«Зачем топтать мою любовь?»

Вот и договорились! Обменялись адресами. Пока девочки продолжали готовить, сбегала в ближайшую аптеку и прикупила противозачаточных таблеток. По совету аптекаря дополнительно приобрела: от кишечных расстройств, что не редко случаются в дороге, болеутоляющее, антибиотики от простуды, ну и всякие мелочи в виде бинтов, ваты, термометра, йода и бутылочки медицинского спирта.

В общежитии только и успела все спрятать подальше в чемодан, собрать сумку с продуктами, как пришел муж и стал поторапливать. До прибытия поезда была еще уйма времени, но он решил, что лучше посидеть на вокзале.

Подруги помогли вынести мой небогатый скарб на улицу, и пока мы прощались, Саша убрал багаж в машину. Он сел рядом с водителем, а я еле втиснулась на заднем сидении.

Главный вокзал для поездов дальнего следования располагался в центре города, но наш поезд был исключение и останавливался на окраине. Здесь тоже была небольшая коморка, считающаяся вокзалом-2.

Впереди у нас была уйма времени. И у меня была возможность несколько раз выйти на улицу под предлогом туалета и подышать свежим воздухом.

У Саши было аж три тяжелых чемодана, и меня съедало любопытство: что такого может везти муж? На мои вопросы он намеренно уходил от ответа. Часто бегал курить, хотя я знала, что он курит, когда много выпьет. Уже в поезде, когда Саша заснул крепким сном на верхней полке, мне удалось открыть один из них, и я увидела, что чемодан забит бутылками водки. Не могла понять, для чего столько много? Но довольно скоро я об этом узнала.

На вторые сутки, поздно ночью, когда соседи по купе спали, а я всего лишь делала вид, муж достал бутылку и вышел из купе, прикрыв дверь. Не стала медлить, тут же вскочила и, выглянув в проход, увидела, что Саша вошел в купе проводника.

Мое сердце часто застучало. Еще при посадке я заметила, как на него откровенно и плотоядно смотрела проводница, которая была гораздо старше меня. Утром ее сменила другая, более моложе и симпатичная, но тоже старше. По их облику было видно, что женщины увлекаются возлиянием спиртного.

Из-за закрытой двери, куда вошел муж, раздались радостные возгласы женщин, смех и звон стеклянной посуды. Пассажиры спали, и я, крадучись, подошла к купе проводников. Сквозь щелку неплотно прикрытой двери увидела, что на коленях моего мужа восседала проводница, та самая, которая помоложе, и жадно целовала его в губы.

«Бабник! Гуляка! Боже, за кого я вышла замуж? Поэтому он и не хочет детей, потому что это обуза, помеха для его разгульной жизни». Отпрянув от двери, размышляла о своем будущем горьком существовании.

Чтобы не заснуть, тихонько вернулась в купе, села на свое место и долго сидела, приводя в порядок и мысли, и чувства. Потом взяла стакан, чтобы попить горячего чаю. Только он мог успокоить мои всколыхнувшие нервы.

Набрав кипятка, поставила стакан у кипятильника и решила снова заглянуть в щелку. Но лучше бы я этого не делала.

Мой муж, приспустив спортивные штаны и сверкая голой задницей, вколачивался в проводницу, стоящей к нему спиной, опершись о столешницу. Женщина была раздета почти вся, за исключением панталон и чулок, которые болтались на ногах ниже колен. Ее огромная грудь, покрытая сетью синих вен, покачивалась в такт вбиваниям мужа, а на все купе раздавались хлопки голого тела друг о друга и сладкие стоны проводницы.

Перевела взгляд на верхнюю полку, потому что не заметила внизу второй женщины и обомлела: она спала, но была совершенно голой. У нее была такая же огромная грудь и еще больше живот, свесившийся набок. В полумраке, я все же успела заметить, что ее шея и грудь были покрыты темными пятнами. Вроде живая. Тогда что это? И тут же у меня возникла волна догадки: «Так это же засосы! Значит, мой муженек уже успел оприходовать эту проводницу, а теперь развлекается со второй». Я снова перевела взгляд на мелькающую задницу мужа. Со мной-то он быстро-быстро и спать, а тут уже явно не пять минут. Наконец движения мужа зачастили, и, зарычав, он рухнул на голую спину проводницы. И уже вдвоем, так и не размыкаясь, они упали на свободное место и стали жадно целоваться.

Меня пронзило чувством омерзения, брезгливости и отвращения. Как после этой грязи смогу спать с мужем? Да, я не имела никаких чувств к Саше, но все же где-то в глубине души надеялась, что когда-нибудь они смогут появиться. Теперь уже вряд ли! Я вернулась в купе, позабыв про стакан и, уткнувшись в подушку, беззвучно зарыдала, да так и заснула.

Во сколько пришел муж, и в каком состоянии, не слышала. Но утром, едва открыв глаза, увидела на столе свой забытый стакан. Через силу кинула взгляд на верхнюю полку, чтобы убедиться, что Саша на месте. Все тело ломило, как при высокой температуре. Пошарив в чемодане, нашла градусник и засунула подмышку. Очень тошнило, кружилась голова, а глаза вообще хотелось закрыть и не раскрывать.

Мое состояние заметила соседка и участливо предложила свою помощь. Когда я посмотрела на термометр, то обомлела, красный столбик остановился у цифры тридцать девять. Выпив таблетки для снижения температуры и от головной боли, провалилась в сон. Слышала, как вставал муж, и пытался меня растолкать, но узнав от соседки, что я заболела, оставил в покое.

Спустя время проснулась, выпила еще таблеток и снова провалилась в глубокий сон. Сил не было даже сходить в туалет. Но, сцепив зубы, опираясь руками о стенку и поручень, добралась до санузла. Сделав дела, кое-как умывшись, таким же образом доползла до купе.

Через сутки мне стало легче и захотелось горячего чаю, который опять же принесла соседка. Мужа в купе не было, и женщина взглядом выразила сочувствие. Она предложила мне поесть, но я отказалась. От воспоминаний увиденного ночью. Еда сейчас бы стала у меня поперек горла. Снова попила лишь чай.

Спустя еще сутки температура снизилась, и мне захотелось есть. Саша после возлияния крепко спал, и растолкать его не удалось. Глянула под стол и обнаружила, что сумка с едой отсутствовала. Соседка лишь подтвердила мою догадку. Она видела, как Саша взял продукты, достал из чемодана две бутылки водки и ушел в купе к проводникам.

Пока я болела, он появлялся несколько раз, и то лишь для того, чтобы достать очередную бутылку водки.

Я так и легла голодной и, отвернувшись к стенке, тихо рыдала. Знала, что потом будут красные и опухшие от слез глаза, но от подобного отношения просто не видела другого избавления.

Я уже было совсем отчаялась, но на ближайшей длительной остановке соседка купила у бабушек картошечки с огурцами, котлеток и накормила меня. Мир не без добрых людей!

«Хотите чтобы к вам хорошо относились, относитесь и вы так же с добром», – учила нас в детдоме уборщица тетя Валя.

Познакомившись поближе с соседкой, узнала, что она едет в тот же город, что и мы. Оказалось, что Раиса, так звали соседку, работает заведующей городским Домом культуры.

Не выдержала и рассказала ей о своем скоропалительном замужестве, от чего женщина лишь тихо и жалостливо вздыхала.

– Валюша, вот, возьми, – Раиса протянула свернутый листок бумаги, выдранный из записной книжки. – Это мой адрес и телефон. В жизни всякое случается. Обращайся, если что? Да и просто так звони и приезжай. Я тебе буду очень рада.

Каждую ночь, как только я делала вид, что крепко сплю, муж вставал, крадучись, забирал две бутылки и уходил до утра.

Когда же по вагону начинали ходить первые проснувшиеся пассажиры, Саша возвращался и, забравшись на свое место, засыпал, наполняя купе храпом и амбре от перегара.

Так мы и ехали целую неделю: днем Саша спал, а ночью пропадал в купе у проводниц.

За время следования поезда мы с Раисой стали настолько близки, что, казалось, знаем друг друга сто лет. Женщина была старше меня по возрасту и годилась мне в матери. Она рассказала, что, прожив много лет с мужем, который работал инженером на стройке, в одночасье стала вдовой.

Кран поднимал поддон с кирпичами на верхние этажи строящегося здания. Неожиданно одна из строп оборвалась и, все обрушилось вниз. Мужчина стоял не так близко, но все равно масса кирпичей погребла под собой прораба. Прибывшие эксперты провели расследование и выяснили, что порванная стропа была намеренно подрезана. Виновного, конечно, не нашли. А Раиса стала вдовой.

Их сын с семьей живет в Москве. А узнав о случившемся, тут же прилетел на похороны отца. Предлагал переехать к ним, но она не пожелала бросить могилку на произвол, да так и осталась жить одна в трехкомнатной квартире.

Наш поезд прибыл на станцию рано утром. Попрощавшись с Раисой, стали вытаскивать на платформу наш полегчавший багаж. Саша тут же убежал искать попутную машину в часть, а я осталась охранять вещи.

Когда перрон совсем опустел, из вагона вышла одна из проводниц и вальяжно подошла ко мне. От ее немытого тела шла такая вонь, что вызвало у меня позыв рвоты. Я прикрыла рот рукой, ничего не ожидая хорошего.

– Фифа, – начала женщина. – Нос воротишь? Ну, давай, давай! Только вот твой муженек всю неделю меня любил! Какой горячий мужик! А ты то, ни рыба ни мясо! Рыжая, конопатая. Ни рожи, ни кожи и жопа с кулачек!

Женщина выплескивала в мою сторону гадости одну за другой, а я лишь стояла и смотрела на это мерзкое животное, которому одно название – сука.

Неожиданно вернулся Саша и, услышав, как проводница поливает меня грязью, окрысился на нее:

– Пошла вон, дрянь! И не смей повышать на мою жену голос! Ты и ногтя ее не стоишь! И никогда не станешь такой, как она. Твоя участь только и ублажать в пути мужиков!

Глядя на мужа, не понимала, что с ним произошло? Почему он внезапно встал на мою защиту. И какую позицию мне занять в дальнейшем по отношению к нему?

Глава 7. Все прелести семейной жизни

И вот, спустя много лет, лежа в морге на холодном столе, поняла, что это была всего лишь роль, которую Саша играл и для меня, и для публики.

Как сейчас помню наш приезд в воинскую часть и заселение в комнату общежития одиноких офицеров, потому что в доме для нас, молодоженов, не было свободных квартир. Но даже в общежитии я сумела организовать быт. Саша постоянно пропадал на дежурствах, а я сходила к начальнику части и показала ему свой диплом. Оказалось, что таких, как я, педагогов насчитывалось семь женщин.

И тогда я начала шить. Написала на листочке объявление, что принимаю заказы на пошив нового платья и ремонт одежды. Несмело, но заказы пошли. Женщинам даже вдалеке от областного центра хочется выглядеть как модель с обложки.

По договоренности с комендантом общежития, за небольшой взнос в его личную копилку арендовала свободную комнату под швейную мастерскую. Разместила здесь два стола: под раскрой и под швейную машинку.

Сашу раздражала моя деятельность, но сидеть без дела я не привыкла, да и лишняя копеечка в семье была кстати. Через пол года нам предложили отдельное жилье в семейном доме, но, обсудив, решили, что переезд откладывается, иначе мы бы потеряли и комнату для мастерской, и тишину. Муж по-прежнему не хотел детей и каждый раз мне об этом напоминал.

Мои запасы противозачаточных таблеток подходили к концу, и для того, чтобы их пополнить, необходимо ехать либо в районный, либо в областной центр. Одну Саша меня не отпустил, а когда выпала возможность съездить, график приема таблеток из-за их отсутствия был сорван. На следующий месяц ожидаемые критические дни так и не наступили. Я обрадовалась, но мужу сообщать не торопилась. Все время вспоминала его слова: «Пойдешь на аборт…»

Токсикоз практически отсутствовал, но иногда в лунные дни регул выделялось по несколько капель крови, которые сбивали меня с толку. И лишь один признак подтверждал, что я беременна – это налитые груди. Под предлогом приобретения фурнитуры, ниток и всякой другой чепухи для шитья вырвалась в город, но сразу же пошла в женскую консультацию. Просидела в очереди к врачу три часа, прежде чем попасть на прием. Из-за этого опоздала на автобус в часть.

Мои подозрения на беременность подтвердились, и меня сразу поставили на учет. Выписали кучу направлений на сдачу анализов и консультацию специалистов. В часть, само собой, не поехала и решила, что переночую у Раисы.

Милая женщина обрадовалась мне, как родному человеку. От нее позвонила в часть мужу и сообщила, что опоздала на автобус и переночую у попутчицы по купе.

До полночи просидели с ней, обсуждая мое положение. Рая была в восторге от моих новостей, но ее так же печалило и то, что Саша не хотел ребенка.

Рано утром я пошла в консультацию, сдала анализы и прошла большинство врачей. К остальным записалась на другой день.

Но ни на другой день, ни после на прием я так и не попала. Кто ж знал, что дома меня ждал не любимый муж, к которому я уже начала привыкать, а пьяный обозленный человек.

Лишь только я переступила порог комнаты, как Саша вскочил из-за стола, на котором стояла недопитая бутылка водки и, как я успела заметить, две пустых около кровати, и подскочил ко мне, скривив в злобе лицо.

– Ну, рассказывай, шалава! Где гуляла всю ночь? Думаешь я тебе поверил, что ты была у Райки? Все вы бабы заодно! Все в сговоре! Друг другу жопы прикрываете!

– Сашенька, я правда, была у Раи. Она тебе привет передавала. В гости нас приглашала. А с утра по врачам побежала. Вот у меня на руках направления, на днях еще надо съездить, – попыталась успокоить разбушевавшегося мужа и стала доставать папку с картой беременной. – Я же тебе радостную весть хочу сообщить! Ребеночек у нас будет! А об аборте уже поздно думать. Так бывает, когда долго таблетки пьешь. И срок у меня уже большой, почти четыре месяца.

Лучше бы я молчала про беременность. Как сейчас помню в миг изменившееся лицо Александра. По-моему, даже хмель из него моментально выветрился и сменился на злую ухмылку и презрительный взгляд. Сжатая в кулак рука, занесенная мне в скулу и сноп искр из глаз. А дальше…

В сознание пришла в помещении с белым потолком который предстал, лишь я раскрыла глаза. «Больничная палата» сразу поняла и вспомнила то, что произошло дома.

Руки сами собой опустились на плоский живот. Выступающая округлость присуще всем беременным в данный момент отсутствовала. Понимая сложившуюся ситуацию, заскулила раненным щенком. Невыплаканные слезы ручьями стекали по щекам на подушку и тут же впитывались. Чья-то теплая рука опустилась на мою ладонь, сжимающую край одеяла.

– Деточка, поплачь, родненькая, поплачь, легче станет, – успокаивал незнакомый женский голос. – Хорошо хоть сама жива осталась. А ребеночка еще родишь. Молодая, красивая.

– Что с моим ребенком? – раскрыв глаза, увидела пожилую женщину в белом халате и косынке, прикрывающей волосы – санитарка. – Пожалуйста, скажите мне.

– Нет больше ребеночка, – прошептала женщина, присаживаясь сбоку на кровать. – Скинула. Пока скорая приехала, чуть сама кровью не изошла. Спасибо врачу вашему в части кровоостанавливающий укол поставил. Да и муж твой уж больно переживал. Все на врачей кричал, чтобы тебя спасали.

– Саша? – не поверила я. – На врачей кричал?

– Да! – подтвердила женщина. – Он тебя на ступеньках нашел. Сказал, что ты оступилась, ударилась и потеряла сознание.

– Так и сказал? – не поверила санитарке.

– Да, милая, так и сказал, – женщина опустила глаза. – Только меня-то старую не обмануть. Избил он тебя. Я, когда тебя переодевала, к операции готовила, синяки на всем теле успела рассмотреть. Видать, пинал. И чем ты его так разгневала?

– Не знаю? Только и сказала, что беременна и аборт уже нельзя делать. Он не хотел ребенка. А потом… потом он меня ударил в лицо. И все. Больше ничего не помню.

– Ты, девонька, бросай его, – посоветовала санитарка. – С таким нельзя жить. Ударил раз, ударит и другой! Таких только земля сырая исправит, да и то навряд ли. Я на своем веку разных повидала. Но чтобы так из-за ребенка? Не доводилось!

– Куда же я пойду, бабушка? Сирота я, – сказала и снова разрыдалась. Женщина гладила меня по голове, по лицу, вытирая слезы, то мои, то свои, и шепотом повторяла одно и то же:

– Мир не без добрых людей! Мир не без добрых людей! Мир…

Вечером в палату зашел дежурный врач с кипой папок подмышкой.

– Проснулась? Вот и хорошо. Давай-ка, милая, вставай потихоньку и приходи в смотровую, – предложил доктор.

В палате находилась одна, поэтому кое-как встала с кровати и, еле волоча ноги, вышла на коридор. Проходя мимо умывальника, над которым висело зеркало, увидела, что под левым глазом"красовался» синяк.

«Стыдоба-то какая? Как будто алкашка» успела подумать.

Войдя в смотровую, увидела кресло, на которое залазила второй раз в жизни. Доктор с перчатками на руках долго мял мой живот и, наконец, сказал чтобы я слазила и присела на стул. Сняв перчатки и кинув их в урну, сел за стол и что-то долго писал, не обращая на меня внимания.

– Ну, чем могу тебя порадовать? – начал доктор с серьезным выражением лица. – Не скрою, операция была сложная. Но нам удалось извлечь плод без удаления матки. Хотя на консилиуме все склонялись к тому, чтобы мертвый плод во избежание заражения удалить вместе с маткой. Благодаря моему опыту удалось убедить коллег, что на таком сроке, в отдельных случаях плод удаляют с помощью аборта. После которого, пройдя курс лечения, женщина вполне может испытать счастье материнства.

– Мертвый плод? Аборт? – я смотрела расширенными глазами на доктора, и не понимала, о чем он говорит.

– Да, моя хорошая! Ваш муж сказал, что вы ездили к врачу и встали на учет по беременности. Но при осмотре врач не придал значения незначительным кровянистым выделениям. Но уже это говорило о том, что ваша беременность остановилась на сроке шести-семи недель. Замерший плод начал разлагаться, от этого увеличился живот, создавая иллюзию развивающейся беременности. Ваша жизнь уже висела на волоске. Через неделю – другую началось бы заражение крови, сепсис. В связи с тем, что вы живете удаленно от центра, вряд ли бы обратили внимание на легкое недомогание, сопровождающееся небольшим повышением температуры, и лечились бы как от простуды. А в это время ваша кровь настолько бы пропиталась токсинами от разлагающего плода, что мы вряд ли бы смогли вас спасти. Так что благодарите случай, что вы потеряли сознание и упали с крыльца. И так во время подоспевшего мужа, который вызвал скорую.

О том, что этот муж меня избил. Я промолчала.

– Доктор, так я смогу в последствии родить, – спросила глядя в глаза.

– Да, – улыбнулся доктор. Вот, полежите у нас с месяцок. Подлечитесь. Наберетесь сил. Побережетесь с годик от беременности. Пройдете повторное обследование. И милости просим! Ваш организм готов выносить хоть пятерых, если будете следовать рекомендациям врача.

– Спасибо, доктор! Можно вас попросить, чтобы не говорили мужу, что у меня была замершая беременность. Вдруг он не поймет и будет думать, что я ущербная. А с ним я как-нибудь сама договорюсь, – встала и пошла в палату. Уже в дверях услышала.

– Сообщать мужу или не ставить его в известность – это ваше личное право.

Как и сказал доктор. В больнице я пробыла месяц. Каждый новый день начинался с капельниц и уколов. Горсти таблеток по три раза в день.

Мужа я видела всего лишь два раза: через три дня после операции и в день выписки. Вопросов не задавал, да и меня почти ни о чем не спрашивал, жалуясь на частые наряды, на недосып и что столовская еда стоит попрек горла.

Шокировать Сашу о разводе до выписки не стала. Но как только переступила порог комнаты, заявила, что не смогу простить избиение и потерю ребенка, а в связи с этим не намеренна больше с ним жить. Поэтому собираю свои вещи и уезжаю жить к Рае. (Она действительно приходила ко мне в больницу и предлагала переехать к ней. О чем и не думала сообщать мужу).

Что тут началось! Саша сначала выронил сумку с вещами, а затем грохнулся на колени и, приобняв мои ноги, ткнулся в них и зарыдал. От шока я замерла, и последующие слова просто застыли на моих губах.

А муж продолжал рыдать, как ребенок умоляя, не оставлять его. Что в его поведении виновата мать, которая всегда только и твердила: что от баб одни лишь беды, что им нужен один секс, и чтобы они слаще любили, их нужно поколачивать.

Что я испытывала в этот момент? Скорее жалость, чем презрение. Маменькин сыночек! Который, по сути, не видел жизни, не «нюхал пороха», как говорится. Я, девчонка из детского дома, была более подготовлена к сюрпризам жизни, чем мужчина, стоящий сейчас передо мной на коленях и умоляющий не бросать его.

И в тот день я приняла решение.

– Хорошо! Я останусь. Но мы будем жить по моим правилам. Ты будешь делать то, что скажу я! Ты будешь поступать так, как скажу я! И попробуй еще хоть раз в жизни поднять на меня руку. Я девчонка из детдома, и меня научили уметь стоять за себя. Скажи спасибо, что в тот злосчастный день я была беременна и не смогла тебе дать сдачи, иначе сейчас тебя бы уже оплакивала мать родная, или ты уехал к ней в инвалидном кресле.

На всегда запомнила взгляд испуганных глаз мужа.

С тех пор Саша присмирел и действительно поступал так, как я советовала.

Через три года службы ему предложили пройти курсы повышения квалификации в Московской военной академии. Для этого ему необходимо было уехать на год в столицу и проживать в общежитии. Сначала он хотел и меня потащить за собой, но здесь у меня уже был бизнес, который неплохо развивался, и стоило бы мне уехать, как все мои старания полетели бы коту под хвост.

Видимо, в тот год я сделала большую ошибку, отпустив мужа одного. За год разлуки, мы отдалились и уже потом каждый жил сам по себе. Я понимала, что с его темпераментом он не сможет хранить супружескую верность, но чтобы так…

Разговора о ребенке у нас больше не возникало. Я поняла, что с таким человеком детей лучше не иметь. Все же в глубине души рассчитывала, что лет через пять смогу родить ребеночка.

Но годы шли, и при регулярном сексе без использования противозачаточных средств беременность не наступала. Я обивала пороги врачебных кабинетов. Проходила обследование и лечение в лучших санаториях. Но все напрасно! Мне так и не довелось испытать все прелести беременной женщины и материнство! Не довелось приложить дитя к груди и не вскакивать по ночам к кроватке, чтобы убедиться, что с ним все хорошо и он сладко спит, посапывая в курносый носик.

Однако все эти прелести достались моему мужу в тройном размере. И когда только успевал наклепать? И где? В столице или у нас в центре? И ведь никто из знакомых ни ухом, ни рылом. Или все знали и по договоренности молчали.

Как жалко, что Рая рано ушла из жизни. Ее квартира, в которой мы сейчас живем и которую мне завещала женщина, оказалась как нельзя кстати. Когда несколько лет назад стали расформировывать часть, муж уже носил погоны полковника. Многих из офицерского состава сократили, в том числе и моего Сашу. Но нам было не страшно. У меня уже был налаженный бизнес, сеть ателье и ремонтные мастерские, которые приносили хороший доход. Большой офис в огромном здании бизнес-центра в центре города. Устроила мужа к себе в отдел снабжения и купила ему машину. Вот тут-то, видимо, и пошло все наперекосяк.

Вспомнились его задержки на работе, командировки, которые точно не были запланированы. И, как факт, стали реже сексуальные контакты.

К сорока годам у мужа на висках пробилась первая седина, увеличились залысины на лбу и, как у всех любителей пивка, появился округлый животик.

Я тоже сдала на права и купила себе автомобиль, но однажды создав аварийную ситуацию на дороге, наняла водителя. Каждый мой день начинался с того, что я объезжала все точки, и уже после обеда попадала в офис и засиживалась там допоздна, создавая новый дизайн моделей для квартального журнала мод. Дома иногда заставала Сашу за приготовлением ужина, иногда спящего, но все реже пытающегося раскрутить меня на секс. Из-за усталости я не придавала этому значения. А надо было бы.

Сейчас, лежа на железном столе в морге, моя жизнь промелькнула перед глазами, как один миг.

До моего слуха донеслась трель телефонного звонка. Не слышно было, о чем или о ком шла речь, но явно обо мне, потому что тут же кто-то вошел.

– Эх, баба, не повезло тебе, – сетовал подошедший мужчина и вколол шприц в основание шеи. – В расход тебя. Сейчас заказчик приедет, сказал, что лично за процессом проследит.

Вскоре я почувствовала, как мое тело деревенеет, а мужчина вытащил кляп из моего рта и стал развязывать веревку.

«Что, значит в расход? Для того, чтобы разрезать меня для извлечения органов, необходимо усыпить, а не обездвижить. Что? Что они хотят со мной сделать?» метались мысли в догадках.

И тут дверь снова открывается, и в помещение входит заказчик мой Саша.

С презрительной ухмылкой на губах муж подошел ко мне, с брезгливостью оглядывая мое тело.

– Ну что, не ожидала? – усмехнулся муж. – Детдомовка! Кому ты нужна? Да и кто тебя будет искать? Напишу для приличия заявление о твоем исчезновении. Ну, поищут тебя год, другой, а потом найдут где-нибудь подальше в тайге твои вещи да сумочку с документами, и вообще закроют дело. Слышишь меня? Моргни глазами!