Тропами Кориолиса. Книга 2. Демон руин

Ганс сидел последним. Сделав несколько глотков, он поклонился и передал сосуд хозяину дома. Чаша сделала еще один круг, чтобы гости молча смогли ее внимательно осмотреть со всех сторон, как отдельный объект восхищения, с долгой и насыщенной историей, с исполненными смыслом изображениями на ней. И только после этого можно уже было начинать беседу.

Шин раздул угли под котлом, раздал рисовое пирожное на салфетках и принялся готовить теперь уже легкий чай для каждого по отдельности. К этому моменту Зоя Скаврон успокоилась и вернулась к остальным. На извинения Шин передал ей свежее пирожное и ответил:

– Настоящий чай вызывает настоящие чувства. Да, чаще это положительные эмоции, но всякое бывает.

– Но поначалу я будто бы воспарила над землей. Это чудесно. А затем… – задумалась она.

– Это твой внутренний мир. Нельзя полностью уйти от тревоги, хоть к тому и стоит стремиться! – философствовал Шин.

Ганс не согласился с ним.

– Уходя от тревоги, причина ее появления тем не менее не исчезнет! – возмутился он.

– Так, стоп! – остановила их Тори Бецу. – Уважаемые гости, чтобы вы поняли суть происходящего, выслушайте меня, пожалуйста. Чайная церемония – это не отталкивание проблемы, как таковой, а, наоборот, возможность быстро набраться сил для ее решения. Если ты сейчас не говоришь о проблеме, то это не значит, что ты ее игнорируешь. Мы таким образом расслабляемся, даем возможность духу насытиться новой чистой энергией. Вы знаете, что означает свиток, установленный Шином в нише в стене – токонома? А эта, пришедшая ему на смену композиция из ветвей и цветов – тябана? Нет? Я вам поясню, – добродушно сказала принцесса. Ей искренне хотелось, чтобы ребята действительно прочувствовали все волшебство древней традиции. Ведь кроме самой церемонии, выбор хозяина того или иного символа для ее проведения означал нечто негласное, сокровенное и несомненно актуальное. Шин, поклонившись, передал свиток Тори. – Спасибо тебе, друг мой! – поклонившись в ответ, проговорила она. – Это бесценный свиток XII века под названием «Гаки Дзоси». Переводится как «Сказания о голодных духах». На этом шелке изображены вечно голодные демоны, в которых после смерти перерождаются те, кто при жизни на Земле был обжорой и мог позволить себе выкинуть вполне съедобную еду. Голод демонов настолько неутолим, что они готовы пожирать даже собственных детей. Ведь при попадании в мир людей они, несомненно, становятся людоедами. Они не могут насытиться, и погибнуть тоже не могут. Таково их наказание за постыдно обжорливую жизнь. Такова их судьба после смерти.

– Кажется, я была знакома с некоторыми из них! – вникая в суть рассказа принцессы, вставила Тори, вспоминая Масуда Вармажа и его семью. Она сама чуть не пала жертвой одного из таких демонов.

– Ты чувствуешь параллели? Видишь ту прозрачную шелковую прочную нить, связывающую эти легенды с реальным миром? Понимаешь, как хозяин дома, Шин, тонко разглядел в твой душе, в душе незнакомого ему человека, то незримое, неосязаемое страдание, предложив картину автора, жившего много веков назад? А художник не знал этого мира, но ощущал его какими-то внутренними каналами. Ведь спустя много веков его творение остается актуальным, даже более актуальным, чем в эпоху, в которую он жил. И картина теперь не оставляет никого равнодушным. Я думаю, у каждого, глядя на этот свиток, в душе встрепенется хотя бы одна струнка. И затем внутри заиграет своя, особая музыка.

Тори передала свиток другим, чтобы они смогли увидеть изображение. А сама принялась объяснять символичность композиции из ветвей сосны и цветов камелия, где на фоне хвойной ветви, означающей прочность и долговечность, красуется воплощение нежности в виде цветка камелии. «Словно человек, погрязший по пояс в болоте, все-таки верит во спасение и, несомненно, в прекрасное будущее», – так это поняла Тори Бецу.

– У нас еще будет время поговорить о настоящем, – сказала принцесса присутствующим. – А пока что предлагаю насладиться моментом и отдать дань уважения прекрасным творениям прошлого, и просто послушать звук горящих углей или кипящей в котле воды. Кто знает, может, это последняя чайная церемония в нашей жизни.

Глава 4

1

За окном грянул гром, вслед за которым пришел ливень. Утренние капли дождя были очень холодными, почти ледяными. Одев свою черную кожаную куртку поверх восхитительного Аметистового Хёмонги и мотоциклетный шлем на голову, Тори подкатила снизу халат, открыв тем самым надетые на ноги утепленные легинсы, села на байк и отправилась на ужин к императору. Время подошло. Остальные тем часом, спокойно закончив чайную церемонию, запланировали заглянуть в магазинчик торговца лодками седеющего прохвоста Минору. Им нужно было приобрести водный транспорт. Неизвестно, как могла закончиться встреча принцессы с отцом, который настолько погряз во лжи и властогрешимости18, что смог изгнать собственного сына из дому из-за женщины, скрывая свой поступок под маской любви и небывалой страсти. Именно поэтому они придумали запасной план, для чего им и потребовалась лодка.

Покосившаяся лачуга торгаша Минору с вычурным резным корабельным штурвалом над входом находилась в каких-то пятидесяти метрах от дома Шин и Чоу, прямо у моста Комагата, построенного в 1927 году и ведущего через реку Сумида в другой район. Здесь этот коммерсант проводил все свое время. Вообще торговля судами обычным гражданам в империи была строго запрещена, так как браконьерство и истребление обедневшей фауны океана могли негативно сказаться на общем фоне. Никто не знал, как обстоят дела с популяцией адаптировавшейся к новым условиям рыбы, и происходит ли это вообще. Может быть, эти стойкие особи, как и люди, просто доживали свои последние пасмурные деньки. Но, несомненно, нашлись те, кто смог обернуть данную ситуацию в свою пользу. Одним из таких пройдох был заядлый рыбак Минору, больше известный в Токио как «Прохвост, Рыбий Хвост» или просто продавец лодок. А дразнили его из-за формы носа, напоминающего рыбий хвост. Когда он нервничал или торговался, его ноздри раздувались, и возникало ощущение, что поверх носа к нему прилип отрезанный шевелящийся рыбий хвост. Но, несмотря на свою комичную внешность и шуточное прозвище, человеком в вопросах торговли он был толковым. И хитрым. Все прекрасно знали, что «на воду могут выходить только рыбаки, и никакого личного водного транспорта в распоряжении обычного жителя империи быть не может». Так гласил закон от 8 мая 2037 года №26 списка «Законов о рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов на территории империи». Еще тогда – во времена зарождения законодательства Объединенного Востока – Минору с несколькими своими коллегами придумал план обхода этой системы. Сам-то он был рыбаком отменным, только вот последние несколько лет ни разу не ступил на палубу судна. Страсть, якобы, потерял. Зато красивые монетки полюбил всем сердцем. А тухлую, вонючую, скользкую рыбу да холодные мокрые сети в грязном черно-сером иле почему-то разлюбил. В общем, у Минору и его друзей была стратегия, благодаря которой они могли зарабатывать на торговле старых списанных судов обычным людям. Немножко подремонтировав лодку и спихнув ее в дальнейшем какому-нибудь увлеченному обывателю, романтически настроенному покорять бескрайние просторы Северного Полярного океана, ушлый старик мог безбедно существовать еще целых полгода. Рыболовство в прибрежных городах империи в последнее время стало делом почетным, приносящим хорошую прибыль. Рыбакам не нужно было искать рынок для сбыта. Каждая голодающая семья отдавала последние деньги за свежую рыбу. А рыбаки тем временем соревновались между собой по количеству улова, и лучшие результаты освещались журналистами в рубрике «Рыбацкие Будни» еженедельника «Вести империи», транслирующие самые яркие события, происходящие от Козырька до Северного Полярного океана. Каждый рыбак мечтал попасть в этот список, но удавалось это лишь самым отъявленным и везучим. С каждым днем рыбаков становилось все больше. Минору купался в золоте, и его дела шли в гору. Но лишь те, кому доверял Рыбий Хвост, могли получить лицензию и лодку. Изобретенная им схема под названием «49 лучей и 101 луна на пути рыбака», по которой он и работал, оставалась в тайне до того момента, пока сам торговец не был убежден, что человеку можно доверять и карманы его не пусты.

Входная дверь лачуги скрипнула, и в нее вошли четверо мокрых от дождя человек.

– Вам чего? – оторвавшись от свежего еженедельника, поинтересовался нахмурившийся Минору.

– Мы пришли за лодкой. Я хотел бы стать капитаном рыбацкого судна! – ответил Шин.

– Документы есть… лицензия? – недоверчиво прохрипел тот.

– Н-н-нет! – растерянно произнес Шин.

– Тогда приходи через полгода, как получишь разрешение. Если получишь! Х-х-ха! – ехидно ухмыльнулся старик.

– Я слышал, есть иной способ получить доступ к воде, – прищурившись, намекнул парень.

– Какой еще способ? Где ты слышал? От кого? – возмущенно жестикулируя руками и пряча глаза, встрепенулся Минору.

– Отец рассказывал, когда жив был.

Старик замолчал на полуслове, уставившись на парня. Лицо Шина ему кого-то напоминало.

– Ну, так что, договоримся? – парень снова задал вопрос.

– Ты сын покойного Кеничи? – поинтересовался торговец.

– Да. Ну, так какой ваш ответ, Минору-сан19? – поторопил Шин.

– Деньги-то у вас хоть есть? – окинул старик взглядом остальных ребят и передал грязный, весь в жирных пятнах, с потертыми уголками и пахнущий рыбой листок с некой сводной таблицей. – Ознакомьтесь. Затем продолжим беседу, – сказал он, опустил очки на нос и вернулся к чтению еженедельника.

«Стратегия Минору по продаже судов и получению гражданами лицензии на рыбацкую деятельность в обход «Законов о рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов на территории империи», под названием:

«49 лучей и 101 луна на пути рыбака»

Шпаргалка:

– 1 золотой луч = 100 серебряным лунам;

– Все сроки официального прохождение того или иного этапа имеют лишь приблизительную точность;

– Успешное официальное прохождение одного этапа не гарантирует тот же успех в последующем. Каждый этап в целом, как и подпункты, входящие в него, крайне важны. Провал в одном из них означает крах всего проекта;

– 49 лучей 101 луна = полному пакету услуг Минору. Можно варьировать способ оплаты услуг, комбинируя его лишь с теми подпунктами, где гражданин не уверен в своих силах. Кроме этапа №2 «Получение лицензии». Здесь гражданин либо платит за весь этап с входящими в него подпунктами полностью, либо проходит его самостоятельно»

– Имперская лицензия обязует рыбака отдавать 25% своего улова империи. Лицензия, полученная при содействии Минору, исключает это правило.

Содержимое таблицы говорило прежде всего о том, что услуги Минору насколько дороги, настолько и необходимы. Ведь получить лицензию на ведение почетной деятельности рыбака без связей было практически невозможно. Ради этого народ продавал все, что имел, влезал в долги и воровал, а затем шел к Минору и договаривался о сделке, которую тот решал в течение нескольких часов. Бывали случаи, когда человек, оплативший лишь часть услуг торгаша, проваливался на какой-либо ступени одного из этапов, и в итоге оставался с носом. Торговец делал свое дело, но заказчик все равно оставался недоволен. Ведь теперь на нем еще и долги висели, а иногда, после попытки перехитрить систему, ему было просто некуда вернуться. Минору предупреждал об этом своих клиентов, но те на радостях игнорировали его предостережения, и только тогда, когда оказывались в долговой яме или на улице, начинали вникать в суть всей схемы торговца, пытаясь обвинить его в мошенничестве. И лишь при полной оплате всего пакета услуг Минору таких казусов не случалось.

Вся система лицензирования в империи была крайне коррумпирована, и лишь единицы получали право на рыболовство собственными силами.

Посоветовавшись в стороне с ребятами и изучив предложение Минору, Шин спустя некоторое время вернулся к старику, который, не отрываясь, жадно листал еженедельник за деревянной стойкой.

– Я согласен! – сказал Шин, улыбнувшись торговцу. – Вот 50 золотых лучей, о которых здесь говорится, – поставил он черный бархатный мешочек со звенящими внутри монетами на стойку.

– Ты хорошо изучил мое предложение? – исподлобья посмотрел на него старик.

– Ну, да! А что не так? – удивился парень.

– Явно не в отца пошел… – выпрямив позвоночник, съязвил старик и ехидно ухмыльнулся.

– Да как ты смеешь говорить о моем отце, ты, Рыбий Хвост! – нахмурился Шин и уже собрался схватить его за рубаху.

– Да не кипятись ты! – успокоил его тот. – Я сделал комплимент твоему отцу. Он был умным человеком.

Шин, наконец, выдохнул. Минору продолжил:

– 49 лучей и 101 луна – это то же самое, что и пятьдесят лучей и одна луна, если вам так проще, – пояснил он. – Итого с вас еще одна серебряная луна. Или становитесь в общую очередь за топливом. За серебро у нас только горючее.

Парень взялся за голову.

– Но это всего лишь одна серебряная монета, – не мог поверить своим ушам Шин. – Я вам только что 50 золотых на стол выложил!

– Скидок в этом сезоне нет! – дразнил его вредный старик.

Минору никак не реагировал на слезные мольбы Шина и остальных ребят о скидке, так как злополучной серебряной монеты ни у кого из них не оказалось, и взять ее было больше неоткуда. Все копилки, тайники и запасы Шин и Чоу опустошили еще перед выходом. А у Ганса с Зоей запасов не могло быть по понятным причинам.

– Вы не понимаете! Нам нужен корабль, чтобы спасти мир! – попыталась достучаться до него Зоя Скаврон.

– Правда? – неожиданно вскочил с места старик с ошарашенным видом.

– Да! – наивно улыбнулась она, поверив его встревоженной интонации.

Секунд десять Минору терпел, но затем не выдержал и во все горло расхохотался. «Мир они хотят спасти, чудаки!» – насмехался гадкий, поморщенный старый рыбак.

И понимая, что здесь уже ничего не поможет, в разговор вступила «Бабочка» – Чоу. Как и остальные попытки, даже ее чары не подействовали на этого скупердяя. Она отвернулась от ребят, запустила руку себе под кофточку и достала оттуда висящую на цепочке ценность, о которой знал лишь Шин, ее друг и любовник.

Чоу сорвала цепочку с шеи и обратилась к Минору:

– Этого будет достаточно? – спросила она.

В раскрытой ладони девушки лежал легендарный платиновый орион. Отражающийся от самоцветов свет лампочки, падающий на монету сверху, разноцветным баловством отразился на стенах и потолке. Один из зайчиков шмыгнул прямо в правый глаз онемевшего от восторга Минору.

– Великолепие!.. – будто бы одержимый, произнес торговец. С самого момента появления монет империи он вожделенно искал этот шедевр. Никакие деньги и власть не прельщали его в той же степени, что и желание заиметь драгоценнейшую монету. Он искал ее буквально повсюду: у нумизматов, коллекционеров, богачей, в ломбардах, казино, на черном рынке… везде. Но воочию он видел орион до этого всего один раз – за стеклянным бронированным коробом в имперском центральном банке. То был выставочный образец. Тогда же Минору стал одержим этой монетой. Она являлась к нему в прекрасных снах, виделась в каждой валяющейся на тротуаре пивной пробке или утерянной на улице монете, оказавшейся обычной алюминиевой тучей, высматривалась им среди собственных золотых лучей. Но все попытки были тщетными. Орион, как и молодость, для него был недосягаем. – Дай мне хотя бы прикоснуться к нему, прошу тебя! – дрожащим голосом попросил Чоу старик, протянув к ней трясущуюся от волнения руку.

– Что ты делаешь? – тут же среагировал Шин и накрыл орион собственной ладонью. – Ты ведь знаешь, насколько это опасно! Глупая!

Шин никогда не повышал голоса и не обзывал свою девушку.

– Но я лишь хочу помочь, – шмыгнула носом Чоу и тут же расплакалась. Девушка испугалась. Ей стало обидно.

Орион достался Чоу чудом. Пока монета находилась у нее, девушка продолжала верить в чудеса. Когда жители Объединенного Востока узнали о введении новой валюты, на платиновый орион в качестве бонуса и для привлечения внимания масс к этому грандиозному событию провели розыгрыш трех драгоценных монет среди всех, кто только успел подать соответствующую заявку. А таких набралось ни много ни мало – чуть более трёхсот миллионов человек. Соответственно один орион приходился приблизительно на сто миллионов. Шин тоже участвовал, но он ничего не выиграл. А вот Чоу неимоверно повезло: она стала обладателем монеты. Девушка искренне верила в победу – и победила! Тогда она поверила в чудеса. И дала себе слово, что воспользуется этим отчеканенным чудом лишь тогда, когда не будет иного выхода.

– Я найду дурацкую серебряную луну, только убери его отсюда! – озираясь по сторонам, сказал Шин.

– Не выйдет! – влез Минору.

– То есть, как не выйдет? – поинтересовался парень.

– Теперь я согласен только на орион, или проваливайте отсюда!

– Ах ты сволочь! – снова дернулся в сторону торговца Шин. – Да за орион мы можем купить весь наш квартал, весь Асакуса вместе с твоим бизнесом по торговле судами вместе с этой дырявой лачугой!

– Я тоже рискую! – сказал тот. – Откуда мне знать, может, эта монета украдена, и сейчас ее ищут серьезные люди. Вон, в прошлом выпуске «Вестей империи» было объявление о том, что дом одного знатного господина был обворован, в итоге исчез орион и еще куча всякого ценного барахла.

– По-вашему, я похожа на воровку? – еще больше расстроилась Чоу.

– Вообще-то монета досталась ей во время розыгрыша. Вы же у нас любитель почитать еженедельник, как могли пропустить такую новость?! – напомнил Шин.

– Невероятно! И все это время он был от меня в каких-то пятидесяти шагах… – снова, как завороженный проговорил торгаш.

Немножко успокоившись, Чоу схватила Шина за руку и отвела в сторону. Ганс и Зоя остались у стойки.

– Мне кажется, настал тот момент, – начала она, – когда нужно перестать верить в чудеса и начинать действовать! – мужественно произнесла девушка. – Детство закончилось, Шин, любимый! Не жалей меня. Это всего лишь красивый кусочек металла с камешками, – повертела она монету в руках. – Уже давно пора распрощаться с теми вещами, что так сильно удерживают и напоминают мне о прекрасной беззаботной поре. Конец близится, и этот орион нам ничем не поможет. Сейчас нам нужен корабль! Тори скоро вернется, а мы еще не готовы. Понимаешь?!

Шину было стыдно глядеть в глаза своей девушки. Он любил в ней все: доброту, улыбку, верность, вредность, в какой-то степени легкомысленность. Но он и не подозревал, что в ее сердце все это время было скрыто столько мудрости, щедрости и готовности к самопожертвованию.

– Хорошо! – сказал он, понимая, что иных вариантов у них теперь нет. Упрямый старик стал в позу и от своего не отступил бы ни при каких обстоятельствах.

– Я не останусь в долгу! – выкрикнул из-за стойки Минору. Он знал, что теперь ребята у него на крючке, а рыбаком он всегда был отменным.

2

Тори мчалась на своем байке по мокрым от дождя потрескавшимся дорогам Токио. Среди людей. Среди нищеты. Среди изобилия. Среди серости. Среди контрастов. В такие моменты, когда она видела валяющегося в закоулке грязного, покрытого струпьями, кашляющего бедняка, мимо которого, гордо задрав подбородок, проходит очередной равнодушный представитель бомонда, ей хотелось кричать от ненависти и печали. Вся эта выдуманная система казалась девушке настолько фальшивой, что хотелось сорвать с себя этот дорогущий Аметистовый Хемонги, развернуться и, сжигая резину байка, вновь рвануть прочь от этих мест. Ей больше не хотелось напыщенности императорских встреч, примирений с отцом или его одобрения. Ничего уже не хотелось, тем более после недавно всплывшей правды о том, что произошло с ее братом Ичиро. Правды, раскрывшей глаза на великую истину.

Всем нутром принцесса чувствовала, что ничего хорошего из встречи с императором не выйдет. Слишком много нужно было узнать. Но все же больше хотелось говорить самой, высказаться, плюнуть в лицо, заставить мучиться. Ей сложно было свыкнуться с мыслью о том, что родной отец смог так жестоко обойтись со своим ребенком. Эта правда никогда бы не прижилась в ее сердце. Но зато теперь девушка была готова ко всему. Теперь ей, наконец, стало понятно, кто есть кто. И единственной причиной, по которой принцесса спешила на ужин во дворец императора, стало желание взглянуть в лживые глаза отца. Посмотреть в них и попытаться разглядеть там хоть капельку сожаления, раскаяния. В ином случае, плюнуть в лицо, достать катану и вонзить ее по самую рукоять в брюхо гадкого, злобного деспота, которого принцесса родным отцом считать уже перестала.

Ливень становился все сильнее. Небо затянуло черными, словно дым, тучами. Раскаты грома не замолкали. За одним взрывом сразу же следовал грохот другого. Район Тиёда, где располагался императорский дворец, располагался рядом с Тайто, где жили Шин и Чоу. Но, несмотря на непогоду, Тори быстро преодолела расстояние до дворца.

Принцесса на всей скорости пролетела через первый мост на пути к острову, где находился императорский дворец, заставив охрану изрядно понервничать, затем повернула направо, крепко зажала тормоз и резко остановилась на площади из светлого гравия. Стены величественного дворца уже просвечивались сквозь мертвые ветви деревьев. Весь императорский сад теперь превратился в одно большое кладбище иссушенных или вымерзших лучших представителей флоры. По мере приближения к этому месту задумка принцессы с попыткой убедить отца в том, что миру угрожает еще большая опасность и сидеть, сложа руки, попросту некогда, казалась ей все более бессмысленной. В голове совершенно предательским образом вспыхивали скверные воспоминания об императоре, напоминающие о его безмерном скептицизме, надменности и упрямстве. Тори уже готова была сдаться, но что-то ее останавливало. На миг в мыслях девушки вспыхнула картина, где весь Токио пылает в огне. Гигантский огненный смерч, словно факел старательного карателя, быстро разбрасывает огонь по зданиям. Люди лежат прямо на улице, окруженные западней из раскаленных языков дразнящего пламени. Они сгорают заживо, кричат и мучаются от боли, их кожа лопается, и оттуда начинает струиться кровь. Алая жидкость тут же превращается в белую вязкую пену из-за высокой температуры. И лишь одна принцесса стоит невредимая в центре этого безумия. Теперь огненный смерч несется прямо на нее и останавливается в шаге от девушки. Время замедляется. Тори пытается закрыться руками от пекла исходящего от огненного столба, будто глядящего на нее свысока. Но жар просачивается сквозь пальцы. Ее руки чернеют и покрываются золой. Начинают осыпаться вниз, в кучи пепла и останков. Она чувствует, что медленно исчезает. И тут принцесса приходит в себя. Эта случайная картина заставила Тори в очередной раз задуматься над важностью причины, по которой она согласилась на встречу с отцом.

Принцесса вновь глянула на дворец, села на байк и медленно подъехала к следующим воротам, уже основательно охраняемым хорошо подготовленным элитным отрядом самураев императора.

Тори вновь остановилась, но двигатель заглушать не стала. Ворота отворились, и оттуда вышел человек в защитной экипировке. На поясе его болталась катана, вставленная в сая, а на плече висел автомат. Палец мужчина предупредительно держал на курке. Он был наготове.

– Кто такая? – поинтересовался самурай.

Принцесса принципиально ничего не ответила, сосредоточенно глядя на него сквозь прозрачный визор шлема. Раньше ей не задавали подобных вопросов. Все и так знали, кто может позволить себе подобную дерзость – ворваться на байке прямо во внутренний дворик дворца. Но это было давно. Многое позабылось. И то, что принцесса вернулась, знал лишь ограниченный круг лиц.

– Пропусти! – услышал солдат знакомый голос из-за спины.

Самурай послушно открыл ворота.

– Мастер Джун, вы ли это? – заглушив, наконец, дерзко рычащий мотор, спрыгнула с сиденья Тори Бецу.

Мужчина лет пятидесяти в отменном утепленном кимоно, с тонкими заплетенными на затылке и бороде черными косичками, скупо улыбнулся.

Принцесса скинула шлем и, почтенно поклонившись начальнику императорской охраны, улыбнулась ему в ответ. Затем подошла и обняла мужчину.

– Как ты, дитя? Мы уж думали, что ты погибла, – поинтересовался самурай, ласково глядя на свою лучшую ученицу. Именно он обучил Тори всему, что она умела.

– Нет, мастер Джун, я всего лишь пыталась найти умиротворение. Но судьба вновь не позволила мне этого сделать. Слишком много вопросов остаются без ответов, а виновники продолжают почивать на лаврах без должного наказания, позабыв о возмездии и справедливости.