Сказитель Вечности

Наконец, поужинав жареной на костре белкой с травами и желудями, Ольв обустроил себе место для ночлега, уложив на землю подстилку из веток и листьев. Опыт ночёвок в лесу не прошёл даром.

На следующее утро юного гонца разбудили хлопки какой-то очень крупной птицы, что пролетела прямо над верхушками деревьев. “Не думал, что кто-то может быть столь огромным, – пробормотал он, – хотя, могло просто спросонья показаться.”

Хорошо выспавшись и отдохнув, сегодня Ольв шёл гораздо бодрее. Сложно сказать, какое расстояние он преодолел. Может одну, а может и пять вёрст, но лес всё же закончился. Перед ним открылся край скалы, из-за которого раздавались странные, неясные звуки, похожие на смешение клёкота очень больших птиц и рокота катящихся вдалеке камней. Заплутавший посыльный сделал ещё несколько усилий, чтобы подняться к краю уступа, и его взору открылась чудеснейшая долина. Ольв не мог поверить своим глазам: до самого горизонта, повсюду, насколько хватало глаз, из земли поднимались невысокие скалы, испещрённые гнёздами драконов. Величественные крылатые ящеры то и дело перелетали из одного гнезда в другое. В центре долины было что-то вроде площади и некоторые из уже почти забытых людьми существ собрались там.

– Чужак! – голос был настолько громким, что ударил Ольву по ушам. – Кто ты и зачем явился в наши земли?

– Я, – посыльный замялся и стал смотреть по сторонам. Никого не увидев, продолжил неуверенно, – заблудился.

– Ты, – обладатель голоса словно засомневался в ответ, – пойдёшь со мной. Совет решит, что с тобой делать.

В этот момент из-за скалы показался огромный иссиня-чёрный дракон, который показал Ольву направление кивком головы, а сам взлетел выше: «Иди прямо к площади. Я за тобой наблюдаю!».

Гонец поискал глазами возможность для спуска и заметил, что чуть поодаль слева от того места, где он стоял, склон обрыва был даже чем-то похож на настоящую тропу, пусть и чересчур крутую. Аккуратно спустившись, хватаясь руками за торчащие кусты и тоненькие деревца, Ольв направился вглубь долины.

Драконы, мимо которых проходил человек, смотрели на него с удивлением, подозрением, кто-то даже со страхом. Ни один из них, и это можно было сказать наверняка, не был рад видеть его здесь. Дойдя, наконец, до площади, где сидело пятеро, судя по всему, самых древних драконов, Ольв остановился. В это же мгновение рядом с ним с грохотом приземлился стражник.

– Это что-то новенькое, Браг, – прошипел один из членов совета, – зачем это здесь?

– Я не знал, что с ним делать, – смущённо ответил тот.

– Сжечь, съесть, что угодно. Нам оно тут зачем? – вмешался второй.

– Но, – стражник явно не знал, что сказать, – это же человек! Разве мы не должны узнать, как он нашёл наши земли? А что, если за ним придут другие?

– Не придут! – вмешался Ольв, – Простите меня, что перебиваю. Я правда здесь не по своей воле. Вчера был шторм, меня выбросило с драккара, а утром я уже проснулся на берегу, здесь неподалёку. Мне просто хотелось найти людей, узнать, где я, поэтому я и пошёл через лес.

– Шторм, говоришь? – голос дракона, что сидел в центре, показался очень приятным и добрым.

– Да. Очень сильная буря.

– А не видел ли ты чего-то странного во время этой бури?

– Вообще-то, – Ольв задумался, – мне показалось что я видел под водой светящиеся синие глаза.

– Съёрмур, – сказал ящер вполголоса.

– Подождите, – удивлённо проговорил гонец, – вы говорите о великом морском змее?

– Ну, формально он дракон, хоть и отрёкшийся от нашего общества многие сотни лет назад. Но да, люди называют его Морским змеем. Он регулярно устраивает шторма. Это у него развлечение такое.

В это время вокруг площади собиралось всё больше драконов. Разных цветов, размеров и возрастов. Все проявляли живой интерес к такому необычному допросу.

– Тем не менее, – вмешался дракон, который до этого молчал, – Съёрмур делал это последнюю тысячу лет и продолжит и следующую. Вопрос сейчас более насущный: что делать с человеком?

– Казнить, вроде как, – начал центральный ящер с добрым голосом, – не совсем правильно, ведь он явился сюда без злого умысла. Но и отпускать – плохая идея. Вдруг ему удастся запомнить дорогу.

– Сожрать его и дело с концом! – рявкнул советник, что первым заговорил со стражником Брагом.

– Умерь свою кровожадность, Снор, – спокойным менторским тоном проговорил центральный дракон.

– Если вы переживаете, – Ольв сделал шаг вперёд, – я могу просто остаться жить с вами. Мне нет никакой нужды возвращаться к людям. Меня там ничего не держит.

– Справедливый вариант, – дракон посмотрел на соратников, словно ожидая их реакции, – однако, – он сделал глубокий медленный вдох, – жить в нашем обществе тебе тем не менее не будет дозволено. Отправляйся на скалы или к побережью и там обустраивай себе жилище.

– Я понял, – в голосе бывшего посыльного звучало разочарование.

– Браг, проводи его до края долины.

– Слушаюсь! – чёрный дракон указал жестом головы Ольву направление, а сам взмыл в небо.

На обратном пути взгляды были уже не так разрознены, по большей части они казались жалостливыми, грустными. Думаю, даже драконы понимали, что человеческий ребёнок, пусть и подросток, с большим трудом сможет выжить в одиночестве в лесах, без провизии, оружия или, хотя бы, инструмента. Поднявшись на ту скалу, с которой Ольв впервые увидел долину, он оглянулся и глубоко вздохнул.

– Тебе запрещено возвращаться в долину, человек, – проговорил тихо Браг. – Если ослушаешься, тебя казнят.

– Я понял, – грустно ответил гонец, – спасибо хоть не сожрали.

– Я, – чёрный дракон сомневался, стоит ли говорить, но всё же решился, – не знаю, почему старейшины не сказали, но здесь есть заброшенное человеческое поселение. Последний человек там умер лет сто назад, но, может быть, ты сможешь найти что-то полезное.

– А где оно? – оживился Ольв.

– Отсюда иди прямо на север, – дракон указал куда-то в сторону дальнего края долины. – Вот за тем холмом. Не знаю, как далеко это по человеческим меркам. Но как по мне, очень близко, – сказал Браг и собрался улетать.

– Подожди, – остановил его юный посыльный, – Спасибо! Подскажи пожалуйста, а как так получилось, что драконы знают человеческий язык?

– А мы и не знаем! Мы передаём лишь свои мысли. Каждый их слышит теми словами, что ему известны.

Чёрный дракон улетел в сторону центра долины, а юный Ольв направился строго на север, как ему и посоветовал стражник Браг. Идти пришлось очень долго. Да, крылатый ящер преодолел бы этот путь, в худшем случае, за пару минут. Человеку же, да ещё и по лесной чаще, пришлось добираться до самого заката. Ольв старался не останавливаться, чтобы лечь спать хоть в каком-то подобии жилища, а не в лесу.

В вечернем полумраке не удалось разглядеть селение подробно, но ближайшие дома, на удивление, хорошо сохранились и выглядели так, словно последний человек покинул их не сотню, а всего пару лет назад. Ольв не стал проходить слишком глубоко, а зашёл в ближайший дом. Небольшой, но крепкий, с каменным основанием и бревенчатыми стенами. Хорошей, дощатой крышей. «У нас в таких жили только богатые воины», – подумалось вдруг, ему.

Дубовая кровать в углу комнаты оказалась ещё цела. Тряпки, лежащие на ней, давно истлели, но шкуры на стене сохранились довольно неплохо. Не обращая внимания на то, что весенние ночи ещё бодрили свежестью, Ольв лёг спать, не разводя огня в очаге. Так хорошо он не спал, пожалуй, даже у себя дома. В полной мере выспавшись и отдохнув, ранним утром бывший посыльный медленно поднялся и сел на краю кровати. Первые лучи солнца осветили дом. Небольшой, но очень уютный. Убрать паутину, вытереть пыль да выкинуть старые тряпки и можно жить. Осталось решить вопрос с пропитанием и пресной водой. «Наверное, – подумал Ольв, – стоит стать охотником. Кто б меня ещё научил. На одних белках я долго не протяну».

Единственный человек в драконьих землях вышел из своего нового жилища и осмотрел селение. Когда-то здесь стоял богатый город на добрые полторы сотни домов. В центре возвышался, по всей видимости, Бражный зал, неподалёку от которого, когда-то размещалась рыночная площадь. «Интересно, почему люди покинули эти земли?» – сказал Ольв вслух. Никто, конечно же, не ответил.

К полудню юному гонцу удалось найти себе новый способ пропитания: он отыскал старые рыболовные снасти, починил истлевшие местами сети и спустился к небольшому озеру, что расположилось в низине прямо за деревней. Через пару часов в его корзине уже красовалось три лосося, с полтора локтя длиной каждый. Сидеть одному в огромной Бражном зале было не очень-то весело, но вкуснейшая запечённая на костре рыбка скрашивала эту досадную мелочь.

Так Ольв прожил чуть больше недели. Он уже полностью навёл порядок в своём новом доме, убрался в парочке соседних. На заднем дворе одного из которых нашёл огород, где ещё были живы яблони и пара грядок одичавшей редьки, если судить по форме листьев, конечно. Каждый день он ходил на рыбалку и в лес, где расставил несколько силков и ловушек. Такого же успешного улова, как в первый день, больше не случалось, но и голодом сидеть не приходилось. Всё же хоть на воде, хоть в лесу, где-то да ждал успех.

Однажды утром Ольв забрался на тот самый холм на границе долины, на который указывал ему Браг. Оттуда было хорошо видно, как древние величественные создания перелетали с места на место, иногда охотились на пролетавших мимо птиц, детёныши весело играли в песке и грязи, а на площади всё также восседало пятеро старейшин. «Они что, всё время там торчат?». Ольв уже хотел уходить, как вдруг, задел ногой небольшой камушек, который покатился по склону вниз, прямо в сторону долины. По дороге тот задел камень побольше, этот ещё больше… И вот, спустя всего одно мгновение, по крутому склону уже нёсся обвал из огромных булыжников. Испуганный Ольв бросился вниз, скользя по влажной от утренней росы земле, спотыкаясь за ветки и корни. Он кричал: «Осторожно! Бегите! Опасность». Но, конечно же, его никто не слышал…

Несколько крупных камней с грохотом сорвались с небольшой скалы, нависающей над одним из мест, где играли юные драконы. Все ящеры тут же разбежались и разлетелись в разные стороны, но один, не крупный светло-зелёный драконёнок успел только расправить свои перепончатые крылья, когда самый большой валун придавил одно из них. Раздался ужасный рёв, спугнувший со своих веток всех птиц в округе. Всё затихло, слышался только шорох скатывающегося вниз Ольва. С криками и руганью он вывалился из кустов, аккурат рядом с той скалой, откуда сыпались камни. Подняв глаза наверх, он заметил, что с края свисает ещё один валун, вдвое больше того, что придавил крыло дракону.

Не раздумывая даже секунды, человек бросился к прижатому ящеру и попытался столкнуть камень, чуть больше себя размером. Не получилось сделать это даже с помощью испуганного раненого ящера, для которого валун оказался размером в половину тела. Ольв оглянулся, увидел большую корягу, что торчала из кустов. Используя её как рычаг, в последний момент он сумел сдвинуть камень и, как только дракон отскочил в сторону, гигантский валун с грохотом и пылью упал прямо туда, где только что лежал его предшественник.

Всё стихло.

– Очевидно, что мы должны поблагодарить тебя, – произнёс один из старейшин, прилетевших на шум.

– Ага! – вмешался другой, – за то, что попытался убить наш выводок!

– Ты не можешь знать, из-за чего случился обвал, Снор, но и не можешь спорить, что человек рисковал своей жизнь, пытаясь спасти одного из нас. В то время как другие драконы, – он бросил суровый взгляд в сторону молодых драконов, – испуганно прятались, хотя могли просто взлететь и удержать последний валун. Как мы можем отблагодарить тебя? – обратился он уже к человеку.

– Никак, я думаю, – Ольв ещё не успел перевести дыхание и говорил неровно, – разве что, – он на секунду задумался, – я бы хотел иметь возможность хоть иногда видеть своих собратьев. Одному жить, как выяснилось, очень тяжело.

– К сожалению, – спокойно ответил дракон, – наши земли защищены древней магией. Однажды покинув их, ты уже не найдёшь дорогу обратно. Именно так и опустело селение на холме.

– Но, – вмешался юный дракон, которого только что освободили от каменного плена, – дракон сможет найти дорогу домой.

– К чему ты клонишь? – голос старейшины звучал удивлённо.

– Я могу отвозить его верхом, когда выздоровеет крыло, а потом возвращаться назад…

Скоротеча – быстрый из посыльных. Таким гонцам доверяли заказы важнее и дороже, чем самым опытным фельдъегерям. Единственный в своём роде небесный скоротеча, мальчик шестнадцати лет от роду, наездник светло-зелёного дракона. Появляется из ниоткуда и исчезает в никуда, выполнив очередной заказ…

Егерь

Пусть я древний и вечный,

но даже для меня существуют сущности,

от которых я испытываю трепет.

В одиноко стоящей в самой чаще леса избушке, проживал старый егерь. Он перебрался сюда сразу после войны. Когда возвращался лесами с фронта куда-то, где очень давно был его дом. Хата эта сиротливо стояла посредь небольшой полянки с выбитыми оконными рамами и покосившейся дверью. Егерь переночевал в этих пустых стенах с дырявой крышей и на утро осознал, что идти-то ему некуда. Там, где когда-то стоял его дом, сейчас возвышается над землёй, скорее всего, такая же дырявая халупа. Родни не осталось уже, почитай, лет двадцать. А друзья остались лежать где-то на чужой сырой земле. Так и осел. Крышу залатал, окна новые вставил. Разбил небольшой огородик, да на охоту стал ходить, а шкуры в ближайшую деревню продавать, и на нужные вещи обменивать.

Предзакатный час озарял золотым светом верхушки деревьев. В чаще было уже достаточно темно, и двор перед избушкой освещался разве что лампой, горевшей в доме. Егерь наколол дров и вернулся в свою избушку. Ночи в этом году были совсем не по-летнему холодными. Он растопил печь, неторопливо приготовил кашу на ужин, а, оттрапезничав, начал готовиться ко сну. Примерно так и проходил каждый его вечер, вот уже десять лет кряду. Но ему это даже нравилось. Он всегда знал, чего ждать, не было никаких сюрпризов, а глобальные дела государственные в этой глуши не касались даже краешком. Казалось, если завтра сменится власть, он узнает об этом, в лучшем случае, месяцем позднее.

В дверь постучали. Это был неуверенный тихий стук. «Кого там нелёгкая принесла», – испуганно проговорил егерь вполголоса. Если бы в избушке были часы, их стрелки уверено намекали на близость к полуночи. Егерь взял свой старый карабин. Он вообще редко когда выходил без оружия из дома, но сейчас, как никогда, был повод открыть дверь с ним в руках: «Что? Ребёнок? Здесь?»

Девочка стояла перед ним такая маленькая и беззащитная, но почему-то по спине у него пробежала волна мурашек ужаса. На вид ей было от силы лет десять. Он взял себя в руки и сказал как можно добродушнее: «Привет! Ты как здесь оказалась, малышка?»

Она подняла на него свои большие ужасно пустые голубые глаза, вызвав желание немедленно захлопнуть перед ней дверь или выстрелить в упор в эту жуткую физиономию.

Она молчала.

Сделав глубокий вдох и постаравшись собраться, он аккуратно подтолкнул её рукой за плечо и завёл в дом, выглянув на улицу и посмотрев по сторонам, словно угадывая: одна ли она?

«Пить хочешь? Ну, ты чего молчишь?» – он уже встречал таких заблудших детей и знал, что от страха они порой теряют дар речи. Один и тот же вопрос задавать было бесполезно, поэтому егерь молча налил в свою кружку воды из кувшина, подошёл к девочке и, сев на корточки, протянул руку, предложив питьё.

«Может, с тобой ещё кто-нибудь был? Или ты одна потерялась?» – девочка не приняла воды из рук старика. Егерь только сейчас оглядел её внимательно: цела, ни царапинки. Одёжа чистая. И всё ещё ужасно пустой взгляд – не уставший, не испуганный, а именно что пустой. На мгновение старик заволновался ещё сильнее. Ему показалось, что он впервые не знает, что ему делать.

– Я, – раздался вдруг скромный девичий голосок, – потерялась.

– Это я догадался, – егерь, наконец, немного выдохнул с облегчением. – Но как же так получилось?

– Тятенька, – девочка на секунду замешкалась, но потом продолжила, – отвëз меня к опушке и сказал, чтоб возвращалась, как наберу полную корзину грибов, – в голосе еë не было ни страха, ни волнения. Только сомнение, словно она не была уверена, что можно говорить, а что нет.

– Но, – старик посмотрел на руки девочки, – у тебя же нет корзины.

– Тятенька и не дал, – девочка развела руками, словно в этом нет ничего необычного. – Высадил из телеги и сразу уехал.

– Так и грибы же ещё не растут!

– Как же не растут? – удивилась девочка. – Я видела, пока шла.

Всё это казалось егерю странным. Девочка не выглядела напуганной. Говорит, что видела грибы, хотя первые из них должны только через месяц пойти. Он сам отпил из той кружки, что всё ещё держал в руках для девочки.

– А откуда ты? – старик хотел понять, что делать, но для этого нужно было тянуть время.

– Гусиный угол! – девочка слегка вздёрнула носик, словно гордилась сказанным.

– Гусиный угол, – пробормотал он себе под нос, – два дня пути, если по нормальной дороге. Хм, – старик глубоко вздохнул, – надо бы тебя домой отвести, наверное.

– Конечно, надо, дяденька, – оживилась девочка, – тятенька же волнуется! А вы сможете?

– Волнуется, да, конечно, – егерь всё ещё говорил тихо, словно сам с собой, – да, смогу. Не одну же тебя в лес отправлять.

– Можно и одну, только бы дорогу указать. А то я заплутала. Дремучий у вас тут лес.

– И не поспоришь…

Старик, наконец, поднялся с корточек и подошёл к столу. В котелке осталось ещё немного каши. Он хотел сохранить её на утро, чтоб не варить новую, но оглянулся на странную ночную гостью и спросил: «Ты есть хочешь?»

– Мне бы краюшку хлеба, если есть. Больше и не нужно.

– Каша. Пшеничная. На молоке. Можно даже с хлебом.

– Это, – девочка замолчала, как будто не зная, что ответить, – я не ела такое никогда. А это вкусно?

– А то ж!

Старик отвернулся и зачерпнул ложкой кашу из котелка. Он старался не подавать виду, что в ужасе от услышанного. «Ребёнок за свой первый десяток лет ни разу кашу на молоке не ел. Где же это видано?» Он доскрёб остатки, выложил их в тарелку и повернулся к девочке. Его странная ночная гостья всё так же стояла у двери. Егерь прошёл мимо и поставил тарелку с кашей на простой дощатый стол, а затем обернулся к девочке и, указав рукой на лавку, сказал: «Садись, поешь». Не мелькнув ни одной эмоцией на лице, она покорно прошла, уселась за стол и взяла в руку ложку.

В то время как девочка уплетала кашу ложка за ложкой, старик вернулся к кухонному столу, взял кувшин с молоком и, налив в кружку, возвратился к гостье. Молча поставив кружку перед ней и сев напротив, он тихонько спросил:

– Вкусно?

– Отчего ж невкусно? Очень! А это, – девочка заметила кружку с молоком, – что?

– Пей, не бойся, – старик улыбнулся.

Девочка быстро и без опаски схватила кружку и сделала большой глоток. На секунду она замешкалась, словно прислушиваясь к своим ощущениям, но через мгновение снова прильнула к свежему молоку.

Выпив почти всё за один присест, девочка громко поставила кружку на место и вытерла лицо рукавом второй руки.

– Спасибо большое, дяденька, – протараторила она, вернувшись к поеданию каши.

– Понравилось?

– Ещё как! – ответила она с полным ртом. – Не знаю, что это, но готова есть такое всю жизнь!

«Самый обычный ребёнок, – подумал егерь. – И что это за наваждение на меня нашло?»

– Ну и здорово! Сейчас поешь, умоешься и ляжешь спать, а с рассветом пойдём до деревни.

– А что, и вы со мной, прям, пойдёте? – удивилась девочка.

– А как иначе?

– Ну, – она уставилась в потолок и вытянула губы в раздумье, – просто дорогу показать, я думала.

– Нет уж, – егерь по-доброму улыбнулся, – лучше я тебя всё-таки провожу.

Пока девочка расправлялась с остатками каши, егерь вернулся к кухонному столу и достал две глиняных миски. В каждую он налил небольшое количество молока и, взяв их в руки, сначала отправился в угол дома, куда поставил первую миску. Прямо за печку, да так, чтобы не было видно, со второй же он отправился к выходу.

– А это зачем, дяденька? – удивлённо спросила девочка.

– Первая, значит, домовому. А вторую сейчас лесным духам, да дворовому поставлю.

– Ха! – девочка широко заулыбалась. – А мой тятенька говорит, что это всё бабкины россказни, и никаких домовых нету!

– Может, он и прав, – старик так широко улыбнулся, что даже слегка зажмурился, – но меня духи берегут. И я это знаю.

– Откуда? – девочка отложила ложки и повернулась на скамье, чтобы лучше видеть старика.

– Молоко каждое утро выпито. Значит, ставлю я его не зря.

– А почём знаешь, что его не лиса выпивает, пока ты спишь?

– Может, и лиса. А потом, – он остановился и словно задумался, – откуда тебе, например, знать, что это не лесной дух в облике лисы приходит?

– Или, – девочка развела руками в разные стороны, – это просто лиса.

Егерь присел на одно колено перед девочкой, чтобы было удобнее с ней разговаривать. Миску молока он всё ещё держал в руке.

– Ну вот смотри, у вас зерно мыши дома едят?

– А что ж им не есть-то? Конечно!

– Вот. А курей лисы воруют?

– Конечно же, дяденька, как же иначе-то? Природа это их лисья – курей воровать!

– Именно! – он снова расплылся в улыбке. – А у меня и мешки с зерном стоят не тронутые, и курицы в целости, вот уж третью осень, как курятник поставил. Да и зайцы капусту с морквой не грызут, не воруют. Значит, хранят меня духи-то!

– Или, – девочка слегка наклонилась, – ты, дяденька, просто всех их молоком этим своим прикормил, вишь, какое вкусное, вот они у тебя ничо и не воруют.

– А даже если и так? – он встал, продолжая улыбаться, – работает ведь!

Выйдя на крыльцо, егерь ещё раз посмотрел по сторонам, словно проверяя, не появился ли кто-то ещё следом за девочкой. Вокруг было пусто. Он поставил миску с молоком на нижнюю ступеньку лестницы, что вела в избу. Вернулся и затворил дверь.

Свою ночную гостью старик уложил спать на печку. А сам улёгся на скамье подле неё, чтобы теплее было.

Проснулся егерь с первыми лучами солнца. Девочка всё так же мирно спала на печи. Он встал, вышел на крыльцо и забыл с лестницы миску. Пустая, как обычно. Он вернулся, заглянул за печку и достал вторую миску. Пустая, как и всегда. Пока старик шумел на кухне мисками и тарелками, девочка проснулась и села на край печи, свесив ноги вниз.

– Доброго утра, дяденька! – сказала она, потирая глаза.

– И тебе доброго! Хорошо спалось?

– Очень. Хорошая у тебя лежанка, мягкая!

– Ну и славно, – егерь ответил слегка смущённо. Он посмотрел на настилку, что лежала на печи. После войны она ему казалось тоже мягкой, но, если быть честным, она была разве что, мягче камня, покрытого мхом, но уступала даже лапнику, накиданному в три слоя поверх земли.

– А как тебя звать, дяденька? – девочка ловко и почти неслышно спрыгнула с печи. – А то дяденькой как-то нехорошо звать.

– Егор я, – он улыбнулся, – а ты?

– А я Маруся, – она гордо задрала нос к нему, – меня в честь мамы называли. – А чем ты занимаешься?

– Охотой, в основном. Егерь я.

– Егерь Егор, выходит? – девочка расхохоталась.

– И правда что, – старик отвлёкся от каши, что помешивал в котелке, и задумался, словно никогда не обращал на это сходство внимания.

Они позавтракали, и старик собрал целую торбу вещей в дорогу. Идти им предстояло почти два дня через самую чащу. Нужна была и тёплая одежда, и какая-никакая еда. Не всё же можно по дороге поймать. Раз уж в избе не будет никого несколько дней, молока духам не оставишь, с другой стороны, и с собой того, что осталось, не заберёшь. Егерь частенько уходил за провизией и знал, что духи не осерчают на него за это, но и совсем ничего не оставить было нельзя. Старик отломил половину свежего хлеба и завернул с собой в дорогу, а вторую половину разломил ещё пополам. Одну часть аккуратно положил за печку, а последний кусок – на ступеньке перед домом. Маруся всё это время бегала во дворе, гоняя бабочек на небольшой полянке, что окружала дом. Кувшин с остатками молока егерь также поставил на ступеньку. Закинул карабин за спину, затворил дверь и позвал девочку. Она ловко подбежала к старику, и вместе они отправились в лесную чащу.

– Не боишься? – спросил егерь, посмотрев на Девочку.

– Леса-то? – она подняла взгляд. – Не! Чё тут бояться-то?

– Диких зверей, например. Или морока.

– Зверей? Это каких? Волков, что ли?

– Ну, например.

– Так, а чего их бояться? Они же не дурные псины! Зачем им меня есть?

– Это ты верно подметила, – удивился егерь, – но обычно детей волками пугают.