Полная версия
Этернум 5
Не знаю, посещали ли такие мысли ригорца, но иногда мне казалось, что за нас постоянно думает кто-то другой – сначала Ортан, потом Генайя, а мы всего лишь марионетки в руках умелого кукловода. Я допускала, что для Рэнда, как псионика, было легче переносить регулярные контакты с чужим разумом, но с моими способностями всё обстояло куда запутаннее. То ли мне от рождения достался некий «битый ген», о наличии которого я до недавнего момента даже не подозревала, то ли Генайя ошибалась, и Ортан насильно изменил мою природу, превратив из обычного человека в странное, не имеющее названия существо. Но как объяснить, что выбор Звездного Скитальца пал на скромного бортового администратора, а не на штатного телепата Колри? Чем Ортана не устроила нирманийка, и почему он предпочел специально модифицировать меня вместо того, чтобы адаптировать под свои нужды подготовленный разум Колри? Или аарта всё-таки знала больше, чем рассказала, но раскрывать всю правду было не в ее интересах? Теоретически ведь и Генайя могла вести двойную игру, взяв за основу лозунг, гласящий, что на войне хороши все средства? Надо бы обсудить это с Рэндом, когда он вернется на мостик – может, у меня конечно, началась паранойя, однако, у нас уже был горький опыт слепого доверия к Ортану, и ни для кого не секрет, что наша наивность обернулась плачевными последствиями.
Аргианский чай не зря пользовался такой бешеной популярностью среди жителей Галактического Союза – всего пара глотков привела в норму жизненный тонус и вызвала аппетит, а после того, как я плотно перекусила своим любимым сэндвичем, у меня и вовсе выросли за спиной крылья. Депрессивно-серый, поблекший мир моментально окрасился в яркие тона, и на эмоциональном подъеме я, казалось, могла с легкостью своротить горы. А еще аргианский чай был начисто лишен классического недостатка всех без исключения энергетиков – он не стимулировал нервную систему и не приводил к последующему упадку сил. Естественный допинг не провоцировал физиологическую зависимость, содержал настоящую кладезь ценнейших микроэлементов, укреплял здоровье и подходил по составу практически всем расам – не удивительно, что Аргос постепенно «подсадил» на чай весь Галактический Союз и за считанные месяцы озолотился на экспорте уникального растительного сырья, а затем, благодаря грамотной политике местных властей, вошел в когорту наиболее развитых планет. Своим нынешним процветанием Аргос был в первую очередь обязан терпкому, ароматному напитку, и даже на государственной символике планеты заслуженно красовался бордовый чайный листик.
Пока я наслаждалась незатейливой трапезой, бортовая электроника успела завершить тестирование гипердрайва, и я долго не осмеливалась взглянуть на результаты проверки, подспудно опасаясь самого худшего. К сожалению, незаменимого в таких обстоятельствах Ичира тоже сразили сонные чары Генайи, и если вдруг выяснится, что с гипердрайвом совсем беда, наше и без того не слишком радужное положение можно будет смело назвать катастрофическим. Но пока Ее Величество Фортуна продолжала являть нам удивительную благосклонность, не давая ни единого повода возроптать на несправедливую судьбу.
Глава
V
Несмотря на то, что состояние двигателей оставляло желать лучшего, радикальных ухудшений предполетная диагностика, к счастью, не показала, и у нас были хорошие шансы добраться до Ригора. «Этернум» разрушался на глазах, но корабли в Галактическом Союзе безусловно клепали на совесть, и наш звездолет еще не растерял запаса прочности. Однако, его ресурсы были далеко не безграничны, и даже если до сегодняшнего дня нам удавалось поддерживать бортовые системы в рабочем состоянии, я боялась, что без своевременного ремонта «Этернум» долго не протянет, и мы наглухо застрянем где-нибудь на задворках цивилизации. Причем, в строгом соответствии с пресловутым законом подлости, произойдет сие малоприятное событие в самый неподходящим момент… Заглядывать в будущее сейчас было еще страшнее, чем обычно, и я предпочитала не высовывать носа из того отрезка настоящего, на котором наши дела всё еще шли относительно неплохо.
– Номер Один, всё в порядке?
Коммандер Рэнд бесшумно возник у меня за спиной, и я непроизвольно вздрогнула от звука его лязгающего голоса. Ригорец мягко дотронулся до моего плеча, и я благодарно сжала его напряженные пальцы. Тонкие, гибкие, они поразительно напоминали паучьи лапки, а фиолетовые лунки ногтей особенно ярко выделялись на фоне серо-коричневой кожи. Большую часть времени Рэнд не выходил за рамки служебной субординации, и я невероятно ценила эти редкие мгновения нежности, когда нам даже говорить было ничего не нужно. Наша связь была прочна и неразрывна, и в такие минуты я с невероятной отчетливостью сознавала, что ничего лучше «неуставных отношений» с ригорцем со мной уже не случится.
– Хотите аргианского чаю, сэр? – мне настолько не хотелось вмешиваться в первозданную гармонию взаимного молчания, что я готова была стоять так целую вечность, но Рэнд первым убрал руку, тем самым недвусмысленно расставив приоритеты.
– Спасибо, энсин! Возможно, чуть позже, – решительно отказался от моего заманчивого предложения ригорец, – из-за Ил’Реми мы и так задержались. Поторопимся, мы уже должны быть на орбите Ригора.
– Да, сэр! – я с крайней степенью неохоты избавилась от мечтательного настроения и силой заставила себя вернуться к обязанностям старшего помощника, – проверка завершена, можете вводить координаты.
– А вот с координатами у нас проблемы, – проскрежетал Рэнд, а когда я с изумлением воззрилась на ригорца, в его глубоко посаженых глазах – идеально круглых, ультрамариново-синих, с желтыми треугольниками зрачков вдруг вспыхнул недобрый огонек.
– Однажды и Президент, и Верховное Командование жестоко раскаются, что дали Спецкорпусу Х такие колоссальные полномочия, – с нескрываемым раздражением бросил Рэнд, и золотистая сеточка прожилок на радужной оболочке красноречиво потемнела, – у меня такое ощущение, что у Тер-Шелла и его агентов практически всюду есть доступ. Теперь уже не понятно, кто в Галактическом Союзе представляет истинную власть – Правительство или Контора? Посудите сами, энсин, с помощью своего устройства, портативной станции, как она ее называет, коммандер Ил’Реми полностью зачистила всю информацию о местонахождении Ригора, а ведь я был уверен, что она сохранилась в памяти бортового компьютера после того, как Тер-Шелл ввел координаты. Ил’Реми уверена, что без нее мы не справимся, и ждет, когда же я приду к ней на поклон, а она, в свою очередь, потребует вывести Тер-Шелла из анабиоза. Даже сидя на гауптвахте, Ил’Реми продолжает меня шантажировать. Мне надоело вам об этом постоянно говорить, но перед нами опять встал выбор.
– И почему это меня толком не удивляет? – многозначительно хмыкнула я, – если вы не забыли, я тоже была завербована в Спецкорпус. Но это была игра в одни ворота – как только я стала бесполезна, Ил’Реми мигом утратила ко мне интерес. Мы это не обсуждали, но я хочу, чтобы вы знали – я согласилась сотрудничать с Конторой не из честолюбия и не ради удовлетворения собственных амбиций. Наверное, я поступила очень глупо, доверившись Ил’Реми, но она была так убедительна в своем стремлении покончить с неопределенностью. А потом, когда шаттл взорвался, Ил’Реми пообещала, что вы живы, но сейчас она ничего не может объяснить. И я ее послушала, согласилась выполнять ее приказы, лишь бы снова вас увидеть…
– Оставить, энсин, я вас ни в чем не обвиняю, – поспешно перебил меня ригорец, явно не ожидавший от меня потока душевных излияний и даже несколько смущенный моими эмоциональными откровениями.
– Простите! – вспыхнула от запоздалого стыда я,– сэр, я сама не знаю, что на меня нашло и…
– Остановитесь, это всё уже не важно, – проскрежетал коммандер Рэнд, – мы говорили о выборе!
– Еще раз простите! – окончательно стушевалась я,– жду ваших указаний, капитан!
– Ну, вот, так гораздо лучше! – с неподдельным облегчением выдохнул ригорец, убедился, что я больше не собираюсь посыпать голову пеплом, и без дополнительных преамбул перешел непосредственно к сути вопроса, – учитывая, что координаты Ригора известны на этот корабле только узкому кругу лиц, что, по вашему мнению, будет более правильным – пойти на поводу у Ил’Реми и провести реимплантацию адмиралу Тер-Шеллу, повторить старый трюк, вытащив информацию из подсознания капитана Майкрофта или коммандера Греймара, или же воспользоваться вашими способностями и попробовать установить новый контакт с Генайей?
– Выбор и вправду непростой, – вынуждена была признать я, – и сказать честно, сэр, ни один из вышеупомянутых вариантов мне не нравится. Но всё, что тем или иным образом касается Спецкорпуса Х, по праву занимает почетное место в моем антирейтинге, поэтому я думаю, вы не станете возражать, если реимплантацию камня Орн мы даже обсуждать не станем. Проникновение в чужой разум тоже не вызывает у меня большого энтузиазма, да и не уверена я, что всё пройдет гладко. Давайте лучше снова активируем передатчик и зададим вопрос Генайе – я примерно знаю, к чему готовиться, проблем быть не должно.
– В целом мне близок ход ваших мыслей, – блеснул ультрамариново-синими глазами ригорец, – но на душе у меня все равно как-то неспокойно… Такое ощущение, будто бы я подвергаю вас неоправданному риску.
– Вы же сами видели, ничего страшного со мной не произошло! – попыталась придать своему голосу максимум убедительности я, – наоборот, это будет самый простой и безопасный выход из положения. Мы с Генайей ранее уже настроились на одну волну, и второй контакт наверняка пройдет куда безболезненней. Как бы там ни было, я считаю, что нет смысла что-то изобретать, если наиболее оптимальное решение фактически лежит на поверхности.
– И всё же я сомневаюсь… – упрямо лязгнул коммандер Рэнд, и мне внезапно стало не по себе от его тревожных интонаций. По сути мы оба привыкли дружить с интуицией, и когда кого-нибудь из нас вдруг ни с того, ни с сего одолевали дурные предчувствия, мы старались не игнорировать предупреждения внутреннего голоса. Положа руку на сердце, мне тоже было страшновато отправляться в сумеречную зону, но если, черт побери, выбирать между телепатическим контактом с инопланетным разумом и «разморозкой» Главы Спецкорпуса, часа весов однозначно склонялась в сторону аарты.
– А я не сомневаюсь! – рубанула я, – капитан, разрешите приступить немедленно?
– Разрешение получено,– лаконично ответил ригорец, но в обращенном на меня взгляде по-прежнему читалась неуверенность. По-настоящему хороший капитан не имел права показывать экипажу свое замешательство, но Рэнд словно даже не пытался скрыть эмоции, и на меня накатила волна щемящей нежности. Я всем телом подалась навстречу ригорцу, но волевым усилием обуздала спонтанный порыв и недвусмысленно потянулась к передатчику. Потом, всё потом, а сейчас нам нужны координаты Ригора, и будем надеяться, что Генайя не откажет в помощи.
Глава
VI
В спешке изготовленный из подручных материалов транзистор приятно холодил кожу, да и сама по себе компактная металлическая коробочка не способна была внушить панический ужас, но то ли я крайне некстати прониклась пессимизмом ригорца, то ли интуиция и вправду не зря вопила трубным гласом. Но отступать было мало того, что поздно, так еще и совершенно некуда, поэтому с весьма несвоевременными метаниями и терзаниями пора было срочно заканчивать, тем более, наше общее дело не терпело отлагательств. Неровен час, экипаж очнется от сонных чар, или неугомонная драйда каким-нибудь хитромудрым образом выберется из камеры, и все наши планы стремительно полетят в тартарары.
Легкое покалывание в кончиках пальцев постепенно распространялось по всему организму – казалось, что каждая моя клетка мерно вибрировала в такт ментальным импульсам, и я с нарастающим ужасом понимала, что без остатка растворяюсь в этой странной вибрации. Жуткое ощущение неминуемой потери собственного я давно уже не было для меня в новинку, но страх навсегда лишиться идентичности засел глубоко в подкорке и теперь упорно мешал сосредоточиться на основной задаче. Я надеялась, что аарта сама выйдет на контакт, как это уже было в предыдущий раз, однако, Генайя ничем не проявляла своего присутствия в пространстве, и после нескольких бесплодных попыток установить связь, меня начали терзать смутные подозрения. Я отчаянно старалась нащупать во тьме сознание аарты, но плотно сгустившийся мрак упруго пружинил, неизменно выталкивая меня в реальность. Я цеплялась за разрозненные обрывки воспоминаний, но центробежная сила оказалась сильнее меня, и в этой заведомо неравной схватке я предсказуемо проиграла. Мощнейший удар буквально вышвырнул мой разум за пределы параллельного мира, а четкая линия, разграничивающая два измерения, в мгновение ока обернулась неровным пунктиром. Дверь захлопнулась, и сколько бы я не пыталась пробиться сквозь глухое полотно, меня снова и снова отбрасывало назад. Я физически чувствовала, как проступают на коже ссадины и синяки, но продолжала бороться, пока у организма окончательно не исчерпались резервы. В полном изнеможении я рухнула чуть ли не замертво и долго не могла осознать свое нынешнее состояние. Я как будто распалась на атомы и огромным трудом собирала себя воедино из хаотично перемешанных фрагментов, но паззл категорически не желал складываться. Дышать становилось все тяжелее, а частота сердечных сокращений упала до критических значений – в какой-то миг я перестала чувствовать ноги, затем онемели руки, и я поняла, что коченею от ледяного холода. Я слышала, что смерть в космосе именно так и наступает, и почти смирилась с горьким финалом, но, похоже, отправляться на тот свет мне еще было рановато. Впереди неожиданно забрезжил свет, который я ошибочно приняла за врата в царство мертвых, а сердце мучительно екнуло и резко замерло за мгновение до завершения земного пути.
– Энсин Бернович! – в скрипучем голосе Рэнда было всё: страх, волнение, радость. Я инстинктивно вдохнула, и грудная клетка едва не разорвалась от боли. Затрещали ребра, заныли мышцы, захрустели позвонки, а черепная коробка была близка к тому, чтобы взорваться изнутри. Ресницы как будто склеились, из-за чего слипшиеся веки упорно не желали размыкаться, но я не сдавалась, и через какое-то время мне все-таки удалось открыть глаз. Окружающий мир представлял собой мутное, трясущееся желе, и в следующий миг у меня к горлу подступил тошнотворный комок. Мое нынешнее состояние в равной мере свидетельствовало, как о симптомах острой интоксикации, так и о проблемах с вестибулярным аппаратом, причем, если отталкиваться от интенсивности проявлений, то право на существование имели обе версии.
Ригорец сидел рядом со мной на полу и осторожно поддерживал на весу мою голову, чтобы та опять не запрокинулась назад. Желтые треугольники зрачков в сапфировых глазах Рэнда горели двумя предупреждающими знаками – горели так ярко, что мне пришлось зажмуриться во избежание ожога сетчатки.
– Вам лучше? – лязгнул ригорец, когда я громко сглотнула удушающий ком и начала медленно приподниматься на локтях.
– Что случилось? – чувствовала я себя по-прежнему отвратительно, но офицеру Космофлота было не к лицу разводить сантименты, и вместо того, чтобы в красках описывать Рэнду стоически переносимые страдания, я предпочла ответить вопросом на вопрос.
– Это я и хотел бы узнать, – подал мне руку ригорец, – попробуете встать?
– Да, наверное,– без особой уверенности прохрипела я, сгребла пальцами форменный китель коммандера Рэнда, и стиснув зубы, поднялась на ноги. Меня шатало и заносило, но ригорец обеспечил мне такую надежную точку опоры, что понемногу я адаптировалась к вертикальному положению и перестала регулярно заваливаться набок.
– Простите, сэр, ничего не вышло… – одного жадного глотка аргианского чая оказалось достаточно, чтобы вновь ощутить себя живой, но сил у меня всё еще было маловато, и дальнейший разговор я вела уже со служебного кресла Дайры Ламу, – может быть, со мной что-то не так, или дело в транзисторе, но контакта не получилось. Это непросто объяснить, но я будто бы молотила кулаками в заколоченную дверь, пока кому-то это не надоело, и меня принудительно не выпроводили вон…
– Ментальный блок? – сходу предположил Рэнд, как если бы речь шла о некоем общеизвестном факторе,– но кто мог его поставить? Это однозначно не Генайя – она и так еле наладила с нами связь, и мы все прекрасно знаем, чего это стоило каждой из сторон. Я не очень хорошо разбираюсь в теоретических аспектах телепатии, но даже мне знакомо понятие так называемого ментального блока. В отдельных ситуациях он может возникнуть по естественным причинам – стресс, психологическая травма, специфические заболевания нервной системы. Разум утрачивает способность принимать и транслировать импульсы, а на попытки проникнуть в подсознание носителя реагирует крайне агрессивно, потому что телепатический контакт прочно ассоциируется с болью. Это природный защитный механизм, ограждающий разум от внешнего воздействия, фактически ментальный блок не дает сойти с ума. Но я также наслышан об искусственных барьерах, которые намеренно ставятся с целью воспрепятствовать любым видам телепатической активности. Говорят, что-то подобное со своими агентами проделывает Спецкорпус Х перед тем, как отправить их на полевое задание. Обойти блок не могут даже нирманийцы, поэтому агенты внедряются в самые различные структуры, не боясь, что их раскроют. Я могу ошибаться, энсин, но на основании сказанного вами напрашивается единственный логичный вывод: по-моему, коммандер Ил’Реми успела воспользоваться своей «игрушкой» и вывести из строя наш транзистор. Точнее, перепрограммировать его таким образом, чтобы он выступал в роли отражателя сигнала и тем самым выполнял прямо противоположную функцию.
– Не исключено, – буркнула я и вдруг обомлела от посетившего меня озарения, – неужели вы хотите сказать, что Ил’Реми готова рискнуть будущим нашей цивилизации только ради того, чтобы мы вывели Тер-Шелла из анабиоза? В таком случае при всей моей политкорректности, я, пожалуй, соглашусь с Луэтой – Ил’Реми и вправду настоящая ведьма, и ей…
Глава
VII
– Не забывайте, что пока это только мои домыслы, – прервал мой возмущенный монолог ригорец,– никаких доказательств у меня нет.
–А они здесь и не нужны! – пренебрежительно отмахнулась я, – все мы великолепно осведомлены о методах Спецкорпуса, да и у Ил’Реми к Тер-Шеллу что-то личное… Понимаю, что это прозвучит довольно странно и, возможно, даже абсурдно, но за время нашего общения у меня сложилось впечатление, что адмирал значит для нее примерно столько же, сколько и вы значите для меня. Простите, сэр…
– Вы уверены? – анатомическое строение органов зрения не позволяло старпому сузить глаза в задумчивом прищуре, но я уже более или менее поднаторела в ригорской мимике и без труда догадалась, что нестандартных ход моих мыслей вызвал у Рэнда явную заинтересованность. Несмотря на то, что ригорец пропустил мимо ушей мои смущенные извинения, заминать деликатную тему неуставных отношений он, судя по всему, не планировал вовсе. Хотя у меня элементарно не хватало воображения представить, какого рода связь могла возникнуть между этими двумя… Но, видимо, у ригорца было гораздо лучше с фантазией. Так и не дождавшись от меня вразумительного ответа, он молча мерил шагами мостик, пока, наконец, не счел возможным поделиться со мной своими соображениями.
– Допустим, вы правы, и приоритеты коммандера Ил’Реми нам более или менее ясны, -после длительной паузы проскрежетал Рэнд,– не будем разбираться в ее мотивации, сейчас это не так уж и важно. Главное для нас, получить координаты Ригора и провести переговоры с Шартаронской Империей, всё остальное в данный момент не имеет принципиального значения. Знаете, энсин, если бы у меня не было сомнений, что адмирал Тер-Шелл полностью поддержит наши начинания, а не начнет в упор расстреливать имперский флот фотонными торпедами, я бы не стал противиться желанию Ил’Реми и сделал бы всё, как она хочет. Но адмирал слишком непредсказуем и своенравен, чтобы так рисковать, поэтому я до сих пор считаю, что будет целесообразным оставить его в криокамере. Что ж, там, где бессильны нирманийские телепаты, на помощь придет ригорский псионик. Коммандер Ил’Реми меня недооценивает, а зря…
– Вы это о чем? – с опаской уточнила я, но, кажется, Рэнд уже принял решение.
– Я перенастрою транзистор и сниму ментальный блок,– ригорец в очередной раз обошел мостик по периметру и внезапно остановился в шаге от меня, – а когда передатчик снова заработает, вы установите контакт с Генайей.
– Но ведь вы раньше этого не делали, вдруг что-то пойдет не так? – ни на шутку испугалась я,– сэр, может быть, мы все-таки вытащим координаты из подсознания капитана или Греймара?
– Во-первых, это очень долгий процесс, а у нас очень мало времени, – аргументировал свой отказ коммандер Рэнд, – и во-вторых, нам обоим придется выпасть из реальности, и звездолет останется без капитана. Не Луэте же мне передавать штурвал! Нет, Номер Один, это даже не обсуждается, я займусь транзистором, а вы примите на себя командование «Этернумом».
– Есть, сэр! – закусила нижнюю губу я, – умоляю, будьте осторожны!
–Со мной ничего не случится, – изломанный зигзаг линии рта дрогнул в ободряющей улыбке, и на душе у меня мгновенно потеплело, но страх по-прежнему продолжал сжимать мне горло.
– И всё же…, – не выдержала я, но Рэнд так быстро шагнул к передатчику, что слова замерли у меня на губах. Ригорец хорошо понимал, что я до последнего буду его отговаривать, поэтому спешка была вполне оправдана, но когда тонкие, длинные пальцы мягко коснулись металлической поверхности транзистора, я собрала в кулак всю волю, чтобы не поддаться соблазну оттащить Рэнда подальше от этой подозрительной штуковины.
Безучастно наблюдать, как ригорец превращается в застывшую статую, было выше моих сил, но и вмешиваться было нельзя. Лицо Рэнда стало похоже на восковую маску, а пронзительно синие, идеально круглые глаза отсутствующим взглядом смотрели в невидимую точку. Почти двухметровая, нескладная фигура ригорца казалась высеченной из камня скульптурой, в которой будто бы не было жизни, и в бессознательном стремлении убедиться, что с Рэндом все в порядке, я подтянулась на носочках и мимолетно дотронулась до серо-коричневой щеки. Наощупь кожа ригорца была не просто холодной, а ледяной, как у мертвеца, и я в ужасе отдернула руку.
С Рэндом что-то происходило. Он был прикован к передатчику незримыми цепями, его разум блуждал в лабиринтах бесчисленных измерений, а бренное тело неумолимо остывало в материальном мире. Ригорец балансировал на грани двух параллельных вселенных, и каждая доля секунды, проведенная в этом промежуточном состоянии, отнимала у него энергию. Черты Рэнда заострились, пульс замедлился, и в какое-то мгновение я поняла, что его грудь больше не вздымается в унисон дыханию. В недрах металлического корпуса раздался оглушительный щелчок, от гладких стенок полыхнуло неистовым жаром, а еще через миг ригорец внезапно забился в яростных, безудержных судорогах, словно через него пропустили мощнейший разряд электрического тока. Зрелище было настолько жутким, что я невольно впала в ступор и натуральным образом вросла ногами в пол – возможно, меня парализовало совсем ненадолго, но по моим внутренним ощущениям, я целую вечность сражалась с оцепенением.
–Нет! – я с разбегу врезалась в спину непрерывно содрогающегося в конвульсиях Рэнда и в падении сбила его с ног. Я всем весом навалилась на ригорца и, насколько хватило сил, прижала его к полу. Какое-то время Рэнда всё еще продолжало колотить, но постепенно он затих, и честно говоря, я уже и не знала, что испугало меня в большей мере – этот кошмарный припадок или последовавшая за ним неподвижность, слишком похожая на трупное окоченение.
– Коммандер Рэнд! Сэр! Очнитесь! Вы меня слышите, сэр? – мой голос сорвался на истошный крик, а когда я поняла, что ригорец не реагирует на мои призывы, над мостиком разнесся дикий, нечеловеческий вопль. Я и сама не догадывалась, что могу так кричать – надрывно, пронзительно, безудержно, изливая разом всю свою неуемную боль, задыхаясь от рыданий и рвущихся наружу стонов. Теперь я точно знала, что такое крик души – концентрированное горе, тысячекратно помноженное на безысходность. Я уже дважды теряла Рэнда, и ничто не могло заставить меня смириться с потерей, однако сегодня всё было иначе: я низко склонилась над ригорцем, но как бы я не напрягала слух, мне так и не удалось различить даже слабого сердцебиения, а лихорадочная попытка нащупать пульс закончилась впустую по банальной причине нехватки соответствующих познаний.
– Нет! – я упорно не попадала в сенсорный дисплей коммуникатора негнущимися, одеревеневшими пальцами, и вызвать медицинского дрона у меня получилось только после череды неудач. Рэнд по-прежнему не подавал признаков жизни, и, бросая полные надежды взгляды на недвижимо распростертого ригорца, я уже даже не плакала, а тонко подвывала. Чертов дрон всё никак не объявлялся, и вероятно, правильней всего в этой ситуации было бы телепортировать Рэнда прямиком в медотсек, но то ли я не до конца пришла в себя после ментального удара, то ли совершенно растерялась от чересчур стремительного развития событий.