Когда тает лед

Учебники становились все дороже, и я не могла просить денег у родителей – они и так уже тратятся на мое фигурное катание. Симона же заплатила, чтобы я получила квалификацию тренера, и теперь по субботам я даю уроки детям младше десяти лет.

– Все хорошо? – спрашивает Симона, заходя в комнату отдыха, где я сижу, размышляя, чего бы поесть.

– Да, все прекрасно. Собираюсь что-нибудь перекусить перед следующим уроком.

– У стойки регистрации тебя спрашивает симпатичный молодой человек. – Она подмигивает. – Кажется, он прихватил с собой еду.

Симона оказалась права, меня в самом деле ждет симпатичный молодой человек.

Райан выглядит совершенно не к месту в окружении визжащих энергичных шестилеток. При виде меня его усталые глаза теплеют, уголки губ приподнимаются. В каждой руке он держит по бумажному пакету.

– Хочешь со мной пообедать?

– У меня в час еще один урок, успеем поесть за тридцать минут?

– Анастасия, пора бы уже знать, что за тридцать минут я много чего успею.

Мы усаживаемся за столик в тихом уголке рядом с киоском, и он начинает доставать еду из коробок.

– Пока ты не начала меня ругать, я принес для тебя салат Кобб, но еще – картофель фри с беконом и сыром и наггетсы, потому что утром увидел твой пост о том, как важно соблюдать баланс.

Я закатываю глаза – не знаю, кто из нас более предсказуем.

– Баланс очень важен, перестань меня дразнить! Но все равно спасибо. Не надо было приносить мне ланч – даже два ланча, – но я тебе признательна. Где ты закончил вчерашний вечер?

Райан откусывает чизбургер, берет немного картошки и довольно стонет.

– В «Горшочке меда» в Западном Голливуде. Малость переборщил.

– С Оливией?

Клянусь, его щеки слегка розовеют.

– Нет, к сожалению, Лив уехала домой. Прекрати на меня так смотреть.

– О, так она теперь Лив? Рада за тебя. Имею право радоваться, так что не мешай. Ты давно ни с кем не встречался, а она, судя по всему, хорошая девушка.

– Я с ней не встречаюсь, паникерша. Мы обменялись номерами телефонов.

– Это первый шаг к свадьбе.

Он фыркает, пожимая плечами, и вытирает руки салфеткой.

– Посмотрим. А почему бы тебе не выйти за меня, Аллен?

– Пропустить период ухаживания – и сразу в жены?

– Зачем встречаться, когда мы и так лучшие друзья? Встречаться страшно. Это требует умопомрачительного секса, а также не злиться на мой график. Скажи «да», и я прямо сейчас надену кольцо тебе на палец. Примешь кольцо из лука вместо бриллиантового?

– Я не злюсь на твой график, потому что и сама занята выше крыши. – Я отталкиваю его руку. – Оливия милая. Сходи с ней куда-нибудь и посмотри, как все пройдет. В худшем случае будешь рассказывать своим детям, что ходил на свидания с кинозвездой или звездой Бродвея, в зависимости от того, кем она станет.

– Думаешь, хорошая идея следовать твоим советам? Ты же известная противница брака.

Наверное, тут он прав.

– Ладно, я ей предложу, но если что-то пойдет не так, то виновата окажешься ты, Анастасия.

– Само собой.

– Не хочешь рассказать, какая муха укусила Аарона?

Судя по его тону, он изо всех сил старается говорить спокойно и равнодушно. Но судя по двенадцати сообщениям, которые прислал в течение ночи, ему очень даже интересно.

– Он спросил меня, не коллекционирую ли я капитанов команд, как покемонов. – Открываю коробку с наггетсами и бросаю один в рот. – Увидел, как я спускаюсь по лестнице с Нейтом Хокинсом, и решил, что мы трахались.

– Что за проблемы у парня? – бормочет Райан, агрессивно макая картошку в кетчуп. – Не представляю, как ты проводишь с ним столько времени. Даже если бы ты переспала с Хокинсом, это никого не касается. Ты свободная женщина и можешь делать что хочешь.

– Знаю, знаю. Но потом Аарон выдал, что ему известно о причинах разгрома катка. Нейт как раз перед тем поклялся, что ничего об этом не знает. Так что возник небольшой спор.

– Стейси, Аарон мудак. То, что Нейт солгал, конечно, плохо, но он должен ставить свою команду на первое место. Это не значит, что я тебе лгу или типа того, но на все сто мне верить не стоит. Ты понимаешь?

– Да, конечно, но когда я попыталась объяснить, как сильно на меня повлияла смена режима тренировок, он решил, что я реагирую чересчур остро. И неважно, остро я отреагировала или нет. Разве мы не должны быть на равных? А он даже не пытается меня понять.

– Быть капитаном – та еще работенка, можешь мне поверить. Ты должен думать не только о себе, но и о двадцати с лишним людях. А они все хотят, чтобы ты их прикрыл, в какое бы дерьмо они ни вляпались. Иногда это чертовски достает. Хокинс – хороший парень, не обижайся на него.

Я упрямо уставилась на наггетсы. Не могу смотреть на Райана, когда он прав.

Он усмехается и наклоняется вперед, чтобы привлечь мое внимание.

– А ты на него обиделась, правда?

– Ну конечно, без сомнений. Навеки. Даже дольше, чем навеки, если такое можно представить. Они подали крученый мяч, и я буду держаться от них подальше.

Райан хохочет, а потом, отсмеявшись, сообщает:

– Ты что, не знаешь, что крученые мячи подают в бейсболе, а не в хоккее?

Глава 6

Нейтан

Последние три недели были самыми напряженными в моей жизни.

Аарон Карлайл – боже, у него даже имя дурацкое – трепал языком перед всеми, кто развешивал уши. В том числе разболтал своему тренеру, та передала нашему, а Фолкнер пригрозил поотрывать всем руки и ноги, если ему не объяснят, что происходит.

В последнее время мы не столько играли в хоккей, сколько слушали, как на нас орут. Выяснилось, что наш каток разгромили парни из хоккейной команды Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, наши ближайшие соперники. Аарон не совсем солгал: девушка в самом деле беременна, но Расс тут ни при чем.

Бедняга даже не знал ничего, он думал, что переспал с чужой девушкой. Она же в панике свалила вину на него, когда старший брат узнал о ее беременности. Ей было проще обвинить чужака, но вряд ли она ожидала, что брат припрется сюда и испортит нашу арену.

За это время Расс повзрослел лет на десять. Когда мы рассказали ему настоящую историю, он воспринял ее с невероятным облегчением. Мы с Фолкнером поговорили с лос-анджелесским тренером и капитаном, они-то нам все и рассказали. Я давно знаю их капитана, Кори O’Нейла, он был так же взбешен, как и я.

Я чувствовал себя ведущим ток-шоу, объявляющим результаты теста на отцовство. Можно сказать, мы все с Фолкнером во главе ходим по тонкому льду. Он заявил, что следующий, кто выкинет что-нибудь безответственное, сядет на скамейку запасных до конца сезона. Наши перспективы после окончания колледжа его не волнуют, и он готов слить все игры, пока мы не научимся себя вести.

Я решил до конца года быть паинькой, потому что не уверен, захочет ли Ванкувер сделать мне предложение, если меня исключат из колледжа или поотрывают руки и ноги. А домой в Колорадо я не вернусь ни за что на свете.

Это уже стало стереотипом: парень, выросший в привилегированных условиях, не ладит с отцом. В свою защиту могу сказать, что мой отец – настоящий козел. Уверен, в детстве его недостаточно любили, и теперь он вымещает свои проблемы на мне с сестрой.

Я, к счастью, смог уехать за тысячи миль от дома, но бедная Саша все еще живет с ним, поскольку ей только шестнадцать. Но даже когда ей исполнится восемнадцать, он вряд ли позволит ей уехать. Саша так и останется непризнанным и загнанным юным дарованием.

Папа готов швырять деньгами всем тренерам по горнолыжному спорту в северном полушарии, чтобы сделать из Саши новую Линдси Вонн[6]. Желательно обойтись без травм, но я не уверен, что его заботит ее безопасность: он просто хочет, чтобы дочь побеждала.

К счастью, отец ненавидит хоккей. Говорит, что это бесшабашный и жестокий спорт для людей, которым не хватает дисциплины и которые любят хаос. Это мама записала меня в группу мистера Эйча. Она тогда была беременна Сашей и нужно было направить куда-то неуемную энергию пятилетнего сына.

Я не стал увлекаться горнолыжным спортом, как надеялся отец, и с гордостью могу сказать, что с тех пор разочаровываю его каждый божий день. Если бы я рассказал папаше о последних событиях, он бы не удивился, но пришлось бы отвечать на его звонки, чего я стараюсь всячески избегать.

Кроме того, он выставил бы ситуацию так, будто во всем виноват я.

Из размышлений меня выдергивает пристальный взгляд Робби, который почти прожигает во мне дыру.

Я обожаю выводить его из себя. Начинаю понимать, почему Джей-Джей любит вести себя как засранец. Робби роняет на пол предметы, стучит телефоном по пульту от телевизора, чтобы создать побольше шума, и, не получая ответа, через каждые десять минут громко кашляет.

Я не отвожу глаз от телеэкрана, подавляя самодовольную улыбку. Майк Росс[7] близок к раскрытию очередного дела, но тут Генри пинает меня в бок локтем.

– Робби пытается привлечь твое внимание. Ты нарочно его игнорируешь?

– Хороший вопрос, Генри, спасибо, – театрально кричит Робби. – Нейтан, ты нарочно меня игнорируешь?

Я наконец перевожу взгляд на него. Он смотрит на меня как разочарованный родитель.

– Прости, дружище. Ты что-то хотел?

Робби бормочет что-то себе под нос и громко пыхтит.

– Ты организовал вечеринку по случаю моего дня рождения?

– Ты имеешь в виду сюрприз к твоему дню рождения? О котором ты специально сказал, что не хочешь ничего знать? Так какой же будет сюрприз, если я что-то отвечу?

Шесть недель назад Робби сказал, что хочет вечеринку-сюрприз на свой день рождения, заявив, что устраивать вечеринки – это очень хлопотно и отнимает уйму времени. Он не хотел возиться с организацией, поэтому попросил меня. Я сказал, что если это такая морока, то вообще не нужно больше устраивать вечеринки. Он обозвал меня недоумком и посоветовал повзрослеть.

– Если сюрприз в том, что ты ничего не организовал, то я, блин, такого не хочу.

Генри немедленно встает, переводя взгляд с меня на Робби, и бросается к лестнице. Робби, прищурившись, смотрит ему вслед, а потом переключает внимание на меня. Я пожимаю плечами, будто не знаю, что Генри уже несколько недель беспокоится, как бы не испортить сюрприз. Он не умеет делать невозмутимое лицо и убедил себя, что выдаст все в последний момент.

– Расслабься, Роберт, – говорю я, зная, что полное имя разозлит его еще больше. – В твоем почтенном возрасте стресс вреден.

Я думаю, что на этом разговор закончится, но он чешет подбородок и хмыкает. Не находить слов не в обычае мистера Самоуверенности, поэтому теперь он наконец завладевает моим вниманием.

– Ты… пригласил Лолу?

А вот это интересно.

– Кого?

Я едва уворачиваюсь от диванной подушки, которую он швыряет.

– Не прикидывайся, Натаниэль. Ты знаешь, о ком я.

Три недели назад, когда я крупно облажался со Стейси, Робби свел знакомство с ее лучшей подругой. Он не рассказывал мне подробности, назвав себя джентльменом, но нетрудно сделать определенные выводы, раз уж она уходила в субботу после полудня в его футболке.

С тех пор я ее не видел, поэтому решил, что то была встреча на одну ночь, но, видимо, это не так, если судить по нервозности Робби.

– А ты хочешь, чтобы она пришла? Гипотетически, если предположить, что вечеринка будет?

– Мы общаемся, так что да. Гипотетически.

У Робби нет проблем с девушками, хотя он меняет их как перчатки, когда ему наскучит. То, что он не только переспал, но еще и общается с ней, хороший знак.

– Учту. Готов к тренировке? – спрашиваю я, предусмотрительно меняя тему, чтобы не выдать секреты вечеринки.

– Да, только сначала переоденусь.

Вот блин. Теперь надо придумать, как пригласить Лолу.

* * *

Пока я укладываю инвалидное кресло Робби в багажник, Джей-Джей бежит к нам по улице. Я нажимаю кнопку, чтобы опустить «крылья чайки», забираюсь на водительское сиденье и даю задний ход, автоматически запирая все двери.

Джей-Джей стучит в окно, рисуя на стекле и бормоча что-то неслышное. Я немного опускаю окно, чтобы расслышать его причитания.

– Ты, говнюк, не уезжай без меня!

– Скорее! – рявкаю я.

Он сломя голову бежит в дом за сумкой. Я бы его пожалел, если бы не знал, что с вечера он тусовался с какой-то футбольной болельщицей.

Заниматься на одном катке означает, что мы назначаем тренировки на разное время. Поскольку формально это их каток, тренер Брейди потребовала, чтобы мы ставили свои тренировки, не затрагивая расписание фигуристов. У многих из них скоро соревнования, и она настаивала на том, что ее устроит только наше полное согласие.

Обри Брейди – ужасная женщина, и она крепко держит Фолкнера за яйца. Как только она узнала, почему разгромили наш каток, то начала давить на Скиннера, чтобы он подчинялся всем ее требованиям, так что теперь мы в ее руках.

Не могу ее винить, она действует в интересах своих подопечных, но меня достало каждый день проходить мимо Стейси, испытывая неловкость. Достало смотреть, как страстно она катается. И достало видеть, как она шутит со своим идиотом партнером.

Все это мне быстро надоело.

Она либо смотрит на меня так, будто хочет спалить заживо, либо не смотрит вообще. Эта девчонка умеет затаить обиду, но, похоже, Генри стал исключением.

На прошлой неделе он застал Анастасию одну в библиотеке. Он купил ей кофе, объяснил ситуацию с Рассом и рассыпался в извинениях. Сказал, что полностью понимает, почему она так расстроилась. Теперь он единственный, к кому она благосклонна.

– Почему ты всегда хочешь девчонок, которым не нравишься? – спросил меня Генри, когда она однажды прошла мимо нас, одарив его милой улыбкой. – Саммер, Китти, Анастасия… Почему?

– О господи, Генри! – Джей-Джей даже поперхнулся водой. – Не бей лежачего.

Генри вспыхивает от насмешки, а я обнимаю его за плечи и признаюсь:

– Не знаю, малыш. Найди мне хорошую девушку, которой я нравлюсь, и я попытаю удачи с ней.

– Он тебе не волшебник, Хокинс, – фыркнул Джей-Джей.

Робби уверяет, что мог бы добиться ее благосклонности, если бы захотел, а Джейден сказал, что все равно предпочитает быть загадочным плохим парнем. Что же до меня, то я мог бы поклониться ей в ноги и извиниться, но она непременно воспользовалась бы случаем, чтобы пнуть меня ногой по голове.

Припарковавшись у катка, говорю ребятам, что увидимся на месте, и бегу к двери. Анастасия как раз запихивает коньки в сумку. Услышав шум, поднимает глаза, но морщится при виде меня.

Очаровательно.

Я сажусь на скамейку рядом с ее сумкой и прочищаю горло.

– Анастасия?

Она надувает пухлые губки.

– Чего тебе?

– Окажи мне услугу.

– Нет.

– Ты еще даже не слышала.

– И не надо слышать. Ответ все равно «нет».

– А если это суперважно для наших лучших друзей?

Она вздыхает – я уже привык к ее вздохам – и упирает руки в бока.

– Ну ладно, выкладывай.

– В субботу Робби исполняется двадцать один, и я устраиваю ему вечеринку-сюрприз. Он хотел бы видеть на ней Лолу. Можешь ей передать? Разумеется, ты тоже приглашена.

– Хорошо.

Наверное, это успех.

– Спасибо. Тема – Лас-Вегас, так что из дресс-кода – черные галстуки. Бесплатные напитки, покерные столы и все такое. Надеюсь, вы придете, Робби будет рад.

– Хорошо.

Моя собеседница идет к открытой двери как раз в тот момент, когда ребята заходят. Она хлопает Генри по руке, бормочет «Привет», и у него вспыхивают щеки.

Как только она оказывается за пределами слышимости, Джей-Джей берет меня в захват за шею и, пока я вырываюсь, хихикает.

– Теряешь хватку, Хокинс. У этого малыша добычи больше, чем у тебя.

– Я не пытаюсь завязать с ней отношения, – быстро говорит Генри, нервно почесывая челюсть. – Просто, понимаете, стараюсь вести себя вежливо, чтобы она оттаяла. Все равно у нее уже есть парень.

– Он ее партнер на льду, а не парень. Она сама мне сказала, что парня у нее нет.

Генри качает головой.

– Не он, а Райан Ротвелл. На прошлой неделе я видел, как они обнимались.

– Обниматься не значит быть в отношениях, Генри. Иначе Крис и Мэтти состояли бы в отношениях со всем кампусом, – с усмешкой возражает Робби.

– Они целовались, и он схватил ее за задницу, – добавляет Генри.

Чудесно.

Мы уже готовы приступить к тренировке, а Аарон все еще торчит на льду. Терпеть не могу этого хама. Стейси тут совершенно ни при чем, я ненавижу его потому, что от него исходят самые отвратительные флюиды, какие только можно представить. Тем более после всей хрени, которую он на нас вывалил.

Я сказал, что Анастасия не имеет отношения к моей неприязни, но мне не нравится, как Аарон разговаривает с ней на льду. На вечеринке я не стал делать поспешных выводов, потому что он явно был пьян. Сейчас расписание составлено так, что их тренировки чаще всего проходят перед нашими или сразу после.

Когда мы приходим раньше или задерживаемся, я слышу, как он выговаривает ей самым покровительственным тоном, что она неуклюжая и рано или поздно ей это выйдет боком. Неприятно, но не мое дело. Она не из тех девушек, которые нуждаются в защите, и если бы я попытался, то только поднялся бы выше в ее черном списке.

Услышав, что мы приближаемся, Аарон наконец подъезжает к борту. Как только он замечает меня, на его лице возникает самодовольнейшая гримаса. Он еще рта не открыл, а уже испытывает мое терпение. Если бы я мог ему врезать! Но, вспомнив, что говорил Фолкнер насчет примерного поведения, я делаю глубокий вдох. Видите? Я могу вести себя по-взрослому.

– Она не собирается с тобой трахаться. Только время зря теряешь.

– Прошу прощения?

«Не бей его. Не бей его. Не бей его».

– Что слышал. – Аарон садится на скамейку и начинает расшнуровывать коньки, даже не глядя на мое шокированное лицо.

Ребята вытаскивают на лед шайбы, Робби разговаривает с Фолкнером, поэтому я не рискую проверять, правильно ли расслышал этого козла.

– Ты можешь решить, что она строит из себя недотрогу, но на самом деле нет. У нее ледяное сердце. Избавь себя от хлопот, иначе тебя ждет то же, что и Ротвелла.

Вот мудак.

– Ты знаешь, что ты придурок? – напрямик заявляю я.

Он бросает конек в сумку, берется за другой и смотрит на меня с ухмылкой.

– Правда глаза колет, приятель.

– Я тебе не приятель. – Сжимаю кулаки, изо всех сил пытаясь держать себя в руках. – А если ты еще раз так о ней скажешь, то будешь собирать свои зубы на этом катке.

Он приторно улыбается. Я так сильно сжимаю кулаки, что хрустят пальцы, но он держится настолько невозмутимо, что толкает меня в плечо, проходя мимо. У выхода Аарон поворачивается ко мне.

– Я буду получать удовольствие, наблюдая, как она превращает тебя в жалкого шута, чтобы потом бросить, как поступает со всеми. Счастливой тренировки.

Глава 7

Анастасия

«Сплочение коллектива».

Два слова. Девятнадцать букв. Два часа ада.

– У нас намечено мероприятие, чтобы сломать лед, – объявляет Брейди.

Энтузиазма в ее голосе столько же, сколько в моем настроении. Я знаю, что тренер не хочет никаких мероприятий, она сама жаловалась, пока мы шли сюда. У стоящего рядом с ней Фолкнера вид такой, словно ему хочется смыться.

Дэвид Скиннер, эта заноза в заднице, хочет улучшить отношения между двумя группами. Брейди рассказала, что Скиннер неудачно зашел в тот момент, когда Рухи, одна из младших фигуристок-одиночниц, выговаривала хоккеисту, что он помешал ей тренироваться. Скиннеру довелось услышать, насколько Рухи креативна в изобретении оскорблений на хоккейные темы.

И вот теперь мы сплачиваем коллектив.

Пустая трата времени, которое можно было провести с пользой. С таким же успехом я могу просто выбросить свой ежедневник, поскольку всем абсолютно наплевать на мой распорядок дня.

Фолкнер прочищает горло и смотрит на Брейди в поисках помощи. Он везде кажется не на своем месте, кроме как на катке, и я сочла бы это забавным, если бы не чувствовала себя такой несчастной в этом проклятом зале для награждений.

– Вы все наверняка слышали о блиц-свиданиях, – говорит Брейди. – Фигуристы, вы будете сидеть за столами. Хоккеисты, вы будете переходить от стола к столу каждые пять минут.

– Напоминаю: это не настоящие свидания, – ревет Фолкнер. Наконец-то он хоть что-то сказал. – Цель – узнать друг друга получше. Обсуждайте ваши желания, хобби, клички собак – что угодно, только вежливо. Хьюз, Хадсон, Картер и Джохал, к вам я обращаюсь персонально.

Четверо парней делают вид, что шокированы, остальная команда смеется.

– Это же шутка, – стонет Аарон. – Мы не дети.

Как ни противно соглашаться с Аароном, но он прав. Последние три недели он вел себя как паинька, прямо партнер мечты. Даже пригласил нас с Лолой поужинать в «Айко» – дорогой японский ресторан, который я сама не могла бы себе позволить.

Похоже, он взялся за ум, и я только рада. Я редко вижусь с Райаном, он много времени проводит с Оливией, но если приходит ко мне, Аарон держится вежливо. Стараюсь видеть во всем хорошее, чтобы он не ворчал.

– Это может быть прикольно. Среди них есть симпатичные.

Мне очень нравится Генри Тернер, второкурсник из хоккейной команды. На прошлой неделе я сидела в библиотеке и корпела над эссе по корпоративной социальной ответственности, когда он подошел с озабоченным видом. Генри представился, объяснил, что он из хоккейной команды и слышал, что случилось. Сказал, что не может рассказать всего, но хочет объяснить.

И потом рассказал всё обо всех.

Начал с того, что Нейтан, как только стал капитаном, первым делом положил конец традиции розыгрышей. Генри заверил, что никто из команды, в том числе Нейтан, не могли ничего сделать, чтобы предотвратить катастрофу.

У Расса, который, оказывается, не виноват в беременности, проблемы в семье. Ему удалось уехать из дома, и он очень старается, чтобы получать полную стипендию.

Нейтан знал, что если об участии Расса в скандале станет известно, паренек лишится стипендии. А поскольку родители не в состоянии платить за его обучение, ему придется вернуться домой, к той жизни, от которой он так старался убежать. Нейтан даже своей команде всего не рассказал, он защищает Расса, несмотря на его грешки.

Генри хотел, чтобы я знала: Расс не какой-нибудь нахальный пацан с трастовым фондом, он тихий, старается избегать неприятностей. Генри понимает его, потому что сам такой. Он не завел друзей, пока учился на первом курсе. Хотя он сам из Мейпл-Хиллс, колледж его ошеломил.

Он терпеть не может общежития, но у него не было друзей, с которыми можно было жить, и пришлось бы либо смириться с общежитием, либо уехать домой. Тогда Нейтан предложил ему комнату в их доме, хотя в команде не принято, чтобы старшекурсники жили с младшими. Ухватившись за этот повод, он начал рассказывать, какой хороший парень их капитан и что я, хоть на него злюсь, должна дать ему шанс.

Поделившись сплетнями о всех членах команды, которых я еще не знала, Генри закончил речь, добавив, что в жизни не видел такой прекрасной фигуристки, как я. Он быстро объяснил, что имеет в виду катание, а не внешность. Что даже когда я падаю на задницу, то не выгляжу как неуклюжий детеныш жирафа, и катаюсь просто исключительно хорошо.

А чтобы я уж наверняка в него влюбилась, купил мне кофе и помог с эссе.

Брейди хлопает в ладоши, призывая нас двигаться. Я сажусь подальше от Аарона. Пусть он дружелюбен в последнее время, я не хочу, чтобы этот человек подслушивал мои разговоры.

Я же могу справиться с пятиминутной беседой? Каждому нужно говорить всего по две с половиной минуты. Столько времени я могу о себе рассказывать. Все будет хорошо.

Надежда умирает последней.

Напротив меня садится первый собеседник, и я сразу расслабляюсь при виде его широченной улыбки. Коротко подстриженные обесцвеченные волосы, золотисто-коричневая кожа. На подбородке короткая щетина, в носу маленькое серебряное кольцо. Он сразу подмигивает и закатывает рукава, выставляя на обозрение замысловатые черные татуировки. С парнями такого типа можно заполучить кучу проблем, но проблем приятных.

Он протягивает руку, чтобы пожать мою, но это кажется слишком официальным жестом.

– Джейден Джохал, можешь называть меня Джей-Джей.

Я чувствую себя неловко, но все равно отвечаю:

– Анастасия Аллен. Можно Стейси.

– О, я прекрасно знаю, кто ты. Считаю своим долгом знать всех девушек, которые поставили Нейтана Хокинса на место. Я твой фанат.

Заливаюсь румянцем.

– Спасибо… Расскажи о себе. Надо продержаться пять минут.

В зале стоит гул голосов – наверное, это хороший знак. Джей-Джей вытягивает ноги, устраиваясь поудобнее.

– Мне двадцать один. Скорпион по Солнцу, Луне и восходящему знаку. Я из Небраски. Если ты когда-нибудь бывала в Небраске, то знаешь, что там делать нечего. – Он потирает лицо, думая, что сказать дальше. – Играю в защите. После колледжа отправлюсь в «Сан-Хосе Марлинс». Терпеть не могу соленые огурцы. Фолкнер сказал, что ни о чем сексуальном говорить нельзя, так что я даже не знаю, что еще сказать.