российская социал-демократия в европейской войне», принятой на заседании ЦК РСДРП(б) в Берне в конце августа 1914 года, Ленин обрушился на европейских вождей II Интернационала, которые, вопреки своим прежним решениям, встали на защиту своих стран, «проповедуя буржуазный шовинизм под видом патриотизма и защиты отечества и игнорируя или отрицая основную истину социализма, изложенную еще в “Коммунистическом Манифесте”, что рабочие не имеют отечества»[17]. Тем самым, оппонируя вождям европейской социал-демократии, Ленин заявил, что верен заветам Маркса и Энгельса и, как истинный пролетарский вожак, не имеет отечества, а значит не обязан его защищать. Так он оправдал свое «идейное» предательство России, подданным которой являлся. Но это были не только слова.

Ленин – Кескюла – Парвус

Проживавший в Швейцарии (неясно на какие средства) российский эмигрант, жаждавший военного поражения и развала своей страны, попал в поле зрения иностранных спецслужб. На связь с ним вышел агент германской разведки, эстонский социалист-националист Александр Кескюла, имевший оперативный псевдоним Штейн.

7 сентября 1914 года германский посол в Берне Г. фон Ромберг[18] отправил в Берлин шифрованную телеграмму, где говорилось: «Русский, у которого имеются связи с революционерами в России, пытается через агента установить, в случае, если Россия в результате внутренних трудностей начнет мирные переговоры, пойдет ли на них Германия и не бросит ли она русских революционеров на произвол судьбы… Через агента я пытался прежде всего установить, что здешним русским вождям известно о внутреннем положении России, планах и видах на революцию, а также об их отношении к национальному вопросу. Был бы благодарен за указание, как мне поступать в дальнейшем, в связи с упомянутым зондажом»[19].

Агент германской разведки А. Кескюла (Штейн), с которым В.И. Ленин был связан в Швейцарии

Названный выше «русский» – это Кескюла[20], а упомянутый агент – сотрудник германской разведки Штайнвакс (Steinwachs), курировавший работу против России. Так начались контакты большевистского вождя с германским посольством в Берне через А. Кескюлу (Штейна), который передавал Ленину деньги на издание газеты «Социал-демократ», где тот печатал свои опусы[21].

О связях Ленина с Кескюлой, а того – с германской разведкой, знали в большевистской партии. Вот что писал видный большевик, будущий первый нарком труда советского правительства А.Г. Шляпников: «В Стокгольме к тов. А.М. Коллонтай, а затем и ко мне явился соц. – дем. (эстонец) Кескюла. При свидании он спекулировал своими связями и знакомством с товарищем Лениным, Зиновьевым и другими членами наших заграничных центров. Кескюла вел себя чрезвычайно странно, высказывался в духе германской ориентации и, наконец, предложил свои услуги, если нам потребуется его помощь в деле получения оружия, типографии и прочих средств борьбы с царизмом. Его образ мыслей и поведение показались нам очень подозрительными, и мы тотчас же почувствовали в нем агента германского генерального штаба и не только отвергли его предложение, но даже прекратили с ним всякие сношения… Наш отказ иметь дело с Кескюлой не остановил его дальнейших попыток проникнуть при помощи других лиц в нашу среду»[22].

Германская разведка «пасла» российских революционеров, живших за границей, так что связь Ленина с Кескюлой не удивляет. Ленин понимал, кто такой Кескюла и откуда у него деньги, но брал их, так как остро нуждался, истратив прежние капиталы, добытые «экспроприаторами партии» через ограбление банков в Гельсингфорсе (в феврале 1906 г.) и Тифлисе (в июне 1907‐го)[23], присвоение наследства московского фабриканта Н.П. Шмита, денег Саввы Морозова и др. Так как кассой партии заведовал Ленин, то эти деньги попадали к нему, и он вел безбедную буржуазную жизнь в Швейцарии, а потом в Париже, где снимал роскошную 4‐комнатную квартиру со всеми удобствами.

19 декабря 1908 года Ленин писал своей младшей сестре: «Дорогая Анюта!.. Мы едем сейчас из гостиницы на свою новую квартиру: Mr. Vl. Oulianoff, 24. Rue Beaunier, 24*. Paris (XIV-me). Нашли очень хорошую квартиру, шикарную и дорогую: 840 frs. + налог около 60 frs. да + консьержке тоже около того в год. По-московски это дешево (4 комнаты + кухня + чуланы, вода, газ), по-здешнему дорого. Зато будет поместительно и, надеемся, хорошо. Вчера купили мебели для Маняши[24]. Наша мебель привезена из Женевы. Квартира на самом почти краю Парижа, на юге, около парка Montsouris. Тихо, как в провинции. От центра очень далеко, но скоро в 2‐х шагах от нас проводят metro – подземную электричку, да пути сообщения вообще имеются. Парижем пока довольны»[25].

Ленин своей буржуазной жизнью был доволен, а то, что эту жизнь ему обеспечили грязные деньги, замаранные кровью десятков жертв тифлисского ограбления и теракта, его не волнует. Жизни людей – хоть десятков, хоть миллионов – Ленина не волновали, он готов был ими пожертвовать во имя торжества РЕВОЛЮЦИИ. Кстати, на те же самые кровавые деньги Ленин стал весьма крупным акционером упомянутой им в письме французской компании «Metro», строившей парижский метрополитен. Время от времени он продавал через доверенных лиц пакеты акций этой компании, а вырученные деньги клал на свой счет в парижском банке. Вот что сказано в собственноручной доверенности Ленина об одной их таких операций:

«Комптуар Натиональ д’ Эскомпт де Пари (Национальный учетный банк Парижа )

Агенство V – улица Орлеана, д. 85

11 августа 1909

Господин!

Вы продали по моему указанию 45 метро, принадлежащих мне. Теперь я прошу вас продать для моего счета остальные, то есть все метро которые вы храните для моего счета. Я доверяю г-ну Любимову (ул. Кампань Премьер, Париж 14) передать вам это письмо и предоставить все сведения, которые могут вам потребоваться. Г-н Любимов также затребует продажу других бумаг для моего счета, я прошу вас выполнить все его указания. Я направляю, приложенный здесь чек на сумму 25.000 (двадцать пять тысяч франков) [26].

Прошу вас, господин, подтвердить получение этого письма по следующему адресу:

Г-н Вл. Ульянов (у мадам Лекрё) Бомбон (Сен-Э-Марн)

Примите, господин, мои уверения в глубоком уважении (Искренне ваш)

Вл. Ульянов. Д.4. ул. Мари Роз. Париж»[27].

Доверенность на продажу пакета акций компании «Metro», принадлежащих В.И. Ульянову, с его подписью (оборот). Публикуется впервые

Но к 1914 году деньги у Ленина кончились, оставались только мамины переводы из Петрограда из царской пенсии, но на них особо не разживешься. Вот и подсел Ильич на немецкую денежную иглу, хотя она была по-немецки скупой. В Берлине тогда делали ставку не на мало кому известного российского ненавистника царизма, а на подъем национальных и сепаратистских движений в Финляндии, Польше, Прибалтике, на Украине и Кавказе. Туда шли немецкие, австрийские и турецкие деньги, а Ленина со товарищи в Швейцарии финансировали по остаточному принципу: давали деньги на издание его бульварного листка «Социал-демократ», но не более, что Ленина угнетало.

Доверенность на продажу пакета акций компании «Metro», принадлежащих В.И. Ульянову, с его подписью (лицевая сторона). Публикуется впервые

* * *

И тут заявил о себе его давний знакомый – теоретик революции и прожженный авантюрист, создатель Петербургского совета рабочих депутатов[28], автор теории перманентной мировой революции – Александр Парвус (он же Израиль Гельфанд), который после поражения революции 1905–1907 годов эмигрировал из России, сделал в османской Турции политическую карьеру, нажил миллионы на военных поставках, а потом предложил свои услуги правительству Германии в деле победы над Россией. В марте 1915 года он представил главе германского МИДа Г. фон Ягову меморандум на 20 страницах, являвший собою план совершения революции в России и ее развала[29]. Это совпало по времени с намерением руководства Германии заключить сепаратный мир с Россией[30], и потому к плану Парвуса в Берлине отнеслись серьезно, выделив ему деньги на «святое дело»[31].

Сам же Парвус в своих планах сделал ставку на Ленина, в котором ценил организаторские способности, диалектический склад ума, революционную энергию, цинизм, а главное – ненависть к царской России, ради уничтожения которой он пойдет на всё. Парвус поехал на встречу с Лениным в Швейцарию, надеясь склонить его к сотрудничеству с собой, а значит, и со стоявшей за ним Германией. У «демиурга истории» (так называл себя Парвус) был особый расчет: в случае победы революции в России и прихода к власти Ленина он надеялся получить в революционном правительстве пост министра финансов, а с ним – доступ к золотому запасу России и ее деньгам, мечтая стать новым Ротшильдом.

Творцы «русских» революций: А.Л. Парвус (слева), Л.Д. Троцкий, Л.Г. Дейч. Тюрьма «Кресты». 1906

Встреча Парвуса с Лениным произошла в начале июня 1915 года в уютном кафе в центре Цюриха. Зная, кто такой Парвус, Ленин всячески маскировался и предохранялся, прихватив с собой на встречу швейцарского социалиста Артура Зифельда, через которого получал немецкие деньги на издание «Социал-демократа». Разговор состоялся. И хотя его содержание Ленин не раскрывал, он оказался на поводке у Парвуса, который был связан с ним через ленинского «денщика» Якуба Ганецкого, работавшего в фирме Парвуса. Весной 1917 года Парвус содействовал переезду Ленина с «группой товарищей» из Швейцарии через Германию в Россию в «пломбированном вагоне», но в итоге Ленин «кинул» своего благодетеля, нажив в его лице злейшего врага.

Когда после Октябрьской революции В. Ульянов (Ленин) стал вождем мирового пролетариата, а Парвус оказался в кювете истории, он выпустил злющую брошюру под немецким названием «В борьбе за правду» (в русском варианте «Правда глаза колет»), в которой описал, как они с Лениным работали на интересы Германии против России. В ней Парвус так описал суть их цюрихской договоренности: «Я встречался с Лениным летом 1915 года в Швейцарии. Изложил ему свои взгляды на последствия войны для общества и революции… Я предупредил его, что, пока идет война, революции в Германии быть не должно, в этот период она возможна только в России в результате немецких побед»[32].

Ленин мечтал об издании крупнотиражного пропагандистского журнала, с помощью которого надеялся вытащить европейский пролетариат из окопов империалистической войны и повести на революцию, прежде всего в Германии. Но Парвус убеждал его, что «революция в Германии, пока продолжается война, невозможна» и нежелательна, потому что «победа Антанты будет гибелью не только для Германии, но и для русской революции. Чтобы освободить революционные силы пролетариата, прежде всего необходим мир»[33]. Имелся в виду сепаратный российско-германский мир, как воздух нужный Берлину. В итоге Ленин согласился с Парвусом – до конца войны не трогать Германию, бросив все силы на революцию в России. Взамен Парвус пообещал деньги.

Программа действий