На дне Марса

– Голос Бога проанализировал все послания и никаких упоминаний о корабле в них не нашел, – наконец ответил Верховный. – Впрочем, в вашем распоряжении лучшие программисты, может, они что-то найдут то, что упустил Глас…

– …да святится имя его, – пробормотал Кер Дак, складывая два пальца в ритуальном приветствии.

– Да хранит он нас от Хаоса, – добавил Верховный, тоже складывая пальцы. – Я передам все данные сегодня же.

– Да, именно об этом я и хотел вам попросить, – заулыбался Генерал Знания, как будто только что сдал экзамен.

– Вы думаете найти третий корабль?

– Конечно!

– Но прошло почти сорок лет, от его оборудования будет мало толку. Разве что на металлолом. Поиски экономически невыгодны.

– Но знания! – порывисто махнул рукой Кер Дак так, что задел поднос и тот с грохотом упал на пол. Ординарец бросился поднять чашки, но Верховный остановил его жестом. – Мы остро нуждаемся в знаниях. Без них невозможно наше существование.

Верховный чуть заметно усмехнулся. Хотя бы один из его подчиненных виден как на ладони. Поэтому он задал прямой вопрос:

– Вы надеетесь построить термоядерный реактор?

– Так далеко мой Орден не продвинулся, – замялся генерал, – но хотя бы починить имеющийся. Может, он тогда сможет выдавать нужное количество энергии.

– Хорошо. Если вы предоставите мне доказательства посадки третьего корабля, я выделю ресурсы на его поиски. Это все?

– Остальное можно решить в рабочем порядке, – Кер Дак суетливо поднялся с кресла, зацепился за него ногой, пошатнулся и чуть не упал. – Приношу извинения.

Верховный взглядом проводил генерала до двери. Вряд ли этому гику хватает времени на плетение интриг. Может, его в самом деле волнует благополучие Мира. Но проклятие власти – приходится окружать себя не самыми умными, а самыми преданными. Ученых легко склонить на свою сторону обещанием новых знаний. Да, Кер Дак увлечен только наукой. Но те, кто стоят за его спиной, хотят использовать ресурсы корабля для собственной комфортной жизни. Или добыть оружие. Вон как легко Дин Мод согласился на сокращение населения. Такой еще и поможет процессу, лишь бы выжить самому. Голосу Бога нужно придумать не как добыть ресурсы, а как не допускать к власти таких, как Дин Мод, которые все равно эти ресурсы растранжирят. Верховный вздохнул. «Отдохнуть бы несколько лет. Но Голос Бога не дает. Говорит, что без меня никак. Какой же он Бог, если не может справиться с людскими делами?» Он посмотрел на Кло Мана.

– Я иду в Священный Зал. Один час меня нет ни для кого.

Ординарец кивнул. Верховный открыл шкаф и снял с вешалки черную мантию с двумя вертикальными полосами серебряного шитья – традиционную одежду молящихся. Рядовые клирики обходились черной накидкой с нарисованными белыми полосами, а то и просто пару раз перекидывали через шею белый шарф, но Верховному полагалось настоящее серебро. Офицер помог одеться Главе Церкви и почтительно отошел в сторону.

Из того же шкафа Жрец взял фонарик в виде свечи, включил его. Подошел к стене, прильнул к отверстию. Красная вспышка в глазу и дверь открылась. Как только посетитель вступил за нее, механизм закрыл дверь. Загорелись синие лампы, послышался запах озона – дезинфекция. Через минуту открылась другая дверь напротив первой, и старик вышел из шлюза. Коридор ровно тридцать два шага. Задуман широким, но сейчас с обеих сторон тянулись трубы и кабели, которые закрывали почти весь просвет, так что взрослый мужчина мог протиснуться с трудом. Освещение давно не работало, поэтому он поднял «свечу» выше. Живности здесь не водилось, но воздух пропах ядовитой химией из-за вечно подтекающих шлангов. Считалось, что Голос Бога не нуждается в обеспечении, но, если бы они знали, сколько сюда уходит энергии! Хуже всего с системами охлаждения, они постоянно выходят из строя. «Бог на подножном корму», – криво усмехнулся Верховный.

Коридор расширился в круглый зал метров десять в диаметре. Шланги и кабели вились по периметру и уходили вверх. В центре не было ничего, кроме металлических плиток. Посетитель встал на одну из них так, чтобы серебряные полосы коснулись пола. Прислушался к своему ментальному контролю. В радиусе сотни метров ни одной живой души.

Некоторое время ничего не происходило, как будто Божество думало, достоин ли проситель внимания. Но пришедший знал, что Голос Бога всегда здесь и ни с кем не общается, кроме Верховного. К чему тогда этот глупый ритуал? Хотя в Уставе Церкви написано, что любой адепт имеет право поговорить с Богом, случалось это редко. И всегда по инициативе Бога, а не верующего.

– КАК ПРОШЛО СОВЕЩАНИЕ? – раздался механический голос, слегка дребезжащий из-за эха.

Бог мог говорить любым голосом, но почему-то всегда использовал механический. Боялся очеловечиться?

– Как обычно, – ответил Верховный, – каждый генерал тянет в свою сторону. Ценных предложений нет. Мои приказы оспариваются, они уже строят собственные планы.

– ЭНЕРГИЯ В ТВОИХ РУКАХ, – напомнил Голос.

– Я знаю, – вздохнул Жрец, – но что толку, если ее не хватает на всех?

– ОНИ ХОТЯТ СМЕСТИТЬ ТЕБЯ?

– Это тоже, – согласился человек. – Но больше прожить остаток жизни в собственное удовольствие. Они не видят выхода для всех, поэтому идут спасение только для себя.

– ОНИ ВСЕ УМРУТ БЕЗ РЕСУРСОВ, – констатировал Голос.

«Иногда у Бога срабатывает двоичная логика, это бесит, – подумал Верховный, – зачем повторять очевидное?»

– «Ты умри сейчас, я – позже» – вот их логика.

– ЭТО ВСЕ?

– Нет. Нужно ли выделить ресурсы на поиск третьего корабля?

Минуту Голос не отвечал. Где-то на высоте гудело почти на инфразвуке, как будто вращались вентиляторы огромной вычислительной машины. Но решения Голоса Бога не поддавались компьютерному моделированию, иначе зачем с ним совещаться?

– ДА. РЕСУРСЫ НУЖНО ВЫДЕЛИТЬ. НО ПОЗЖЕ. Я СКАЖУ КОГДА.

– Какие еще будут указания?

«Как будто они нужны, – подумал Верховный. – Голос и так управляет всем. Иначе наш Мир давно разрушился бы».

– ОППОЗИЦИЯ. НУЖНО ПРИСМОТРЕТЬ ЗА НИМИ.

– За генералами? Только этим и занят.

– НЕТ. СОПРОТИВЛЕНИЕ. ОНИ ЕЩЕ НЕ ОФИЦЕРЫ. КЛИРИКИ.

– А, эти пацаны? Зачем за ними присматривать? Лезут куда попало, такими темпами не доживут до офицеров.

– ОНИ НЕ ДОЛЖНЫ ПОГИБНУТЬ.

Теперь задумался Верховный. Какое дело Голосу Бога до каких-то учеников? Жалко, что мысли Бога ни прочитать, ни почувствовать. Но… ладно. Просьбы, а точнее приказы Голоса бывали и более странными.

– ЭТО В ИНТЕРЕСАХ МИРА И ТВОИХ ЛИЧНО. СОДЕЙСТВУЙ ИМ.

Опять повисла тишина. Несколько минут Верховный прислушивался, но Голос молчал. Он всегда внезапно прерывал совещание. Но иногда его молчание означало раздумья. На этот раз продолжения не последовало: аудиенция завершилась.

Глава 3

Чип Ка

Чип Ка просыпался рано. Как только уличные светильники снижали освещение, сообщая о наступлении утра, он открывал глаза. Поворочался с боку на бок и решил вставать: все равно уже не уснуть, а думать лучше стоя. Скрипнула и покачнулась двухъярусная железная кровать, тонкий матрас попытался соскользнуть на пол, но парень подхватил его и вернул на место. Неудобная вещь, в общежитии они спали на голых досках, но дома мама настаивала на удобствах. Впрочем, какие там удобства… Он оглядел комнату в тусклом свете уличных фонарей: зажигать лампу пока не стоило, надо экономить энергию. Клетушка метра три на три, где разместилась кровать, стол со стулом, стеллаж с вещами. Причем эта комната на двоих с отцом. Чип покосился на верхний ярус: папа дышал ровно: спит или притворяется. Мама занимала отдельную комнатку размером с кладовку, где с трудом помещались кровать и тумбочка для вещей. Да, еще у них кухня, совмещенная с коридором. Железные стенки неплохо гасили звук, но отлично проводили вибрации. Когда снаружи проезжали автоматические чистильщики, тряска проникала в каждую комнату. Он прислушался: мама стукнула ложкой в переборку, призывая к завтраку.

Чипка достал линзы из контейнера. Оттянул веки и разместил их в глазах. Моргнул несколько раз. Надел немудреную форму клирика: китель и штаны, зашнуровал сапоги. Все же учеба имела преимущества: у соседей дети не имели своей одежды и донашивали родительскую. На столе мигнул, загружаясь, компьютер. Еще одна привилегия. По ночам он делал домашние задания, свои и чужие. Компьютер достался ему от деда со времен Голодной революции, когда народ растащил склады. После наведения порядка на экспроприированное махнули рукой. Да и кому нужен компьютер? На всю колонию осталось несколько десятков программистов.

Когда он разгерметизировал комнату, сзади послышался скрип кровати: перепад давления разбудил отца. Чипка вздохнул коридорный воздух: кислород ниже нормы, опять мама экономит. Надо бы на ночь открывать переборки, хотя это запрещено правилами: в случае перебоя с подачей воздуха погибнут все. Аварийного запаса кислорода нет, как и у большинства семей в этом районе: не по карману.

Мама варила крупу странного вида, названия которой Чипка не знал. Наверное, выменяла на черном рынке, в официальном пайке такой не было.

– Сынок, ты вовремя, все уже готово, – женщина сняла кастрюлю с плиты и поставила на стол. – Только не знаю, разварилась ли.

– Экономишь? – Сын показал на счетчик электроэнергии.

– Мы еще молодые, как-нибудь разжуем, – улыбнулась мать.

В двери показался заспанный отец, Ли Ман.

– Мыться будешь? – спросила его жена.

– Есть лишняя вода? – хмыкнул тот. – На работе умоюсь, новый лед пришел.

Чипка нырнул в свою комнату, вытащил из рюкзака пластиковую банку с мясом, вернулся на кухню.

– Вот, друзья подарили, – объявил он, вскрывая консервную банку.

– Опять всю ночь сидел за компьютером, делая домашку богатеньким? – поморщилась мать.

– Делал, – согласился он. – От меня не убудет, только умнее стану. А кто не хочет учиться, пусть платит.

Мама понюхала банку.

– Говядина. Где они ее достают?

– Да какая «говядина», – возразил папа, – искусственное мясо с добавками. Коров давно нету. Скоро будем есть «черную тушенку» как бадавии.

– Они наши главные поставщики, – согласилась мать, раскладывая мясо. – Наладили бы с ними официальную торговлю.

– Ага, – пожал плечами Лиман, – сначала торговля, потом гражданство, потом права качать начнут и кончится тем, что только они и останутся. У нас рождаемости нет. И так жмутся к городу, как пыль к одежде, – он положил на стол большие ладони, заляпанные герметиком.

– Рождаемость – это хорошо, но своего производства энергии у них нет, как же им выращивать продукты, кормить детей? – добавил Умник. – Только меня эти разговоры в школе достали, давайте хоть дома о чем-нибудь другом поговорим. Пап, похоже, работы стало больше? – он кивнул на ладони отца.

– Да, – буркнул он. – Бригадир требует аккуратности при герметизации шахт. Зачем? Штольни используются от силы месяц, потом воздух вытесняют пустой породой, и шахтеры идут дальше. Да и работают они в игах. А главное, почти все делают автоматы, им без разницы, есть воздух или нет.

– Может, боятся прорыва углекислоты в город? – предположил сын.

– Весь лед забирают, откуда взяться углекислоте? Да и шахты не в черте города, если газ выйдет в атмосферу, туда ему и дорога. А еще слышал, они проверяют отработанные штольни на утечки. Глупый расход ресурсов. Чего надо бояться по-настоящему, так это прорыва воды. На нижних уровнях нет льда, одна вода. Помню, мой отец мечтал о временах, когда не нужно будет добывать лед, а просто качать воду из-под ног, как на Земле. Мечта исполнилась – льда почти не осталось. А толку-то? Вода не та, не годится для ПК, ядовитая, заливает шахты, еще и углекислота прет из нее. – Он замолчал, выковыривая ножом герметик из складок кожи.

– Как дела в Академии? Чему учат? – спросила мама, снижая температуру на кондиционере. Три человека в тесном помещении позволяли экономить энергию.

Сын ткнул вилкой в странное мясо на тарелке. Никаких мышечных волокон, на ветчину не похоже, скорее на пюре из мороженной картошки – такая же черная густая масса. Химики из Ордена Знаний делали искусственное мясо: смесь бактериальных аминокислот такого отвратного вкуса, что даже специи ее не спасали. Лучше всего она работала в качестве бумажного клея. Эта же «тушенка» пахла странно и незнакомо, но вполне аппетитно.

– Все тому же, «Как управлять», как говорит Ликон, – ответил сын, поглощая тушенку. – Или, как говорит Имба, «Как сохранять жизни людей». Короче, много пафоса, мало практики. Да и я больше сижу на терминалах.

Отец ел мало, с утра у него всегда плохой аппетит. Мать соберет ему обед на работу. Он прекратил бороться с въевшимся герметиком и спросил:

– А что с автоматами? У нас на работе ходят слухи, что скоро вернемся в шахты добывать лед.

– С программами хорошо, но нечего программировать, – откликнулся сын. – Высоких технологий и так было мало, а после Голодной революции поломали оставшееся, сам знаешь.

– Да, когда голод, не до технологий, – кивнула мать, аккуратно выскребывая остатки тушенки засохшей корочкой. – Я слышала, скоро пайки урежут, тогда голод вернется.

Мама Чипки работала там же, где учился ее сын, – в Академии. Занималась уборкой и починкой кислородного оборудования и водопровода. Зарплата мизерная, зато выдавалась натурально, то есть продуктами и водой, а также талонами на кислород. Все жители колонии жались к центру города, Академии, потому что выжить можно было только там. Церковь умрет последней.

– У нас парень работает, он с пустынниками торговал, – сказал Лиман, вставая и одеваясь. – Принес какие-то семена, сеет в забоях. Только ничего не растет, хотя света, воды и воздуха хватает. Не понимаю, как в пустыне это выращивают.

– У нас факультатив по пустынникам, я ходил, слушал, – сказал Чипка. – Говорят странные вещи, что они уже не люди, с растениями симбиоз. Или с насекомыми, никто точно не знает. Или не хотят знать, в Академии разговоры на эту тему запрещают. Кстати, сами они себя называют «бадавии».

– А Имба? Ты рассказывал, что он ездил в торговые экспедиции в пустыню.

– Он сейчас… болен. Да и не разглядывал пустынников. Говорят, они в капюшонах, скрывают, что уже не люди. Майор нашего Ордена заявляет, что надо не торговать с ними, а выжигать их поселения. Типа они во всем виноваты – крадут ресурсы, поэтому не хватает.

Чипка стал собираться. Мать завернула в трансформаторную бумагу по куску хлеба с жиром, стянула пакеты скотчем. Муж махнул рукой, отказываясь:

– У нас хороший обед, видимо, готовят к работе кайлом. Отдай сыну.

– У нас тоже еда хорошая, вот тушенку достаю, – усмехнулся Чипка. – Так что возьми себе.

Мать бережно сунула оба пакета в рабочий халат. В обед придет к сыну, поделится.

Отец глянул на уличные параметры – можно идти без ИГК. Он крутанул маховик выходной двери. Хлынул тусклый свет, засквозило. Родственники быстро выскользнули на улицу, и Лиман захлопнул дверь. В богатых домах имелся шлюз, да и они редко ходили по улицам. Бедные же экономили на всем.

Проход, в который они вышли, по привычке назывался «улицей», хотя на самом деле это был туннель, вырубленный в толще каньона. Когда-то, еще до Голодной революции, улица была настоящая: под ногами земля, над головой – небо, точнее пленка. Можно было свободно дышать без аппаратов. Сегодня по улице без ИГК трудно. Иногда, на праздники, кислород добавляли, но сейчас экономили. Малый Мир, Мир Минимума. Ты живешь на дне и тебе никогда не вынырнуть на поверхность.

Стена каньона уходила далеко ввысь. Насколько хватало взгляда, склон усеивали круглые окна маленьких домов, вырубленных в скале. Перед дверьми – дорожки, соединяющие места проживания колонистов, выше – следующие этажи. Каждую сотню метров дорожки пересекает лестница, ведущая на главную улицу города. По ней до конца не спускались, потому что это означало выйти на поверхность Марса. Но нижние этажи перекрыты, завалены породой от утечки воздуха. Да и нет необходимости – по каменным тропам можно пройти в другой сектор, оттуда – в следующий и так по всей этой стороне каньона. На другую сторону можно пройти только через здание Академии в центре города. Или же рискнуть выйти на поверхность и потом долго искать вход. Среди колонистов была популярна шутка: «Сколько лет назад ты ходил по другой стороне?». Город как будто разделился на две половины: северную и южную.

Семья дошла до лестницы. Отец попрощался – ему вниз, в шахты, а Умник с матерью пошли дальше, в Академию. По мере движения людей становилось все больше. Когда-то здесь ходил общественный транспорт, но экономия поставила на нем крест. Несмотря на мрачные новости, люди не выглядели унылыми. Взрослые в спецовках шли на работу, студенты Академии в форме клириков болтали на ходу, а стайки детей в обносках обгоняли всех, спеша в школу. По дороге Чипка здоровался со знакомыми, а мама обменивалась новостями с подругами. В гости они не ходили, тесные каморки не располагали к встречам, поэтому общались на работе и на улице.

На верхних ярусах дворники уже заканчивали работу, пакуя налетевший за ночь мусор в пластиковые мешки. На нижних ярусах они только начинали уборку, присоединяя воздуходувки к центральной магистрали сжатого воздуха. Чего всегда хватало на Марсе, так это песка. Казалось, терраформирование за прошедший век подняло всю пыль, что накопилась за миллиарды лет на поверхности планеты, и она, подхваченная уплотнившейся атмосферой, почувствовала наконец свободу. Предполагалось, что открытая вода и растения справятся с проблемой, но они так и не появились, а пыль – вот она.

Еще одна лестница, на этот раз огромная – конец сектора. Раньше здесь стояли герметизирующие ворота, но нехватка энергии заставила застыть их в открытом положении. Воздухозаборники еще работали, создавая повышенное давление на границе сектора. Чипка с матерью прошли под вертикальной струей воздуха. Она чуть не сбила с ног, но зато очистила одежду от песка. На выходе из сектора стояла охрана офицеров Церкви. Чисто номинальная, никого она не проверяла, это функция автоматов. Колонисты подозревали, что таким образом Церковь защищается от бунтов. Еще была жива память о Голодной революции, когда толпы озверевших граждан разгромили город и добрались до Академии.

Чипка попрощался с матерью и повернул направо, к Академии. Мать направилась туда же, но в туннель ниже, для обслуги. Никаких турникетов или дверей, входящих распознавали по биометрии: фигуре, походке, лицу. Правый туннель был облицован керамикой, а не просто залит быстросхватывающимся пластиком, как остальные проходы. То там, то тут висящие экраны транслировали новости и рекламу. Когда он прошел близко от такого щита, на дисплее появилась надпись: «Купите билет на полуфинал джампбола!», а потом: «Программирование для вас. Лучшие специалисты Академии дадут образование вашим детям». Компьютер идентифицировал прохожего и выдавал то, что, по его мнению, его интересовало.

Чипка мельком скользнул по экрану, некстати подумав, зачем в Мире Минимума деньги. Как таковых купюр или карт не существовало. Каждый колонист имел счет в центральном банке, средства с которого мог тратить на покупки. Но покупать было нечего. Еда в магазинах дорогая, а на развлечения не хватало времени. Зарплата и стипендия выдавались в натуральном виде – кислород, еда, вода, рабочая одежда. Церковь строго следила, чтобы ресурсы не шли налево, ставя цифровые метки на товарах. И все равно черный рынок процветал: там можно было купить что угодно, но по бешеным ценам. Деньги мало что значили в Мире Минимума, все решали должности и связи. В условиях тотального дефицита иначе быть не могло. Он помнил это из урока социологии и еще раз удивился, почему Церковь открыто рассказывает о враждебной идеологии. «Мы не боимся оппозиции, потому что их программы хуже» – так говорил преподаватель, намекая на Голодную революцию. Или по-другому: «Любая власть, даже плохая, лучше анархии».

Чем ближе к центру города, тем чище становилась потерна и боковые ответвления. Появились витрины магазинов, государственные и частные учреждения. Магазины еще не открылись – они работали днем, когда большинство на работе. Видимо, так подчеркивался их статус «не для всех». Частных лавочек мало, в основном обслуживание: парикмахерские, косметика, клиники. «Частные» условно, ведь всеми ресурсами заведует Церковь.

Он миновал развлекательный центр «Фобос», один из двух приличных заведений на весь город – другой, «Деймос» работал на северной стороне. Открывался клуб вечером, после работы. На нижних этажах – бар, доступный для рядовых горожан, выше – ресторан и ночной клуб, где отдыхали священнослужители. Встречный поток людей заставил его прижаться к стеклянной стене заведения, и сразу на ней появилось изображение кружки пива с солеными крекерами – обычная выпивка и закуска студентов. Разок Чипка посетил это заведение с друзьями, и теперь его идентификатор хранился в памяти компьютера. Он скрестил руки на груди, выпячивая указательный и средний пальцы – знак «Мне не надо излишеств, я обхожусь минимумом». Реклама тут же исчезла.

Чипка свернул на дорожку, ведущую вверх, к внутреннему входу в Академию. Раньше здесь работал эскалатор и стояла суровая охрана, сейчас осталась протертая до блеска тропинка и камеры слежения. Автоматика следит за каждым и сравнивает со стандартным паттерном поведения. Даже если кто-то бы загримировался под него, система поднимет тревогу. Иногда она ошибалась и вызывала охрану, когда студенты болели или делали что-то экстраординарное.

Он миновал вращающуюся дверь и оказался в воздушном шлюзе. В Академии, как во всех помещениях Церкви, поддерживалась комфортная атмосфера. Это шло вразрез со священными догматами, но так всегда бывает: кто больше всего радеет за веру, тот чаще всего нарушает ее устои. С другой стороны, трудно учиться, когда мозгам не хватает кислорода. Вместе с ним в шлюз зашло два клирика – парень и девушка, видимо, пара. Кроме формы, девушка надела красный противопылевой плащ. Изношенный, дырявый и вряд ли функциональный. Часть дырок сделана преднамеренно, сквозь них виднелась загорелая кожа. Парень же оделся в новенькую, тщательно выглаженную форму. Герб Церкви ровно пришит, что подчеркивало статус офицера. И обувь добротная, чистая, вряд ли в такой выходят наружу. Видимо, из семьи священнослужителей, а девушка – бедная, нашла удачное знакомство. Дверь закрылись, послышался шум нагнетаемого воздуха.

– Тин Кан, как твоя сдача? – спросила девушка, показывая на кожаную сумку парня. Такие сумки статусные, у рядовых клириков нет лишних вещей.

Тинкан покосился на Умника. Видимо, не найдя ничего подозрительно, откликнулся:

– Все по плану. Тема непростая, но завкафедрой обещал помочь, потому что сам декан выбрал для меня это направление.

– То есть у тебя будет свободное время на выходных?

Парень поморщился. Чипка уловил его взгляд; как будто тот хотел избавиться от девушки.

– Нет, Ка Ра, есть другие дела. Отец просил помочь разобрать бухгалтерию. И мама – я и так редко остаюсь дома на выходные.

Кара хотела ответить, Умник примерно понял, что: «Удобный случай познакомиться с твоими родителями», но нахмурилась и промолчала. Чипка незаметно подмигнул ей, но та отвела взгляд. Дверь шлюза открылась.

Академия Церкви занимала самое большое и надежное здание на планете. В отличие от домов горожан, вырубленных в песчанике, или землянок пустынников, это здание было построено целиком из бетона и металла на прочной скальной плите. Непозволительная роскошь в Мире Минимума, если учесть масштабы сооружения. История говорит, что когда-то в строении жили все колонисты Марса. Население росло, и в здании стало тесно. К этому времени каньон накрыли пленкой, удерживающей кислород. Колонисты переселились в дома на скалах, и здание стало выполнять роль центральной площади, местом сбора жителей. Во времена Голодной революции сооружение забросили из-за отсутствия тепла и воздуха. Когда Церковь пришла к власти, она восстановила здание и открыла Академию – высшее учебно-религиозное заведение Марса. По совместительству крепость Церкви, храм, средоточие власти. При нынешнем числе священнослужителей часть помещений пустовала. К тому же основная учеба и работа шли в подземных этажах, которые уходили на сотню метров в глубину. Наружные этажи были опасны из-за утечек воздуха и использовались для служений Церкви. Здесь же располагались охрана.

Центральный холл Академии уходил метров на пятьдесят в высоту, а площадь его не поддавалась измерению, потому что постройка вгрызалась в скалу. Купол покрывал только центральный «Круг Минимума», впрочем, весьма внушительный. Пол облицован плитками метр на метр. Любимое развлечение старших клириков: заставить новичка посчитать и доложить старшему площадь холла. Задание только с первого взгляда казалось легким, потому что оригинальных плиток не осталось. За сотню лет они стерлись, ушли под землю и их заменили бетоном, камнем, а кое-где пластиком.