Когда уже миновали сельджукские владения и завиднелись предгорья, за которыми начиналась держава Караханидов, Дахир и воины, сопровождавшие его, стали на привал, ибо кони, могли пасть от бешеной скачки, продолжавшейся почти без перерыва две луны. Воины занялись привычным делом, расставили караулы десятники, остальные выпаивали и кормили коней, разожгли костры для приготовления ужина. Дахир, сильно уставший , как и все, лежал на кошме, в своей походной палатке и как ни старался задремать, не мог погрузиться в объятия сна. Что ждет его в Аталыке? Почести или опала? Он знал отлично, что милость владык быстротечна и легковесна, словно знаменитые шелка страны Хинд. Что за срочность, вызвала к жизни, письмо Хана? Что стряслось или может стрястись, если Тобчи – хану, срочно понадобился, отстраненный от дворцовых дел, мухтасиб? И что теперь предпринять? Положиться на милость Аллаха и следовать приказу владыки, возвращаться? Или может, ночью, оседлать коня и бежать, не искушая судьбу? А есть ли уверенность, что перед поездкой, сотник охраны, не получил приказ, в случае, если будет мухтасиб заподозрен в измене, пустить ему стрелу в спину или отрубить ему голову? И самое главное, о том, что был разговор с главой исмаилитов, хану говорить пока не имеет смысла. Недаром у кочевников великой степи, есть любимая с детства Дахиром, игра в «сто камней». Кто положит в ямку последний камушек из горки, тот и победил. С этими мыслями, Дахир задремал. Проснулся он , когда уже заалели первые, робкие полоски зари. Воины спали, перекликалась, стража. Дахир глянул на светлеющее небо, и тихо пробормотав – Иль Алла! Иль бисматулла ! – решил положиться на судьбу , и выполнять приказ великого хана, то есть как можно скорее, возвращаться в Аталык… Хан глянув на Дахира, кивнул милостиво – Я рад видеть тебя в здравии добром, верный мой Дахир! Рад, что ты поспешил выполнить приказ мой. А сейчас рассказывай. Дахир заговорил не спеша, веско, обдумывая каждое слово -Великий хан, твой приказ выполнен. Сельджуки сейчас заняты делами своими, но они готовы придвинуться к владениям нашим в миг любой.. Чогрул – бек, уже стар и болен. Он благосклонно отнесся к посольству нашему. Что касается до возможных союзников, то , как писал один поэт »Ты не бойся врага, если враг твой таков, что и в доме уже он имеет врагов!» Сторонники шиитов, ходят бок о бок, с обычными людьми в Рее, они подобны клинку, готовому в момент любой, вылететь из ножен.. Он говорил, но ощущал, что мысли Тобчи- хана, заняты чем – то другим. Хан подпер ладонью голову и кивнул – Ты сделал все правильно, верный Дахир! Ты заслуживаешь награды. На достархан упал увесистый мешочек с монетами. Дахир улыбнулся – Благодарю, милостивый повелитель! Тобчи – хан погладил бороду, с непонятной усмешкой, и произнес – Подожди благодарить, мой славный Дахир! Это еще не все. С этого момента, ты – мой первый хаджиб. Фирман об этом, уже подписан мной. Дахир с трудом сдержал изумление , но постарался выразить благодарность низким поклоном -Велика милость твоя, великий хан! Нет границ ей! Преданность моя, будет беспредельна! Тобчи-хан, чуть погрозил пальцем, с легкой дружеской укоризной – Опять лукавишь мой верный слуга! Опять обдумываешь, что сказать? Тебя занимает мысль, чем вызвана милость моя , и куда делся прежний хаджиб, у трона нашего, стоявший , почти два десятка весен? Так спрашивай, не бойся, а еще лучше, если ты все увидишь собственными глазами, Дахир. С этими словами, хан поднялся и указал ново – явленному хаджибу , на дверь – Пойдем, пойдем, Дахир! Ты отсутствовал долго, за это время , кое – что переменилось.…. Пыточный подвал дворца, так хорошо знакомый Дахиру, по – прежнему , пах кровью, рвотой, мочой, горелым мясом и людским ужасом. Палачи деловито возились со своими инструментами. Двое , калили в огне, свои страшные орудия ремесла, еще один – смазывал маслом, винты на пыточном станке. Увидав хана и Дахира, заплечных дел мастера, склонились в поклоне. Хан отмахнулся – Занимайтесь, своими делами. Пойдем, поглядим кое на кого, Дахир. Два человека, висящие на цепях, вяло раскачиваясь, мало походили на людей. Скорее , это были бесформенные обгорелые туши . Дахир пригляделся и в полу- мраке, сумел распознать в несчастных , бывшего первого хаджиба и бывшего казначея. Тобчи – хан, пояснил негромко – Именно они – дети греха, выкидыши иблиса, требовали у меня головы твоей, мой хаджиб, обвиняя во всех грехах тебя. Мало этого, в городе , когда тебя не было, почти в три раза, подскочили цены на зерно и муку . Я выяснил, что купцы сговорились с хаджибом и казначеем, поднять цены, скупили все запасы, получили от этого хорошую выгоду. И наказаны они сейчас за то , что »ели хлеб хищения, пили мед беззакония». Я с трудом , без крови, предотвратил бунт черни. Купцы получили по тридцать ударов палками на площади. Смотри на это, Дахир и помни, что нет греха, который не остался бы не отмщенным. И горечь послышалась в голосе хана, когда они уже покинули подвал пыток – Они служили мне почти два десятка лет, Дахир! Но Шайтан наслал на них алчность, и завтра , они расстанутся с этим грешным миром ! Есть еще одна причина, что торопил я тебя с приездом, помимо того, что ты теперь главный хаджиб.

Через два дня, я выступаю в поход на Шош. Ханьский наместник, сговорился с одним из караханидских эмиров – Мусой эль Мульком, и они бряцают оружием и у границ наших. Со мной, в поход идет мой сын Арбиль. Это его первый поход. Аталык остается на тебя. Во время отсутствия моего, ты будешь вершить от имени моего! И помни, тяжесть власти ляжет на плечи твои. И отвечать тебе головой, хаджиб, отвечать за все ! Едва правоверные совершили утренний намаз, как громкие звуки карнаев и дробный рокот барабанов, огласили город, громким эхом отразившись в тесноте улиц, спугивая тишину переулков. Глашатаи на рыночной площади, перебивая друг друга, завопили – Слушайте, жители и гости Аталыка! И не говорите, что не слышали! Именем Аллаха великого и милосердного !!! Сейчас на площади Талыка, именем великого и милости Ибрагима Тобчи-Хана, Бури – Тегина, будут казнены преступники, чьи злодеяния и беззакония, привели к многим бедам. Толпа , собравшаяся у базарного помоста, радостно завопила -Велика справедливость великого хана! Во имя Аллаха, милостивого и милосердного! Великий хан, щит правоверных! Вскоре показалась процессия, впереди и по бокам, шли воины городской стражи, сверкая начищенными доспехами, обнажив отточенные до зеркального блеска клинки. В середине , двигались приговоренные к казни. Возглавлял процессия обреченных, бывший первый хаджиб. В пыточном подвале, его изуродовали так, что теперь можно с большим трудом, опознать в нем, совсем недавно, горделивого старика, бывшего в молодости – бесстрашным воином. Одна рука у него висела плетью, ноги заплетались, лицо напоминало цветом, баранью печень, губы распухли до такой степени, что походили на два свадебных пирога. Не смотря на это , он шел, твердо глядя перед собой, не обращая внимания на толпу, улюлюкающую, предвкушая забаву. Тучный казначей , с перебитыми ногами, сам не мог двигаться, поэтому, его, усердно угощая древками копий, тащили под руки стражи. Остальные приговоренные, человек пять, жались друг к другу, словно надеясь в час последний, сохранить тепло человеческое, рядом с теми, кому сейчас предстояла дорога в бессмертие. Вот с обреченных сняли веревки. Два дюжих палача , на помосте, разложили свои инструменты: бритвенно – острые ножи, щипцы для сдирания кожи, топоры , клейма, в маленькой жаровне, и словно лицедеи, принялись раскланиваться перед толпой, уверяя, что удовольствие от их работы, получат все. Среди зрителей уже шныряли, зарабатывая свой грош, водоносы, продавцы хлеба и сладостей. Не стоит думать, что люди времени того, были патологическими садистами. В эпоху бесконечных войн, эпидемий и бедствий, люди свыклись с мыслью о смерти. И казнь преступников, относилась к категории, не столь уж, частых развлечений. Бывший хаджиб, неожиданно твердо ступая, поднялся на возвышение. Глашатай пророкотал Рафиз эль Малик! Бывший первый хаджиб Аталыка! Приговорен к смертной казни, за преступления, против великого хана. Когда палачи подошли к несчастному, чтобы поставить его на колени, старик, произнес сильным голосом, не соответствовавшему его жалкому виду – Слово смертника и последнее желание смертника. Руководивший казнью, начальник стражи, переглянулся с кади (судьей) сидевшим рядом и кивнул Милостью Аллаха! Последнее слово и последнее желание. Рафиз эль Малик, воздел руки к синему, безмятежному небу – Да будет мир всем правоверным! Молитесь за грехи мои, люди! И желание последнее – дайте преломит хлеб, дабы прощены грехи мои были , и мусульмане, не поминали меня злом! Через секунду, разломленная лепешка, полетела в толпу. Кто – то выдохнул – Да простит его Аллах! С десяток голосов подхватили – Во имя Аллаха! Да простит его всевышний! Палачи, подождав , когда обреченный сотворит молитву, опустили старика на колени, и кривой нож, одним движением, прошелся по его морщинистому горлу….

Глава 4

Все мы, в руках всевышнего.

День завершал свой путь, и спасительная темнота опустилась на Аталык, где бродячие псы, жадно слизывали кровь с помостов, головы казненных сидели на кольях, равнодушно взирая мертвыми глазами, на грешный мир, сейчас потерявший для них всякую ценность. Стражник стукнул в двери покоев Дахира – Великий хаджиб, сиятельный хан , желает видеть тебя, не медля! Хан, сидевший на подушках, рядом с кувшином арака, издающим мощнейший аромат степной полыни и дикого персика, глянул на появившегося Дахира, и милостиво кивнул , с важностью совы – Мир дому твоему, хаджиб! Входи, будешь гостем! Выпей со мной, преломи хлеб мой! Говорят , что шайтан в капле вина. Сейчас прольем каплю и выгоним его. Дахир опустился на подушки, напротив повелителя и повинуясь знаку, выцедил несколько капель спиртного. Хан глянул на него и произнес , чуть скривив губы Сегодня был день казни, хаджиб! Рафиз эль Малик, у трона был очень много весен ! Двадцать весен назад, когда нас разгромили под Балхом, он со своей тысячей , прикрыл отступление всех . Был ранен и с тех пор, стал хаджибом. Я знал, что слаб он до звона монет.. Знал.. Мысль хана явно запуталась и Дахир понял, что повелитель уже побеседовал от души с веселым напитком. И хаджибу открылось, внезапно, что бесстрашный хан, уже не слишком молод , известный непреклонность и жестокостью, сохранил где – то , в глубине сердца своего , пучки жалости к людям. Так порой , неистребимая степная трава пробивается на мертвых скалах, разламывает корку безжизненного солончака. Словно угадав мысли его, Тобчи- хан прищурился -Тебе проще, Дахир! Ты не любишь никого, нет у тебя жалости к отродью людскому! Нет привязанностей! А они были у тебя, чувства и жалость, верный хаджиб? Отвечай!! Дахир, в первый раз, за много лет, ответил искренне, понимая, что хан, не потерпит уверток. А может быть , непроницаемому , лукавому хаджибу, на какой – то миг, захотелось, хоть с кем – то, поделиться прошлым своим? Трудно сказать, о чем думал мгновения эти Дахир . Однако, его серый холодные глаза, чуть подернулись дымкой воспоминаний – Были привязанности, мой повелитель, были. В дни, когда юность моя, была беспечной, и благословлял я милость Аллаха и щедрость его! Мать рано покинула мир этот , мне и братьям ее заменил отец. С братьями мы были неразлучны. Отец погиб, братья предали меня в трудный час, да упокоятся души их. Была еще одна привязанность. Ее звали Хариджа. Мы с ней были помолвлены. Когда меня забивали в рабские колодки, она стояла со всеми рядом и глядела на мое бесчестие. И сразу же, помолвку расторгли, а ее выдали за другого. Во и все на чем оборвались склонности мои и душевные привязанности, великий хан. Воцарилось молчание, словно какой – то невидимый вязкий туман, окутал покои хана. Наконец, Тобчи- хан произнес, совершенно трезвым голосом, своим обычным тоном, словно захлопнул дверь, в мир воспоминаний и горестных размышлений -Мой хаджиб! Мы уходим завтра утро! По дороге, к нам с тремя тысячами воином, присоединится мой брат Юсуф. Я беру в поход Арбиля. Это его первый поход! Город и держава, остаются на тебе. Не думай, что это милость. Это страшное ярмо. Отвечаешь за все. Головой своей ответишь, за любой промах ! А сейчас, праведных сновидений. Иди спать, Дахир, скоро рассвет..

Блестя оружием и доспехами, привыкшая к победам, конница великого хана, подобно полноводной реке, вытекала из ворот Аталыка. Арбиль ехал на вороном персидском яффе, рядом с отцом, и Дахир, увидав его, понял, что сейчас этот мальчик, мыслями уже , у стен чужого города, он предвкушает свою первую битву, первую кровь врага на клинке.…. До Шоша, оставалось все два-три конских перехода. Тобчи- хан, всегда на походе, державшийся в первых рядах , со своими гулямами, зорким глазом степняка, увидал, что не смотря на день безветренный, на горизонте, замаячило облачко пыли. Без слов, понявший его, командир гулямов, что – то негромко произнес, и две сотни гвардейцев , не горяча коней, но и не мешкая , перешли на галоп. Всадники скрылись в туче надвигающейся пыли. Как всегда в минуты, предшествующие опасности, Тобчи- хан был спокоен и холоден. Прошло еще две стражи, когда примчавшийся , окровавленный гулям, бросил задыхаясь -Великий хан! Это тяжелая конница Ляо. Приблизительно «ордо» (пятьсот сабель). Там идет рубка! Тобчи – хан оценил обстановку мигом. Его конница, еще на походе. Она растянулась на пару фарсангов. То, что их встретили на походе, могло говорить лишь о том, что враг был предупрежден. Тобчи- хана ждали. Но сейчас размышлять об этом, не стоило. . Нужно время, чтобы она построилась для боя. Время надо выиграть! Любой ценой! А битва уже показала свое страшное лицо. То и дело, из пыли, выскакивали отдельные всадники, вылетали лошади без седоков. И внезапно, сто странным шелестом, потемнело небо. Град коротких, массивных стрел, ударил по войску Тобчи- хана, еще разворачивавшемуся для битвы . Это были знаменитые ханьские арбалеты, пускавшие за несколько мгновений , пару- тройку стрел. . Хан на миг, увидал лицо Арбиля. Тот, с упоением, втягивал ноздрями воздух, готовясь к сражению . Тобчи – хан , знаком подозвал к себе тысячника -Заходи с левого крыла! Бери всех, кто под рукой! Любой ценой, навяжи им рукопашную! Задние всадники , пусть бьют из луков, через головы передних! Сомни арбалетчиков!!! Сейчас все в руках твоих, Фаик! Выиграй время! Арбиль глянул на отца – Великий хан, разреши и мне с ними!

Секунду, хан глядел на него, а затем бросил отрывисто – Иншалла! В битву, сын!! Вскоре вся равнина за Шошем, кипела, звенела и содрогалась в конвульсиях сражения.

Глава 5

Рука Азраила.

Дахир вернулся в свои покои. Сегодня с утра, был хлопотный день. Сперва послы из Табаристана, затем – надсмотрщик с рынка, принес известие о том, что , что – то непонятное , происходит в квартале , где живут кара-кита, приехавшие в Аталык , на ярмарку. Там какая – то суета, волнение, но пока что, ничего угрожающего спокойствию города, не намечается. Скорее всего , обычная дрязга среди торгующих. Наступало время намаза, а затем – трапезы. Хаджиб, едва успел проглотить пару горстей своего любимого плова туф- туф, как полог покоя , закрывающий дверь приподнялся. Дахир недовольно оторвался от еды Что стряслось? На пороге стол страж, который с растерянным видом, давился словами, словно не мог проглотить кусок черствой лепешки. Наконец он справился с волнением и бросил Великий хаджиб! Беда! Аллах отворотил от нас , лицо свое! В город пришла черная смерть! Дахир, отставил в сторону блюдо с пловом и бросил сдержанно, стараясь не показать, как у него сжалось сердце от недоброго предчувствия – Рассказывай! Повествование стража было кратким. На рынке, купцу кара – китайцу, внезапно стало плохо . Он отсчитывал монеты, и вдруг начал кашлять кровью, и зашатался . Не надо было быть великим мудрецом, что бы понять, что в на рынке появился человек, зараженный «черной смертью». Началась давка, люди бежали кто куда. Перепуганные сородичи, попытались утащить недужного в своей квартал, но их , уже встретила толпа, вооруженная ножами и дубинками. Началось побоище. Вмешалась прибежавшая стража. Кара – китаев , избивая, выгнали с рынка.

Из расспросов одного, схваченного, выяснилось, что больных на подворье, уже четверо. Их прячут от любопытных глаз. Двоим, уже совсем скоро, предстоит отойти к Аллаху!

Через пол – стражи, хаджиб в сопровождении воинов, был уже в городе. Аталык гремел и гудел:

–Уничтожить кара – китаев!

В город пришла смерть!

Бей, громи!

На обочине базарной площади, лежали бесформенные останки человека. Догадаться о том, что его разорвала в клочья, толпа, было не сложно. Дахир повернулся к начальнику городской стражи – Немедленно запереть ворота города! Никого не впускать и не выпускать! Шест с черным знаменем на стены и башни!!…. Пусть каждый, кто едет мимо , поминая Аллаха, летит свои путем!! Угрюмая гостья, черная смерть, одинаково равнодушно глядит в хижины бедноты и под своды ханских дворцов! И если жителей державы Караханидов, привыкших воевать, трудно было смутить войной, то страх перед эпидемиями в 11 веке, был ужасом, лишающим разума. Дахир, сопровождаемый воинами, стукнул в ворота предместья , где жили кара – китаи. Из – за ворот, послышались, невнятные угрозы и проклятья. Хаджиб кивнул стражникам

–Ломайте! Не медля , ломайте!

Вооруженные кто чем, купцы, человек двадцать, стояли стеной, видимо готовясь к последнему бою.

Дахир повелительно бросил стражам – Факелы ! Жечь товары и дома! Ищите умерших и больных! Умерших – жечь! Живых обернуть в полотнища , оттащить в сторону, окурить дымом! ! Старший из купцов, плотный старик в дорожной одежде, упал на колени – Милостивый хаджиб! Мы заплатим! Мы умрем с голоду, если сгорят товары! Дахир втянул воздух ноздрями и коротко резко , бросил на ханьском наречии – Дураки, сожравшие навоз отца своего! Мудрецы из Гум – Бума (идиоты, не способные думать). Вы , сдохнете , раньше, чем думаете! Вас сейчас разорвет на части, толпа ! Клянусь Аллахом, каждому, чей товар будет сожжен, из казны будет десять серебряных дирхемов выплачено! Расступитесь! И что – то такое было в голосе его и лице, что купцы, только что готовые драться на смерть, отступили. Через пол – стражи, едкий пряный дым, окутал Аталык. Костры жгли на улицах, на базарной площади, бросая в него серу, пахучие коренья и драгоценные пряности, стоившие больших денег. Сейчас, дороже всех ценностей, была жизнь города!

Купцы стояли перед Дахиром , склонившись в каком – то благоговейном молчании. Хаджиб, сильно уставший за последние дни, в течении которых был предотвращен мор в Аталыке, глядел на них, без всякого интереса. Теперь жители города и гости, завидев Дахира, низко кланялись ему, норовя поцеловать полу халата. По базару разносились приглушенные слухи о мудрости, справедливости и храбрости хаджиба. Сам Дахир относился к этому, равнодушно, в силу холодности разума и знания жизни, зная, что коротка память людская на благодарность , и длинна, на плохое.

Наконец Вэй Лунь, старший среди купцов, заговорил

–Безмерна признательность наша к тебе, великий хаджиб . Ты спас не только тела наши, но и души. Если бы нас растоптала чернь, то души наши , никогда не смогли бы , воспарить к предкам. Нам нечем отблагодарить тебя. Товары сгорели. Тех, денег, что распорядился дать, едва хватит, чтобы добраться домой. Но деньги – прах. И хотим мы, преподнести, покидая Аталык, три дара тебе. Как известно, суть человека – соединение разума, души и сердца. И дар для разума, для души и для сердца, получишь ты! Сегодня вечером, мы тысячу тысяч раз, будем молить предков наших, о даровании тебе благоденствия. Сегодня ночью, великий хаджиб, когда закроются базарные лавки, будь нашим гостем, почтенный! Дахир улыбнулся и ответил церемонно – Сочту за честь, почтенные купцы, быть гостем вашем!

…Дахир сидел на почетном месте, которое по традиции кара-китаев, полагается либо старшему в роду, либо самому дорогому гостю.

Чуть кружилась голова от благовонных курений. Лу Вэй, широко улыбнулся

– Первый дар наш, из числа священного три. Дар для разума, о великий гость! Двое купцов, распахнули перед Дахиром, плетеный сундучок. Он был заполнен рукописями. Вэй Лунь пояснил – Это сокровищница знаний. Вернее, та частичка ее, что доступна нам! Здесь есть , труды мудрецов прошлого, есть великие мысли, людей, живущих сейчас. Это трактаты о власти, об искусстве управлять, о народах, о разных тайных делах, наставления о том, как повелевать тайными людьми. Прими дар наш, почтенный. Дахир , с трудом , сдерживая восторг, пробежал глазами по книгам и благодарно прижал руки к груди. Благодарность моя, не имеет границ, почтенные купцы!

До этого, молчавший седой как лунь, купец, выступил вперед

Второй наш дар, дар для души твоей, души человека, познавшего и познающего, сведущего в искусстве исцеления.

Второй плетеный сундучок, был полон каких – то пахучих трав, кожаных сосудов, глиняных бутылочек.

Купец пояснил

– Это дар , посланный богами и завещанный предками. Это травы исцеления для разума, и тела. Ими можно вдохнуть жизнь человека или избавить его от скорби земного бытия, великий хаджиб.

Дахир склонился в поклоне

–Признательности моей нет границ.

Внезапно, он ощутил, как кая то, невидимая пелена, сгустилась в комнате. Легкий, но ощутимо пряный запах, щекотал ноздри. Купцы, почтительно кланяясь, исчезли. Перед Дахиром возник невысокий старик, в шапочке, указывающий на принадлежность его к отдаленным племенам, живущим за Тянь-Шанем. Глаза его в полумраке комнаты, были плохо видны, но ощущение того, что он видит хаджиба насквозь, охватило Дахира, суеверного, как и все люди века. Тихим голосом, старец произнес

– Третий подарок, Дахир тебе, дар для сердца. Человек живет, вернее должен жить, по тем законам, что предписаны нам богами. У каждого своя судьба. И сегодня, по велению богов, суждено мне, приподнять завесу будущего твоего. Я взывал к богам, взывал к душам предков. И в предначертание твое, суждено мне сегодня заглянуть. Поспеши же воспользоваться моментом этим, хаджиб великого хана!! Ощущая, как что-то екнуло в сердце, и липкий пот пробежал по ладоням, Дахир ответил чуть дрогнувшим голосом

– Благодарность моя, богам безмерна! Велика благодарность тебе, о мудрейший ! Готов я , приподнять завесу будущего, узнать, то , что знают лишь души предков и боги, какой бы , веры не держался человек. Гадатель, с совершенно непроницаемым лицом, разложил на маленьком столике , широкую кость, обожженную на огне, выкинул несколько глиняных фигурок перед собой, и заговорил, глухим голосом, человека, видящего сон. – Рожден ты в год пурпурных облаков. Год твой, год Желтого дракона. Душою дракона – мудреца, провидца и хранителя тайн, наделила тебя судьба. Твой дракон, дракон Бинь – покровитель законов , тюрем и тайных дел. Во имя справедливости, вершит он правосудие, порой жестокое. Но мир смешан, как мешаются белое и черное, инь и янь, как частицы вечности. Избегнешь, ты , стрелы, яда и кинжала и топора палача, будешь велик в хитрости и познании. Никто не сможет превзойти тебя, в искусстве знания и свершения. Тайная власть дана будет тебе. Лишь черный дракон, из черной воды, когда придет час, сможет победить тебя. Он будет вскормлен тобой, вылетит из гнезда твоего. Пока что, не знает он своего предназначения. Пока что, он всего лишь меч, на дне реки. Согласно легенде, мечу этому суждено взмыть в облака и обратиться в дракона. Встреча, роковая для тебя и для него, предначертана судьбой.

Конец 2-й части .

Часть 3

Жестокость и милосердие.

Глава 1

Качающийся мир.

Аталык ликовал. Миновало лето и милость Аллаха, ощущали все, от последнего нищего, до обитателей ханского дворца. Год выдался урожайным, хороший приплод скота, лавки ломятся от товаров. Что еще нужно человеку , для короткого счастья на этой маленькой земле?

Общее ощущение душевного подъема, охватило даже Дахира, обычно сдержанного. Сегодня он был в настроении приподнятом. Хаджиб перешучивался со стражами, даровал монету Гульнаре, прислуживавшей ему и вышел в город, наполненный красками, песнями цветами. Вот и базарная площадь. Толпа народу радостно смеялась и переговаривалась, явно наслаждаясь каким – то зрелищем. Увидев Дахира, зеваки расступились. кланяясь. Черноглазый паренек, с волосами цвета ночи, одетый бедно, но опрятно, похожий на вороненка, аккомпанируя себе на руде, звонко распевал

–Буй дуи, мулиен!

Ойяд хаме, мехрубон!

Толпа радостно подхватывала в сотню глоток

–Ойд хаме, мехрубон!

Кто на востоке, не знал этих стихов, бессмертного Рудаки, прославлявшего век великих Саманидов?! Невольно, хаджиб залюбовался мальчишкой, который допев песню и отложив музыкальный инструмент, принялся отплясывать, сам себе задавая ритм.

Ойер, дуст Аллах! Ойер дуст Аллах! Градом сыпались на землю перед танцором медные гитрифи, серебряные дирхемы и динары.

<1...3 4 5 6 7 >

На страницу:

Перейти

5 из 7