Олеська и Ледяной Колдун

Наталия Алексеева

Олеська и Ледяной Колдун

Бедный Тихон

Лунной летней ночкой вышла я из избы, поглядеть не прибыл ли к нам на постоялый двор «Три ноги» очередной гость. Так я бабуле сказала. А на самом деле, выскочила на улицу, чтобы не только ночного свежего воздуха глотнуть, поскольку в горнице дым стоял коромыслом, ужин для постояльцев готовился, кипели-шкворчали горшки и сковородки в печи, но и для того, чтобы хоть маленько дух перевести. Ведь бабушка у меня строгая, только и знает, что покрикивает: «Олеська, тащи горшок с паштетом из тараканьих усов!» или «Олеська, пошевеливайся! Что застыла, как умрун на рассвете?! Али и вправду неживая?!»

Обидно, что и говорить, ведь я стараюсь, как могу. А могу я многое! Воды из колодца принести? Да раз плюнуть! Не два ведра, а четыре одним махом дотащу. Ну и пусть половина по дороге расплескается! Коромысла для меня такого еще не придумали, чтоб аккуратно носить. Или, например, дров нарубить. Это я умею, это я люблю. Или валуны ворочать, или пни корчевать. А вот что у меня не получается, так это – колдовать по-настоящему, как моя бабушка. Вот и приходится у нее на посылках бегать да по хозяйству помогать.

А помощь на постоялом дворе всегда требуется, потому что стоит наша изба на перепутье всех дорог посреди Заморочья – места, где всякая-разная нежить живет-поживает, как бы странно это не звучало.

Выскочила я из избы, дверь за собою захлопнула и привалилась к ней, чтоб какой-нибудь из гостей за мной ненароком не выпрыгнул. Упырь там какой али волкодлак. Стою, дверь спиной подпираю, на звездное небо любуюсь. Вдруг возле желтого диска луны появилась черная жирная точка. Я сразу смекнула, что не простая точка: движется по небу, пляшет, будто кузнечик в траве скачет. Пригляделась, а точка подросла и оказалась толстой летучей мышью. Странная такая мышь, будто горбатая! Вглядывалась я в темное небо, вглядывалась, а мышь все ближе. Наконец различила я, что не горб у нее на спине, а мешок приторочен. Видать, тяжелый, и оттого неровно мышь летит, из последних сил.

Миновало несколько минут, как навьюченный нетопырь оказался прямо у меня над головой и резко спикировал вниз. Я пригнулась, опасаясь, что перепончатокрылый вцепится в волосы. Но мышь со свистом пролетела мимо и шмякнулась оземь. Холщовый мешок придавил ее сверху.

Луна таращилась на пустой двор желтым глазом, вековые ели выстроились темным забором вдоль дорог на перекрестке, а я осторожно приблизилась к мышке. Двумя пальцами приподняла черное кожаное крылышко, отпустила. Крыло безвольно брякнулось на бездыханное тельце. Неужели сдохла?! Ай-яй! Надо бабулю звать, она в таких делах мастерица – покойничка из могилы достать для нее плевое дело. Другой вопрос, что он потом обратно в гробик ложиться не желает! Но мышь – не человек, авось восстановится!

Бросилась я на крыльцо и вдруг за спиной раздался шум, как-будто кто-то в ладоши звонко хлопнул. Оглянулась, а на земле вместо нетопыря мужчина растянулся, а сверху на нем лежит элегантный кожаный саквояж! Никак оборотился?! Ну что ж, у нас в Заморочье и не такое случается, люди в зверей превращаются и даже иногда в овощи и предметы мебели.

Вернулась я к гостю, присела возле него на корточки, рассмотрела хорошенько. Лицо длинное, узкое, кожа бледная, а над верхней губой жидкие пижонские усики темнеют. Костюм на нем черный в тонкую белую полоску, а за плечами распластался шелковый плащ с ярко-алым подбоем. Ну точно, вампир иноземный пожаловал!

Похлопала я его по щеке, да силушку чуток не рассчитала, гость очухался в одно мгновение, подпрыгнул, как ужаленный и за щеку схватился.

– Вас ист дас, фройлян?! Мы есть знакомы?!

– Неа, – я поднялась и протянула незнакомцу раскрытую ладонь. – Олеська я, внучка хозяйки постоялого двора.

Когда Вампир осторожно пожал мне руку, я схватила и одним рывком подняла его на ноги.

– Пожалуйте за мной, комнату приготовлю, – взбежала на крыльцо и распахнула перед гостем дверь.

Бережно прижимая к впалой груди саквояж и потирая пылающую щеку, вампир шагнул в горницу.

Наш постоялый двор называется «Три ноги» и снаружи выглядит как обыкновенная избушка на курьих ногах. Только она не стоит, а сидит, поджав свои куриные лапы, потому что уже не молода, а весной и осенью у нее обостряется артрит и колени ломит, поэтому она предпочитает сидеть. Мы с бабулей не против. Зато внутри изба гораздо шире, чем снаружи. Огромная горница, деревянные столы и лавки вдоль них, дочиста выскобленный моими усилиями пол и большая беленая печь, в которой готовятся кушанья для многочисленных постояльцев.

От гостей у нас с бабушкой отбою нет, о нашем гостеприимстве слухами земля полнится, оттого в Заморочье вся нечисть слетается, чтобы в местных болотах с целебной грязью поваляться, на лесных вечеринках с лешаками поплясать, да на представления водяных поглядеть. Но в последнее время что-то маловато стало гостей мне на радость, бабушке на печаль.

Подтолкнула я новоприбывшего вампира внутрь и сама зашла следом. Увидев вурдалака, компания русалок за ближайшим столом оживилась. Речные девки голые коленки навстречу гостю выставили, зеленые волосы руками растрепали и захихикали жеманно. Вампир приосанился, куда только смятенный вид подевался?

– Гутен таг, фрау! – обрадовался он.

Но я снова подтолкнула его к свободному столику и, шлепнув по щуплому плечику, усадила. Силы у меня немеряно, так что сопротивляться он не смог. Уселся, глазами захлопал, а я ему перед носом на стол свиток берестяной бросила. Свиток немедленно сам собой развернулся, являя взору перечень блюд.

Смотри гость дорогой, кушанья выбирай, а с речными девчонками лучше не связывайся! Заманят, завлекут, защекочут до смерти! Пускай кровосос и сам не живой, но с русалок станется, замучают так, что не вздохнет, не охнет!

– Эй, Олеська! – закричала одна из них. – Где наше лягушачье жаркое?!

– Ух-ху-ху! И кабана моего тащи! – потребовало чудище в углу.

Лохматое, черно-бурое, на медведя похожее, глаза, что два блюдца, клыки кверху торчат, из ноздрей пар валит. Жарковато ему, видать, в натопленной избе!

Непростая работенка – помогать хозяйке постоялого двора!

– Олеська, пошевеливайся! – крикнула бабушка и, прихрамывая на костяную ногу, проковыляла к гостю.

А я бросилась к печи. Схватила ухват, водрузила на него пирамидой шесть глиняных горшков с лягушачьим жарким, в другую руку цапнула блюдо с жареным кабаном в яблоках и потащила разносить. Но едва поравнялась со столом, за которым бабушка вела светскую беседу с новоприбывшим вампиром, как бабуля подскочила и возмутилась:

– Куда ты этакую гору еды тащишь?! Ты же девочка!

– Куда-куда?! Я работаю, бабушка!

– А ну отдай! – она потянула ухват и повторила: – Ты же девочка!

– Ёшкины метелки! А ты бабушка! – парировала я и дернула ухват обратно.

И снова силушку не рассчитала. Горшки, как стояли на ухвате пирамидой один на другом, так и подлетели к потолку, а потом брякнулись об пол и с громким треском раскололись на мелкие части. Лягушачье жаркое растеклось бурой жижею. Блюдо с жареным кабаном рухнуло под стол, кабан соскользнул и улетел чудищу под мохнатые лапы.

– Доннер веттер! – возмутился вампир, поджимая ноги в элегантных лаковых туфлях с пряжками.

Чудище в углу недовольно замычало и от возмущения запихало в пасть льняную салфетку с вышитым красным петухом. Русалки за соседним столом закатились в обидном хохоте. Бабушка всплеснула руками и укоризненно уставилась на меня .

– Я все исправлю! – присев над разбитыми горшками и пролитым лягушачьем жарким, я зажмурилась и принялась делать пассы руками:

«Что разбилось, соберись и обратно воплотись!

Стань, как было, теплым, милым!

Отдаю живую силу!»

Взмахнув напоследок руками, будто стряхиваю капли воды, открыла глаза, и они едва не вылезли на лоб!

Глиняные черепки, мелко задрожав, сползлись друг к дружке и слиплись! И через несколько мгновений на полу лежала горка глиняных птичек-свистулек. По бурой жиже пролитого лягушачьего жаркого пошла рябь, и вдруг из этой грязной лужицы выпрыгнули живые лягушата! Они громко заквакали и брызнули в разные стороны. Я поспешно хватала и запихивала их в карманы передника, пока лягушат не заметили бабуля и постояльцы. И тут, громко визжа, из-под стола выбежал кабанчик, проскакал по всей горнице, распахнул пятачком дверь и вылетел в ночь. А после наступила пронзительная тишина. Стало слышно, как огонь в печи потрескивает, да кипяток в горшке булькает.

Я робко подняла голову и посмотрела снизу вверх на бабулю. Седые брови ее сползлись к переносице, крючковатый нос, казалось, опустился еще ниже и навис над сурово поджатыми губами.

Бабушка глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, но не выдержала и сердито топнула костяной ногой.

– Иди-ка ты, Олеська… – она задержала дыхание, вампир смущенно крякнул, русалки весело захлопали в ладошки, чудище выплюнуло изжеванную салфетку и довольно замычало. – Иди-ка ты на кухню посуду мыть!

– Ах вот как?!

Выпрямившись во весь рост, я в сердцах топнула в ответ. Бревенчатые стены содрогнулись, натюрморт – три ярко-красных, нарядных мухомора возле изумрудно-зеленого пня – рухнул на пол, чашки на столах с громким дребезжанием подпрыгнули на блюдцах, расплескав горячий чай вредным девчонкам на голые коленки. Русалки сердито зашипели.

– О, майн гот! – воскликнул вампир, удивленно вздернув брови.

Поддав ногой, я подхватила ухват и с ненавистью переломила об колено, а потом бросилась прочь, на кухню, куда меня и послала бабушка.

Ворвавшись в кухню, я едва не снесла медный котел посередине, обогнула его, и нос к носу столкнулась с домовым. Как все существа его роду-племени, домовой, размером с увесистый богатырский кулак и похожий на клубок пыли, выкатившийся из-под лавки, сидел на краю деревянной кадушки и смотрел на меня грустными, темными глазами. Изо рта его свисали лохмотья квашеной капусты, и я сразу догадалась, что это Тихон. Он отличался от своих собратьев непомерной прожорливостью и страстным желанием писать стихи. И тем и другим увлекался в полной мере, несмотря на обстоятельства. Даже неблагоприятные.

От переизбытка эмоций в отчаянии я плюхнулась прямо на пол и уткнулась лицом в ладони. Ну почему? Почему бабушка меня не понимает?! Ведь только она одна у меня и есть на всем белом свете! Пускай и не родная, но она меня приютила, воспитала и должна бы любить, но… Сейчас я не чувствовала ни любви, ни поддержки.

– Эй, Олеська! – Я подняла голову и посмотрела на домового. Он многозначительно поднял бровь.

В карманах передника отчаянно бились оживленные мною лягушата. Я машинально вытащила их, одного за другим, и лягушата гуськом, весело поквакивая, упрыгали в подпол. Правильно сделали, там сыро, темно и от чужих глаз далеко – самое место прятаться, если не хочешь, чтобы тебя пустили на жаркое.

– Почто такая кислая? – ухмыльнулся домовой Тихон, черпая лапкой прямо из кадушки и со свистом втягивая ртом квашеную капусту.

– Я?! – всхлипнула я.

– Нет, капуста, – язвительно пробормотал он, снова черпая пригоршней из кадушки.

– Я не кислая, я никчемная, – вздохнула я, утирая невольные слезы. – Бабушка отправила меня посуду драить!

Возмущение снова накатило непрошенной волной. Тихон с аппетитом захрустел.

– Ну, не такая уж ты и никчемная, – утирая лапкой рот, заметил он. – Силищи-то у тебя пруд-пруди, с посудой поди управишься!

– Ах, с посудой?! – взвилась я.

Клокочущая внутри незаслуженная обида подтолкнула, и я подпрыгнула, словно испуганная кошка. Вскочила на лавку и, нависнув над котлом, в котором стопками громоздились тарелки, чашки, блюдца, простерла руки и зашептала замогильным голосом:

«Мыло, пена и мочалка,

Мойте все, что вам не жалко!»

И тут же из котла полезла густая мыльная пена. Она поднялась высокой шапкой, и почти коснулась ладоней. На всякий случай, я отдернула руки и спрыгнула с лавки. Мыльная пена все прибывала.

Некоторое время пенная шапка над котлом стояла неподвижно, и я подумала, что все не так уж и плохо, как мне показалось вначале. Но потом пена окрасилась всеми цветами радуги, а на ее поверхности вздыбились огромные пузыри. А еще через мгновение пенная шапка взорвалась, и радужные мыльные пузыри разлетелись по всей кухне.

Я с облегчением выдохнула, ведь мыльные пузыри – детская забава! Это тебе не мыльный монстр или пенный гигант, которые вполне могли появиться от моих неумелых заклинаний. Присев на стул в уголочке, я любовалась на это радужное великолепие, совсем позабыв об еще одном свидетеле моего неудачного колдовства.

Вспомнила я о Тихоне только, когда услыхала приглушенный отчаянный вопль.

Заключенный в огромный мыльный пузырь, Тихон упирался в его стенки лапками, горестно голосил и топал ногами. От его пинков пузырь шлепнулся с кадушки, перекатился до края стола и полетел. Я рассмеялась, потому что летел он словно объевшаяся лягушками цапля – низко и тяжело. Внутри бился и неистовствовал Тихон. Увидев, что я хохочу, он погрозил лапкой и замахнулся кулаком.

– Ты мне угрожаешь?! – возмутилась я.

Тихон снова замахнулся, и на этот раз до меня дошло: он просил проткнуть стенку пузыря и вызволить его. Я приготовилась совершить разрывное заклятие, но, увидев, как домовой испуганно сжался внутри пузыря, схватила нож и вспорола мыльную оболочку. Пузырь лопнул, радужные капли брызнули в стороны, а Тихон с глухим стуком брякнулся на деревянные доски пола.

Но как только он подскочил и отряхнулся, словно выскочившая из воды кошка, как я снова закатилась в неистовом хохоте. До этого момента серо-бурый мех домового выглядел, как обычная подкроватная пыль. Теперь же, после освобождения из мыльного пузыря, стала разноцветной. Не в силах сдержаться, я хохотала в голос.

– Что смешного? – насторожился Тихон, поглаживая себя по бокам.

– Нет-нет, ничего!

Я постаралась принять серьезный вид. Но, вопреки усилиям, снова рассмеялась.

– Что ты ржешь, как корова на выпасе?! – возмутился Тихон и принялся оглядывать себя со всех сторон.

– Как кобыла, – подсказала я.

Но он крутил головой так и эдак, заглядывал себе за спину, пока не завертелся волчком. Чем развеселил меня до колик в животе. В конце-концов он остановился, задумался, а потом стремглав бросился к медному самовару. Увидав в отражении, что его шубка окрасилась во все цвета радуги, Тихон всплеснул ручонками и рухнул без чувств. Пришлось окатить его живой водицей из заветной бабушкиной склянки. Как только первые капли попали ему на нос, Тихон подпрыгнул и завопил, что было мочи:

– Все из-за тебя! А ну, верни, как было!

Не долго думая, я набрала живой водицы в рот и окатила Тихона с головы до ног, надеясь, что вода смоет радужную раскраску. Тихон зажмурился, но вытерпел. Когда он открыл глаза, я уже была готова к его возмущению. Домовой быстро глянул на свое отражение в самоваре, и снова заорал на меня:

– Не умеешь, не берись!

– Ладно, уговорил, – вздохнула я. – Сейчас расколдую!

Но едва простерла руки и начала бормотать заклинание, как Тихон попятился и рванул в подпол так быстро, словно я была чумной или прокаженной!

Ой, что делается!

Ни за что, ни про что – ведь не я же окрасила его мех в разные цвета – осыпая меня проклятиями на мертвом языке, домовой Тихон скрылся в подполе. А я, тем временем, взялась за посуду, как велела бабуля.

Пока мыла да складывала на полки, расколотила всего с десяток горшков да тарелок. На звук разбитой посуды прибежали коргоруши – домашние помощники. Словно маленькие шустрые кошки, они быстро замели хвостами черепки, и, не беспокоясь, что бабушка меня отругает, я с чистой совестью отправилась прочь из кухни.

Проходя мимо входа в общий зал, услыхала бабушкин голос:

– А вы, стало быть, господин из чужедальних земель?

В ответ донеслось нечто нечленораздельное. Я остановилась и навострила уши. Острые уши, как у заморских эльфов, мне не к лицу, поэтому я собиралась только выяснить, о чем идет речь и вернуть им прежнюю форму.

– И как же в такое опасное время вы наши края осмелились посетить? – сокрушенно спросила бабуля.

Но в ответ снова раздалось невнятное бормотание. Приоткрыв дверь, я высунула нос в общую горницу. Я не Варвара, прищемить никто не осмелится!

Половина свечей уже прогорело, и в пустой горнице царил полумрак. За столом, опираясь на острые локти, сидел вампир. Рядом с ним бабушка.

Она подхватила хрустальный, наполовину заполненный чем-то красным, графин и плеснула в стоящий перед гостем кубок.

– Какой же вы отважный мужчина!

– Варум? – Гость удивленно икнул.

– А потому, что непростые времена настали! Гонит нас, чародеев да волшебных существ, Ледяной Колдун. Лютует! Посетителей стало совсем мало, только местные кикиморы и заглядывают.

– Во?! – оживился вампир и с интересом осмотрелся. Но не обнаружив в зале русалок, снова воззрился на бабушку и повторил: – Во?!

– Во-во, – грустно подтвердила бабуля. – Совсем никого!

Вампир схватил кубок и осушил одним махом. Бабуля поглядела на него с легким презрением.

– Вот чурбан! Хоть бы словечко по-нашему молвил!

И плюнула в сердцах.

Тут вампир выпрямился на стуле, пригладил на пробор волосы ладонью и произнес внятно и четко:

– На подлете к пункту назначения мною были замечены многочисленные отряды ледяных солдат.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.