Я не могу проиграть!

Зрители устроили овацию, а мне казалось, что публика одобряет не только их игру, но и любовь.

Я абсолютно не помню, как оказалась дома, не помню, как переходила дороги, ехала на метро, открывала дверь. Когда я начала осознавать окружающее, я уже сидела в своей комнате, пытаясь собрать тетради. Но вдруг поняла, что мне нужно уехать, спрятаться ото всех, чтобы наедине с собой решить, что мне делать дальше.

Через некоторое время план возник в моей голове, как будто кто-то прокрутил короткометражный фильм. До окончания школы осталась неделя, и мама вполне сможет объяснить учительнице, что мне срочно пришлось уехать, не называя настоящих причин. В конце концов, она довела нас всех до такого состояния и не должна сердиться.

Я решила поехать к бабушке в деревню, это всего в трех часах езды на электричке, и у меня хватит денег на билет. Бабушка Маня, папина мама, очень любила меня, и у нее в деревне я по-настоящему отдыхала. Я буду гулять босиком по траве, слушать пение птиц и купаться в прозрачной голубой речке, а, может быть, заведу роман с деревенским пареньком. Только там, разобравшись в себе, я смогу обрести силы и обязательно придумаю, как мне жить дальше. Я пнула школьную сумку ногой: для меня уже начались каникулы и, сочинив маме записку, собрала вещи. Я улеглась в постель, решив подняться в семь тридцать, словно собираюсь в школу, а записку оставить на кухонном столе. Когда мама проснется – я уже буду далеко отсюда.

Я была совершенно уверена, что мама не поедет за мной, так как она не выносит деревенской жизни и жить не может без ванны, телефона и других благ цивилизации. К тому же отношения у них с бабушкой были натянутыми. А папа, который бы обязательно приехал, чтобы выяснить, что случилось, снова улетел в командировку. Когда мы прощались, он как-то особенно ласково смотрел на меня и попросил, чтобы я заботилась о маме, словно она была ребенком, а не взрослым человеком, который разрушил наши жизни.

Глава 4

Утро было солнечным, я выбежала босиком на балкон, радуясь, что погода не обманула моих ожиданий. Школьники с портфелями уныло плелись в школу.

«Как хорошо, что меня это больше не касается», – подумала я. Наскоро перекусив, в джинсах и кроссовках, я выскочила на улицу и почти бегом направилась к метро. Мне было немного страшно: вдруг мама проснется и обнаружит записку, но опасность пришла с другой стороны: навстречу шел Вадик. Спрятаться было некуда, поэтому я вздернула подбородок, намереваясь холодно поздороваться из-за вчерашнего разговора.

– Куда это ты собралась? – придержал он меня за локоть, полностью проигнорировав мое ледяное приветствие.

«Ну, зачем я вышла в то время, когда все идут в школу?» – с тоской подумала я, не отвечая на вопрос.

– Так куда же ты так рано в джинсах и с такой большой сумкой? Что у тебя там? Неужели учебники? Наверно, ты запаслась на весь класс? – издевался он.

– Пусти сейчас же. Я не обязана ничего объяснять, – я смерила его презрительным взглядом. – Особенно тебе.

– Вика, я твой друг, – голос Вадика стал мягче, но железная хватка не ослабла.

– Тебя это не касается. Беги, а то в школу опоздаешь, – я сделала попытку высвободить руку.

– Вика, перестань! Ты должна мне рассказать. И дай я помогу тебе нести эту сумку.

– Иди в школу, – я спрятала сумку за спину.

– Школа стоит, стояла и еще постоит, а вот с тобой нужно разобраться. Вероятно, ты решила сбежать из дома?! Мама спит?

– Надеюсь, что да.

– Значит нужно, чтобы узнала, что ее непутевая дочка сбежала, – Вадим опять схватил меня за руку и начал тянуть в сторону дома, а я сопротивлялась изо всех сил. Увлеченная борьбой, я не заметила, как мы оказались слишком близко друг к другу. Неожиданно его губы прижались к моим. Поцелуй был долгим, несмотря на то, что сумки мешали нам, поэтому через некоторое время мы бросили их на землю и снова потянулись друг к другу. Голова у меня кружилась, и я точно знала, что так меня никто не целовал и так сильно меня не тянуло ни к одному парню.

Школа была благополучно забыта. Вадик поехал провожать меня на вокзал после того как между поцелуями я объяснила ему, что собираюсь всего лишь к бабушке в деревню, а родителям больше нет до меня дела. Вадик крепко держал меня за руку, и я решила не копаться, что же все-таки произошло с нашей дружбой. Впереди лето ‒ полно времени разобраться. Вадику нужны серьезные отношения: он не разменивался на случайные встречи. «Девушка, которую я полюблю, будет со мной всю жизнь», – вспомнила я его слова. Не моя вина, что я не готова стать его девушкой. В будущем я видела себя роковой женщиной, окруженной интересными мужчинами, сходящими с ума от любви ко мне. Я мечтала о головокружительной карьере, ступеньки которой вымощены мужскими сердцами.

– О чем ты думаешь? – вернул меня к действительности Вадик.

– О бабушке, – соврала я. – Как она удивится.

Вадик пошел покупать билет, а я стояла в толпе и вспоминала, как мы целовались. И почему же он мне так нравился сегодня? Этого совершенно нельзя допустить! Ну, хорошо, еще один поцелуй – разрешила я себе. Поцелуй был один, но его продолжительность, как мне показалось, не имела временного диапазона. Я закрыла глаза. Исчезли вокзал, поезд и любопытные пассажиры. Осталась лишь бесконечная нежность его губ и теплые руки, обнимавшие меня.

В поезде я пыталась читать, но глаза пробегали строчки, не улавливая их смысла. Несмотря на приятное происшествие с Вадиком, польстившее моему самолюбию, на сердце была непроходимая тоска. Я грустила о потерянной семье и о том, что я сразу стала ненужной и маме, и папе.

Мои мысли вернулись к Вадику. И вдруг мне снова стало грустно. Мне стало жаль нашей дружбы. Он полюбил меня, а я не могу дать ему то, что он заслуживает.

Я захлопнула книгу: зеленый ковер травы с ярко-желтыми одуванчиками и деревья, одетые в новую яркую листву, привлекли мое внимание, напоминая, что жизнь продолжается. Некоторое время я смотрела в окно.

Вот и моя станция! Вдохнув полной грудью свежий воздух и проводив взглядом убегающий вдаль пыльный поезд, я зашагала по знакомой проселочной дороге. Я не была здесь целый год и уже предвкушала встречи со старыми друзьями и, конечно, любимой бабушкой. По знакомым ступенькам я взлетела на крыльцо. На чистой, прибранной веранде оказался накрытым стол и пахло пирогами.

Наверно, бабушка ждет гостей, – подумала я, проходя в кухню.

– Моя Викуля! Я знала, что ты приедешь, – улыбнулась бабушка, выходя из комнаты.

Меня всегда поражала бабушкина интуиция.

– Ты знала, что я приеду? «Или ты ждешь гостей?» —спросила я, целуя ее в горячую щеку.

– Вчера вечером около десяти, я почувствовала, что ты думаешь обо мне, – бабушка смотрела на меня своими лукавыми глазами, из-за чего в уголках ее глаз появилось еще больше морщинок.

– Научи меня этому. Я тоже хочу предвидеть события.

– Ты умеешь. Только не веришь себе.

– Ну, иногда, – согласилась я. – Но не так как ты.

– Вот будешь такой старенькой как я, тебе откроются многие вещи. Пропадет только твоя красота и молодость. А ты стала очень красивой как…

Она сделала паузу, изучая мое лицо.

– Как ты? – улыбнулась я.

– Как все женщины в нашем роду.

– У нас и мужчины ничего. Папа, например.

Она вздохнула и отвела глаза.

«Неужели знает о наших неприятностях?» – мелькнула у меня мысль, но бабушка продолжила:

– Надеюсь, ты научишься использовать свою красоту. Красота – подарок судьбы как прекрасный голос или способности к рисованию, но иногда это порождает излишнюю самоуверенность в женщинах, которые считают, что им больше не к чему стремиться. Внимание, которое оказывают мужчины, не идет им на пользу. Всегда надо помнить, что красота лишь оболочка. Но что-то я разболталась. Мой руки и скорее за стол.

Я уселась на деревянную скамейку, на свое любимое место у окна и вытащила из- под полотенца горячий пирожок. Бабушка тем временем вытаскивала на стол все, что у нее было в холодильнике: самодельные маринованные огурчики, хрустящую капустку, домашнее сало и колбасу.

– Надеюсь, у тебя такой же хороший аппетит, как и раньше? Не уподобляешься этим палкам, которых показывают по телевизору?

– Конечно, нет. Не люблю себе ни в чем отказывать.

Мой аппетит всегда был отменным, в отличие от мамы, которая медленно «клевала по зернышку», обязательно используя вилку и нож.

– Ты знала, что я приеду, но ведь каникулы еще не начались?

– А я, солнышко, не смотрю на календарь. Если бы люди почаще прислушивались к себе, то много чего могли бы. Но расскажи о себе. – резко сменила бабушка тему.

И я начала рассказывать – о школе и учителях, отметках и мальчиках, рассказала даже про Вадика. На что бабушка сказала:

– Догадывалась, что он в тебя влюблен, только слишком гордый, чтобы признаться. Ну а ты? Парень-то он хороший, судя по твоим рассказам.

– Ой, не знаю, – вздохнула я. – Меня тянет к нему, но я вижу в нем только друга. Я не готова к серьезным отношениям. Вокруг столько всего интересного.

– Столько интересных молодых людей и невозможно остановиться на одном? – в бабушкиных глазах промелькнула озорная искорка.

– Дело не только в этом, – горячо продолжила я. – Серьезные отношения свяжут меня по рукам и ногам, а я хочу быть свободной и ни на кого не оглядываться.

Бабушка отложила пирожок и очень серьезно посмотрела на меня.

– Я не хочу попасть в рабство к мужчине, который будет указывать мне на кого смотреть и как одеваться, а потом полюбит другую и оставит меня у разбитого корыта с ребенком на руках.

Наш разговор был прерван соседкой, которая пришла к бабушке за очередным лекарством из трав для своего внука. Бабушка не хуже знахаря лечила всю округу. Я вышла в сад: цвели яблони и сливы, и все было в кружевах белых цветов и напоминало счастливое детство, которое закончилось. Я опустилась на скамейку и закрыла глаза. Бабушка нашла меня и села рядом.

– Почему ты сорвалась со школы и приехала?

– Я… просто устала.

– Расскажи, что произошло. Не нужно жалеть меня и подбирать слова. Все как есть.

Я посмотрела на бабушку, и она ободряюще погладила меня по руке. И я начала. Сначала она слушала молча, не перебивая. Ее лицо было внимательным и ничего не выражало, как будто папа не был ее сыном. Потом она начала задавать вопросы, историю о том, как я узнала о маминой новой любви, я повторила несколько раз, подробно останавливаясь на том, что я чувствовала и о чем думала в тот момент. Я переживала его снова и снова, слезы лились ручьями, но постепенно боль ушла. Появилась мысль, что все не так безнадежно. Ничего не изменилось, но от того, что я выговорилась, стало легче. Я даже смогла улыбнуться.

– Вот видишь, как полезно иметь подружку, – заметила бабушка. Старую подружку.

– А ты, как будто и не удивлена совсем? – спросила я, внимательно вглядываясь в ее лицо.

– Ну, видишь ли, – неожиданно спокойно проговорила она. – С тех пор как Ванечка встретил твою маму, я ждала чего-то подобного. Предупреждала его, когда он привез сюда избалованную городскую девочку, которая скучала в деревне, что она ему не пара. Но он был так влюблен и счастлив. Я знала, что когда-нибудь это может произойти.

– Ты знала? – удивилась я.

– Еще эти экспедиции его бесконечные, – продолжила бабушка. – Такую красивую женщину нельзя оставлять одну. За ней надо ухаживать, водить ее в театр и на концерты.

– Папа ухаживал за ней! Он приносил ей кофе в постель и цветы, – защищала я папу.

– Милая моя, – бабушка обняла меня за плечи. – Ей это нужно было постоянно и ежедневно, а твой папа был то в горах, то в лесах, и совершенно ничего не смыслил в ее музыке, также, как и она в его зоологии. Они разные люди, разные. Я еще удивилась, что они так долго протянули вместе. Успели девочку вырастить.

– Папа учил меня быть победительницей, а сам оказался в проигрыше.

– При разводе нет победителей и побежденных, а есть только сломанные жизни. – Боюсь я за него, Вика.

– Ты что-то чувствуешь?

– Не справится он с этим, она для него единственная.

– И что?

– Пока не знаю, – бабушка тяжело поднялась. – Навести друзей, а я прилягу, что-то голова разболелась.

Неприятное предчувствие кольнуло меня, но я тогда не придала ему значения. В тот момент мне слишком хотелось побежать к друзьям, чтобы поделиться новостями. Я поцеловала бабушку в щеку и, хлопнув калиткой, выбежала на улицу.

Мне хотелось оставить свою тоску позади. Мне казалось, что после разговора я освободилась. В легком платье и босиком, я была готова снова радоваться жизни, и, конечно, завести еще один роман с симпатичным деревенским парнем.

Глава 5

Прошел месяц. Я купалась в прозрачной речке, играла в волейбол и ходила на танцы в местный клуб. Жизнь у бабушки казалась мне замечательной. Я загорела, плавала с мальчишками наперегонки и уже положила глаз на одного симпатичного паренька как пришла телеграмма от мамы.

Иван погиб. Срочно приезжайте на похороны.

Мы с бабушкой вернулись в Москву. Солнце пекло нещадно, от асфальта поднимался жар, дышать было нечем, но все это можно было бы перенести, если бы не смерть папы. У меня не укладывалось в голове, что папа мог оступиться во время перехода в горах. Я была уверена, что он сделал это нарочно, чтобы оправдать свой уход из жизни. Я вспомнила слова бабушки, что без мамы он не сможет.

«Папа, ты мог бы жить для меня, ведь ты был для меня всем!» – напрасно взывала я к нему, давясь слезами. Наш случай лишний раз подтверждал – как мало на самом деле значат дети для родителей, ради своей любви они перечеркивают наши жизни и оставляют нас с пустотой внутри.

День перед похоронами я помню смутно. Приходили папины знакомые, сослуживцы, без конца звонил телефон. Мне выражали соболезнования, хлопали по плечу, чтобы поддержать, вспоминали как любил меня папа. «Любил, – думала я, – да видно недостаточно, раз оставил меня одну».

Мама постоянно плакала, видимо, обвиняя себя во всем. Наверно, она тоже не верила, что это был несчастный случай. Несколько раз звонил ее Николай, но она вешала трубку. На следующий день были похороны, народу было так много, что не хватило двух автобусов. Папа очень любил людей, и многие считали его своим другом. Было сказано много теплых, уже никому ненужных слов.

Я стояла у края могилы между мамой и бабушкой и снова мысленно разговаривала с ним.

«Ты был не прав, папочка! Ведь в твоей жизни было и многое другое, кроме этой, пусть даже единственной любви. Были еще и работа, и друзья, и, я, твоя дочь, в конце концов, да и весь этот огромный мир, в котором всегда есть место для новой встречи. Надо лишь было собраться с силами и справиться со своей любовью. Я бы помогла тебе».

После похорон я начала избегать маму. Я не обвиняла ее, нет, просто перестала чувствовать себя дочерью. Тем не менее, я осталась дома и не вернулась с бабушкой в деревню, несмотря на ее уговоры. Проводила целые дни, закрывшись в своей комнате. Что я делала? Читала, смотрела телевизор, лежала на диване, уставившись в потолок. Мне трудно было сосредоточиться и не хотелось двигаться.

Как-то раз, когда за мамой захлопнулась дверь, я вышла на балкон. В лучах солнца золотились купола Новодевичьего монастыря, сверкала вода в пруду, ходили люди в летней одежде. Вдруг мне захотелось вырваться из этой квартиры, где все уже было не таким как прежде. Идея возникла мгновенно. Я подошла к телефону, моля бога, чтобы он оказался дома.

– Да, – услышала я бодрый голос Вадика.

– Привет. Мне надо с тобой встретиться. Ты можешь через час на нашем месте?

– Давай, – сразу согласился он, не задавая ни одного вопроса.

Я долго приводила себя в порядок. Накрасилась и оделась особенно тщательно. Белый сарафан подчеркивал загорелые плечи, рыжие, завитые локонами, волосы доставали до пояса. Покрутилась перед зеркалом – осталась вполне довольна собой.

Вадик заметил меня издалека и помахал мне рукой. Я шла к нему легкой походкой, а ветерок трепал мои волосы. Вадик был в голубых джинсах и черной футболке. Мы встретились, и я опять испытала желание броситься к нему на шею, но позволила ему лишь слегка коснуться губами своей щеки.

– Вика, мне так жаль… – он попытался выразить мне соболезнования, но я перебила его.

– Прошу тебя, не надо. Я здесь не для того чтобы снова расстраиваться. Давай присядем и поговорим, – я показала на свободную скамейку. ‒ Я собираюсь уехать, – выпалила я.

– Ты уже уезжала, я даже тебя провожал, – при воспоминании об этом он придвинулся ближе, и его рука скользнула мне на плечо.

– На этот раз далеко и с тобой вместе, если ты не против, – я игриво посмотрела на него.

– И в каком же направлении? – улыбнулся он.

– Подойдет любое, но лучше южное. Будем жить у моря, а вечерами сидеть на берегу, наблюдая за звездами и лунной дорожкой. Тебе нравится?

– Бесподобно! Только не вижу, как это можно осуществить в отсутствии денег.

– Деньги, – презрительно сказала я. – Деньги всегда можно достать.

– Тебе повезло, что ты ни разу в жизни не заботилась об этом.

– Зато теперь буду сама зарабатывать.

– Да что ты?! А как же школа? – Вадим смотрел на меня как на маленькую, а я

особенно не переносила покровительственного тона.

– Ладно, если ты не хочешь, – я сделала попытку встать и была тут же поймана за руку.

– Вика, ты всегда была сумасшедшая, а сейчас особенно. Ты не подумала, что мама тебя не отпустит одну, а тем более со мной.

– Мама! Да где она была, когда влюблялась?! Она не думала обо мне. Почему я должна спрашивать у нее разрешение?

– Потому что она твоя мама! – А влюбляться ей или нет, ее личное дело, а никак не твое! – Вадик говорил вполне серьезно и спокойно.

– Хватит меня учить! – закричала я и вскочила. – Я уеду с тобой или без тебя. Я больше здесь не могу. Я умру, если останусь, – я чувствовала, что сейчас разревусь.

Вадик мгновенно вскочил и обнял меня.

– Я так устала, больше не могу. А ты, мой единственный друг, не хочешь мне помочь.

– Но, Вика, это же безумие. Поезжай снова к бабушке.

Я сбросила его руку и посмотрела на него презрительно.

– Решай: да или нет. У тебя есть пять минут. Я снова села на скамейку, закинув ногу на ногу.

Вадик молча сел рядом и достал сигареты. Я вытащила одну из его пачки.

– Ты же не куришь?! – удивился он.

– Уже курю, – я вздернула нос повыше, прикурила от зажигалки и, вдохнув дым, закашлялась.

– Куряка, – усмехнулся он, пуская дым колечками.

– Ничего, я научусь, – я докурила свою первую сигарету до конца.

«Надо купить сигареты, курение успокаивает», – подумала я и посмотрела на часы.

– Пять минут прошло. «Да или нет?» —спросила я, глядя ему в глаза.

– Тебе нужен немедленный ответ?

– Конечно, если ты не едешь, я буду искать другого.

– Тебе что, все равно с кем? – обиделся Вадик.

– Ну не совсем, конечно. Просто я решила уехать и не собираюсь отказываться от своей затеи из-за того, что кто-то держится за мамину юбку.

– Да у меня просто нет выбора. Я не отпущу тебя одну. Дай мне время все устроить и обещай не делать глупостей.

– Этого я не могу тебе обещать, но готова подождать пару дней.

Через два дня Вадим пришел ко мне с билетами на поезд в Сочи. Я взяла свои сбережения, копила на горные лыжи. У Вадика тоже имелись кое-какие деньги, но все равно этого было слишком мало. И я решилась. Справившись с угрызениями совести, я заглянула в сервант, где в зеленой шкатулке, мама и папа хранили деньги. Мне было разрешено брать на продукты и непредвиденные расходы. Я открыла шкатулку – деньги, как всегда, лежали аккуратной стопочкой. Протянула руку, пересчитала и положила обратно. Я же не воровка, никогда не брала денег без спросу. Задумалась, подыскивая себе оправдания. Мне же просто необходимо уехать и, глядя на морские волны, спокойно обдумать как жить дальше. Без денег уехать невозможно, значит, придется взять. Посмотрела на часы: до отхода поезда осталось три часа, а я еще не собрала сумку. Неожиданно меня осенило, что могу написать маме записку, в которой объясню, что беру деньги в долг. Мне стала легче: решение было принято, я стала собираться, запихивая вещи, как попало.

Потом села за письменный стол, чтобы написать письмо. В серебряной рамке на моем столе стоял папин портрет, он улыбался мне с фотографии.

«Ты не одобряешь мою поездку, пап? – я говорила с ним, как с живым. – Знаю, знаю, я не права. Я, конечно, не должна расстраивать мамочку, как ты меня всегда просил, когда уезжал. Но мамочка, расстроила нас куда сильнее. Она не имела права так поступить с нами: наша семья была самой лучшей, самой дружной. Я так гордилась ею. А что мне осталось сейчас? Холмик на кладбище, куда я могу принести тебе цветы, и мама, которой нет дела до меня. Не осуждай меня, я хочу быть независимой и взрослой. Раньше я зависела от вас, но вас больше нет – тебя нет на этом свете, а мамы нет в моей жизни».

Мою беседу с папой прервал телефонный звонок.

– Привет, Вика! – услышала я взволнованный голос моей подруги Ольги. – Мне нужно срочно переговорить с тобой. Это важно.

– Но, – я посмотрела на часы, – у меня всего полчаса.

– Хорошо, давай на нашем месте, через 10 минут.

– Давай, – я подхватила сумку и захлопнула за собой дверь квартиры.

Ольга – моя лучшая подружка с первого класса. Наши семьи дружили, и все праздники мы отмечали вместе. Я в шутку называла ее своей сестрой. Ольга была круглой отличницей, красавицей. Только почему-то мальчишки не баловали ее своим вниманием, может быть, она была слишком правильной для них.

Мы встретились у входа в Новодевичий монастырь. Я пришла первой и остановилась в тени ворот, поджидая Ольгу. Стояла невыносимая жара, и я порадовалась, что уезжаю на море. Ольга шла ко мне грациозной походкой, длинные каштановые волосы развевались на ветру, а зеленое платье с широкой юбкой подчеркивало стройную фигурку. Мне казалась: Ольга красивее меня, но это не мешало нашей дружбе, тем более что мальчики всегда отдавали предпочтение мне.

Подойдя ко мне, Ольга поцеловала меня в щеку.

– Ты куда-то уезжаешь?

– Да, только не спрашивай куда, я все равно не скажу.

– Ладно, твое дело. Знаешь, я может быть, не права, что решила тебе об этом рассказать, но…

– Давай не тяни. Хуже того, что было уже не будет, – подбодрила ее я.

– Ну, хорошо, – решилась она. – Вчера вечером твоя мама пришла к нам в гости. Отец уехал на дачу, так что они были одни. Твоя принесла бутылку вина, и они закрылись на кухне. Я вышла из своей комнаты босиком, и они, разгоряченные беседой, не слышали моих шагов. Одна фраза привлекла мое внимание, и я остановилась послушать. Моя мама спросила твою: «Вы собираетесь жить вместе?»

«Да, только не знаю, как сказать об этом Виктории, она так любила отца и так расстроена его смертью. Но я так люблю Коленьку, а он настаивает, чтобы я вышла за него прямо сейчас, и я согласилась».

«Но еще прошло так мало времени».

«Да, но он торопит меня, хочет быть рядом со мной.»

– Мама собирается замуж? – вскрикнула я.

Оля дотронулась до моей руки:

– Зря все-таки я рассказала тебе об этом, я не должна…

– Причем здесь ты?! Да как она может?! Она хочет привести его к нам, где еще недавно был папа. Да как она смеет?! Да я, я…

– Вика, успокойся, – Оля взяла меня под руку. – На нас смотрят, ты так кричишь!

– Я знаю, что я сделаю, – неожиданно тихо сказала я и остановилась, глядя на голубую гладь озера.

– Что? – так же тихо спросила Оля.

– Я уйду из дома. Они могут делать все, что угодно, но меня не будет с ними.

– Вика, я рассказала тебе это с единственной целью, чтобы у тебя было время подготовиться. Твоя мама выходит замуж, и ты бессильна что-либо изменить. Тебе придется смириться. Тебе некуда идти, у тебя нет денег и кроме мамы тоже никого нет.

– Мамы у меня тоже нет, – сердито сказала я. – И жить вместе с ними я не хочу и не буду!

Я сделала над собой усилие и попыталась взять себя в руки. В конце концов, впереди меня ждал юг, море и пальмы, а там я обязательно придумаю, как начать жить самостоятельно. Все решено: я – взрослая и точка.

Выдавила из себя улыбку.

– Спасибо, Оль. Ты даже не представляешь, как мне помогла, – я поцеловала ее в щеку. – Мне надо бежать.

Как жаль, что я не могу рассказать ей про поездку и про Вадика.

– А куда ты собралась? Может, расскажешь?

– Да так, к однокласснице на дачу на пару дней проветриться.

– Врешь! – сразу почувствовала Ольга.

– Вру! – рассмеялась я. – А ты не спрашивай, все равно не скажу, это не только моя тайна.

– Ну и пожалуйста, – надулась она.

– Я расскажу все– все, когда приеду, ладно?

– Ладно, – она махнула мне рукой и пошла к дому, а я, перекинув сумку через плечо, отправилась к метро, где меня ждал Вадик и моя новая жизнь.