В погоне за голубем. Внутри урагана

Анастасия Огнева

В погоне за голубем. Внутри урагана

Предисловие

Этот роман посвящается каждому маленькому Кэтсу. Каждому Эмилю в золотой клетке. Каждой сильной Лин, наивной Кире и уставшему Мичайо. Посвящаю эту книгу тем, кто уже овладел своей внутренней магией и тем, кто о ней ещё не задумывался. Каждому жителю чердака и запертому в тёмном бункере Аарону. Каждому, кто возвращаясь домой хочет чувствовать себя дома и так же, как и я, мечтает о шуме прибоя, тёплом чае и чуть слышном ворковании голубя под чистым небом. Глубоко благодарю всех, кто бросал мне под ноги стёкла и научил наслаждаться каждым мгновением без боли. Этот огромный труд – ваша заслуга. Моей же задачей было лишь отразить его на бумаге, собрать паззл из сотен историй: своих и чужих, с удачным и не очень концом. Читайте с удовольствием.

Ваша покорная слуга и верный друг, Огнева А.А.

Глава 1

«Похмелье пахнет пеплом»

«С неба падают белые хлопья, на улице июль. Нет, это не снег – это пепел ошмётками приземляется на землю. Пепел страшнее взрыва, потому что на момент его падения действовать уже слишком поздно. Звон в ушах заставляет лопаться барабанные перепонки, и сквозь него чуть слышно, как, обезумев, стучит сердце. Я открываю глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то, но всё вокруг расплывается под призмой собственных слёз. Делаю вдох и понимаю, что не могу различить ничего кроме запаха земли и, почему-то, горелого мяса. Нет, подождите, что за бред? Я медленно поворачиваю голову, краем глаза замечаю знакомый голубой мундир, и лишь спустя пару мгновений понимаю, что рядом со мной лежит уже не волшебник, а полусожжённое тело. Эти мысли приводят меня в ужас, я с трудом поднимаюсь на четвереньки и пытаюсь ползти вперёд. В ушах до сих пор отдаётся звон, слёзы омывают испачканные в саже щёки, а я дрожу, как осиновый лист, хотя ничего толком-то и не чувствую. Взрыв. Я еле успеваю упасть на землю и закрыть ладонями уши, как гремит второй, потом третий, но уже громче. Я не слышу уже ничего и пытаюсь на ощупь найти дорогу, но звучит четвёртый, и я снова падаю, а дальше уже не помню ни звука. Когда сознание начало возвращаться в тело, я на мгновение подумал, что оглох, но сквозь плотную завесу было слышно, как ко мне пробивается испуганный голос. Открыв глаза, я снова увидел голубой мундир, и на этот раз его обладатель был жив. На рукаве у него я мельком разглядел красный крест, а затем перевёл свой взгляд на нависшие надо мной синие пряди и заплакал»

– Всё хорошо, Кэтсу, тише.

Чья-то рука осторожно дотронулась лба, сползла ниже, смахивая слёзы шершавыми пальцами. Сверху едва послышался испуганный женский всхлип.

– Всё хорошо, посмотри на меня.

Юноша жадно схватил первый глоток кислорода и, рваными порциями выпустив его наружу, узнал в женщине рядом доктора Куцберг.

– Где папа?

Слова вылетали изо рта вместе с воздухом и неприятным сипом. Запах гари смешивался с запахом нашатырного спирта.

– Помолчи-помолчи, папа скоро придёт.

Доктор на секунду оставила волшебника лежать в одиночестве, чтобы достать из сумки одеяло. Она всё время пыталась на что-то отвлечься, изо всех сил стараясь отвести взгляд от раненого, лежащего на пепельном пляже, но болезненный кашель заставлял её оборачиваться и в очередной раз смотреть на изувеченное юное тело. Лин хотелось зажмуриться. Желательно навсегда.

– Лин… – тихо позвал её испуганный голос. – Лин, он жив?

– Он жив, – уверенно повторила доктор. – Все живы. Всё хорошо, Кэтсу.

Спасательное одеяло, похожее на золотистый фантик, зашуршало, и Кэтсу, словно вслушиваясь в его шепот, постепенно выровнял дыхание. Сверху, как под гипнозом, повторяла что-то доктор Куцберг. Прежде она с предельной точностью и хладнокровностью укутывала раненых, но сегодня её руки впервые за несколько лет била дрожь.

– Всё хорошо, Кэтсу, всё хорошо… Вот так, всё в порядке. Кэтсу, всё хорошо…

Туман в голове начал сгущаться, и вскоре заслонил остатки блеклого солнца. Свет застыл крохотной холодной точкой на горизонте. Сознание снова погрузилось в темноту.

– Ты убил их…

– Что происходит?

– Как долго ещё ты будешь прятаться за спиной отца?

– Кто ты?

– …а себя не смог.

– Кто ты, черт побери?!

Крик отдался эхом в пустоте. Больше ни звука. Я обернулся и, увидев вдалеке крохотный лучик света, сделал первый шаг вперёд, затем второй. Пол под моими ногами после каждого шага расплывался кругами. Ни звука, ни малейшего намёка на свет – ничего. Только крохотная светлая точка. Я остановился и, сделав глубокий вдох, протянул к ней руку. Внезапно пол разошёлся волнами, сверху опять что-то громыхнуло, и я оказался на глубине, ртом хватая солёную воду, панически размахивая руками, пытаясь выбраться. Вода, вода, вода – она повсюду! Я не могу выбраться! Конечности сводит от холода! Помогите, кто-нибудь, помогите!

Крик растворился в воде жалкими пузырьками воздуха, заглушенный громкими всплесками волн. Открыв глаза в последний раз, я увидел свет. Это была не точка, а чёткий, выведенный кем-то символ – буква.

– Кэтсу…

Я уже не чувствовал недостатка воздуха – у меня появились жабры.

– Кэтсу.

Я смотрел на свет и наслаждался звучанием своего сердца – каждый его удар отдавался в голове гулким эхом.

– Кэтсу!

Я просто…

– Кэтсу, очнись!

Я…

– Кэтсу! – ещё раз прикрикнул мастер. – Кэтсу, подъём!

Резкий толчок в плечо, юноша с трудом открыл глаза и увидел нависшего над ним мастера.

– Папа? – вяло прозвучало в ответ.

Юный маг немного приподнялся на локтях и осмотрелся вокруг. Густой зелёный лес превратился в испепелённую, серую поляну, с редкими обгорелыми стволами и огрызками пеньков, неказисто торчащими над мёртвой землёй, где ещё пару часов назад разгоралась страшная битва. Костюм, в котором лежал волшебник, был порван, прожжён в некоторых местах от огненных заклятий, оголяя свежие, ещё не поджившие ожоги. Всё жутко ныло, боль плавно растекалась по телу, беспощадно била чуть ниже живота, со стороны почек. Он с трудом сделал вдох, возвращая контроль над своим телом.

– Что случилось? – чуть скорчившись от боли спросил Кэтсу, поднимая взгляд на осторожно поддерживающего его голову отца.

– Живой, слава Богу, живой, – нервно усмехнулся Мичайо, осторожно укладывая сына на землю. – Всё закончилось, Кэтсу, ты в безопасности.

Впервые он выглядел таким уставшим. Тонкие пальцы, перевязанные пластырем, осторожно трогали запястья сына, в очередной раз убеждаясь, что всё закончилось хорошо. Длинные светлые волосы, обычно собранные в высокий хвост, были небрежно раскиданы по плечам молодого мастера, собрав на себя клубки грязи и пыли, слиплись в чёрные колтуны засохшей крови. Кэтсу видел его таким впервые. Даже на самых сложных миссиях отец выглядел достойно и опрятно, выходя с поля боя, гордо держа голову, но сейчас, человек, который всегда вызывал у юноши лишь восхищение, выглядел как никогда жалким.

– Пап, что случилось? – переспросил волшебник, испуганно осматриваясь по сторонам.

– Лежи, пожалуйста, медицинский отряд скоро начнёт эвакуацию.

– Куда?

Тело начало потихоньку приходить в себя, боль усиливалась с каждой минутой, растекаясь по телу. Волшебник повернул голову и, увидев под собой огромное алое пятно, пришёл в ужас. «Это моя кровь?», – сообразил Курагама, разглядывая пропитавшийся насквозь тёплой красной жидкостью мундир. Дыхание снова сбилось, в глаза ударили слёзы. Хотелось верить в то, что это всего лишь глупый кошмар. Сейчас он проснётся в своей кровати, выпьет кружку ароматного чая и уже через пару минут забудет эту страшную боль, и измученное лицо отца, и поляну, и лежащих рядом соратников. Нет. Не проснётся. Это не сон.

Глубоко вдохнув, он попытался ощупать себя в надежде на скорое пробуждение, что естественно не мог не заметить отец.

– Так, успокоился, расслабился и не трогаешь себя руками.

– Но…

– Не трогаешь себя руками, – повторился Мичайо. – Всё позади. Успокойся. Ты в безопасности.

Время ползло мучительно медленно. Секунды – как минуты, минуты – как часы. Кэтсу смотрел в небо, затянутое серыми тучами, жадно глотая свежий воздух. В ушах звенело, вокруг чуть слышались смутные голоса, боль уже не горела – она сжигала тело. Вокруг кружили фельдшера, что-то трогая и щупая, но Кэтсу не обращал на них особого внимания. Мастер крепко взял его за запястье, помогая врачам обеспечить неподвижность конечности.

– Я рядом.

– Я знаю.

Отец сквозь силу улыбнулся, Кэтсу почувствовал, как в руку впивается тонкая игла, и голова в одно мгновение становится тяжёлой.

– Всё хорошо.

В глазах мелькают чёрные пятна, моргать становится сложнее и дольше. Всё опять поплыло… В водовороте форм и цветов волшебник сумел ещё раз разглядеть фигуру доктора Куцберг, насильно оттаскивающую отца на носилки. Сделав последний сознательный вдох, Кэтсу погрузился в глубокий сон.

– Алло, мам? Да, я приехала, всё хорошо. Первый день на работе, я так переживаю. Очень надеюсь, что мне повезёт и на меня запишут какого-нибудь бедолагу с вывихом. Не думаю, что доктор Куцберг доверит мне серьёзное поручение.

Девушка шла по коридору в сторону ординаторской, разговаривая по телефону. Первый день работы – это всегда волнительно, особенно если эта работа напрямую связана с людьми, больными людьми, за которых ты держишь ответственность.

– Не знаю даже, что ещё сказать. Я всё повторила вчера вечером, даже книжки про психологию, но всё равно так переживаю. А вдруг я забуду дозировку лекарства или неправильно наложу повязку? А вдруг… – она закончила тараторить и, выслушав тёплый знакомой голос в телефонной трубке, мягко улыбнулась. – Я тоже тебя очень люблю, мам. Да, ты права, у меня всё получится.

Девушка отложила телефон и, подойдя к зеркалу, ещё раз внимательно оглядела себя с головы до ног: не помят ли халат, не растрепалась ли причёска, ровно ли она надела шапочку. Убедившись, что всё в полном порядке, медсестра вздохнула и, лишь поправив краешек блузки, села на диван дожидаться врача. Подумать только, сегодня ей доверят первого пациента. А вдруг это будет симпатичный мальчик? Тогда наверняка всё получится, как в трогательных романах. Она будет заботиться о нём денёк другой, а потом он влюбится и всё, прямая дорога в счастье. А может это будет певец или актёр?

Мечты её прервал знакомый голос старой горничной – миссис Джааны.

– Здравствуй, Кира. Доктор Куцберг хочет вас видеть.

– Да-да, конечно, – тут же отозвалась девушка и, торопясь, вышла из ординаторской.

– Пожалуйста, скажи, что ты шутишь.

– Извини, мы ничего не можем с этим сделать. У нас действительно не осталось свободных сестёр.

– И это повод доверять моего сына практикантке? Какой-то бред.

– Я и сама не рада, но результаты Киры на итоговом экзамене в академии очень меня впечатлили. Похоже, она толковая девчонка, непременно справится.

Дверь в кабинет открылась и на пороге появилась маленькая хрупкая медсестра, робко шагнувшая внутрь комнаты, боясь прервать важную беседу.

– Впрочем, познакомиться с ней можешь прямо сейчас.

Мэйлин поправила съехавшие на нос золотистые прямоугольники очков и, кивнув зашедшей в кабинет Кире, вновь уткнулась в бумаги. Рядом с ней, на белой табуретке сидел невысокого роста блондин. Длинные шелковистые волосы кончались у самого пояса, на затылке торчал подвязанный чёрной лентой небольшой пучок, чтобы чёлка не падала на лицо. Светло-голубые глаза, бледная кожа и вытянутые черты лица выдавали в нём чистую генетику аристократа. Когда девушка поняла, кто перед ней сидит, волна мурашек ударила в шею. В этом человеке она узнала мастера – Мая Мичайо Курагаму. Он сидел ровно и правильно, беспокойно покусывая губу, пока его рука, словно мёртвая, болталась в плотном синем бандаже. Сломал он её или просто ранил было неизвестно, да и зачем это знать рядовой медсестре, тем более практикантке.

– Присаживайся, Кира.

Миссис Куцберг кивнула в сторону соседнего стула, девушка слабо улыбнулась и села.

– Это Кира, она закончила колледж в этом году и была направлена на практику в нашу гильдию. Кира, это ваш мастер.

– Да-да, я слышала о нём раньше. Имею честь увидеть вас, мастер Курагама, слух о ваших благих деяниях ветром разнёсся по всей Азалии.

– Это хорошо, что вы знакомы, даже если заочно. Что ж, Кира, не буду тебя задерживать, возьми карточку на моём столе и свободна.

Девушка кивнула в ответ и, взяв карточку, отправилась в ординаторскую. На лице сияла улыбка. Первый день, первый пациент, казалось бы, что может пойти не так? К сожалению, есть что. Кира совсем не обратила внимания на фамилию своего пациента.

«Я чувствую, как мои глаза открываются. Веки такие тяжёлые. Что со мной? Я совсем не могу пошевелиться. О нет… Нет, нет, нет! Я же встану на ноги, да?»

Глубокий резкий вдох сменился рванным выдохом – Кэтсу выплёвывал воздух по кусочкам. Глаза открывались с трудом, предметы всё ещё были размытыми, карабкались друг на друга. Зрачки вяло плавали из стороны в сторону, изучая обстановку вокруг. Белые стены, кафельный пол, в глаза противно бьёт свет, тоже белый. Кэтсу зажмурился и положил голову на бок. Неприятно. Тяжесть медленно покидала его тело, но всё ещё давила сверху, приковывая к постели. Волшебник никогда не ощущал чего-то подобного. Он привык чувствовать каждую мышцу своего тела, полностью контролировать сложные точные движения, а сейчас не мог даже ровно сесть. Всё же, из последних сил ему удалось поднять руку. Стёртые в кровь пальцы, перевязанные пластырем, дрожали, на одном из них была защёлкнута красная прищепка, от которой шёл тонкий белый провод. Рука безжизненно упала на кровать, лёгкие снова задышали в ускоренном темпе. Справа противно пищало, и писк этот нещадно бил по ещё неокрепшей нервной системе, нагонял больше тревоги, доводя волшебника до слёз с первых секунд. На груди ощущалось что-то липкое, то ли датчики, то ли пластыри, то ли бинты. Кэтсу с трудом открывал рот для того, чтобы дышать, потому что в носу мешало что-то тонкое и длинное, уходя через горло куда-то глубже – об этом было даже страшно думать. Всё, что его окружало, было таким непривычным, таким странным и отвратительным. Хотелось поскорее сдёрнуть с себя всю эту дрянь, но одной рукой сделать это было сложно, а из второй вела тонкая трубочка, исчезая в большом мешке с прозрачной жидкостью. Опять трубка. Да что же это такое, что за бред?

«Я жив. Я здесь. Почему?»

Он помнил, что был бой, но не помнил больше ничего. С кем воевали, кто выиграл, за что они бились? В голове белый лист, такой же траурно-белый, как и всё в этой комнате.

Кэтсу устало вздохнул, может если хорошенько выспаться, сил прибавится? Волшебник закрыл глаза и попытался уснуть.

Две медсестры стояли возле прозрачной двери и боялись дёрнуть за ручку. Кира судорожно шелестела листками истории болезни своего пациента.

– Что, влипла?

– Нет, не влипла, отстань!

– Ещё раз фамилию прочитай.

– Ку-ра-га-ма.

– А у мастера какая фамилия?

– Да нет, не может такого быть!

– Ещё как может!

«Нет, нет, нет, быть такого не может! Это же… Это же чёрт побери Кэтсу Курагама!», – отрицала внутри себя девушка.

Сидящая рядом коллега хихикала в кулак.

– Кир, ты чего так переживаешь, классно же.

– Да нет, мне…Мне просто не верится! Он знаменит, он чертовски знаменит, а тут я.

– Ну и что? Это же круто! Вылечишь его, поставишь на ноги, а потом о тебе вся гильдия узнает. Отличный старт, я считаю!

– Какой старт? Я даже укол нормально поставить не могу!

– Да погоди ты, может ему ничего ставить и не придётся. Принесёшь завтрак, ласково погладишь по голове, стакан воды, сладкий сироп, а потом романтический вечер в сквере санатория.

– Ладно, может ты и права, у меня всё получится, разве что без последнего пункта. Сейчас я пойду и попробую начать с ним диалог. Он же просто мой пациент, такой же, как и все!

– Вот именно! Тебе просто нужно перестать себя накручивать.

– Всё, перестала сейчас я просто пойду и… – Кира прикоснулась к дверной ручке, после чего отпрыгнула в сторону. – Нет, не перестала.

– Иди уже!

– Да-да, всё, иду!

Нервный вздох. Девушка открыла дверь палаты и, робко шагнув внутрь, окинула взглядом своего пациента. Высокий и стройный, когда-то непобедимый волшебник, был сейчас болезненно бледен. Немного привстав на локтях, он изо всех сил старался снова не упасть на подушку, что получалось у него, к слову, не очень хорошо, а то и вовсе не получалось. Локти предательски косились и Кэтсу едва мог их контролировать, в замыленном взгляде едва читалась слегка подступающая паника. Медсестра подошла ближе, тоскливо взглянув на пациента, замечая как последние капли волнения испаряются в запахе спирта и лекарств. Да, перед ней лежит гений, но даже гениям иногда нужна помощь. Все мы одинаковые, когда больные – все мы становимся детьми. Перед ней лежит не знаменитый волшебник, перед ней лежит такой же, как все, человек. Беспомощный и раненый.

– Не нужно геройствовать, – тихо произнесла Кира, укладывая волшебника на подушку. – Как давно вы пришли в себя?

– Только что, – растеряно ответил волшебник.

– Хорошо, пусть это будет так.

– В смысле?

– Мне говорили, что вы очнулись ещё вчера и даже сумели самостоятельно сделать глоток воды. Вы, вероятно, плохо это помните.

"Помните… Помню…Я вообще ничего не помню", – Кэтсу снова охватила тревога. Он начинал приходить в себя, а память всё ещё не возвращалась. Белый, белый, ужасающий белый лист перед глазами. Белая комната, белый свет, белые руки, белые волосы медсестры. Белый. Белый. Бе…

– Кэтсу Курагама.

Мягкий голос медсестры привёл его в чувство.

– Кэтсу, вы в безопасности. Дышите ровно, успокойтесь.

– Да.

Волшебник замедлил дыхание, прикрыв глаза. Наконец-то перед ним была тьма, прямо сейчас она не давала сойти с ума. Медсестра робко коснулась его ладони, но Кэтсу без всякого стеснения крепко обхватил женское запястье дрожащими пальцами, словно боялся снова потерять опору и улететь в бездну. Кира слегка опешила, но сопротивляться не стала.

– Вы в медицинском корпусе гильдии "Крылатый призрак", – продолжала девушка. – Всё в порядке, ваше состояние постепенно стабилизируется, но нужно некоторое время для того, чтобы вы до конца поправились.

– Я смогу ходить?

Сознание постепенно возвращалось к волшебнику, теперь он мог формулировать несложные вопросы.

– Да. Это, вероятнее всего, да. Но для этого нужно время.

– А трубки?

– Вы имеете ввиду, когда мы сможем отключить вас от оборудования? Я не могу ответить вам точно, но, скорее всего, желудочный зонд снимут в ближайшее время.

– Зонд? Зачем?

– Вам нужно было как-то питаться всё это время.

– Я даже есть не могу сам?

Метроном в груди снова ускорился, заставив лёгкие выталкивать воздух чаще. Заметив, что пациент в очередной раз занервничал, Кира мягко взяла его за вторую руку.

– Это временно, Кэтсу, всё это лишь вопрос времени. Вам не стоит об этом беспокоиться.

"Не стоит беспокоиться? Как же легко она об этом говорит", – волшебник сделал ещё один вдох. Он получился рваным и прерывистым, но наконец-то осознанным. Наконец-то Кэтсу мог контролировать хотя бы что-то, хотя бы собственное дыхание.

– Почему так болит живот?

– Там находятся швы, – спокойно ответила девушка, не отвлекаясь от своего занятия. – Могу предложить анальгетик.

– Пока как-нибудь без него.

Кэтсу на секунду остановился и принялся долго всматриваться в её круглое бледное лицо, Кира, поймав на себе любопытный взгляд пациента, вопросительно вскинула брови.

– Чужая? – прервал тишину вялый тенор, доносящийся с койки.

– Что? О чём это вы? – в недоумении спросила Кира.

– Всех своих знаю в лицо, – объяснился волшебник. – Откуда вы? Вы вообще отсюда?

– Ах, вот что вы имели ввиду. Я стажёрка, сегодня мой первый день на работе. Думаю, поэтому мы незнакомы. Да, вы правы, я тут неместная, приехала на остров всего пару дней назад, как раз, чтобы работать здесь. А так, мой дом далеко отсюда

– Насколько?

– Я приехала сюда из республики Цастай.

– Это там, где тундра что ли?

– Да, – терпеливо вздохнула Кира. – Там, где что ли тундра.

– А я думал, что вы из Азии.

– Вау, интересно. Почему же?

– Вы узкоглазая.

Их диалог прервал стук. Кира отпустила руку волшебника и, бережно положив её на белоснежное одеяло, подошла к проёму. Дверь приоткрылась, за ней, в больничном халате, стоял мастер.

– Он уже с нами?

– Уже с нами, – пожала плечами Кира.

– Я могу пройти в палату?

Медсестра обернулась. Лежащий на койке пациент в один момент оживился, краем уха услышав из дверного проёма знакомый голос.

– Это ко мне?

– Да, Кэтсу, к вам, – легонько улыбнулась медсестра. – Разрешаете?

– Да-да-да.

Мастер поспешно прошёл внутрь, подсаживаясь на постель сына. В глазах юноши наконец-то загорелось что-то похожее на жизнь, и он постарался немного приподняться, чтобы оказаться поближе к гостю, но его вовремя остановила отцовская рука.

– Потише, галка. Знал бы ты, как напугал нас всех.

Мичайо с облегчением выдохнул и, чуть наклонившись, приобнял сына за плечи.

– Пап…Ты здесь, – произнёс волшебник и слабо-слабо улыбнулся, но затем, заметив на руке отца синий бандаж, нахмурился. – Что с рукой?

– Ничего критичного, до свадьбы заживёт.

Мастер неловко пожал плечами и, положив ногу на ногу, сел рядом.

– Ты здесь всех на уши поставил.

– Да брось. Вот, я здесь живой, руки-ноги целы, я не думаю, что всё настолько серьёзно.

– Ты провалялся без сознания четверо суток, – донёсся справа голос медсестры.

Оба в недоумении повернулись к медсестре.

– Разве не трое?

– Четверо. Первый день вы оба проспали.

– Ааа, вот как, – задумчиво протянул мастер.

– Четверо суток?! – тревожно переспросил волшебник. – Четверо суток, боже! Это же сколько я всего пропустил! Все целы? Сколько у нас жертв? Как всё закончилось?

– Кэтсу! Лягте на место! – прикрикнула на него Кира.

– Так что в итоге? – уже чуть тише произнёс больной.

Мастер промолчал и, вскинув брови, сложил губы в трубочку. Не желая отвечать на заданный ему вопросы, Мичайо достал из кармана маленькую цветную коробочку.

– Будешь сок?

– Да нет же, пап, я серьёзно.

– Тебе нужно отдыхать.

– Мы проиграли?

В ответ тишина. Кэтсу всё понял. Проигрыш, опять позорный проигрыш, они снова продули, продули и сбежали, как трусы! На душе скреблись кошки, так досадно и стыдно!

– Отступление?

– Да.

– Почему? Мы что, похожи на трусов?

– Запасы сил были на исходе, мы потеряли бы людей, а я не хочу превращать гильдию в сиротский приют.

– Может в чём-то ты и прав.

Волшебник вздохнул и, положив голову на подушку, вяло прикрыл глаза.

– Апельсиновый?

– Апельсиновый.

– Да, буду.

– Ему сейчас нельзя, – встряла в разговор стоящая рядом медсестра.

– Но…

– Выпьешь, когда разрешат, – пожал плечами Мичайо, взглянув на разочарованное лицо сына.

Стук в дверь.

– Войдите, – в очередной раз кивнула Кира.

– Добрый день, Кира! Ты как, справляешься?

Войдя, улыбнулась доктор Куцберг.

– Да.

– А я нет, – нервно усмехнулась она. – Курагама, ты где должен быть?

– Я? – в недоумении спросил волшебник.

– Нет, ты лежи спокойно. Я к тебе обращаюсь, мой солнечный товарищ.

Мастер устало закатил глаза.

– Мы уже говорили о прозвищах, и я просил…

– В перевязочную. Живо.

– Ну что вы, миледи, мы могли бы…

– Ну хватит уже, зайдёшь к нему через полчаса. Дай мне тебя перевязать.

– А если сделать это немного позже?

– Курагама.

– Курага-а-ама, – передразнил её Мичайо, поймав суровый взгляд доктора. – Ладно, ребятня, бежать мне нужно от этой страшной женщины, поэтому всё. Кэтсу – удачи, Кира – держись.

– Вот же противный! – возмутилась Лин, провожая взглядом довольного блондина. – Постой, ты куда? Нам налево! А…Э…Нам… Курагама, стоять! А ну, вернись немедленно!

Дверь захлопнулась, не дав находящимся в палате досмотреть этакое представление.

– Мастер знает доктора Лин? – опомнившись, спросила Кира.

– Папа говорит, что доктор Куцберг – его подруга детства. Вроде из школы.

– Они бывшие одноклассники?

– Самому бы знать.

– Теперь понятно, почему у них такие странные отношения, – усмехнулась девушка.