Бесоборец

Массивная башня, украшенная шатровой крышей, покрытой красной черепицей, разделяла здание на два крыла. И как мне показалось, все окна правого крыла были забраны толстой решеткой.

Широкая дорога вела к крыльцу, а у дверей уже стояли двое дружинников и мужчина в черной ливрее.

– И…

– Остались сущие формальности, – словно прочитав мои мысли, ответил адвокат. – Ритуал принятия и признание вас Священным синодом. Но думаю, с этим вы справитесь уже без меня.

– И… когда будет проходить этот самый прием? – продолжал проявлять я любопытство.

– Матвей введет вас в курс дела, – ответил адвокат уже несколько раздраженно. – Кстати, вот и он.

Мужчина в черной ливрее спустился со ступеней и открыл дверь, помогая мне выйти из машины.

– Добро пожаловать домой, князь, – мягко произнес он. – Меня зовут Матвей. И я дворецкий семьи Святогоровых.

– И вам доброго дня, – ответил я, обращаясь к стоявшим во дворе людям.

Мои чемоданы уже были выгружены на дорожку. А рядом стоял парень лет двадцати, в черной форме слуги.

– Прошу вас, пройдемте.

Матвей склонил голову и направился в сторону дверей. Я последовал за ним. Поднялся по мраморным ступенькам. Дворецкий услужливо открыл мне дверь, и я переступил порог.

Просторный холл с четырьмя колоннами, которые были выполнены в виде атлантов, поддерживающих сводчатый потолок, был практически пуст. Сияла огромная люстра из хрусталя под потолком, у дальней от входа стены раскинулся широкий камин с медвежьей шкурой на полу. Диван и несколько кресел были обтянуты кожей, резной столик венчался бронзовым канделябром на несколько восковых свечей. Жуткая расточительность в век технологий. На противоположной стене висела большая плазменная панель. От входа к лестнице на второй этаж вела яркая красная ковровая дорожка.

Напротив входа красовались раздвижные витражные двери, ведущие на террасу. Цветные стекла пропускали скудное питерское солнце и расцвечивали пространство на редкость яркими бликами. В холле было два больших, во всю стену, арочных окна, которые не пропускали свет из-за частых деревьев снаружи.

В креслах у камина сидели две девушки. Примерно моего возраста. Обе одеты в короткие топы и тренировочные теннисные юбки, едва ли доходящие до середины бедра. Видимо, девочки только что закончили тренировку и теперь о чем-то беседовали. А на столике стояли початая бутылка вина и два наполненных бокала. Нужная вещь после тренировки. Красное вино неплохо восстанавливает Силу. У той, что сидела справа, на коленях лежал большой пушистый кот. Девушка рассеянно гладила его шелковистый мех.

Заметив вошедших, девушки прервали разговор и обернулись. Личико девицы с котом едва заметно подернулось гримасой, более напоминающей презрение. Впрочем, отвращение мигом сменилось доброжелательной улыбкой. Она выглядела мило. Хрупкая, с высокой грудью и стройными ногами. Длинные светлые волосы были убраны в высокий хвост, открывая красиво очерченные широкие скулы, острый подбородок, привлекая внимание к пухлым губам, на которых еще виднелось вино. Голубые глаза светились льдом.

– Скорее всего, это мой… брат, – мило проворковала она. – Добро пожаловать домой.

– Позвольте представить вам вашу сводную сестру, – вмешался Матвей. – Анастасия Святогорова.

– У меня есть сестра? – удивленно покосился я на дворецкого.

– Сводная, – повторил слуга. – Анастасия, дочь младшей жены Павла. Она была вписана в завещание.

– А это моя подруга. Ксения Викторовна Алешина, – Анастасия указала на сидевшую напротив темноволосую девушку с хищным взглядом зеленых глаз.

Она тоже широко улыбнулась:

– Очень приятно, князь.

Последнее слово прозвучало с едва заметной издевкой. Но я сделал вид, что не заметил ее.

– Сестра, – протянул я неуверенно.

– Чистокровная княгиня Федорова, – добавила девушка. – Павел Васильевич сразу дал мне фамилию. Теперь я Святогорова.

– Клевая киска, – кивнул я на ее колени, стараясь сменить тему разговора о чистоте крови. Начинать ссору в первые пять минут после возвращения домой не хотелось.

Анастасия опустила взгляд на свои колени, и на ее личике заиграла озорная усмешка:

– Хочешь погладить? – лукаво спросила она.

Ксения прыснула, прикрыв лицо ладошками.

– Спасибо. Возможно, в другой раз.

– Зря. Котики успокаивают, – проворковала Анастасия.

Матвей, наблюдавший за этим, с неодобрением покачал головой:

– Я вас ненадолго покину. Простите, но у меня много дел.

Он вышел, а Анастасия поднялась на ноги, переложив питомца в кресло:

– Всегда хотела братика, – проворковала сестра, пройдясь по комнате. – Правильно говорят: мечты сбываются.

Девушка неспешно одернула юбку, позволив мне насладиться видом ее упругих бедер, и подошла к пианино.

– Мы же вроде не родные? – уточнил я.

– И что? – удивленно подняла бровь девушка.

– В каком-то смысле это даже лучше, – рассеянно протянула сидевшая в кресле Ксения. – Хотя и родные – тоже неплохо. Говорят, в этом есть своя прелесть.

Девушки рассмеялись. Анастасия подняла крышку пианино, стоявшего у окна, и села на стул.

– Позволишь? – я подошел к сестре и указал на музыкальный инструмент.

Девушка обернулась. Удивленно посмотрела на меня:

– Умеешь играть? Ты?

– Немного.

Анастасия встала со стула:

– Тогда почему бы не уступить дорогому гостю?

Я сел, сложил пальцы в замок, вытянул руки. Пальцы захрустели. А затем я коснулся клавиш.

Приют, в котором я вырос, был образцово-показательным. Нет, это вовсе не означает, что дети там не устраивали кровавые распри, которые перерастали в смертоубийства с последующим сокрытием тел.

Но к нам часто приезжали комиссии из Синода. И благотворительные организации, перед которыми выслуживался Вяземский. Поэтому единственный предмет, который у нас преподавали на уровне городских школ, было театральное мастерство. Дети должны были в любое время дня и ночи сыграть роль счастливых воспитанников благодетеля. А еще – музыка для концертов перед комиссиями. Поэтому любовь к музыке нам вбивали намертво. Иногда розгами, иногда – преподавательской линейкой.

Я осознал, что такой хороший инструмент мне не попадался. Несколько раз пробежавшись по тугим клавишам, я услышал справа преувеличенно долгий вздох и сдавленное: «Кто бы сомневался».

– Что поделать, сестренка, – усмехнулся я, посмотрев прямо ей в глаза. – Не всем же быть мастерами.

И я вступил. По мере того, как я играл, лица девушек вытягивались от удивления. Первой не выдержала сестра. Она захлопнула крышку с такой силой, что я едва успел убрать руки.

Я скрыл довольную ухмылку и встал со стула. Склонил голову и как бы между прочим обронил:

– Его не мешало бы настроить. Ладно, я устал с дороги. Хочу отдохнуть перед ужином. Так что, пожалуй, я покину вас, дамы.

– Я провожу вас, Никита Павлович. Покажу вашу комнату, – предложил Матвей, который до того скрывался в тени.

Мы направились к лестнице. А в спину мне смотрели две пары глаз. Ксения смотрела с интересом и удивлением. А вот Анастасия…

Если бы взглядом можно было сжечь – я бы осыпался на ковровую дорожку лестницы горсткой пепла. Но я стоически выдержал этот взгляд. И скрылся в коридоре второго этажа.

* * *

Ксения Алешина задумчиво отпила вина:

– Неужели в доме Святогоровых появился кто-то, равный великой Анастасии? – лукаво произнесла она. – Учтивый, образованный, ранг не ниже мастера. В восемнадцать лет. Уникальный случай…. – с восторгом пробормотала она, словно ни к кому не обращаясь.

На личике Анастасии проступили красные пятна.

– Замолчи, – попросила она. – Он бастард, который попал в этот дом из-за какого-то дурацкого закона. Он еще не прошел обряд. И не признан Синодом. Не факт, что обряд приема пройдет гладко.

Но Алешина ее словно не слышала:

– А как он играет на рояле. Мммм… Длинные сильные пальцы пианиста…

В глазах девушки начали разгораться искорки плохо скрываемого интереса.

Бокал выпал из руки Анастасии и вдребезги разбился о паркет. На досках растеклась красная лужа.

– Жаль, что он твой брат, – продолжила Ксения. – Хотя… как ты сказала? Он не родной?

– Не пора ли вам домой, Ксения Викторовна? – со сталью в голосе поинтересовалась Святогорова. – Кажется, вы перебрали алкоголя.

Ксения с неохотой встала с кресла и одернула юбку:

– Пожалуй, – согласилась она. – Но не переживай. Теперь я буду заглядывать в гости почаще.

Покачивая бедрами, девушка направилась к двери. А Анастасия решительным шагом направилась к лестнице.

* * *

– Ваша комната.

Матвей услужливо открыл передо мной дверь, и я вошел в апартаменты. Чемоданы уже стояли в углу. Вещи были аккуратно разложены по полкам шкафа. Там же нашлись вещи, которые мне были незнакомы.

– Я взял на себя смелость приобрести кое-что для вас, основываясь на мерках из учебного заведения.

– Спасибо.

– Должен напомнить, что завтра вас ждет ритуал приема. Он пройдет в присутствии двух представителей Синода, – произнес Матвей.

– В какое время?

– Жрец и мастер-настоятель обещали прибыть до полудня, – ответил дворецкий.

– Хорошо.

– Если вам что-то будет нужно, – вызовите электронного помощника, – продолжал Матвей. – Ольгу.

– Просто вызвать по имени? – бесхитростно уточнил я.

– Все верно, – губы дворецкого тронула улыбка. – Вы привыкнете. Она передаст мне любой ваш приказ. Доброй ночи, мастер.

Слуга закрыл дверь, оставив меня одного. Даже директорский кабинет был меньше этой комнаты. Высокие потолки хвастались лепниной, стены были обиты плотной тканью, а пол покрывали темные доски, которые отлично пружинили при ходьбе.

Мебель была внушительной и удобной – от массивного стола до широченной кровати со столбиками для балдахина. Окна закрывали тяжелые шторы. Боковая дверь вела в ванную, и я решил не тянуть с водными процедурами.

Я прошел в комнату, облицованную серым кварцем. Открыл оба крана и сел на край ванны, покоящейся на ножках в виде звериных лап. Правильно говорят, что бесконечно можно смотреть на две вещи: как горит огонь и как течет вода. Зрелище гипнотизировало. Но…

Я с неохотой встал, вернулся в спальную комнату. Сбросил одежду, нашел плеер, воткнул в уши беспроводные наушники. Хорошая аудиокнига и теплая вода – что может быть лучше.

Ванна успела набраться. Я закрутил вентили и лег в горячеватую воду. С облегчением вздохнул и прикрыл глаза. В наушниках зазвучал голос рассказчика.

Наушники стали главной ошибкой. Погрузившись в историю, я не услышал, как хлопнула входная дверь в комнату. А через секунду на пороге ванной появилась Анастасия. Она стояла, скрестив руки на груди, и с нехорошей улыбкой смотрела на меня. Но ее большие голубые глаза метали молнии. А затем вода в ванной стала быстро остывать.

– Прости, я не слышал, как ты стучала, – процедил я с недовольством.

– А я не стучала, братец, – холодно произнесла девушка и подошла к ванной. Села на край, совершенно не стесняясь того, что я оказался у нее на виду.

– Больше так не делай, – проворковала она, глядя мне в глаза.

– Как – так? – не понял я.

– Не нужно выпендриваться и позорить меня при моих подругах, – проворковала девушка. – Они чистокровные дворянки. И не посмотрят на бастарда, пусть даже получившего фамилию и титул. Тебе просто повезло. И ты не лучше меня.

– Я и не говорил, что лучше… – начал было я, но девушка погрузила ладошку в воду, словно бы проверяя ее температуру. Пальцы коснулись моего бедра. Мне бы могло это понравиться, если бы вода не начала быстро остывать. А затем девушка набрала в ладошку воды и брызнула мне в лицо.

Ее взгляд упал на мою грудь, покрытую шрамами, и уголок ее рта дернулся. Я только пожал плечами, заметив ее изучающий взгляд.

– Дуэли на ножах в приютах Союза – дело обычное.

Девушка тут же вздернула голову:

– Я рада, что тебя не прикончили в приюте за твой скверный характер, – продолжила она. – Хотя детей дворян тоже можно понять. Я не про тебя, а про саму ситуацию.

Этот разговор начинал мне надоедать.

– Прости, что так вышло, – ехидно ответил я. – И больше так не делай. Я про брызги водой.

– Иначе – что? – с вызовом уточнила девушка и решила повторить шутку.

Зачерпнула воды, но я резко схватил ее за запястье и дернул на себя. Послышался всплеск, и Анастасия оказалась в ванне.

– Иначе может случиться несчастье, – спокойно ответил я.

– Ай! Холодно!

– Вам нужно было слегка остыть, княжна, – парировал я.

Ее личико оказалось в нескольких сантиметрах от моего. Она зло сопела, а глаза ее метали молнии. Видимо, фокус ей не понравился.

– Отпусти! – прошипела она и попыталась вырвать руку, которую я все еще сжимал.

Я выполнил просьбу, и девушка выбралась из ванны. И при ее виде я с трудом сдержал улыбку. Надменность мигом испарилась, и сейчас девушка выглядела растерянной. А холод и мокрая ткань топа подчеркивали все прелести Анастасии. Да и юбка, облепившая стройные ноги, добавляла… интереса в новый образ.

– Делай вид, что меня не знаешь, – зло прошипела она.

– Как скажешь, – равнодушно пожал плечами я.

Анастасия фыркнула и, развернувшись, вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь. Я же со вздохом вылез из холодной воды. Надо закрывать двери.

Глава 3

Обряд

– Николай Владимирович, вот досье курсантов-бесоборцев.

Катерина вошла без стука, и глава Синода поспешно закрыл в браузере вкладку с сайтом публичного дома. Поджал губы и с неудовольствием уставился на девушку. Впрочем, на секретаря этот взгляд не подействовал. Секретарь пересекла кабинет и положила на стол два десятка папок.

– Все кандидатуры из семей бесоборцев.

– Все утверждены Советом? – уточнил Николай Владимирович.

– Советом и Тайным охранным отделением, – строго поправила его Калинина.

Беломорцев пододвинул к себе папки и принялся перелистывать дела.

– Ага, – бормотал он, ставя штамп «Одобрено» и откладывая очередную папку. – Ага, и этот подойдет. Так, стоп!

Он остановился на одном из личных дел. Непонимающе посмотрел на секретаря:

– Никита Воронов? Не помню такой семьи.

– Он урожденный Святогоров, – холодно произнесла Катерина и добавила: – По отцу.

– Серьезно? – переспросил настоятель. – И как же вы собираетесь отправить в Академию бастарда?

– Никита Святогоров был признан наследником семьи Святогоровых, – поправила Калинина Беломорцева. – Парень обладает силой отца. Светом. Осталась сущая формальность. Обряд приема. И подтверждение от Синода.

– Но Павел Васильевич… – начал было Беломорцев, но девушка его перебила:

– Парень был признан членом семьи согласно указу тысяча семьсот двадцать второго года «О службе в Синоде».

Николай Владимирович непонимающе посмотрел на девушку, и Калинина со вздохом пояснила:

– Двадцать второй пункт указа говорит, что для продолжения службы при потомственной службе Синоду, бастард, имеющий силу основателя, может получить фамилию семьи без одобрения родичей. Если у семьи отсутствуют другие наследники.

– Но у Святогоровых есть дочь Анастасия…

– Анастасия – дочь младшей жены князя. В ней нет крови Святогоровых. Павел Васильевич просто дал ей фамилию, – поправила мужчину Калинина. – Так что выбора нет.

– Из него может получиться неплохой храмовник, – пробормотал Беломорцев и поставил на папку штамп «Одобрено». – Оповестите князя Иноземцева о переводе.

* * *

По привычке, заведенной еще в приюте, я проснулся без будильника. Сел на кровати, потер ладонями щеки, прогоняя остатки сна. Быстро умылся, вернулся в спальню и распахнул шкаф.

Вещи, которые я привез с собой, были выстираны, высушены и развешены на вешалках. Я выбрал удобный тренировочный костюм, быстро оделся и вышел из комнаты. Пора утренней пробежки.

В старшей школе все подчинялось строгому распорядку. Подъем, пробежка, тренировка.

Лето заканчивалось, но на улице было уже светло.

Я вышел на террасу, с которой открывался вид на сад, и спустился по лестнице. Прошел по дорожке из мраморной тротуарной плитки, обогнул аккуратно подстриженную декоративную изгородь и вышел на тренировочную площадку, в центре которой стоял памятник рыцарю. Воин поднял лицо к небу и воздел руки, словно просил помощи у Спасителя. А за спиной героя раскрылись белые крылья.

Скорее всего, отец – основатель семьи. Боец, который прославил себя в веках. Но чем именно, я не знал.

Я вышел на дорожку и вставил в уши наушники. Включил аудиокнигу и побежал.

Получасовой бег прогнал остатки сонной оторопи, взбодрил, и я перешел на быстрый шаг, постепенно останавливаясь. Отвинтил крышку прихваченной с собой бутылки и сделал несколько глотков воды. И подошел к манекенам. Но где-то за изгородью послышались приглушенные голоса, и мне в голову пришла более интересная мысль.

– Господа! – крикнул я двум дружинникам, которые как раз выходили на площадку. Те самые парни, которые сопровождали Привалова на встрече в Корабельном районе. Ну, как раз и посмотрим, на что они способны. Благо, бой тренировочный, так что не зашибут.

Бойцы остановились. Переглянулись.

– Вы нам, мастер? – вопросительно глядя на меня, уточнил один из них. Скорее всего, старший дружинник.

Я осмотрелся по сторонам, и убедившись, что никого, кроме нас троих, в парке нет, кивнул:

– Вам. Не составите мне компанию в тренировочном бою?

Парни еще раз переглянулись:

– И… с кем же вы хотите сразиться? – уточнил старший.

– С обоими, – ответил я.

На секунду лица бойцов вытянулись от удивления. Но перечить они не стали. Вышли на тренировочную площадку.

– Готовы, мастер? – поинтересовался старший, снимая пиджак.

Я снял куртку и вышел на полянку, огороженную живой изгородью. Коротко поклонился, приветствуя противников. И встал в стойку, предлагая атаковать.

Ребята переглянулись, и веселье началось.

Я торопливо активировал Силу, окутав себя Щитом. В защитный барьер влетело ледяное копье, но Щит поглотил его. Броня могла выдержать четыре атаки, и мне должно этого хватить.

Под ногами одного из противников замерцала ловушка, и он торопливо активировал Броню. Второй же атаковал, стараясь сбить защитный барьер. Но прямо перед бойцом появился фантом рыцаря, который с размаху ударил противника кувалдой в грудь, сбив его с ног. Рыцарь выполнил свою роль и растворился в воздухе, я же развернулся ко второму бойцу.

Порыв ветра ударил в меня, срывая Щит. Но я успел коснуться Плетения внутреннего огня, чувствуя, как кровь словно закипела. И Щит выдержал атаку. Я же метнулся к противнику, на ходу создавая Очистительный огонь. И пламя ударило в дружинника, сбивая его с ног. Тут же волна Очистительной земли прошла над дорожкой, подбрасывая дружинника и выводя на серию.

– Партия, князь, – поспешно крикнул тот.

Я только кивнул и сел на траву. Трясущимися руками вытащил из кармана штанов фляжку с артишоковым чаем. Отвинтил крышку и принялся торопливо пить.

Бойцы подошли ко мне:

– Неплохо, – оценил высокий светловолосый парень лет двадцати.

Он протянул мне руку. И я ухватился за протянутую ладонь, поднимаясь на ноги.

– Мастер Илья, как вы? – спросил начальник охраны.

Парень, которого сбил с ног рыцарь, потер ушибленную грудь:

– Жив, ребра целы, – отрапортовал он. – Хорошая контратака.

Я склонил голову, принимая похвалу от мастера Школы льда. Синего цвета Силы.

У каждой школы есть свои особенности. Колдуны могут брать под контроль противников, криомастеры способны замораживать противников и создавать ледяных клонов. В стиле Ветра есть способности снимать Броню. Чародейство, при малом арсенале атакующей способности, строится на сериях усиленных атак. Мастер школы запросто способен пробить защиту противника и убить жертву. У меня же был Свет. Стиль боя рыцаря.

Я поднял руку, и парня окутал светлый ореол. Который должен был снять болевые ощущения и разогнать синяк, оставленный на груди молотом рыцаря.

– Не стоит, мастер, – начал было Илья, но я только махнул рукой:

– Быстрее залечится.

– Не хочу вас отвлекать, мастер, – послышался от двери голос дворецкого.

Я покосился на часы. Вот черт! Скоро прибудут жрецы. Нужно еще успеть принять душ.

Склонил голову перед дружинниками:

– Благодарю за бой, господа.

И зашагал к дому. Бойцы семьи остались на тропинке, задумчиво глядя мне вслед.

* * *

Лукич был начальником охраны семьи Святогоровых вот уже три десятка лет. Хотя на вид мужчине было около сорока. На деле же парень ходил по этой земле почти столетие. Он, как и его друг Илья, были одержимыми. Из тех, что предали родной мир и получили патент в Синоде.

Парни работали с дедом Павла Васильевича. И высоко ценились как бойцы. Одержимые могли создавать особенные серии, усиливать их рунами, и кроме того были неплохой поддержкой в бою.

И сейчас Лукич стоял и задумчиво смотрел вслед молодому Святогорову.

– Как он сбил тебя с ног? – обернулся начальник охраны к Илье.

Напарник задумчиво почесал затылок и удивленно ответил:

– Меня словно КамАЗ сбил. Даже Броня не спасла. Как только ребра остались целы.

– А это уровень мастера, – задумчиво протянул Лукич. – Что же будет, когда парень получит легенду? Бесоборец из него выйдет что надо.

* * *

– Прошу, мастер Никита, – дворецкий отодвинул стул, помогая мне сесть.

Я уселся за стол, и Матвей тут же поставил передо мной тарелку с блинами и кружку с дымящимся отваром, смесью чая и трав.

– Спасибо.

Матвей отступил на пару шагов, склонил голову и с интересом посмотрел на меня.

– Готовы, мастер?

Я обмакнул блинчик в джем и кивнул:

– А как будет проходить этот обряд?

– О, это всего лишь простая формальность, – отмахнулся Матвей. – Чтобы жрецы Священного синода могли подтвердить право быть членом семьи. Дадите клятву крови, и если дух вашего предка подтвердит родство – вы станете князем Никитой Павловичем Святогоровым.

– Князь, – пробормотал я. – Звучит. А как же княжна Анастасия?

– Вы будете уравнены в правах. В семье не будет старшего.

При мысли о том, что бастард станет равным члену княжеской семьи, я не удержался от мстительной усмешки.

– Здрав будь, Никита Павлович, – послышался за спиной веселый девичий голосок.

– И тебе не хворать, Анастасия Святогорова, – ответил я.

Обернулся. С лестницы второго этажа спускалась сводная сестра.

Девушка подошла ко мне, наклонилась и обняла меня, прижавшись грудью к спине. И я почувствовал, как ее Сила щекочет мою кожу. Она ждала, что я откроюсь и поделюсь с ней Силой.

– Откройся, братец, – прошептала Настя мне на ухо. – И получишь бонус к завтраку…

Сила могла сплетаться, создавая вихри. Это происходило при контакте между одаренными. И…

Чувство, которое давали вихри, сложно было с чем-то сравнить. Когда оба человека открывались при объятиях, поцелуях или при более интимном процессе, высвобожденная, сплетающаяся Сила двух человек была сродни безудержной эйфории. Особенно ярко этот эффект проявлялся во время секса. И такая резкая перемена в настроении сестры меня насторожила:

– Не сейчас, – отмахнулся я.

Девушка фыркнула и села рядом со мной. Покосилась в мою сторону и хитро спросила:

– Готов к обряду?

На секунду мне стало не по себе. Вдруг обряд пройдет как-нибудь… не так? Но показывать свою неуверенность сестре я не собирался. Только кивнул и налил себе чай. Но аппетит пропал. Поэтому я сделал пару глотков, доел блинчик и отодвинул тарелку в сторону. Пояснил:

– Мне нужно привести себя в порядок после тренировки.

И направился к лестнице.

* * *

Дворецкий уже ждал меня в холле. Рядом, переминаясь с ноги на ногу, стояли двое мужчин в белых рясах жрецов.

– Позвольте представить вам гостей, мастер, – обратился ко мне дворецкий, указывая на старшего. – Это верховный настоятель, председатель Священного синода, Николай Владимирович Беломорцев.

Мужчина сдержанно кивнул.

– И брат Олег, – добавил дворецкий, указав на второго гостя.

Я только кивнул, пытаясь унять мандраж.

– Готовы, мастер? – склонив голову, уточнил дворецкий, внимательно глядя на меня.

– Да, – я украдкой посмотрел по сторонам.

Но Анастасии в холле не было. Судя по приоткрытой двери на террасу, девушка ушла на утреннюю тренировку.

– Идемте.

И Матвей повел нас в правое крыло.

* * *

Дворецкий остановился у двери кабинета. Открыл дверь и сделал пригласительный жест. Я немного потоптался на пороге, но все же шагнул внутрь.

В кабинете было темно. Несколько старомодных восковых свечей не разгоняли мрак, а лишь делали его более вязким. Вдоль стен тянулись высокие стеллажи с полками, полными книг. Над камином висел портрет того самого мужчины, статую которого я встретил сегодня на тренировочной площадке. Его старинный мундир был густо увешан наградами.