bannerbanner
Этернум 5
Этернум 5

Полная версия

Этернум 5

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
8 из 9

– Сомневаюсь, что Тер-Шелл также терзается угрызениями совести, – с ухмылкой заметил Шрин,– Бернович, ты офицер Космофлота, старший по званию отдал тебе приказ, о чем вообще может быть разговор? Успокойся, это дело прошлого, и раз шарты до сих пор не напали на Галактический Союз, значит, Империя давно списала потерю судна на Аномалию или этих… Скитальцев. Ты мне лучше вот что скажи – зачем шартов понесло на Ригор? С «Этернумом» все примерно ясно, хотя я и не понял, с чего это вдруг Тер-Шелл решил пойти на такой риск ради спасения Рэнда. Но что там понадобилось Империи?

– Портал, – односложно сообщила я, – что-то наподобие кротовой норы, ведущей в параллельную вселенную.

– Ты шутишь? – сузил бирюзовые глаза Шрин, – так вот почему правительство засекретило координаты Ригора! Рэнд, естественно, ничего не знал?

– Нет, конечно! – помотала головой я, – Ригор – отсталая аграрная планета, и поныне живущая в плену средневекового мракобесия. Если бы в тот день союзный транспортник не сбился с курса, ригорские жрецы сожгли бы Рэнда в «очистительном огне»! Можешь представить, на каком примитивном уровне развития находится население?

– Интересно знать, чем Рэнд так насолил этим жрецам? – полюбопытствовал наемник,– неужто посмел покуситься на незыблемость религиозных догм? Извини, Альма, но мне почему-то с трудом в это верится. Сама подумай, ну какой из Рэнда бунтарь и еретик?

– Рэнд не бунтарь и не еретик, – грустно улыбнулась я,– а гонениям на Ригоре он подвергся только за свой природный дар. И не задавай, пожалуйста, лишних вопросов, если Рэнд захочет, он сам тебе все расскажет.

– Как всё загадочно! – не смог удержаться от саркастичного комментария Шрин, – сказала бы проще – не твое дело! Чего уж там… Ладно, Альма, оставим Рэнда в покое, но раз уж тебе известно гораздо больше моего, может быть, ты объяснишь, почему нас выбросило из подпространства именно на орбите Ригора? Мы собирались прыгнуть к Аргосу, но какая-то неведомая сила перенесла шаттл сюда, и ты ведь не будешь отрицать, что это не вовсе не случайность?

– Нет, конечно, не буду, – согласилась с закономерными выводами таргоциата я, – у меня даже есть предположения, что это за сила, но я пока не понимаю, каких действий от нас ждет Генайя. И где, черт побери, «Этернум»? Шрин, что у нас с сенсорами? Можешь просканировать космос?

– Сдохли сенсоры, – несколько минут спустя сообщил наемник, – а вместе с ним приказала долго жить и навигация. Движок пока живой, но уже еле дышит. Чем дольше мы болтаемся на орбите, тем быстрее тают наши ресурсы. Единственный выход – это перевести челнок полностью на ручное управление и спуститься на планету. Надеюсь, ригорские жрецы нас не поджарят?

– Это, наверное, как повезет, – воздержалась от оптимистичных прогнозов я,– ты уверен, что нам обязательно спускаться на планету?

– Если у тебя есть другие идеи, я с радостью готов их обсудить, – поставил меня перед фактом таргоциат,– но что-то мне подсказывает, ничего по-настоящему толкового ты не выдашь, поэтому молись, чтобы шаттл дотянул до Ригора, иначе сдохнем уже мы сами.

– Может, имеет смысл немного подождать? – робко взглянула на Шрина я,– вдруг Генайя все-таки объявится?

– Если объявится, пусть ищет нас на поверхности Ригора, – не внял моим малоубедительным доводам наемник, – хочешь, мы ей даже записку оставим?

– Да иди ты…, – обиженно буркнула я, объективно сознавая, что таргоциат принял верное решение, и в нынешних обстоятельствах мне не следует настаивать на своем. Что бы я сейчас делала, не окажись рядом Шрина? Пилотировать шаттл я не умею, Генайя хранит молчания, «татуировка» на правой руке снова пропала, судьба «Этернума» неизвестна… Нет, в моем положении с таргоциатом лучше не ссориться, нам нужно держаться вместе, иначе одна на Ригоре я точно не выживу. А у наемника есть и колоссальный опыт, и мощное оружие, и чувство юмора, пусть и довольно специфическое.

– Что ты еще знаешь о Ригоре? – без долгих колебаний запустил двигатель Шрин, – точнее, давай так, что мне надо знать о Ригоре прежде, чем совершить посадку? К примеру, насколько местные агрессивны к пришельцам?

– Ригорцы никогда не сталкивались с инопланетянами, поэтому я не берусь предсказывать их реакцию на представителей других рас, – выразительно пожала плечами я,– о чем тут говорить, если ригорцы принимают звезды за всевидящие очи тысячеглазого божества?

– Я побывал во многих уголках вселенной, Альма, -таргоциат убедился, что полет проходит в относительно нормальном режиме и позволил себе немного отвлечься от приборной панели, – причем, в таких, о существовании которых обывательское большинство даже понятия не имеет. И поверь, иногда дремучие аборигены с палками-копалками способны устроить чужакам такую взбучку, что ты со всем своим супернавороченным арсеналом будешь улепетывать без оглядки. А все потому, что на их родной планете ты – незваный гость, а они у себя дома. Климатические условия, флора и фауна, рельеф местности – без качественных разведданных можно огрести себе таких проблем, что ты проклянешь тот день и час, когда направил свой корабль на снижение. А бывает, сюрпризы преподносят и сами аборигены. Плюются ядом, выделяют смертельный токсин из кожных пор, становятся невидимыми и…

– Владеют пирокинезом, перемещают предметы силой мысли и замыкают электрические цепи ментальными импульсами,– дополнила список я, – одним словом являются псиониками. Не смотри на меня так, ты сам хотел знать правду от ригорцах. Если тебя это слегка утешит, то процент псиоников в общей численности населения Ригора не очень велик, однако, их способности поражают воображение.


Глава

XXV

– И Рэнд…?! – начал было Шрин, но тут же осекся под моим испепеляющим взглядом.

– Возможно, ты забыл, но тему Рэнда мы закрыли, – безапелляционно отчеканила я, – хочешь что-то узнать, спрашивай у него сам. Ты задал мне конкретный вопрос о том, какая опасность может грозить нам на Ригоре, я тебе ответила. Больше ты от меня ничего не добьешься.

– Всё-всё, Альма, не заводись! – примирительно взмахнул руками наемник, – я должен сказать тебе спасибо за откровенность. Вижу, она тебе непросто далась, и, поверь, я это оценил. Мы должны соблюдать максимальную скрытность и осторожность. На тысячеглазых богов мы с тобой как-то мало похожи, поэтому существует вероятность, что ригорцы примут нас за исчадия преисподней, и в идеале нам бы вообще не попадаться местным на глаза. Никто не знает, как долго мы проторчим на планете – ситуация со связью будет более или менее ясна, когда я починю передатчик. Надеюсь, что починю… Если ничего не выйдет, придется задержаться на Ригоре. Кстати, не сочти мои слова за очередное вторжение в твою личную жизнь, но Рэнд случайно тебе не рассказывал, чем питаются ригорцы? Есть шанс раздобыть что-нибудь съедобное или нужно жестко экономить оставшуюся еду и воду?

– Здесь я тебя ничем не порадую, – вынуждена была разочаровать Шрина я, – думаю, раз Рэнд не может есть ничего, кроме питательной смеси, то и для инопланетян тамошняя еда вряд ли подойдет. Одним словом, лучше не рисковать.

– Да, пищевое отравление – страшная вещь, – со знанием дела подтвердил таргоциат, – особенно в отсутствие элементарных медикаментов. Более бесславной кончины, чем смерть от острой диареи, я себе даже представить не могу.

– Не поспоришь, – многозначительно кивнула я, – а если еще и учесть, что на Ригоре лечатся в основном травками и заговорами, то становится совсем страшно…

– Страшно – это когда воздух на планете совершенно непригоден для дыхания, и выходить наружу ты можешь, только облачившись в скафандр, – нравоучительно заметил синекожий наемник, – но твои запасы кислорода неумолимо подходят к концу, дикий холод заставляет тратить последние ресурсы, на сигнал бедствия никто не отзывается, и кажется, что выхода нет. Но, знаешь, Альма, по собственному опыту могу сказать, что в большинстве случаев это лишь кажется, главное, ни за что не опускать руки. По крайней мере на Ригоре можно дышать, а с остальным мы как-нибудь разберемся. Внимание! Входим в атмосферу через пять минут! Красивый вид! Леса, океаны, горы… Давно не видел такого нетронутого цивилизацией места… В погоне за ресурсами вездесущие корпорации добрались до самых отдаленных планет и перекроили природный ландшафт под промышленные нужды, обычно эти карьеры и шахты прекрасно различимы даже с орбиты, а здесь как будто время остановилось. Готов поклясться, что на Ригоре нет даже банального электричества, но где в наши дни ты еще увидишь такой первозданный мир, который до сих пор выглядит так, как его задумал создатель?

– В цивилизации есть свои плюсы, – заметила я, – по мне, так пусть меня лучше окружают бетонные джунгли, чем райский уголок, где заживо жгут неугодных, не щадя при этом даже младенцев.

– Цивилизованное общество знает не менее изощренные способы расправы, – выразительно дернул удлиненными ушами Шрин, – разница лишь в том, что об этом не принято говорить публично. Не секрет, что все в Галактическом Союзе, от правительства до корпораций, регулярно прибегают к услугам таргоциатов, чтобы чужими руками сделать грязную работу. Лицемерие, Альма, – вот главная черта современной реальности. Впрочем, это не отменяет того факта, что Рэнду повезло вовремя свинтить с Ригора.

Чего я точно не ожидала от Шрина, так это пространных рассуждений с претензиями на глубокую философию, но наемник, безусловно, умел удивлять и, честно говоря, во многих аспектах, я даже разделяла его позицию. Сейчас мне почему-то вспомнилась Луэта, страстно мечтающая служить в Космодесанте, чтобы огнем и мечом изменить жизнь на родной планете, но упорно не понимающая, что революции социальной должна предшествовать революция техническая.

– Десять секунд до входа в атмосферу! – предупредил Шрин, – что-то не так, Бернович, но без сенсоров я не могу понять что… Вот дерьмо! Держись!

Всё произошло настолько стремительно, что я даже испугаться толком не успела. Внезапно челнок закружило в вихревой воронке, а затем он начал резко терять высоту. В мгновение ока рядовое снижение превратился в неуправляемое падение, челнок трясло так сильно, будто он вот-вот развалится на части, по кабине летали незакрепленные предметы обихода, а в иллюминаторе угрожающе приближалась поверхность планеты.

– Похоже, нам предстоит жесткая посадка, только бы амортизаторы сработали, – со стороны казалось, что Шрин в панике нажимает все подряд кнопки на приборной панели – такими неуловимо быстрыми были касания его пальцев, но своими действиями таргоциат явно пытался если не предотвратить катастрофу, то хотя бы минимизировать ее последствия. Я же омертвела от ужаса, и, инстинктивно вжав голову в плечи, словно приросла к своему креслу. Захваченный в водоворот шаттл безостановочно крутило и швыряло, вокруг что-то непрерывно громыхало, пищало и потрескивало, а все усилия Шрина не приносили результата. Зеленое пятно внизу постепенно обретало четкие очертания, и сейчас я видела, что прямо под нами простирается буйная растительность – насыщенная, яркая, свежая, и даже за миг до неизбежного столкновения мне не верилось, что это дивный оазис станет нашей братской могилой.

– Бернович, держись! – гортанно выкрикнул таргоциат, и в следующую секунду шаттл со скрежетом вспахал брюхом землю. От мощнейшего удара корпус челнока несколько раз содрогнулся в механических конвульсиях, и последним, что пронеслось у меня перед глазами перед тем, как я потеряла сознание, была неестественно запрокинутая голова Шрина и его залитое синей кровью лицо.

Возвращение в реальность ознаменовалось мучительной болью и металлическим привкусом во рту, но даже в пограничном состоянии я понимала, что это гораздо лучше, чем вовсе не ощущать своего тела. Прежде всего я была жива и даже могла с трудом шевелиться, а применительно к нынешней ситуации это само по себе уже было колоссальным достижением. Негнущимися пальцами я расстегнула ремни безопасности и со стоном повернула одеревеневшую шею.

– Шрин! – пересохшие губы мне не повиновались, и я едва ворочала языком, – Шрин, ты меня слышишь? Черт!

В кабине шаттла было темно, как в аду, но, к счастью, коммуникатор уцелел и теперь успешно заменял мне фонарик. Соображала я медленно и тяжело, голова кружилась, а все тело будто бы разом саднило и ныло. Кое-как я дотянулась до бесчувственного наемника, перегнулась через кресло и непослушной, будто бы не принадлежащей мне рукой дотронулась до окровавленной щеки таргоциата. Терять время и пробовать нащупать пульс я даже не стала, так как все мои познания в анатомии таргоциатов ограничивались информацией об удивительной подвижности ушных хрящей, да и сердце у Шрина по аналогии с теми же ригорцами могло располагаться не в самом привычном месте. Сейчас мне пришел на ум только один универсальный способ, позволяющий точно убедиться, выжил ли Шрин при крушении шаттла. Я поднесла коммуникатор к приоткрытому рту наемника и шумно выдохнула, когда дисплей запотел. Во всяком случае таргоциат дышал, но его дыхание было очень слабым. Так вышло, что Шрин принял на себя основной удар при столкновении с поверхностью Ригора, а я, если верить внутренним ощущениям, отделалась ушибами и царапинами. Правда, непреходящая тошнота недвусмысленно намекала на сотрясение мозга, но дабы окончательно не впасть в отчаяние, я старалась об этом даже не думать. На фоне произошедшего со Шрином мои пустяковые травмы выглядели легким недомоганием, и я категорически запретила себе заострять на них внимание.


Глава

XXVI

По стандартам Космофлота все шаттлы в обязательном порядке оснащались аптечкой первой медицинской помощи, но в кабине царил такой бедлам, что я далеко не сразу нашла искомое. На Программе подготовки бортовых администраторов меня обучали действиям в экстренных ситуациях, но в нужный момент все ранее полученные знания напрочь вылетели у меня из головы, и я лишний раз убедилась, что среди кандидатов на участие в космических миссиях необходимо проводить куда более тщательный отбор. Непостижимым образом адмирал Беггсор сумел добиться одобрения Программы Верховным Командованием, но сейчас я понимала, что сомнительная инициатива Главы Административного Корпуса не напрасно подвергалась критике. Отправлять в дальний космос «канцелярских крыс» было достаточно спорной затеей, а, может быть, это просто я оказалась абсолютно непригодна для такой ответственной службы… Как бы там ни было, я непростительно долго искала аптечку, непростительно долго в ней копалась, выбирая нужный препарат и так же непростительно долго заряжала инжектор, а потом никак не могла отважиться вколоть Шрину лекарство.

Моей задачей было остановить кровотечение, купировать болевой шок и по возможности привести таргоциата в чувство, но если с первыми двумя пунктами я вроде бы худо-бедно справилась, то заставить наемника очнуться мне так и не удалось. Никакие манипуляции мне в этом, к сожалению, не помогли, и Шрин по-прежнему оставался в бессознательном состоянии. Будь в моем распоряжении медицинский сканер, я бы смогла определить характер повреждений и принять соответствующие меры, но, судя по всему, надо было радоваться, что на борту челнока вообще обнаружилась аптечка. Я освободила таргоциата от ремней, наклонила спинку кресла под максимально возможным углом, чтобы перевести Шрина в лежачее положение, и аккуратно вытерла его лицо от потеков синей крови. В неровных отблесках фонаря наемник являл собой особенно жуткое зрелище, но еще страшнее мне было от мысли, что без квалифицированной помощи он в любой момент может умереть, не приходя в сознание.

Первобытный, неконтролируемый ужас обуял меня с новой силой после того, как я поняла, что сигнал бедствия мне теперь тоже не подать. Чинить вышедший из строя передатчик стало некому, а я разбиралась в инженерных премудростях еще хуже, чем в медицине. Коммуникатор, скудные запасы еды и пищи и груда металлолома вместо транспорта – больше у меня ничего не было, равно как не было и опыта выживания на чужих планетах. Но с каждой секундой я все четче осознавала, что мне придется покинуть челнок и пуститься в одиночное путешествие по ригорскому лесу. Сидя здесь, в шаттле, я ничем не могла помочь Шрину, но если я доберусь до поселения, есть шанс, что в арсенале народных целителей все-таки найдется волшебное средство… Неясно, конечно, с какой стати ригорцы будут нам помогать, но попытаться, безусловно, стоило.

– Шрин, наверное, ты меня не слышишь, но все равно, я прошу тебя, не сдавайся, борись за жизнь! – склонилась над таргоциатом я, – я найду того, кто тебя вылечит, обещаю, только, пожалуйста, дождись моего возвращения, ладно? Я бы никогда не бросила тебя одного, но по-другому никак…

Рюкзака у меня не было, поэтому весь свой нехитрый скарб я вынуждена была, что называется, распихать по карманам. Из оружия у меня имелся лишь бластер, но после непродолжительных колебаний, я решила поменяться со Шрином. Лазерная винтовка наемника выглядела гораздо внушительнее и определенно превосходила бластер по всем параметрам, однако и весила она больше. Я надеялась, что мне ни по кому не придется стрелять, но с таким серьезным оружием мне было куда спокойней на душе.

Ведущий наружу гермолюк я открыла лишь с третьей попытки, на треть высунулась из шаттла и чуть не задохнулась от ударившего в лицо воздуха. Какой же это был воздух! Головокружительно свежий, невероятно чистый, пропитанный божественными ароматами распустившихся цветов! Я дышала полной грудью и никак не могла надышаться, а от переизбытка эмоций у меня даже сердцебиение участилось и в глазах потемнело. Это и в самом деле был благоухающий оазис, райские кущи, обетованная земля из древних преданий. Возносящиеся до небес деревья, густая зеленая трава, сказочные краски экзотических растений – при ярком дневном свете Ригор предстал передо мной во всей своей необычайной красоте, и тем тяжелее было мне признавать, что этот, казалось бы, идеальный мир породил жестокий культ Тысячеглазого Бога.

Погода за бортом тоже была отличная – ясная, теплая, безветренная, и упорно не вязалась с моим похоронным настроением. Небо на Ригоре отливало синевой, на горизонте медленно плыли тонкие перистые облака, отовсюду доносилось звонкое щебетание птиц, но я не могла наслаждаться природным великолепием. Надо было найти ближайшую деревню и уговорить местного знахаря пойти со мной. В памяти коммуникатора был загружен ригорский словарь, и это давало мне надежду на успех в межпланетных коммуникациях. В конце концов, с Луэтой все сработало, вдруг и мне сегодня повезет?

Я на миг задержала взгляд на покореженном челноке, тяжело вздохнула и сделала первый шаг навстречу неизвестности. Ориентира у меня не было, а интуиция, по всем признакам, еще не оправилась после недавней контузии, поэтому направление я выбирала наобум. На первый взгляд лес казался нетронутым цивилизацией, и я справедливо опасалась, что челнок упал вдали от густонаселенных территорий. Тревожило меня также наличие диких животных – в этой чаще наверняка обитало какое-нибудь клыкастое и когтистое зверье, а учитывая, что крупные хищники охотились преимущественно по ночам, мне любой ценой нужно было выйти к деревне до наступления темноты.

Опыт длительных пеших походов у меня отсутствовал. Будучи урбанизированным до мозга костей человеком, я сроду не испытывала пламенной любви к вылазкам на природу, покорению горных вершин и прочим туристическим изыскам. Пассивный отдых в виде лежания в шезлонге под ярком солнцем курортной планеты импонировал мне намного больше, и я всегда избегала вариантов, тем или иным образом сопряженных с выходом из зоны комфорта. Если бы не ссора с Дамьеном, заставившая меня в корне переосмыслить свою жизнь, я бы до сих пор сидела в офисе Административного Корпуса на Земле и даже не мечтала бы о дальнем космосе – на тот момент меня всё в принципе устраивало, я привыкла к рутинным будням и ничего не собиралась менять. Но кардинальная переоценка ценностей неожиданно совпала с открытием Программы подготовки бортовых администраторов, и я в сиюминутном порыве подала заявку на участие. Всё завертелось самой собой, и вот я уже поднималась на борт флагманского звездолета Галактического Союза, чтобы разгрести бардак в электронной документации. Во всяком случае, я так думала, но судьба распорядилась иначе, и даже сейчас, когда все стало хуже некуда, я не могла однозначно ответить, сожалею ли я о своем решении или нет…


Глава

XXVII

Возможно ли сбиться с пути при том, что ты изначально не знаешь, куда идешь? Сегодня я блестяще доказала, что еще как возможно, и если установленный на шаттле маяк вдруг по какой-то причине отключится, самостоятельно найти обратную дорогу у меня уже не выйдет. По мере углубления в лес, ощущение, что я хожу по замкнутому кругу, становилось все сильнее – пейзаж не менялся уже достаточно давно, глаз замылился, и хотя я целеустремленно продвигалась вперед, периодически мне невольно казалось, будто я топчусь на месте. Вызванная опьяняюще свежим воздухом эйфория постепенно схлынула, и красоты окружающего мира уже не пробуждали во мне восторженного отклика. Пару раз у меня из-под ног внезапно выскакивали прыткие зверьки в пушистой шубке, но я не успевала их рассмотреть. Насекомые тоже встречались, но все они сосредоточенно ползли или летели по своим насекомьим делам и интереса ко мне, к счастью, не проявляли. Что касается птиц, то они обитали высоко в кронах, и до меня лишь доносились заливистые трели.

Если бы не коммуникатор, я бы безнадежно потерялась во времени, но цифры на дисплее скрупулезно вели отчет. С перерывами на короткий отдых я шла уже второй час, но ничего даже отдаленно похожего на следы деятельности разумных существ мне пока не попадалось. И это было еще не самое плохое… С каждым пройденным метром мое самочувствие неумолимо ухудшалось – меня регулярно подташнивало, я замучилась от приступов головокружения, на лбу выступила испарина… На боль в ребрах я уже вообще не реагировала – она стала моим постоянным спутником, неотъемлемой частью меня и я свыклась с ней, как свыкаются с неизбежным злом. Скорость у меня тоже падала, так как переступать ногами было все труднее, и когда мне преградило путь огромное поваленное дерево, у меня оборвалось сердце. Я в красках представила, как мне предстоит вскарабкаться на толстый, сучковатый ствол, а затем удачно с него спрыгнуть, и в надежде обойтись без всей этой акробатики, завертела головой, однако, с обеих сторон обнаружились аналогичные завалы. На бурелом подозрительное нагромождение деревьев совсем не походило, и при более тщательном осмотре мои догадки полностью оправдались: все деревья были аккуратно срублены под корень и явно подготовлены для вывоза.

Сказать, что я обрадовалась, значило, ничего не сказать. Все мои мытарства оказались ненапрасными, и где-то рядом должно быть поселение, осталось только собрать волю в кулак и мужественно преодолеть оставшееся расстояние. Вон и следы от повозки видны… А может, это и не они вовсе, потому что до сего дня я сталкивалась с особенностями сельского быта лишь в ходе просмотра исторических хроник о далеком прошлом Земли. Ладно, других идей у меня все равно нет, так что, была не была, пойдем по следу.

Выйдя на просеку, я сразу почувствовала себя, как на ладони. Дорога выглядела хорошо накатанной, по обочинам возвышались стройные ряды исполинских деревьев, и меня не покидало ощущение, что я здесь не одна. Вырубленная в густом лесу колея уходила за поворот, и я могла лишь предполагать, что меня ожидало. Форсирование рукотворного препятствия отняло у меня даже те жалкие крупицы сил, что еще теплились в моем теле, и я еле-еле волочила ноги. Во рту пересохло, но я старалась экономить воду и пила крошечными глоточками, больше смачивая потрескавшиеся губы. Температура воздуха была достаточно комфортной, но в моем организме явно что-то разладилось, и меня опять бросало из жара в холод. В довершение ко всему вышеперечисленному, у меня жутко разболелась поясница, ранее уже неоднократно страдавшая от ушибов. Старые травмы некстати напомнили о себе, и я плелась все медленнее. Ближе к заветному повороту я окончательно выдохлась, но внезапно представшая перед глазами картина произвела на меня такой бодрящий эффект, что усталость сразу же, как рукой сняло.

Даже издали ригорская деревня производила впечатление ожившей зарисовки из жизни трудолюбивых крестьян. За опушкой леса начинались обширные поля: справа колосились созревающие злаки, а слева меланхолично паслись странные чешуйчатые существа с приплюснутыми мордами и четырьмя фигурно закрученными рогами – судя по всему, именно так и выглядел типичный ригорский скот. Дорога упиралась в довольно высокую каменную постройку, увенчанную треугольной крышей. Строение возвышалось на небольшом пригорке, а ко входу вела деревянная лестница из трех широких ступеней. Резная дверь была слегка приоткрыта, и пару минут я терзалась в сомнениях относительно своих дальнейших действий, а затем решительно шагнула вперед.

На страницу:
8 из 9