Ранчо одиноких сердец

Я никогда не представлял себя в роли предпринимателя. Как и все прочие. В Мидоуларке меня считали не слишком-то ответственным человеком, но с помощью этого бара я решил доказать всем, что способен на большее.

Не знаю, достиг ли я цели.

В кабинете из-за близости к сцене четко ощущались ударные. От вибраций дрожал стакан и бутылка виски, которую я достал из верхнего ящика старого дубового стола. Я плеснул себе немного и залпом выпил, надеясь, что алкоголь хоть немного притупит воздействие, которое оказывала на меня теперь Клементина Райдер.

Почему вообще встреча с ней так меня потрясла?

Дождавшись, пока пройдет жжение в горле от выпитого алкоголя, я достал пачку наличных для бара. Считать не стал; судя по размеру, с лихвой хватит на всю ночь. А вот мне, похоже, не помешает пропустить дополнительно стаканчик-другой – ведь Эмми еще не один час будет мозолить мне глаза.

Даже думать не хотелось, что сделал бы со мной Густ, узнай он, что я заглядываюсь на его младшую сестру. Как минимум избил бы меня хорошенько. Или даже прикончил.

Сунув деньги в задний карман, я вышел из кабинета и запер дверь. А когда поднял голову, то увидел Эмми, флиртующую с этим скользким гаденышем. С Кенни Уайаттом.

Конечно, в городке Кенни считали золотым мальчиком, но мы-то со старшими братьями Эмми не забыли, как он на выпускном вечере бросил ее ради другой девушки.

Сказать, что старший брат оберегал Эмми, было бы преуменьшением века. Ее второй брат, Уэст, вел себя так же, однако отличался большей терпимостью. И если Густ без лишних раздумий выбил бы все дерьмо из обидчика Эмми, Уэст для начала убедился бы, что с сестрой все хорошо.

У меня почти не было семьи, но для Райдеров я стал практически своим, и всякий раз, когда требовалось защитить честь Эмми – что случалось довольно часто, – братья обычно тащили с собой и меня.

Наверное, Кенни по сей день гадал, как его драгоценный «мустанг» с четырьмя спущенными шинами оказался на другом конце города.

И вот теперь этот засранец лапал Эмми, а она ему улыбалась. Так что я, следуя заветам Густа и Уэста, решил, что нужно заставить Кенни убрать от нее грязные ручонки. Да, только чтобы ее защитить. Ради Густа и Уэста. Не ради себя.

Ведь я ничуть не ревновал. Ни капельки.

Когда зазвучали первые звуки электрогитары, на лице Эмми появилось неописуемое выражение. В придачу она тут же вырвала ладонь из руки этого придурка. Хорошо. Вот только он и не подумал отпустить ее талию.

Эмми начала оглядывать бар – вероятно, искала меня. Наверняка она знала, что Густ уехал в Айдахо на какую-то конференцию для владельцев ранчо, а из всех прочих только я любил терзать ее подобным образом.

Изо всех сил стараясь не обращать внимания на собственнические замашки Кенни – чтобы не сорваться и не сломать ему руку, так вольготно расположившуюся у нее на талии, – я продолжал наблюдать, как она осматривает зал. Судя по пронзительному взгляду, Эмми уже разозлилась посильнее шершня. Сейчас в ее глазах сверкало пламя, которого я не замечал там раньше. И, не в силах сдержаться, я направился к ней, готовый сгореть.

Эмми

Я врезалась прямо в грудь Брукса – твердую, словно кирпичная стена. Он что, на досуге машины на себе таскал?

Парень тут же обхватил меня руками за предплечья, чтобы поддержать. От прикосновения к коже шершавых ладоней по телу пробежала легкая дрожь, и мне захотелось взвыть.

Неважно, что я уже выросла. Когда дело касалось Брукса, я вновь ощущала себя девчонкой тринадцати лет, наблюдающей, как он, восемнадцатилетний, без рубашки складывает в тюки сено. Брукс был привлекательным тогда и с возрастом не слишком изменился. Пусть даже теперь я немного поумнела и поняла, насколько он меня бесит, так что подростковой влюбленности в него пришел конец. Однако все же было в нем нечто такое, что выводило меня из равновесия.

Я стряхнула с себя его руки, расстроенная тем, что он по-прежнему не оставляет меня равнодушной. Несмотря на мой высокий рост – пять футов девять дюймов, – мне, чтобы пронзить Брукса взглядом, приходилось вытягивать шею.

За последние несколько лет он не сильно изменился. Признаться, стал даже еще красивее. И от этого я только сильнее раздражалась.

Высокий, широкоплечий Брукс никогда не стригся коротко. Темно-каштановые волосы, доходившие ему до середины шеи, вились легкими волнами, за которые многие женщины, включая меня, готовы были умереть. Так же, как и за его дурацкие ресницы, обрамлявшие идиотские глаза цвета шоколада. Волосы он вечно заправлял за уши, оставляя открытыми дебильные скулы и линию подбородка, покрытого легкой щетиной.

Наверняка многие девушки желали, чтобы у их братьев был такой красивый лучший друг, как Люк Брукс. И я в их числе. Но как только он открывал свой дурацкий рот и заговаривал идиотским низким голосом, как все очарование рассеивалось.

Наверное, мне стоило бы более изобретательно выбирать для него оскорбления… Люк Брукс вечно выбивал меня из колеи, и мыслить связно уже не получалось.

Это раздражало.

Как и он сам.

– Привет, Клементина, – протянул Брукс.

Несмотря на мой суровый взгляд, высокомерие буквально сочилось из каждой его поры. Ощутимое, почти материальное. Как и всегда. Если бы самомнение Брукса имело физическую форму, оно заняло бы весь штат Вайоминг. И наверное, часть Колорадо и Юты.

– Отвали, Брукс, – бросила я.

Он издал низкий свист, перешедший в смешок. Я терпеть не могла эту его привычку.

– Рад видеть, что ты по-прежнему остра на язык, сладкая.

Последнее слово в его устах прозвучало почти как унижение.

– Не. Называй. Меня. Так, – четко произнесла я по слогам, делая паузу после каждого слова.

– Если бы ты не позволила Кенни Уайатту себя лапать, – парировал Брукс, – мне не пришлось бы тебя спасать.

Он серьезно? Этот придурок решил помотать мне нервы дурацкой песней только потому, что парень, с которым мы вместе учились в средней школе, положил руку мне на талию?

Да за всю историю бара это, вероятно, один из самых невинных поступков! Серьезно, кто бы знал, сколько жителей Мидоуларка было зачато в туалетах «Сапога дьявола».

– Спасать меня? – переспросила я, все больше повышая голос. К счастью, на фоне музыки его не слышали все вокруг. Пока. – Угомонись, Брукс.

Слава богу, музыканты дошли до куплета, где говорилось о мелких пузырьках. Песня подходила к концу. И почти все в баре подпевали исполнителям. Причем многие из них забыли, что я в зале, уже после первого припева, так что Бруксу не удалось как следует развлечься за мой счет.

– Да, Клементина, спасать. Если бы твои братья увидели, что ты здесь флиртуешь с Уайаттом, они бы взбесились.

– Я не флиртовала с Кенни, просто поздоровалась. Но тебя в любом случае это не касается. Ты мне не сторож, Брукс, как и Густ с Уэстом. Я сама в состоянии о себе позаботиться.

– Вообще-то меня касается все, что связано с посетителями моего бара, – возразил он. Его бара? С каких это пор? – И твоя семья мне как родная, Эмми, так что я все равно вмешался бы, даже за пределами бара. Меня всегда касалось, касается и будет касаться все, что связано с тобой.

Властные нотки в его голосе подсказывали мне, что он не желает никаких возражений.

Плевать.

Брукс явно пошутил. Ведь «Сапог дьявола» – не его собственность. Не знаю, кто владел этим баром, но точно не безрассудный и безответственный Люк Брукс. Я почти не сомневалась, что за всю жизнь из имущества у него были только черный пикап «Шевроле», который едва ли походил на транспортное средство, и куча маек, некогда бывших футболками, пока он не обстриг ножницами рукава, чтобы выставить напоказ свои мышцы.

– Это не твой бар, – вызывающе бросила я.

– Мой, сладкая. И сейчас барменам нужны разменные деньги, так что дай мне пройти. – Брукс начал протискиваться мимо меня, потом вдруг обернулся и добавил: – Кстати, передай Кенни Уайатту, чтобы не распускал ручонки, иначе я вышвырну отсюда вас обоих.

4

Люк

Меня разбудил льющийся в окно солнечный свет. Наверное, было чуть больше шести утра. Черт, значит, на пробежку я почти опоздал. Хотя, признаться, сегодня бегун из меня все равно никакой. Три секунды с открытыми глазами, и я уже пожалел, что выпил вчера с Джо за стойкой бара.

Впервые за все время.

Какого хрена мне понадобилось пить?

Ах да, потому что прошлой ночью Эмми с растрепанными волосами и в гребаной юбке, наводящей на мысли о постели, ушла из бара с Кенни Уайаттом. В голове, словно кадры из фильма, замелькали моменты вчерашнего вечера. Вот она запрокинула голову, смеясь над его шутками…

Черт возьми, нашла шутника!

Ладно, он хотя бы не тянул к ней свои мерзкие пальчики. В основном стараниями Тедди, которая то и дело вытаскивала Эмми на танцпол перед сценой. Однако, когда все они собрались уходить и направились к двери, тощая рука Уайатта вновь обвила талию Эмми, причем, на мой взгляд, лежала чертовски ниже положенного. Прежде, чем они успели выйти из бара, я опрокинул в себя очередную порцию виски.

Вспомнив об этом, я стиснул зубы.

Боже, как болит голова. На работе я никогда не пил больше одной порции, да и то не слишком часто. Но прошлой ночью позволил Эмми выбить себя из колеи. И до сих пор не понимал почему.

Спустя десять минут я выбрался наконец из кровати, встал под холодный душ и попытался смыть лишние мысли. И заодно напомнил себе, как мне дороги мои конечности. Не хотелось давать Густу повод что-нибудь отрезать.

Когда я натянул поношенные джинсы, зазвонил телефон. Я бросил взгляд на экран. Густ. Легок на помине.

«Спокойно, Брукс, – мысленно велел я себе. – Ты ничего не сделал».

Всего лишь раздевал взглядом его сестру. Мелочи жизни.

Все хорошо.

Я взял трубку.

– Брукс на связи, – пискнул я. Что с моим голосом? Пищу как испуганный подросток.

– Почему ты отвечаешь на звонки будто на собеседовании при приеме на работу?

И как мне, черт возьми, на это реагировать? Поприветствовать его? Или невзначай заметить, что его младшая сестра – весьма привлекательная девушка?

– Я деловой человек. Нужно вести себя профессионально.

Да, так и есть. Я настоящий профессионал.

– Ты пьян? – немного помолчав, поинтересовался Густ.

– Что? Нет. Сейчас полседьмого утра. Ты ведь знаешь, что я сегодня веду занятие.

– Просто хотел убедиться, – проговорил он. – Можешь с утра по пути на ранчо забрать Райли из дома матери?

– Я думал, раз тебя нет в городе, Ками ее подвезет.

Пять лет назад Камилла с Густом без всяких обязательств провели вместе ночь, в результате чего на свет появилась их дочь Райли. После ее рождения эти двое еще какое-то время встречались, однако официально парой так и не стали.

Камиллу с Густом связывали хорошие отношения, они вместе в равной степени заботились о Райли. Густу даже нравился новый жених Камиллы – ну насколько он вообще мог испытывать симпатию к парню из города.

Райли была для Густа важнее всех на свете. С ее появлением в его жизни многое изменилось. В моей тоже.

Я всегда считал себя в некотором роде неудачником. Впрочем, чего еще ждать с таким-то наследием? Я появился на свет в результате интрижки. Вот только мой отец, в отличие от Густа, не смог взять на себя ответственность. Так что мне пришлось жить вместе с мамой, ее мужем и их сыновьями.

Можно смело утверждать, что меня там не слишком-то жаловали.

Мама до сих пор жила неподалеку, но я не виделся с ней уже несколько лет, – ее муж терпеть не мог нашего общения. Мне не нравилось, что мы отдалились друг от друга, но я предпочитал вовсе не разговаривать с ней, чем иметь дело с отчимом Джоном, настоящим мудаком.

Мои братья поселились на другом конце города, поблизости от мамы с отчимом. Наверняка она по-прежнему курит сигареты с ментолом и пьет кока-колу.

Первые семь лет своей жизни я постоянно гадал, что со мной не так, да и сейчас порой задаюсь этим вопросом. Все изменилось, когда в моей жизни появился Густ. Он защищал не только Эмми. Стремление оберегать близких было у него в крови. Мы с ним познакомились в начальной школе.

В детстве я, будучи выше всех своих ровесников, походил на ходячий телефонный столб. Я рос очень быстро, и у мамы не хватало денег, чтобы покупать мне новую одежду всякий раз, как старая становилась маловата. Поэтому одеваться мне приходилось отнюдь не по последней моде. К тому же мы жили тогда в трейлерном парке, так что на сверстников я производил не самое благоприятное впечатление.

Дети порой бывают жестоки.

Но когда однажды Густ увидел, как меня швыряют какие-то пятиклассники, он вмешался и велел им катиться ко всем чертям – ну в той степени, на которую способен ученик четвертого класса. Потом мы вместе пообедали – ему пришлось поделиться со мной едой, поскольку у меня самого ничего не было. А после занятий он сообщил Уэсту, что я их новый друг.

Вот так просто.

До знакомства с братьями Райдерами я даже не знал, что такое дружба. У меня никогда не было друзей, а в тот день появилось сразу двое.

И когда Густ решил взять на себя ответственность и стать настоящим отцом для своей малышки, мне тоже захотелось показать, на что я способен. Да, я по-прежнему был неудачником, но теперь у меня появилась работа, немного сбережений и задумки, которые мне хотелось реализовать в своем баре.

– Ее жених пытается заключить какую-то крупную сделку или нечто вроде того, – пояснил Густ. – Она рассказывала мне подробнее, но с таким же успехом могла бы говорить на иностранном языке. Я только понял, что ему, похоже, придется ехать в загородный клуб и целый день общаться там с какими-то людьми.

– Ясно. Тогда пусть ее заберет Эмми.

– Эмми в Денвере, придурок! Ты точно не напился?

– Я-то нет. А вот Эмми – возможно, учитывая, сколько текилы она выпила прошлым вечером у меня в баре.

В трубке повисла тишина, и у меня возникло нехорошее предчувствие, что я только что подставил младшую Райдер. Почему же она не сообщила родным, что возвращается домой?

И тут в голове мелькнула другая мысль. Зачем она приехала сюда, зная, что отца и брата нет в городе? Конечно, Уэст обрадуется встрече с ней, но он сейчас вкалывал на ранчо с утра до ночи, выполняя обязанности Амоса и Густа. Так что, как ни крути, а для визита к родственникам она выбрала не самое подходящее время.

– Эмми в Мидоуларке? – напряженно уточнил Густ.

Вот черт. Я точно сдал ее со всеми потрохами.

– Да, вчера вечером она ушла из бара с Кенни Уайаттом.

Упс. Наверное, стоило бы упустить эту деталь. Хотелось верить, что при упоминании младшей сестры Густа и ее бывшего кавалера с выпускного в моем голосе не слышалось раздражения.

– Она пошла домой с этим засранцем? И ты ее не остановил?

Нет. Пусть и хотел. Только не по той причине, о которой думал Густ.

– Вообще-то твоя сестра уже взрослая женщина, – заметил я. Да, мне тоже не понравилось, что Эмми ушла с Уайаттом, однако Густу время от времени требовалось напоминать, что она способна сама о себе позаботиться. – К тому же она была с Тедди. Лучшая подруга за ней точно присмотрит.

– Ты отлично знаешь, что от Тедди одни неприятности, – бросил Густ.

Теперь он злился еще сильнее. Наверное, не следовало упоминать Тедди. Эти двое не выносили друг друга. Сегодня утром я просто в ударе.

– Поверить не могу, что Эмми не сообщила о своем приезде, – продолжил Густ.

– Она, скорее всего, собиралась, – заметил я, раздраженный желанием хоть как-то оправдать ее поступки. С каких пор меня это волнует? – Просто не хотела тревожить вас с отцом в Айдахо.

– Держу пари, здесь замешана ее подружка.

– Нельзя винить во всем Тедди!

– Еще как можно. И нужно.

– А если Эмми примет решение, которое тебе не понравится, и Тедди с ним ну никак не будет связана?

– Такого не случится, – как всегда категорично заявил Густ. – Так что, захватишь Райли? И, раз уж Эмми приехала, я попрошу ее после занятия отвезти малышку в Большой дом.

– Конечно.

Что ж, если Эмми заберет Райли после урока, встречи с ней мне не избежать. И наверняка она обрушит на меня целую словесную тираду – когда узнает, что это я сдал ее Густу.

– Спасибо, приятель.

– Не за что. До скорого.

– Да, еще кое-что, – вдруг спохватился Густ. – Пока я не вернусь домой, присмотри за Эмми, ладно?

Эмми

Я уже была готова на все, лишь бы прекратить это непрерывное жужжание. И как можно скорее.

В голове и так словно стучали молоточки.

«Хватит жужжать».

Должно быть, я сказала это вслух, поскольку из ванной комнаты донесся голос Тедди:

– Эмми, это жужжание – вовсе не звук апокалипсиса. Просто у тебя уже десять минут звонит телефон.

Черт!

Я пошарила вокруг в поисках мобильного и вскоре нашла его на полу рядом с кроватью Тедди, экраном вниз. К этому времени он как раз перестал жужжать.

Перевернув телефон, я обнаружила, что мне звонил Густ. Целых семь раз.

Вот дерьмо.

Что-то случилось с папой? С Уэстом? С Райли?

Я уже хотела набрать номер брата, когда телефон зазвонил снова. Я тут же взяла трубку.

– Привет, все хорошо?

– Это ты скажи мне, Клементина.

Бр-р-р! Терпеть не могу, когда Густ говорит со мной таким отеческим тоном. Однако он явно никуда не спешил, и в его голосе отчетливо слышалось раздражение. Из чего я сделала вывод, что с родными все в порядке.

Тогда сам собой возник вопрос: зачем Густ звонил мне восемь раз в субботу в половине восьмого утра?

– Все отлично. А что?

– Где ты сейчас? – поинтересовался Густ. Черт, он явно в курсе. Иначе не стал бы спрашивать. – Только не говори, что с Кенни Уайаттом. – Я подавила смех. Он это серьезно? – Я не шучу, Эмми.

О да, само собой. Именно поэтому его нападки и казались мне чертовски забавными.

– Во-первых, тебя ничуть не касается, в чьей постели я провела ночь, – усмехнулась я. – И, честно говоря, мне жутко оттого, что ты хочешь знать такие подробности.

– Мне не нужны подробности. Я просто надеюсь, что ты не спуталась с этим придурком.

– Расслабься, старший братик. Я спала у Тедди. – В трубке раздался вздох. Отнюдь не облегчения, нет. Густ явно был зол. – Поскольку Кенни вчера вечером не пил, то любезно согласился подвезти нас домой из «Сапога дьявола», – продолжила я. – Что за придурок, да?

– Ты не хуже меня знаешь, что одним добрым делом грешки не загладить.

– Почему ты его ненавидишь?

– Он мне просто не нравится, вот и все.

– Из-за той истории на выпускном? Забудь уже! С тех пор прошло почти десять лет. И я на девяносто девять процентов уверена, что следующим утром машина Кенни оказалась в кювете по твоей милости. Так что ты уже отомстил.

– Ты моя младшая сестренка, Эмми. И если кто-то трогает тебя, то значит и меня тоже, – заметил Густ. К своей роли защитника он относился очень серьезно. – Ты слишком великодушна, совсем как мама. И люди могут этим воспользоваться.

Господи. Было еще слишком рано, и я вчера основательно перебрала, так что для разговоров о покойной маме Густ выбрал не лучший момент.

– Ты можешь прощать сколько угодно, однако мое дело – не забывать, – закончил он.

– Господи Иисусе, Август. Еще даже нет восьми утра. Расслабься.

– Почему ты приехала, Эмми? – поинтересовался Густ, как и всегда, не позволяя мне слишком долго отклоняться от главной темы разговора.

– Просто взяла небольшой перерыв, – проговорила я. Формально так и было. – Появилась возможность отдохнуть, и я ею воспользовалась. И решила побыть немного дома.

– Ты здесь надолго? – Похоже, мой ответ пришелся Густу по душе. Ну на данный момент.

– Пока не знаю. По меньшей мере на несколько недель. – По самым скромным меркам.

– Отлично. Я позвоню Уэсту и сообщу, что ты приехала.

– Ладно.

И суток не прошло, как мое пребывание здесь перестало быть тайной. И все благодаря Люку Бруксу с его болтливым языком.

– Сегодня утром у Райли на ранчо групповой урок верховой езды. Она закончит около десяти и будет рада встрече с тетей. Сможешь забрать ее и отвезти в Большой дом?

– Для моей девочки все что угодно, – искренне проговорила я. Племянницу я обожала. – Но почему ее не заберет Ками? Разве это не ее выходные?

– У нее кое-какие дела. Слушай, просто забери ее после урока, ладно? Потом оставишь Райли с Уэстом. Или Брукс отвезет ее к себе, а завтра мать за ней приедет.

– Не боишься оставлять ребенка наедине с Бруксом? – поинтересовалась я. Ну и дела.

В детстве, когда Густу приходилось нянчиться со мной, Брукс всегда торчал рядом. Порой они просто не обращали на меня внимания, в другое время развлекались за мой счет. К примеру, оказалось, что спускаться по лестнице, ведущей в темный, жуткий подвал, в корзине для белья не слишком-то весело, пусть даже брат и его лучший друг всеми силами пытались убедить меня в обратном. И целой груды подушек не хватило, чтобы смягчить падение.

В другой раз они оставили меня на крыше. На целых два часа.

– Он отлично справляется с ролью дяди, Эмми. И по мере возможности всем нам помогает. Брукс присмотрит за Райли. И за тобой, пока мы с папой не вернемся домой.

Я закатила глаза. Уж я-то не нуждалась в присмотре Люка Брукса. Хотелось бы верить, что наступит день, когда мой брат станет относиться ко мне как к взрослой.

Услышав имя Брукса, я вспомнила его вчерашние слова. Надо же, совсем вылетело у меня из головы.

– Кстати об убийце футболок. Он в самом деле владелец «Сапога дьявола»?

– А чем тебе так не угодили его майки? – спросил Густ.

– Дело не в самих майках, а в мужчине, который с такой жестокостью расправляется с бедными футболками. – Мне вовсе не хотелось видеть мускулы Люка Брукса. – Лучше ответь на вопрос.

– Да, в самом деле, – подтвердил брат.

– И с каких пор?

– Лучше спроси у него самого. История запутанная. Ладно, мне пора, Эмми. До скорого.

Похоже, мне так и не суждено узнать, как любитель пива Coors смог заполучить в свои руки самую любимую и непристойную достопримечательность Мидоуларка, поскольку во время пребывания в городке я собиралась как можно меньше общаться с Бруксом.

– Пока, старший братик.

– Пока, Густи! – крикнула из ванной Тедди.

Брат не ответил.

Пока я разговаривала с ним по телефону, пришли два сообщения. Одно от Кенни, который написал, что рад был встретиться со мной вчера вечером. И второе от отца.

«Хорошо, что ты дома, малышка. Я люблю тебя».

5

Эмми

Ранчо «Ребел блю» занимало почти восемь тысяч акров первоклассной земли Вайоминга и являлось самым большим в Мидоуларке и окрестных округах, а также одним из крупнейших фермерских хозяйств во всем штате. Мои предки приобрели его еще в девятнадцатом веке, когда перебрались на Дикий Запад. Тогда ранчо было меньше. Но большинство первоначальных построек «Ребел блю» сохранились до сих пор, в том или ином виде.

Проехав на пикапе через большие железные ворота, я погнала машину по главной дороге к Большому дому. Внезапно у меня перехватило горло. Я вернулась домой, и «Ребел блю» ничуть не изменилось.

На ранчо, как и в прежние времена, в первую очередь разводили крупный рогатый скот, но теперь мы также завели овец и выделили место для лошадей. Уэст мечтал превратить часть неиспользуемых построек в жилые домики и создать на ранчо некий уголок, где могли бы останавливаться гости. Однако это был крупный проект, и Густ не рвался в нем участвовать. Он не отказывался наотрез, просто колебался. Впрочем, всякое еще могло случиться. Густ много сделал для ранчо, но все же он пока не был здесь главным.

Когда дело касалось каких-то изменений, мы обычно голосовали, и решение должно было быть единогласным. Если проект гостевого ранчо когда-нибудь вынесут на голосование, я поддержу Уэста. Пока не знаю, что думает о нем отец, однако он всегда с большим уважением относился к заветным мечтам.

Амос Райдер являлся средоточием «Ребел блю». Несмотря на то, что отцу далеко за шестьдесят, он по-прежнему принимает активное участие в управлении делами. Вероятно, так будет и впредь, до тех пор, пока у него хватит физических сил. Вайоминг давно завладел сердцем отца, а ранчо «Ребел блю» наполняло Амоса Райдера жизнью.

Как и меня, пусть даже я всеми силами стремилась сбежать из Мидоуларка. Однако было трудно отрицать, что наше ранчо вызывало во мне множество не поддающихся описанию эмоций. Когда я, стоя на его землях, смотрела в голубое небо или вперед, на горы, то ощущала себя маленькой и незначительной. Вовсе не ничтожной, нет; просто понимала вдруг, что все мои проблемы по большому счету никогда не были такими уж серьезными.

Я проехала почти милю по грунтовой дороге, и в поле зрения возник построенный из бревен Большой дом. В нем было целых шесть спален. Четыре занимали Райдеры, пятую отвели для гостей. Шестая неофициально принадлежала Бруксу. Когда мы подросли, Густ переехал в один из домиков дальше по дороге, а Уэст решил остаться в доме – чтобы составить компанию отцу.