Тайный уравнитель

– Давай свой платок.

Андрей снял сырой носок и растёр ногу. Та действительно была очень мокрой и очень холодной. Перевёл упаковку бумажных платочков, чтобы вытереть кожу ступни досуха, да так и натянул ботинок на босу ногу.

Вторая нога всё ещё оставалась в коньке. За время беготни потерялась вторая пара обуви. Андрей теперь встал на корточки и стал искать свой ботинок под скамейками. Жена крутила головой по сторонам. Раскрасневшиеся щёки пылали от стыда, когда её глаза встречались с глазами посторонних людей, девушка поскорее прятала взгляд. Больше не разрешила себе смотреть по сторонам, а взглядом, носом и головой искала то, что ищет муж. Это должно быть здесь, не мог же башмак взять и уйти.

Или мог? А вдруг он ожил и пошлёпал по снегу в сторону автомобиля? Что за бред опять у неё в голове?

Вдруг резко и неожиданно муж вскочил, держа в одной руке чёрный ботинок, а в другой руке хоккейную клюшку. Клюшка торчала горизонтально в сторону. Загнутая её часть была в мужниной руке. Тот радовался и ликовал, немного подпрыгивая:

– Иди скорее сюда, тут такое…

Маша рванула в сторону мужа и резко остановилась, ей показалось, что в его руке не палка, не клюшка, а мужская нога. Девушка испугалась, отвращение подкатило к горлу тошнотой. Заволновалась, попробовала сама себя успокоить. Снова села на скамейку и закрыла глаза, уже не руками, а просто прикрыла веки пушистыми ресницами. Глазницы забегали быстро-быстро. Девчонка пыталась что-то разглядеть сквозь закрытые глаза, но никак не могла, что-то убегало от неё, носилось влево-вправо. Её охватила паника. Успокоиться не получалось, наоборот, даже закрытые глаза возбуждали мозг.

Открыв глаза, барышня покрутила головой влево и вправо, будто что-то или кого-то потеряла, упустила из виду. Тело покрыла испарина и холодный пот, спина быстро становилась влажной, под грудью налились целые лужи и двумя ручейками стекали на дородовой бандаж. Машенька распахнула шубу, стянула вниз к бедрам поясную резинку брюк, пуговичку за пуговичкой освобождала тело от рубашки. Хотелось воздуха, холодного, чтобы остыть.

Муж увидел, что жена раздевается, рванул к ней. Размахивая ботинком в одной руке и клюшкой в другой, он так и прыгал по скамейкам, пока не добрался до неё. Успел задеть ручкой клюшки парочку женщин, те заверещали, но это не остановило испуганного мужичка.

– Дурдом какой-то, Маша, что ты делаешь?

– Мне жарко. Мне дурно!

– Опять?

– Не опять, а снова! Что у тебя в руке? Что ты там нашёл?

– Это клюшка! Мы подарим её нашему сыну!

– А второму сыну что подарим?

– А вторая будет дочь!

– Мне показалось, что ты нашёл чью-то ногу, это была мужская нога.

– Так, ну хватит на сегодня. Сплошной нервяк с тобой. Тебе надо отдохнуть, давай возвращаться домой. Я приготовлю твою любимую жемчужную ванну с лавандой, ты полежишь и всё наладится. Хорошо?

– Да, поехали… надень этот чёртов ботинок. Как ты можешь ходить на одном коньке, как ты до сих пор ещё не упал и что-нибудь не повредил? Как будто бессмертный, ей Богу.

– Да нет. Я, на самом деле, очень устал и хочу пить.

Несколькими минутами позже супруги уже ехали в холодном салоне автомобиля. Мария, ранее раздевшись на улице, теперь уже замерзала и колотила зубами от холода, кожа стала голубой, губы посинели. Андрей включил обдув на самую высокую температуру, которую могла выдать машина и подогрев сиденья, отдал супруге свои ватные рукавицы. Но та никак не могла согреться.

– Живот не болит?

– Нет, с детьми всё в порядке. Шевелятся.

– Шевелятся? Дай потрогать. А ты уже чувствуешь, что это не один, а двое?

– Мне кажется, я и раньше ощущала, только не осознавала. Толчки могли быть одновременно с разных сторон, а иногда в одном месте, но разной интенсивности, как будто они там дрались за место.

– А тебе распечатали фотографию с УЗИ?

– Да, ты же видел, и первую и сегодняшнюю и на мониторе видел, хочешь ещё раз посмотреть?

– Хочу, покажи.

– Давай дома. Дорога скользкая, не надо отвлекаться. Ехать всего полчаса, потерпи.

– Ладно, потерплю.

Маша и не заметила, как согрелась. Плечи опустились, а до этого были прижаты к ушам. Грудь поднималась от дыхания всё ровнее. Руки достала из рукавичек, немного отодвинула шарф от шеи. Улыбалась, а улыбка мужа, которую было видно только из-за того, что шевелилась борода, согревала сильнее. Он не злится, ему очень хорошо.

«Боже, что же это? Мне должно быть очень плохо, чтобы настроение его становилось адекватным?»

ГЛАВА 7

Дома муж всё также оставался невозмутим. Ничто его не тревожило, не выводило из себя. Мария разделась и вошла на кухню, планировала приготовить ужин, чтобы накормить мужа. Самой ей есть совершенно не хотелось. Но застала супруга у холодильника.

– Как ты успел проскочить? Мы же вместе вошли.

– Копуша моя. Пока ты и наши двое деток в прихожей снимали сапожки, я и проскользнул. Глянул, что из готового есть только колбаса, сыр и сосиски. Но ты наверняка хочешь чего-нибудь горяченького. Будешь пасту? Я приготовлю тебе обалденные макароны с сосисками, пальчики оближешь!

– Давай!

«Вот это номер. Как же так произошло, чтобы Андрюхе захотелось готовить? Это ж кто в него вселился? Идеальный супруг? А мой куда делся? Вернётся ли? И какое будет возвращение, если снова придется с ним увидеться. Не знаю, не знаю…»

– Андрей, а ты хорошо себя чувствуешь?

Спросила Мария, а сама опасливо поглядывала на мужа, вдруг снова начнётся, возможно и не следует поднимать тему изменения его настроения. Девушка стояла в дверях кухни, уперевшись о коричневый косяк, словно готовясь к побегу. Если ответит отрицательно, то она успеет скрыться в другом помещении квартиры. Если всё хорошо, то войдёт в кухню и предложит помощь в готовке.

– Машунь, перестань, всё хорошо. Я сейчас поставлю воду под макарошки, ты подожди, пока закипит, окей? А я быстренько в горячий душ, хочу сполоснуться. Когда выйду, поужинаем, а после я приготовлю тебе ванну, полежишь, успокоишься, расслабишься и быстро, крепко уснёшь. Хорошо?

– Хорошо, Андрюша. Тебя словно подменили, разве бывает такое, чтобы настроение вот так менялось?

– Ничего у меня не меняется, я всегда был таким, просто у тебя гормоны и стресс, видится что-то не то. Тебе надо поесть и отдохнуть, сделать чайку ромашкового?

– Нет, я водички попью, иди, мойся.

Дверь в ванную комнату захлопнулась. Маша услышала, как щёлкнула дверца стиральной машинки, затем что-то с грохотом упало на металлическую поверхность.

– Андрей, ты как? У тебя всё нормально?

Муж быстро открыл дверь. Шагнул из кабинки абсолютно нагой, чёрная смоляная борода только шею прикрывала.

– Маш, всё хорошо, хватит нервничать, это упала лейка от душа, открутилось крепление.

– Да. Оно давно открутилось, я им уже не пользуюсь давно, так и держу лейку в руках или просто на поддоне лежит, когда бездействует.

– А почему ты мне не сказала?

– Я…

Девушка запнулась. Снова болью в висках стрельнула мысль: «Что сделать, чтобы не разозлить Андрея?»

– Дорогой, тебе же некогда. Я вызвала сантехника, но тот в запое. Завтра напомню о себе, может уже очухался.

Конечно, Маша напоминала сотню раз о том, что открутилось крепление для лейки. Оно и не открутилось, а сломалось. Сам Андрей его и сломал, крутанул и свернул всё к чёртовой бабушке.

Ещё сломаны две петли на кухонном шкафу, не висят, потому что держатся на честном слове. Она уже привыкла, слегка приподнимает дверцу, и всё встает на своё место, как будто, так и задумано. Говорила ли она об этом мужу? Конечно, говорила, а тот отнекивался, ссылался на занятость. Да и много что ещё надо починить. А может и не надо, может успеют дом построить? Да нет, это утопия. Не построят, год-два уйдёт на всё это дело. Строительство, затем ремонт.

– Ма-а-аш, Маш, ты где опять летаешь?

– Я?

– Да, отпусти дверь, а то мне холодно голому. А хочешь, залезай ко мне, вместе согреемся?

– Ты что! Мы вчетвером не поместимся в кабинке!

Маша кокетливо хохотнула и захлопнула дверь. Улыбка натянулась, подчеркнув впалые щёки и скулы. Глаза, когда-то пучеглазые, теперь провалились и нарисовали огромные тёмные круги под нижними ресницами. Беременность давалась тяжело. Каждый день то тошнило, то кружилась голова, то хотелось есть как слону, то ни одного куска не могла в глотку засунуть. Как будто игра.

Она никогда не знала в каком состоянии сегодня проснётся. Ничего не помогало. Берегла себя, ела только натуральные продукты, гуляла по два часа в течение дня, занималась йогой для беременных, аквааэробикой. А утром чувствовала себя словно с похмелья.

А иногда совсем наоборот, всё отлично складывалось.

Весь день пробегала как белка в колесе, думала, что на утро встать не сможет. А просыпалась помолодевшей, будто и не было никакой физической нагрузки.

А в другой раз приспичило ей окно помыть на кухонной двери. Всего-то раз пять забралась на подставку для ног. Но икры и лодыжки отекли до жутких ощущений, будто кожа вот-вот лопнет, мышцам словно места не хватало.

Врачи не верили, что она бережет себя, как хрустальную вазу. Ругали за то, что не ведёт себя так, как положено беременным. Обращалась к докторам за помощью, с жалобами на плохое самочувствие. Что те советовали, выполняла на «отлично». Жила по расписанию. Но моменты ухудшения, ужасного состояния случались тысячу раз. Беременная чувствовала себя чаще плохо, чем хорошо.

Наконец-то в душевой зашумела вода. Мария налила воды в винный бокал. Посмотрела на жидкость сквозь стекло, покрутила, пригубила, слегка кивнула и подлила ещё.

Достойно! И чокнулась с водопроводным краном.

– За нас! Всё налаживается. Осталось совсем чуть-чуть, и здоровье вернётся в норму! Должно же вернуться? Так ведь?

– Маш, ты с кем разговариваешь?

Андрюха вышел из душа с полотенцем вокруг бёдер. Тёплое, распаренное тело благоухало мужским парфюмированным гелем, уммм. Маша подняла носик вверх и принюхалась к запаху. Умм. Слегка прикрыла глаза от вожделения. Поднялась со стула в направлении супруга и сходу, со всей силы, ударилась животом об угол стола.

– Ой-и-и-и-и!

– Так, давай-ка садись, хватит на сегодня, напрыгалась. Где болит? Покажи.

– Всё-всё, уже прошло, разве что синячок будет.

Барышня потирала рукой левый бок и левую часть живота, которой приложилась об угол стола.

Вода в кастрюле громко закипела и попыталась выскочить из-под крышки. Часть всё-таки пробралась наружу, стекая по стеклянной плите длинными полосками, местами собираясь в пузырьки.

– Кипит…

– Отлично.

Муж вернулся к плите, отодвинул кастрюльку в сторону и ловким движением быстро стёр бумажным полотенцем то, что вытекло на поверхность.

– А теперь паста! Где же наша паста?

Потянулся к той самой полке с отломанной дверцей. А её надо знать, как открывать, чтобы не удариться.

Марьюшка сжалась от ужаса, что сейчас будет?

Любимый непринужденно продолжал тянуться к шкафчику, а шкафчик ни о чем не подозревал. Висел таким, каким должен был висеть, никого не трогал и его никто не трогал, никто не ремонтировал уже более двух лет.

Муж вытянулся на носочках. Это Машке требовалось встать на подставочку, а ему хватало роста, только немного выправить осанку и протянуть руку. Рука приближалась к ручке дверцы, вот и пальцы ухватились за крохотную скобочку.

– Пожалуйста, Андрей, осторожнее, там сломана петля, дверца совершенно не держится.

– Что ты говоришь? Тебе опять плохо?

– Совсем нет? Наоборот, ты можешь пораниться, открывай дверцу двумя руками.

– Почему?

– Она держится на одной петле.

Андрей во время диалога не отнимал руки от мебели, дверка потихоньку открылась. Мужчина, увлечённый разговором с женой, отпустил кухонный гарнитур, повернулся вполоборота, ничего не происходило.

Маша вцепилась глазами в мужа. Затем медленно перевела взгляд на кухню, после на мужа.

– Отойди, пожалуйста, она сейчас упадёт!

Встала сама и протянула обе руки, в надежде без подставки достать до нужного шкафчика. Дверца всё-таки открылась, как только Машенька подошла к ней. Часть кухонной мебели отворилась невероятно быстро, будто ждала ее. Девочка стояла в позе молящегося солнцу, пытаясь уговорить не упасть дверку. Но та словно насмехалась над ней. Повисла на одной петле, а затем, как в ускоренной съёмке, быстро-быстро отломилась.

Муж, стоявший в шаге от происходящего, замер, наблюдая со стороны, как кусок мебели оторвался и летел в лоб его жене. Дверь углом врезалась посередине женских бровей, затем ударилась о кипящую кастрюлю и с грохотом апокалипсиса упала на кафельный пол.

Кастрюля с кипятком перевернулась, стеклянная крышка полетела следом за дверцей на напольную плитку. Осколки разлетелись по всей кухне, а один остался у женских ног.

Маша пошатнулась от удара, не проронив ни звука, ухватилась за живот, оступилась в сторону и наконец-то вскрикнула, тихо-тихо, как мышка и змея одновременно, с писком с шипением:

– Уй-у-у-иии, пфш-ш-ш-ш, как же больно…

По лбу лилась кровь, заливая нос, рот и губы. Женщина словно не хотела её останавливать, не обращала внимание на то, что кровь сейчас зальёт глаза. Руки не вытирали лицо, пальцы лежали на мокром животе.

Кипяток почти полностью вылился на округлости, лобок, внутреннюю часть бёдер и колени. А в ступне ноги торчал кусок стекла…

Будущая мать не верила своим глазам, не верила своим ощущениям, не верила тому, что могло с ней произойти. Она потихоньку сползала по стенке духовки. Край рубашки задирался о длинную горизонтальную ручку, здоровая нога упёрлась в ножку обеденного стола, а вторая, проколотая уехала в сторону.

Со стороны Мария выглядела как большая советская кукла, с раздвинутыми под тридцатиградусным углом ногами, колени были абсолютно прямые. Только у кукол живота такого не было, а вот испачканные лица и мокрые тряпки – это всегда пожалуйста.

Муж смотрел так, словно незрячий, будто не видят глаза его ничего, остолбенел, не произнес ни звука, опустил руки вниз и не шевелился.

Машина голова поехала в сторону пола. Пол всё ближе приближался к уху, только нога, что упёрлась в ножку стола останавливала, чтобы не завалиться на плитку всем телом. Беременная выставила руку влево и упёрлась о кафель, но рука не хотела держаться, только утяжелила кукольную конструкцию. Девушка теряла сознание от боли и шока.

Глаза закрылись и дыхание замедлилось.

Муж дёрнул головой, резко, коротким движением, будто муха села на щёку, и очнулся.

– Машка! Что же ты наделала!

Бросился к жене, по пути схватив бумажные полотенца, небрежно стирал с глаз кровь, этим же полотенцем промакивал живот, жена ничего не чувствовала. Её не было в этой реальности, сознание потеряло связь с миром.

Андрей согнутой рукой смахнул стёкла с пола и потянул жёнушку на пол. Расстегнул одежду на животе, стянул брюки с резинкой для беременных и бандаж, увидел стекло в ступне, вырвал его, а затем снял носок. Снял рулон с остатками бумажных полотенец и положил под шею. Разглядел, что нос полон крови и повернул голову женщины на бок. Схватил смартфон и набрал 112.

Разговаривая по телефону с диспетчером скорой узнал, что надо проверить пульс. Но уверенность, что жена жива, не покидала его.

– Что вы мне говорите? Она не может умереть, она жива. Она столько перенесла и это перенесёт. Она не может взять и вот так умереть.

– Как мерить пульс? На руке?

– Нет, не чувствую. На шее?

– Тоже не чувствую! Не может быть!

– Зеркало? Какое зеркало? Пудреница? Сейчас поищу.

– Да, дыхание есть, запотело.

– Нашатырь? Он так и называется? Я не знаю, есть или нет.

Андрей ворвался в ванную комнату, открыл шкафчик, на него посыпались пластиковые бутылочки с косметикой. Не то. Мужчина раздраженно отмахивался от дождя с мицеляркой, тоником, кремами и прочими уходами.

– Где же может быть аптечка? Может в спальне? Да, кажется, там я что-то видел. Что вы говорите? Обрызгать водой? Да она, итак, облилась кипятком, какая вода! Сейчас я ещё поищу, может быть, найду.

В комоде спальни нашёлся огромный контейнер с розовой крышкой, сбоку на пластиковой коробке красовался нарисованный Доктор Айболит.

– Нашёл! Нет, не нашатырный спирт? Аптечку нашёл, да сейчас посмотрю!

Андрюха вывалил всё содержимое на белоснежный плед огромной кровати с железными спинками. Лекарства, таблетки, тюбики, разноцветные кремы и мази рассыпались огромной горой хлама.

– Хлоргексидин? Это оно? Нет?

– А Гексарал подойдет?

– Да как он выглядит? Как? Стеклянный? Коричневый?

– Есть таких две Меновазин? Не оно?

– О вот нашатырный спирт! Что делать?

– Открыть пробку и дать понюхать?

Андрей вернулся на кухню. Он открутил белую пластиковую пробочку, сел на корточки, затем упал на колени и тоже напоролся на стекло, но не порезался. Поднял кусочек в руки и бросил о стенку. Сунул в нос жене флакон, но ничего не произошло. Понюхал сам. Ничем не пахнет. Заметил ещё одну пробку, но плотную полупрозрачную. Попробовал открыть руками, не получилось, подцепил ногтем, не вышло. Схватил зубами и открыл, но параллельно отхлебнул глоток лекарства. От омерзения сплюнул, дёрнул рукой и капли нашатыря упали жене под нос.

Маша дёрнула веками, изогнулась и глубоко вздохнула – будто утопленница ожила. Цвет глаз изменился с серого на чёрный.

– Андрей…

Её голос был еле слышен, внутри хрипы и какие-то посторонние звуки.

– Спаси детей…

И снова закрыла глаза.

Муж схватил нашатырь в правую руку, Машкину голову в левую и близко прижал тару с вонючим лекарством к ноздрям жены.

– А ну-ка дыши! Я сказал, дыши! Ты выдержишь, ты справишься, ты сможешь!

Маша снова глубоко вздохнула, но уже не так, как до этого – вздох был только ртом, спина не изгибалась.

– Андрей, прости меня, шкафчик был сломан, я хотела предупредить тебя.

– Сейчас приедет скорая.

Супруг поднял с пола мобильник, который всё ещё светился, демонстрируя экраном то, что его ждут на том конце провода:

– Скорая, вы ещё здесь? Спасибо! Да! Она жива, ждём вас. Что? Пантенол? Видел в баллоне. Как дезодорант? Хорошо, оболью.

– Маш, я вернусь через секунду, потерпи, дорогая, сейчас будет не так больно. Врачи уже выехали к нам.

Зазвонила дверь домофона:

– Скорую вызывали?

– Да, скорее. Скорее, пожалуйста, сюда.

Врачи, одетые в тёмно-голубые костюмы, прошли на кухню, один из врачей наклонился со стетоскопом к беременной, а второй осматривал помещение.

– Вы что-нибудь пили?

– Жена только воду, я ещё ничего не успел, а что?

– А что здесь произошло? Вы дрались?

– Нет? Я же вам рассказал по телефону…

– Вы рассказали диспетчеру.

– Как долго жена была без сознания?

– Мне кажется час или два.

– Сколько?

– Не знаю, как долго вы ехали? Она недавно очнулась.

– Понятно…

Один из фельдшеров вышел в прихожую, оглянулся назад, удостоверился, что хозяин квартиры не увязался за ним и связался со станцией:

– Это Светлячков. Галечка, вызови, пожалуйста, наряд полиции на наш адрес. Здесь полный погром, похоже, была попытка убийства…

Врач вернулся к коллеге, присел на корточки, открыл пластиковый оранжевый чемоданчик и набрал в шприц лекарство:

– Сейчас тебе будет полегче. Это сильное обезболивающее. Какой у тебя срок, милая?

– Сколько, 33 недели? Мы тебе поможем.

Он наклонился к коллеге и на ухо спросил:

– Довезём?

– Да, кризиса нет.

– Что с ребёнком, сердцебиение есть?

– Одно? – шёпотом уточнила Машенька и попыталась вскочить на локти.

Боль ошпаренного живота не позволила подняться. Лицо исказила гримаса:

– Божечки, как больно! Что со вторым ребёнком? У меня двойня!

Врач улыбнулся, по-доброму, как отец. Уголки глаз превратились в щёлочки и на щеках проступили ямочки:

– А-а-а! А я-то думаю, почему так странно сердечко стучит, как будто второе издалека эхом отстукивает. Да, значит и со вторым всё в порядке. Вам надо в больницу. Сейчас подействует анальгетик и поедем.

Тот же коллега, который делал инъекцию, снова опустился на колено и прошептал больше в шею, чем на ухо:

– Надо бы дождаться полиции, чтобы не сбежал…

– Слушай, нам главное жизнь спасти, а не преступника поймать, давай оставим это на них.

– Машенька, как ты?

Андрей сидел на стуле и с интересом слушал все разговоры врачей. Но когда те повернулись в его сторону, то виду не подал, что что-то услышал. Словно был готов обречь себя на разборки со структурой в погонах. Или настолько уверен в своей правоте, что не стал перечить. Или устал от стресса, не спорил, пусть будет, что будет.

– Машенька, главное, что ты жива.

– Андрей, главное, что дети живы, а я справлюсь, и не из такого выбиралась.

– Это точно, тебе со мной не везёт, вечно что-то происходит.

Дверь открыл полицейский, без звонка, без стука, просто вошёл, как к себе домой:

– Добрый вечер! Старший лейтенант Синичкин, кто хозяин квартиры?

– Добрый ли этот вечер, старший лейтенант? Я хозяин дома. Кто вас вызвал, соседи?

– Это неважно, поступил тревожный звоночек о том, что здесь произошло покушение на убийство.

Фельдшеры Скорой помощи нетерпеливо уставились на полицейского. И один из медработников позволил себе повысить голос на служащего:

– Скажите, мы можем ехать? Пострадавшую надо срочно госпитализировать!

– Подождите, я опрошу её.

Худенький и высокий полицейский низко наклонился над Машей, как фонарь над скамейкой, но всё равно до её лица оставалось ещё больше метра. Девушка непонимающе крутила глазами, переводила взгляд с врачей на мужа, затем на полицейского:

– Зачем вы здесь, что случилось?

– Это вы мне ответьте, что случилось, что с вами произошло?

– Я хотела придержать сломанную дверцу кухонного шкафчика, но не успела. Отвалилась вторая петля, дверца упала мне на лоб, а по пути зацепила с плиты кастрюлю с кипятком. Кипящая вода вылилась мне на живот, а крышка упала на пол и разбилась. Я оступилась и проколола осколком ногу, потеряла сознание. Позже приехали врачи, а теперь вы.

– Чем вам разбили лицо?

– Это дверь упала.

– Как кипяток оказался на вашей коже?

– Это кастрюля упала, а кастрюлю зацепила падающая дверца.

– Увозите…

Полицейский взглянул на фельдшеров и махнул рукой в сторону входной двери. Те аккуратно, но быстро, ловко и резко переложили девушку на носилки и понесли в сторону лифта. Муж вскочил за ней.

– Сидеть!

Скомандовал человек в форме, так будто отдал команду сторожевому псу.

– Я документы ей отдать, нужны же паспорт, полис и всё такое, – Андрей снял в прихожей с вешалки подвешенный за лямку клатч.

– Зая, твои документы здесь?

– Здесь, здесь, Андрюша.

– Хорошо, вот кладу тебе в ноги. Ой, подождите, ещё телефон ей дам.

Вернулся на кухню, поискал смартфон, не нашёл, подбежал к жене:

– Где твой телефон?

– В шубе.

– Нашёл! Вот, держи, звони мне…

***

В больнице девушку раздели, обработали раны и вызвали акушера. УЗИ давалось с трудом, кожа покрылась волдырями и жутко болела.

– Удивительно, но от такой травмы всё ещё нет угрозы выкидыша, вы – стойкая мать.

– Я сама себе удивляюсь, то авария, то это – будто кто-то наверху не хочет, чтобы я родила. Но я же рожу?

– Конечно, родите, а куда вы денетесь. Снова потребуется полежать у нас. За вами присмотрят врачи-специалисты. В таком состоянии я вас не отпущу, сейчас позовем хирурга и травматолога. Нам бы еще КТ головы сделать… Болит голова?

– Уже ничего не болит, мне хорошо.

Машенька закрыла глаза и стала засыпать.

– Давайте я вас в палату отвезу. Вы там поспите, отдохнёте, врачи к вам туда и придут, хорошо?

– Хорошо.

ГЛАВА 8

Через четырнадцать дней Андрей встречал Машу в больнице с огромным букетом её любимых хризантем. Беременная выходила из лифта медленно-медленно, будто пол под ней хрустальный, а она его боялась раздавить.

Муж подбежал к ней:

– Давай я коляску попрошу, довезу тебя до машины.

– Нет, мне надоело всё это, хочу ходить на собственных ногах.

– Я тебе сюрприз устроил.

– Какой?

– Э-э-э не-е-е-ет. Не скажу, это же сюрприз. Поехали, сама всё увидишь.

Девушка медленно, одной рукой держась за мужа, а второй за поручень, спускалась по ступенькам к машине. Услышала новость о подготовленном сюрпризе и поникла, будто две недели отработала на заводе, ожидала выходных, а попросили задержаться и снова потрудиться. Набрала в грудь воздуха и обречённо, абсолютно без восторга выдохнула:

– Давай! Сюрприз так сюрприз. Чего я ещё не видела за эту беременность…