Небесные качели. Избранные стихи

Небесные качели

Избранные стихи

Анатолий Корниенко

Посвящаю, мама, Вам в день Вашего рождения 29 июля. Люблю, помню

© Анатолий Корниенко, 2024

ISBN 978-5-0064-3173-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

На пяльцах горизонта

***Сосуд надежд был сновапустым наполовину,но вы мне возразите —наполовину полным,и будете неправы.Ко сну клонились травы,и листья светотеньюэскиз души растеряннойменяли каждый миг.А небо становилоськаким-то не реальным,и так невыразимолетели мысли, таяли,и проносились вёсныстихами не серьёзными,и распускались розы,написанные прозойиз лета моего.Какой-то ангел в беломтам по лазури меломнарисовал овали выводил слова.Как вязью он словамизаполнил кружевамивсе неба острова,по памяти он, видимо,стихи мои писал.Но мне, что удивительно,всё так казалось ясно,какой- то сладкой страстью,какой- то чёткой нитью,но словно по наитию,по непонятным буквамя прочитал: мне будут«небесными качелями»,о боже, неужели,стихи, мои стихи…2008

У древних стоиков читаем

У древних стоиков читаем:«Раз не ветвится мысль, растией не дано».И не случайнояд целеустремлённостине раз доверчивую душумою ласкал – иди, пойми!Что это – богшептал мне в уши,а может – смертный меж людьми?Опять я мыслю, значит – дома,а впрочем кажется… в гостях,но почемумне так знакомыи жажда жить, и смерти страх,и поцелуй твой на губах…2009

Глаз неба слезится

Набрякшие векиСомкнули ресницыИ солнца зрачокЗастилает слеза.Глаз неба слезится.В нём целые рекиЦелебным потоком-Святая вода.Помашут ресницыСвоим опахалом,И высохнут слёзы,И станет светло.Зачем, небо милое,Ты не усталоВсё делать всерьёзТебе не тяжело?2008

Кровавый сок созревшего граната

Кровавый сок созревшего гранатаСтекал с зари.Я улетал – проделать путь возврата,Всё повторить.Душа, собрав весь мёд земли цветочный,Пчелой жужжа,Несла меня туда, где знала точно,Уже была.Стать каплей меда в сотах у вселеннойЛюбви легко.В янтарном небе красным следом тениТак далеко.Я обернулся – сердца след! УтратыОно хранит.Что это было там? Моим закатом,Рожденьем ли?…2008

Древнее таинство

Клонится время к закату уставшее снова.

Синего неба окно занавешено тенью.

Падают, падают звёзды, теряя основу.

К полночи люди в свои собираются кельи.

Плачет Земля перед родами новыми молча,

Белой укрыла простынкой округлости тела.

Схватками время врываясь, торопится очень

Чтоб к ритуальному сроку родная успела.

Вырвался новый младенец из звёздного плена

И ликованьем наполнилось сердце земное.

Радостью этой людское проникнулось племя,

Древнего таинства счёт своей жизни усвоя.

2008

Подсолнечно

Взявшись за руки, по ступенькам на небо:денёчки считать подсолнечные.А из акациевых листочков негаподнимается как-то  почти буднично.Радость! – весна и осеньпришли к нам в гости.

Как вспомнить

На глиняном небе трава…Храни меня, голое семя!В глазницах ростки-островапод плёнкой проклюнулись – время!А солнце другой стороной —обратной, совсем не заметно.А память пробита стрелойнасквозь, но оставлена метка —рубец под названием жизнь.Как вспомнить той боли касанье?Не мучай же память – скажи!Навязчиво, криком Кассандрылетит она в то забытьё,пронзительно изображаякакой-то не нужный объём.А тени-слова только… жалят.2010

«Упала домиком тетрадь…»

Упала домиком тетрадьв рубины углей.Поэт трудился до утра,но кто-то умныйвнутри него сказал: «бросай,не будет толкуот мук твоих, не чудеса —слова и только».Тогда он уронил еёкак бы случайно,решил: забуду – всё продёт.И моментально,вонзились красные клыкии сразу взвиласьзмея огня – читать стихи —не приходилось!И так красив был этот миг,И озарилатогда тетрадь поэта лик,в нём что-то былодругое. Не горят слова,не правда это.Он знал – тетрадь его жива.Он стал поэтом.

«одиночество …»

одиночество —высшая форма для тех,кто был в фаворе.лилипутный дождь,сахарное деревов нас скорей полей!и в награду всем за дрожьот Гулливерабудет одиночество —высшая вера.бальзамами душгрузики сердец слепим,чтобы не слепли.будем все вместе,выпьем по капелькам сутьс маски улыбки.одиночество спасутвеликих лики.будь одиноким, еслии ты великий!

Мёртвая и живая вода

1.

Чёрный провал истлевающих глаз моих,Сырость там, мрак, слизь.Падаю в пропасть, проклятого ада ихВечную ночь грызть.Синие, белые, красные полосы —Чертят ножом в кровь.В клочья разорваны мысли и волосы —Хватит мясник-любовь!Ветер накрой меня,Ночь удали из дня…Как удивительнаТа красота твоя —Линии нежныеПрофиля хрупкого,Пальцы прозрачныеС синими жилкамиТребуют губ моих,Трепетно пылкиеГубы те сладкие…Мысли уплыли всеБелыми утками.Я наклоняюсь и вижу там образ твойРадостью вглубь вобрав.Я опускаюсь, всё глубже тяну с собойНервы своих глаз.Как дно морское на дне глазном – сумерки,Реки текут слез.Чёрный колодец, студёные судорогиПрежних моих грёз.Я заклинаю вас,Я умоляю вас,Режьте, убейте,Давите, забейте!Что же вы смотрите?Знаю же, видите —Вы ненавидите,Вы всё запомните.Злостью, обидоюВыброшу сразу я,Жёлчью забрызганныйМозга обрубок мойТела безглазого…Мысль растекается мозгом расплавленным,Ей не собрать слов.Слово, где было губами расправленоТам запеклась кровь.Миг отрезвления холодом врезанныйВ рамку земных мук.В ране презрения – радость прозрения —В сердце моём – стук…2.Ноги корнями траву проросли ужеВ мягкий дерновый пух.Тело вытягивается из землиВзмахами новых рук.Сердце, зачем ты мне?Сок во мне, а не кровь.Радостно он течётВ корни и листья все,Солнцем чтоб жить одним —Радостью истиной.Мысли молчат под карою шершавоюВ трещинах мозг застыл…Делает вновь мне причёску кудрявуюСолнечный хлорофилл.Видишь, любимая —Куст я уже большойНу, оборви с меняБелыми ручками,С пальцами длинными,Все цветы лучшие.Синие, белые, красные полосы:Радуга радует взгляд.Ветер и дождь шевелят мои волосыИ лепестков прядь.Глазкам сиреневым —Тысячам маленьким,На дно закапаноСлёзками-росами,Словно живой водой.Взгляд, видишь, ожил их?Здравствуй хорошая!2008

от Крылова до Басё

попрыгун стрекозпод листом крыловым росбыл там стол и дома банан басёиздавал от ветра стонсразу полным ртомвот и видно кто и гдебосиком скакалнаследили ноги тесразу на века

Полёт

Там в степи одинокий стоял карагач,спину сгорбив, от ветра скрипел он.А дорога у ног его змейкой вилась,пыль летела на старое тело.Как хотелось ему стать свободным орломи, усилие сделав такое,он, когтями за землю вцепившись, крыло приподнял и одно, и другое.И коряжистых веток расправив размах,ощутил он блаженство полёта,часть из них по неопытности поломав, не заметил – какая забота.Он взлетел, как хотел и парил, как сумел,хоть и не оторвался корнями.А мы думали: как же орёл этот смел,хоть и стар… Пыль клубилась за нами…

Солнце-бумеранг

Ссутулился вечер, блеснула лунаПотерянным пятаком.А солнца чуть только спина видна —Ушло оно за кордон.Сжимается в сумерках тесный мирок,А солнце как бумерангПод музыку ночи – тяжёлый рокЛетит туда грабить банк.А утром должно возвратится назад.Все знают его и ждут.Всё золото света – немыслимый кладПодарит, как Робин гуд.Но вновь бумеранг улетел – есть закон:Не нужно жадничать так.И с ним всё богатство ушло за кордон,Остался луны пятак.2009

На пяльцах горизонта неба нет

На пяльцах горизонта неба нет.Как сито белая канва нависла крышей,и осыпаются из вышивки застывшейколючие ледышки-лепестки.А солнца следзамёрзшей сердцевиной —чуть виден издали.Покрыты снега чешуёй и ленью люди.На площадях – заледенелых блюдахсобрались коченеть,как в холодильнике лини.Ждут манны. Сыплет сверху дирижабльс рефрижератора (чтобы была свежее)мол, нате вам того, что нам не жаль:с остывшего вулкана – изверженье.2009

Холодная звезда

Холодная звезда,Ты умерла, но свет несёшь в пространстве.Теперь со мной всегдаОсколком льда по новой жизни странствуй.Ты выпила до днаДушевных мук родник и сердца радость.В груди печаль одна,Но там за дверью сердца тоже рай есть.Сомненье грудь саднит,Страх коготь внутрь вонзает,А чёрной ночи червьРешётку рёбер грызтьПытается. Но нитьСознания не знает,Что спрятана за дверьТвоя вторая жизнь.Немыслимо чиста,Не удивляй, но радуй постоянством.Всё склеили годаВ неувядающем потоке странствий.Стара ли молода,Разорван лист, где было жизни имя,С начала до конца.Там в центре ты она неповторима.На лёгких струнах струйСплетай сонеты слова.Дождя нежданно дайНад головами дынь.Душа, на воду дуй —По рёбрам градом сноваПробьёт огонь – пускай,А не придёт – остынь..2009

Проходя мимо

Там старое кресло: потёртая кожав том месте, где локоть был левой руки,а вешалки ножка застряла в прихожей —не может в гостиную дальше пройти.На ней висит зонтик. Раскрытой душоюон раньше был, но поломалось ребро.Нет двери. В проёме под аркой большой,где аура люстры – блестит серебром,так здорово вытканный круг паутины,и ветер как в сеть ловит солнечный свет…О чём это я, проходя, вспомнил… мимотого, чего больше в помине уж нет.2009

Занавес

Занавес – это слепого молчания крик!

Дышит обрывками фраз

в полумерном пространстве.

А для тебя, как картинка – иди и смотри!

Или удобный для передвижения транспорт?

Что тебе занавес? Счастья порвалась струна —

звонкая раньше, потом —

только с болью, с надрывом…

Прожитый вместе до дыр

мир – невинность моя.

А для тебя всплеск немилости

ядерным взрывом.

Что тебе занавес, ты так изысканно груб —

Я на позорном столбе, вся распятая всуе.

Алчущих этих моих не растраченных губ

Ты не коснешься своим… невниманьем. Уйду я.

Там в зазеркалье, где занавес сброшен, и наг

Так человек, что прозрачен

насквозь в искушенье,

Я подниму твое сердце – истрёпанный флаг,

Если захочешь опять ты в моё измеренье…

2008

Мир Оного

Елене Мироновой

Сразу погрузился, как серебряный лучик в «кудрявый облак» тайны под названием «Мир Оного».

«Белопенная медсестрица» меня простирала, а вороны чёрный и белый повесили сохнуть на серебряный крючок к звёздному ковшу. И оттуда я оглянулся на весь этот мир.

И вижу, как из под ребра моря выпрыгивают крабы-рыбаки и бочком сбегаются по песку к моему лицу. А я лежу (недавно лежал) у самой воды без всякой (ле) беды и не помню, что стар лицом… и меня зовут есть морского окуня, запечённого в фольге-кафтане и пить виноградное кромешное счастье. Закат уже вспорот и красный гранатовый сок как слоистый пирог распластан над океаном неизвестности, лежащим с распахнутым горлом у моего пришпиленного к сетчатки вечности глаза.

И прилипшие к губам остатки дня стекают насквозь, как через решето. Я беру свою кистепёрую златокудрую колибри. Темнеет, мы идём по суженой тропке в горницу-горлицу. Тук-тук. Иди ко мне! Командует мне командир моего танка из круглой щетины леса и я иду, как застрявший крик, как звук, лишенный веса.

Пытаюсь дотянуться до дна ночи рукой. Она прилетела из зимы, наклевавшись безвкусного драже звёзд. А её крыло, отяжелевшее от насеянного в чернозём пол мира, свесилось с края стола. Мы пьём терпкую музыку, пока двор и улицы не обмелеют. Я вколочен в воздух, тело обвисло на гвозде и сливается с гвоздя, как вода в блюдце с перегоревшей тьмой. Я дышу небом, хочу продышать его до самого края-рая.

Себя самого перехожу: как поле, холод, ветер, кадык отчизны, сгнившие кости Офелии, ил ракушек, блох бедного Йорика и спускаюсь на парашюте альцгеймеравых мозгов в дурную башку безумия.

И вижу маму в новом платье. И плачу, как яблоки во сне обрывающие нити и подающие на спину через пустые рукава сада в промёрзшую глухонемую глину. Мама!

Вода вколачивает мысли-гвозди в дёрн сходящего с ума. Расчёсывает время гребешком смерти. Мельчает лето жизни. Стрекоза- смерть катает во рту солнце-карамель.

Ливень лезет в мой сон, свешиваясь с карниза, сбрасывает кожу, шарит по карманам медь и когда подступает к горлу, пахнет йодом и карболкой непроглядных букв. Яблоко тьмы и гула, червивое людьми катится в пропасть. (Туч) ные святые коровы втаптывают косточки в чернозём. Спрятаться за подкладку дней господних, выдавив мёртвый гравий зрачков! Стройся! День в запасе!

Небо вырви Маяковский с мясом изо рта у мурки с робой тела, с рыбой, рябой бабой, накоси и замеси плоть от плоти, кровь от крови от Иуды – до Мессии заплети дощечки гроба в косы мне до Воскресенья, искупай в росе России. Пронеси мимо рук её в непослушных руках.

Пусть пока на огне черешня поспеет в зрачках. Выклевать не давай, потом с руки покорми бессмертную птицу. Укради пернатой речью, истеки неживой водой, когда поймаешь птицу в обгоревшем саду, сличи с собой.

Уйдёшь на дно лодкой и станешь пейзажем, кислородом, светом и ангелом будешь впадать как река и оживать в каждом встречном дыханием и речью.

Будешь с райских кустов состригать сухую траву слов, превращая их в голубой свет. Они расплываются и теряют любые значенья. Небесные пчёлы их соберут в улей вечности на самое дно музыки.

Бери меня, глотай пустую воду. Я никогда не стану сожалеть, что всё могло сложиться по-другому. Нас недоспят. И в грусти треугольной нас до утра свет будет обнимать не больно. Просто осяду взвесью солнечной и мёдом с молоком на твой простуженный висок и буду целовать ресницы. Когда ты в безупречной тишине вдвоём – открой окно. Я буду светом в тонком стебельке и потянусь и проросту в немое слово с желанием врасти всей кровью в речь. Как тишина, припавшая к щеке потом стеку на дно травы. И будет мне иная жизнь.

2009

***

Долго ли падали…Да нет – под снегом все,мытьём ли катаньем —будет ответ зиме,мысли все выбелит:в них она знает толк.С новыми видамис чистых начнём листов.Я же открою тот,где ты белым-бела,где самый первый годты лишь моей была…2010

Лист Цурэна

По мотивам братьев Стругацких «Трудно быть богом»

«Так лист увядший падает на душу»,Кружась и… тонко источая смерть.Уже не жжёт. Из жизни той удушьяУшёл огонь, и вышла горлом медь.И следом, вверх фонтаном брызнет время,Растёртое о каменную боль.А быль? Она была мне только – бремяИ порастёт быльём, глотая соль…Покой и ясность, после безмятежностьПроткнут сознанья вату – лёгкий бред.А слово-лист упав, сам будет нежностьБудить. Ему нужды в помине нетВо мне… Как ком рассыпалась земляНа запахи и стало так легко.Из пыли солнечной путь в новые краяУпругий воздух вяжет – высоко!Где жизней бездну испытаю я!А может, по-другому… лист увядший ляжет?2009

Любовь

Зарождалась она с зарёйНе из зёрнышка – из грозы!Мы стояли как вкопанные,А упали подкошенные.И не стало бы сказки той,Не останься мы в ней пожить —Были саночки лёгонькие,А конёчки подкованные.Полетели мы с ней в огоньМотыльками крылатых рук.Только в дождь нелегко поднятьЕё крылья роскошные.Восходила когда на трон —Наслажденья был полон круг,И прошла она царственно —След оставила дарственный…По глотку, как со льдом вода.Мы познали её тогда.2010

«…и для меня…»

…и для менятак сказочно наивнаупрятанная в кустресниц слеза,у папоротникав сердцевинес утра накапливаетсяроса,воздушных струйслучайные касанья,чудесный аромат,слепившийся бутонзакрытых устнебесного создания…вы этого хотели сами…прерывисто дыханьеи, … беззвучен стон…2010

Венеция

Плещутся в волнах гондолы, стирая в них маски чумы.

Лижут маллюски бока умирающего дредноута.

Город плывёт к Атлантиде и с ним погружаемся мы

В новое утро.

Смерть здесь живая и кожею всей ощутимая. Мысль

Сверлит мне мозг и жужжит комаром возле уха.

Это же было всё с нами – под воду спускались и мы,

Взявшись за руки.

Вот она арка, нырнём под неё – целоваться пора!

Эй, гондольер отвернись на чуть-чуть – он не слышит.

Ладно, проехали – будет для этого случай не раз,

Мы уже – выше…

2010

В букваре найдём хорей

В букваре найдём хорей:«мама мыла раму».глянь в окно весна скорейи увидишь – маму!На ямбе я споткнусь и шишкунабью себе на лбу в лесу.Выходит из берлоги мишкаи лето, значит, «на носу».В дактиле так тебе хочется,чтобы всё было возвышенно.Осень спешит заморочиться —листья все золотом вышила.На снегу кто-то вывел анапестомнадпись «Саша + Маша = …».а зима всё засыпала начисто,снова чисто – пиши, кому нравится!2010

Барашки морские

Ходят рядами барашки кудрявые,ходят и ходят по лету.К этим барашкам пристроились рядом мы —эти барашки – поэты!Хочет волна прислонится к волне,как и барашки морские.Снится волне, что она на коне,нам же – барашкины спины.Сели на них мы и все мы в весне —маю глядим прямо в душу:дУшит, душИт нас сирень или нет?Надо поэтов послушать.2010

Тёмный квадрат

Хочу в Италию

…хочу в Италию —надо же!а моя лошадка летает,разбежится и вспорхнётна пятом этаже.кони ржут над ней —они живут ниже,им виднейгде жить.2010

Абсанс от абсента

Там стояла бутылка, возможно абсента.В ней зелёные косы погибших русалокколыхались как водоросли до момента,пока я их не выпила. Мёртвой я стала.Там стояла настойка неспелой рябины:в малахитовых бусинках соки из лета.Из нефритовых рощ в ней, туманом гонимый,ветер был закупорен. Я выпила это.Я всё выпила. Встала. Туманные шализа окном повисали. Безумные свечикак зелёные искры с абсентом смешались…Там стояла бутылка. Ещё был не вечер.2010

Темный квадрат окна

Темный квадрат окна – это колодца сруб,

падает в бездну страх, дна не находит – глуп.

Брошу ему ведро, ну, выплывай назад!

Глупый, ты всё равно нужен мне, что не рад?

Дай посажу на цепь, будешь хотя бы злей.

«Рад» это знаешь как? Это когда милей…

Тёмный квадрат окна, этот квадрат мне друг.

Плавает в нём луна – лампы настольной круг

и сигаретный смок, как облака в ночи,

и верным псом у ног страх на полу молчит.

Был мне и друг и враг, то, что прошло – не в счёт…

Друг это знаешь как? Он за тебя умрёт.

«круглым животом…»

круглым животомкошка лёгкокрылаябелая лунападает на домловит мышь чердачнуюпалевого снатихо вниз планирует,хвост серебрится —изогнулся лирою,как у жар-птицы.

Отпечаток тех мыслей

Отпечаток тех мыслей – какая-то малость…Изменять не хочу я порядок мной избранный.Отпечаток души много раз переизданный —Всё куда-то спешим… Но немного осталось.Вплетена наша жизнь кобылицам в хвосты,И в небесном проёме – конец неизбежен;В тот проём попаду я, любовью изнежен,Степь и вольная воля… ну, сердце – остынь!2010

Сердце в руке

Летело сердце чьё-то в спец-авто,в сорочке и с наклейкой на бауле,с мигалкой и сиреною, а то!Ну, сердце же, ещё бы, среди улиц!С утра сбежав, оно у средостеньядеревьев «лёгких» бросило гнездо-меж рёбрами решётки с нетерпеньемеё знакомый дожидался док.Покинув дом внезапно, второпях,где был чердак с умом и, закоулоклюбой его теплом наполнен так,что даже тот малец лентяй сутулый,который жил на нижнем этаже,и наполнялся им когда угоднотак, что бывало, думали – ужель,второе сердце изобрёл, негодник.И вот теперь его никто не ждал.Закрылись шторы и река у домаразлилась красная напрасно, навсегдаоставлен тех пенатов смех знакомый,застывший, как магический кристалл,который раньше разливался ливнем.И мотылёк последним простучалкрылом по крыше, оказавшись лишним.Всему свой срок. Весёлое автовезёт, родившееся навсегда в сорочкеживое сердце, значит, где-то домнуждается в нём, раз везут так срочно.И застучит, запляшет, а в рекеоттает замерзающая нежность —в реке, которая течёт в рукеиз средостенья жизни – сердце есть же!2010

«он погрузился …»

он погрузился —шмыгнул червяк дождевойв ровную стенку,а половинкатам на дне ямки лежитбьётся в припадке.тело его разделил,я ненароком,жизнь поделилась на две —равные части…2010

там-там

там-там ничто из ничего:просто пустота от верха до пола.по натянутой нежной коже бьётнаотмашь, звучно….голый белый живот натянут на обод,выпуклости линия стала плоскостью.стучит по нему, как когда-то в родах,исполненных с ловкостью.но, там, там – это было, было же!такой белый бычокножкой стучал. так и теперь ужечто-то похожее, но немножко.это вовнутрь извне,как вывернутое, но тоже,о том говорящее мне.там-там! там-там! там-там!ну, сколько можно?хороший…

Вжимаюсь внутрь зовущей вновь

Вжимаюсь внутрь зовущей вновьДвухмерной плоскости,Дендритов удивленных бровьРасправив росписью.Внутри галактик черепнойКоробки брошенной —Поэзия сплошной отстой!Словам там – грош цена.Творить обман. Он здесь и там —Застыл слюной в словах.В рубашке из рефлексов штампВ сетях безнравственных.Налипшей пеленой в глаза —Стих снова лезет внутрь,Пытается мной обладатьПриёмом Камасутр.Разбужен зовом белизныСознанья спящий страх.Исторг поэзии призывНемой мой вывих рта.2008

Ветер и шаровая молния

ты – молния шаровая,ты такая живая,такая большая,а я ветер,на всём белом свететебя одну встретил.через дождь и мрак,через свой страхнесу тебя на руках,лелея мечту свою,от всех тебя утаю.вихрь, смерчне коснутсятвоих плеч.дождь, градне вернут тебя назад.я тебя для себявылеплю!крепко держу.всем телом дрожу,я тобой дорожу.люблю, обжигаясьлеплю,леплю!я тебявылеплю!…

Солнце – блин

Черт, возьмиДа упусти,Солнце-блин,Что лежалНа сковородкеОдин.Хреном былОн фаршированИли попростуХреновым,Ну, а чертаВ этот разПопуталСплин.БлинНе в чернуюДыру,То есть,Не к чертовуНутруПокатился,А по млечному пути,И начинкуПодобрав,Из нееКой чтоСоздав,Бог сказал:Ну, блинДавай,Посвети…Вот и мучаемся мыТой хреновиной полны.2009

«Упало яблочко…»

Упало яблочкоМне на тарелочку.Ах, счастье просто жить,Считал я мелочью.С небесной яблониСлетела звёздочка.А небо я бранил —Собаки косточка.Когда же к осениТеперь всё катится,И не воротится —Мне поздно каяться.

Коктейль ночи

Этот коктейль ночи возможность посмотреть на мир психоделически. Давай его выпьем, построим мост из иллюзий и снов, оставим на кончике волоса код, давичи обналиченных, брошенных в пыли дум, где горькие капли слов,

как водяные знаки на купюрах памяти, сложенных в стопку

на накрахмаленной белой скатерти дня.

Они служат защитой от подделки, пока лавандово-красная заря, не отправит их в ночи топку,

или оставит если были сказаны не зря, а значит по делу…

Заря, появляющаяся и исчезающая как кашель подъездов, пока бес ночи лежит и лижет солнца лимонную дольку и стая псов виляют его хвостом.

Простимся с ней, пока её ни догонят новые стихи-скакуны, ещё не очень подкованные медными гвоздями лучей кузнечика-солнца и… потом толпы голых красок осядут, упадут жалящими мечами безликих войн тьмы и света. Пускай романтичный звон этих старинных монет-слов

останется на какое-то время в раковинах душ, блистающих белизной, а мы растворимся дыханием у стен вечности, примерим её оковы, вечности, такой бесконечной, как глупость и сильной, сильней всех стихий.

Догони нас и благослови, нанижи, как бисер молчание на уста

отбери из вышитых кровью ладоней уцелевшие бабочки-стихи, нанизанные на электрические провода строк натянутого солнечного листа.

А пока пускай ведут свой разговор часы с шуршанием шёлковых штор и скрипом дверцы шкафа, а в пролётах музыкой постоит молчание. А потом… хруст за окном льда замёрзшей лужи под каблуком, разогревающего мотор дня утра, которое ветошью рассвета протрёт дерматин отчаянного скупого ума и укусы комара-луча света, проткнут грубые подошвы сна. Ночь окуклится, и бабочка дня вылетит на волю, и мы за ней побежим, встанем на белые и чёрные клавиши рояля и доиграем до конца этот иссушенный огрызок пьесы под названием жизнь.

Сад не растёт без рук

Сад не растёт без рук,или растёт как лес он,и не согнётся буккак подлокотник кресел.От тетевы стрелане улетит за белкой,не обогнёт овалтень вокруг палки стрелкой.Домом не будет дом,если в нём смех не слышен.Будет огонь костром,если над ним нет крыши.Если огонь – очагсердце разжёг пожаром,если полюбишь так —значит ты жил не даром.Солнце не любит штор,дом любит смех и пеньесвечи не ставят в торт,если нет дня рожденья.Хочется понимать —признаки жизни это.Будет последним кровать,ну, после пистолета…2010

«Вон за той полоской белой…»

Вон за той полоской белой,что навеяли метели,вон за той полоской тонкой,где тумана только плёнка,и за той, такой же нежной,где проклюнулся подснежник,или даже за зелёной,где в тебя ещё влюблённыйи за той ржаной и спелой…точно, я сказал за белойтой полоской полежу.Полосатая жизнь – жуть!2010