Трилогия о мисс Билли

– Да, это я, Билли. Я поднялась познакомиться с вами, – победоносно улыбнулась она.

– Очень… мило с вашей стороны. Вы войдете?

– Да, спасибо. Видите, я не взяла с собой Спунка. Я все помню.

Сирил серьезно кивнул.

– И это очень мило.

Билли поерзала в кресле. С ее точки зрения, она совсем не продвигалась вперед и решилась на наступление.

– Понимаете, я подумала, что если поднимусь сюда, где нет людей, то мы сможем познакомиться, – призналась она, – и я полюблю вас так же, как и остальных.

Увидев странное выражение на лице Сирила, девушка вдруг поняла, что сказала. Щеки ее залила краска смущения.

– Господи! Я хотела сказать… Я имела в виду, что вы мне, конечно, нравитесь, – неуклюже оправдывалась она, а потом вдруг засмеялась. – Сами видите, обманщик из меня никакой. Придется говорить прямо. Вы мне совсем не так нравитесь, как дядя Уильям и мистер Бертрам. Вот и все!

Сирил рассмеялся. В первый раз после знакомства с Билли в его глазах появилось что-то, похожее на интерес.

– Ах вот как! – сказал он. – Тогда вы совсем не милая.

Билли покачала головой.

– Вы не всерьез говорите, – обвинила она его, – а вот теперь честно. Я бы хотела полюбить вас.

– Спасибо. Тогда, будьте так добры, скажите, почему вы меня не любите? – спросил он.

Билли вновь залилась краской.

– Ну… просто… так получилось, – запиналась она, а потом воскликнула: – Ладно уж! Вы заставляете меня невежливо себя вести, а я этого не хочу.

– Конечно нет, – согласился Сирил, – но тут нет ничего невежливого, потому что я просто задал вам вопрос. Судя по всему, – тут в его глазах что-то блеснуло, – я занял место где-то рядом с дождливыми днями и рубцом.

– Что?

– Рубец и дождливые дни. Если мне не изменяет память, это единственные вещи, которые вы не любите.

Девушка засмеялась.

– Вот! Я же знала, что вы мне понравитесь, если только заговорите, – просияла она. – Давайте больше не будем об этом. Поиграйте мне, пожалуйста. Вы обещали сыграть мне «Молитву девы».

Сирил застыл на месте.

– Простите, но вы ошибаетесь, – холодно ответил он. – Я не играю «Молитву девы».

– Жалко! Я ее так люблю! Но вы играете много чего другого. Я немного слышала, а мистер Бертрам говорит, что вы выступаете на всяких концертах.

– Правда? – Сирил приподнял брови.

– Конечно! Мистер Сирил, почему вы снова такой тихий и угрюмый? – улыбнулась Билли. – Знаете, что? Мне кажется, что у вас «нервы»!

Голос Билли звучал так трагично, что Сирил рассмеялся.

– Возможно, мисс Билли.

– Прямо как у мисс Летти?

– Я не знаком с этой дамой.

– Ха! А из вас бы получилась отличная пара, – вдруг воскликнула Билли, – нет, правда! Вы же тоже хотите, чтобы все люди ходили на цыпочках и говорили шепотом?

– Ну, пожалуй, иногда.

Девушка вскочила и тяжело вздохнула.

– Тогда я пойду, но приду еще раз! – Она помедлила, а потом подошла к пианино. – Как бы я хотела на нем сыграть.

Сирил вздрогнул. Он мог себе представить, что бы играла Билли. А он не любил ни регтайма [3], ни кекуока [4].

– Вы играете? – принужденно спросил он.

Билли покачала головой.

– Практически нет. Совсем чуть-чуть, – тоскливо ответила она и двинулась к двери.

Несколько минут после ее ухода Сирил стоял на месте, мрачно глядя перед собой.

– Я полагал, что способен сыграть что-нибудь достойное, – пробормотал он наконец, – но «Молитва девы»! Святые небеса!

Билли немного стеснялась Сирила, когда он спустился к ужину. Следующие несколько дней она старалась держаться от него подальше. Однажды Сирил даже подумал, уж не боится ли она его «нервов». Впрочем, он не стал выяснять – он был твердо уверен, что она сама решила оставить его в покое.

Прошло, должно быть, не меньше недели с визита Билли на верхний этаж, когда Сирил вдруг оборвал игру и открыл дверь, чтобы спуститься вниз. Но на первой же ступеньке он замер.

– Господи, Билли! – воскликнул он.

Девушка сидела на лестнице. При его появлении она в ужасе вскочила на ноги.

– Билли, ради всего святого, что вы здесь делаете?

– Слушаю.

– Слушаете?

– Да. Я вам мешаю?

Он не ответил. Он слишком удивился, чтобы найти подходящие слова, и заодно пытался вспомнить, что именно играл.

– Понимаете, слушать музыку – это не то же самое, что подслушивать… разговоры, – торопливо пояснила Билли. – Я же никого не обманываю?

– Что? Нет.

– Я вам не мешаю?

– Честно говоря, нет, – признался он.

– Тогда я могу продолжать. Спасибо, – с облегчением вздохнула Билли.

– Продолжать? Вы уже приходили сюда?

– Да, несколько дней. Мистер Сирил, а что это такое, та вещь, где все время басовые ноты, и они что-то говорят, что-то прекрасное и великолепное, и оно становится все больше и величественнее, как будто ничто его не остановит, а потом все заканчивается бурным триумфом? Что это?

– Господи, Билли, – на этот раз интерес на лице Сирила был неподделен, – хотелось бы мне, чтобы все понимали мою музыку так, как вы. Это мое сочинение. То, что я сейчас пишу. И я хотел выразить именно то, что вы услышали.

– А я это услышала! Пожалуйста, поиграйте еще, не закрывая дверь!

– Не могу, Билли. К сожалению, не могу. У меня назначена встреча, и я уже опаздываю. Вы еще услышите эту вещь, и дверь будет широко раскрыта, – бормоча извинения, он прошел мимо девушки и побежал вниз.

Билли ждала, пока не услышала стук входной двери. Потом она прокралась в комнату Сирила и подошла к пианино.

Глава XIII

Сплошные сюрпризы

Наступил май, а с ним и теплые солнечные дни. На третьем этаже в задней части дома был небольшой балкончик, на котором миссис Стетсон часто сиживала по утрам за шитьем. Существовало множество занятий, которые Билли любила куда больше шитья, но она всегда была послушной и очень любила тетю Ханну. Поэтому она соглашалась со словами этой достойной дамы, что женщина, которая не умеет шить, и шить хорошо, не может называться леди.

Одним из занятий, которые Билли предпочитала шитью, была игра на пианино Сирила. Девушка была очень осторожна, поэтому мистер Сирил об этом не знал. Он часто уходил из дома, а тетя Ханна почти так же часто ложилась вздремнуть. В это время очень легко было проскользнуть наверх в комнаты Сирила. Оказавшись рядом с пианино, Билли забывала про все остальное.

Однажды неизбежное свершилось: Сирил неожиданно вернулся домой.

Поднявшись на этаж Уильяма, он услышал пианино и взлетел наверх через две ступеньки. У дверей он остановился, изумленный.

Билли сидела за пианино, но она играла не регтайм, не кекуок и не «Молитву девы». Перед ней не было нот, но из-под ее пальцев доносилась музыка, очень напоминающая музыку самого Сирила, зовущая вперед, к победе. Лицо ее казалось сосредоточенным и счастливым.

– Господи, Билли! – воскликнул Сирил.

Билли вскочила и виновато посмотрела на него.

– Мистер Сирил! Простите меня.

– Вы просите прощения за то, что так играете?

– Нет-нет, не за это. За то, что вы меня нашли.

Щеки Билли покраснели от стыда, но ее глаза сияли, а подбородок был гордо вздернут.

– Я никому не причинила вреда. Если бы вы только не поднялись сюда вместе со своими «нервами»!

Сирил рассмеялся и медленно вошел в комнату.

– Билли, кто научил вас играть?

– Никто. Я не умею играть. Разве что всякие безделушки.

– Но я же слышал, как вы играли.

Билли пожала плечами.

– Это просто то, что я слышала. Я пыталась повторить вашу музыку.

– И у вас получилось, клянусь Юпитером, – сказал Сирил себе под нос, а потом спросил громко: – Вы изучали музыку?

Глаза Билли потухли.

– Нет. Это была единственная вещь, на счет которой мы с тетей Эллой не смогли договориться. У нее был кабинетный рояль, старый и расстроенный. Я пыталась на нем играть и хотела брать уроки, но не могла продолжать. Мне нужно было новое пианино. Этого она мне не позволила. Тетя сказала, что сама училась на этом рояле и что для меня он достаточно хорош. Я… наверное, заупрямилась и терпеть не могла этот рояль. Я уже почти сдалась, но тетя Элла умерла.

– То есть, вы играли просто на слух?

– На слух? Да, наверное. Легкие вещи я играю быстро, но это очень сложная музыка, она все время перескакивает.

Сирил криво улыбнулся.

– Да, пожалуй, – согласился он. – Но, может быть, вам нравится и что-то другое из моей игры?

– Да, конечно. Вот, например, эта вещица, которая словно кружится и раскачивается! – воскликнула Билли, снова плюхаясь перед пианино. Она больше не боялась, не чувствовала вины и снова была счастлива. Через мгновение Сирил услышал мечтательный вальс, который часто играл. Да, он был сыгран не совсем чисто, ноты, а иногда и целые такты отличались от напечатанных, но мелодия, ритм и дух музыки были переданы верно.

– И еще это, – сказала Билли, – и это, – продолжила она, играя одну мелодию за другую. Сирил узнавал их все.

– Билли! – воскликнул он, когда она закончила и посмотрела на него. – Билли, вы не хотели бы научиться играть по-настоящему, по нотам?

– Конечно!

– Тогда решено! Завтра мы поставим у вас в комнате пианино. Я сам буду учить вас.

– Мистер Сирил! Спасибо! Огромное спасибо, – крикнула Билли и выбежала из комнаты, чтобы рассказать тете Ханне эту чудесную новость.

Билли обещание Сирила стать ее учителем казалось очень добрым и великодушным, но она вовсе не удивлялась ему. Бертрам же изумился этому до крайности.

– Подумать только, – сказал он Уильяму, услышав новости. – Теперь я во все поверю. Даже в то, что ты распродашь свою коллекцию чайников на следующей благотворительной ярмарке или что я поеду в Египет писать путеводитель для Кука. Сирил будет давать Билли уроки музыки! Сирил!

Глава XIV

Тетя Ханна говорит начистоту

Бертрам заявил, что Страта перестала быть таковой. Билли и Спунк вызвали такой беспорядок, что решительно невозможно стало сказать, где заканчивается один слой и начинается другой. Там, где не было Билли, обязательно был Спунк.

– Вот смотри, – объяснял он однажды изумленному другу, – Билли берет у Сирила уроки музыки и позирует мне для одной из моих «Головок». Разумеется, всякие женские мелочи вроде вышивки, ниток, наперстков и шпилек то и дело оказываются в комнатах Сирила или в моих, не говоря уж о комнатах Уильяма. Она постоянно заходит туда, чтобы поискать Спунка, если не находит другого предлога.

Видишь ли, Спунку этаж Уильяма нравится больше других, потому что там столько восхитительных вещиц, с которыми можно поиграть, но это вовсе не значит, что котенок там остается, не думай даже. Он очень компанейский малый, поэтому его обычный маршрут выглядит так: он прыгает на полку, сбивает с нее какой-нибудь предмет, который привлек его внимание, берет его в зубы и тащит… Куда ему в голову взбредет. Сирил обнаружил его наверху с миниатюрой, изжеванной до полной неузнаваемости. А тетю Ханну чуть удар не хватил, когда он появился в ее комнате с огромным черным жуком – мертвым, разумеется. Он выудил его из витрины, которую Пит оставил открытой. Что же до меня, то могу поклясться, что крошечный круглый белый камешек, которым он играл в моей комнате, был одним из тех, с которых началась коллекция Уильяма.

И это еще не все, – продолжал Бертрам, – Билли приносит свои ноты вниз показать мне и таскает мои «Головки» по всему дому, демонстрируя их всем подряд. Везде лежат вязаные шали, потому что тетя Ханна боится сквозняков, а Билли держит их под рукой. Сам видишь, больше мы никакая не Страта.

Билли действительно совершенно освоилась на Бекон-стрит. Даже слишком освоилась, как считала тетя Ханна. Тетя Ханна вообще сильно тревожилась. Однажды в конце мая она решила поговорить с Уильямом начистоту.

– Уильям, что ты собираешься делать с Билли? – внезапно спросила она.

– Делать с ней? О чем вы? – ответил Уильям с довольной улыбкой, которая не сходила с его лица в эти дни. – Это дом Билли.

– И это хуже всего, – вздохнула старушка и покачала головой.

– Хуже всего? Тетя Ханна, что вы такое говорите? Вы не любите Билли?

– Что ты, Уильям, конечно, я люблю Билли. Как можно ее не любить? Но я не об этом. Я думаю о самой Билли и о вас всех. Она не может жить здесь. Ей нужно уехать в школу или еще куда-нибудь.

– Она и уедет, в сентябре, – ответил Уильям. – Сначала пойдет в подготовительную школу, а потом, возможно, в колледж.

– Да, но она должна уехать прямо сейчас, куда угодно.

– Да, конечно, на лето. Но мы еще не определились с планами. Мы с Билли говорили об этом вчера. Мальчики обычно куда-то уезжают, но я чаще всего остаюсь до августа. Тогда мы даем Питу и Дон Лингу отпуск на месяц и закрываем дом. Я сказал Билли, что отправлю вас с ней куда угодно на все лето, но она отказалась. Она хочет остаться здесь, со мной. Мне не слишком понравилась эта идея: сами понимаете, июнь и июль всегда жаркие, так что я сниму коттедж где-нибудь неподалеку, на пляже, куда смогу возвращаться вечерами. Разумеется, в этом случае мы возьмем Пита и Дон Линга с собой и закроем дом уже сейчас. Боюсь, правда, что Сирилу это не понравится, да и Бертрам может быть против.

– Уильям, ты совсем не понял, что я хочу сказать, – отчаянно возразила тетя Ханна. – Именно от этого, от тебя я хочу увезти Билли.

– От меня?! – воскликнул Уильям почти в ужасе и отодвинул кресло. – Тетя Ханна, что вы такое говорите?

– Я забочусь о Билли. Юной девушке здесь не место. Юной девушке, которая даже вам не родственница.

– Но ее назвали в честь меня, тетя Ханна, и она одна на всем белом свете, бедное дитя.

– Милый мой Уильям, в этом все и дело. Она ребенок, но в то же время уже не ребенок. Тут и кроется проблема.

– Вы о чем?

– Уильям, Билли выросла в крошечном городке, ее воспитывала старая дева, и она дружила со всеми жителями городка, добродушными и терпимыми. Разумеется, она воспринимает тебя и всех твоих домочадцев, включая Дон Линга, точно так же.

– Думаю, я этому рад, – весело признался Уильям. – Ее пребывание здесь приносит нам пользу. Особенно мальчикам. Сирил сильно оживился, а Бертрам успокоился. Могу честно вам сказать, тетя Ханна, что я сильно беспокоился за Бертрама. Мне очень не нравился этот Боб Сивер, с которым он так подружился, и другие, которые так часто здесь появлялись в прошлом году. Бертрам утверждал, что они «слегка богемны», но хуже того, он сам склонялся к тому же.

– Да, Уильям. И это только доказывает мои слова. Бертрам – не престарелая тетушка, и никто из вас тоже, но Билли воспринимает вас именно так.

– Воспринимает нас как престарелых тетушек?

– Да. Она чувствует себя так же свободно, как в доме тети Эллы в Хэмпден-Фоллс. Она по полдюжины раз на дню бегает к Сирилу с вопросами насчет своих уроков, и я даже не знаю, сколько времени она проводила бы, сидя у его ног и восхищенно внимая музыке, если бы время от времени он не выходил бы из себя и не отсылал бы ее играть самой. Ей ничего не стоит ворваться в студию Бертрама в любое время, а он набрасывает ее головку под всеми возможными углами, что отнюдь не прибавляет Билли скромности. А ты… ты сам знаешь, сколько времени она проводит в твоих комнатах, перебирая твои коллекции.

– Да, но мы… сортируем их и составляем каталог, – возразил Уильям. – И вообще, мне нравится ее общество. Она мне ничуть не мешает.

– Нет, не мешает, – ответила тетя Ханна со странной интонацией. – Но разве ты не видишь, Уильям, что это все неправильно? Билли хоть и молоденькая, но уже взрослая.

– Ну же, тетя Ханна, это же не логично.

– Зато верно.

– Но и что из того? Вам не кажется, что вы излишне привередничаете? Билли – всего лишь беззаботный ребенок.

– Вот ее беззаботность мне и не нравится, Уильям. Она дружит со всеми вами, включая Пита и Дон Линга.

– Пита и Дон Линга!

– Да, – миссис Стетсон задрала подбородок. Ноздри у нее раздувались. – Позавчера Билли попросила Пита застегнуть ей блузку на спине, а вчера я нашла ее на кухне, где она учила Дон Линга готовить шоколадные ириски!

Уильям рухнул в кресло.

– Ну что же, – прошептал он, – она всего лишь ребенок.

Он помолчал и нахмурился.

– Тетя Ханна, но что я могу сделать? Конечно, вы можете с ней поговорить, но мне кажется, что это не лучшая идея.

– Святые угодники! Конечно, нет. Этого не нужно. Она только начнет смущаться, а отсутствие смущения – ее единственное спасение сейчас. Вся вина лежит на среде, где ее воспитали. Ее душа чиста.

– Еще бы!

– Все изменится, когда она станет старше и повидает мир за пределами Хэмпден-Фоллс. Она пойдет в школу, и, полагаю, ей полезно будет попутешествовать. Но пока она не должна жить так, как живет сейчас, по крайней мере, какое-то время.

– Боюсь, вы правы, – согласился Уильям, поднимаясь. – Нужно подумать, что здесь можно сделать.

Он вышел из комнаты медленнее, чем обычно, и в глазах у него была тревога.

Глава XV

Последняя капля для Бертрама

В половину одиннадцатого вечера, после откровенного разговора миссис Стетсон с Уильямом, на Бекон-стрит зазвонил телефон. Пит ответил на звонок.

– Да? – Пит никогда не говорил «алло».

– Алло. Пит, это ты? – закричала мисс Билли. – Дядя Уильям дома?

– Нет, мисс Билли.

– Господи! А мистер Сирил?

– И его нет, мисс Билли. И мистер Бертрам тоже ушел.

– Да, я знаю, что его нет дома, – Билли чуть не плакала. – Господи, что же делать! Пит, придется прийти тебе. Другого выхода нет.

– Да, мисс. Куда? – Пит был почтителен, но явно сомневался.

– К подземке на Бойлстон-стрит, с северной стороны. Я тебя жду. Поторопись! Понимаешь, я здесь одна.

– Одна! Мисс Билли! В подземке, в такое время! Мисс Билли, вы не должны, вам нельзя… – в ужасе проговорил старик.

– Да, Пит, но какая разница, раз я уже здесь. И мне кажется, что коли это так ужасно, ты должен побыстрее прийти сюда, чтобы я не была одна, – заявила Билли.

С невнятным воплем Пит бросил телефонную трубку на рычаг и, шатаясь, отошел от телефона. Пять минут спустя он уже бежал по улице в сторону подземки.

Билли в длинном плаще, наброшенном поверх белого платья, ждала его.

Белые туфельки нервно постукивали по платформе, а волосы под кружевным шарфом растрепались, как будто их трепал ветер.

– Мисс Билли, мисс Билли, что это такое! – воскликнул Пит. – Где же миссис Стетсон?

– У миссис Хартвелл. У нее сегодня прием. Пойдем, нужно спешить. Я слежу за мистером Бертрамом.

– За мистером Бертрамом?

– Да, да.

– Одна? Как же так?

– Но я больше не одна, ты же со мной.

При виде замешательства на лице Пита девушка нетерпеливо вздохнула.

– Боже мой! Мне, наверное, следует все объяснить, но мы теряем время, и это ужасно! – воскликнула она. – Слушай, только быстро. Вечером я была у миссис Хартвелл и видела мистера Бертрама. Он был с этим ужасным мистером Сивером, который мне никогда не нравился. Я подслушала их разговор. Они кое-куда собирались. Мне не понравилось, что сказал мистер Сивер. Я хотела поговорить с мистером Бертрамом, но у меня не вышло, а потом я узнала, что они ушли!

Я набросила плащ и побежала за ними.

– Побежала за ними! Мисс Билли!

– Мне пришлось так поступить, Пит, как ты не понимаешь? Больше никого не было. Мистер Сирил и дядя Уильям ушли – я подумала, что домой. Я попросила горничную передать тете Ханне, что я пойду вперед. Экипаж подадут в одиннадцать. Но я боюсь, что у горничной ума не хватит передать мои слова тете Ханне, так она испугалась. Но я не могла ждать! Я побежала и успела заметить, как мистер Бертрам переходит Арлингтон-стрит по направлению к саду. Я слышала, как они говорили, что пойдут прогуляться, так что я знала, куда идти. Но, Пит, когда я оказалась здесь, я просто не осмелилась заговорить! Я не смогла! И я просто пошла за ними. Они прошли мимо сада, затем по Тремонт-стрит, а потом остановились и спустились по какой-то мраморной лестнице в огнях и зеркалах. Я думаю, это был ресторан. Я увидела, где он, и сразу же побежала звонить дяде Уильяму. Я знаю, что он бы что-нибудь придумал! Но… остальное ты знаешь. Пришлось позвать тебя. Пошли быстрее, я тебе покажу.

– Мисс Билли, я не могу! Вам нельзя! Это невозможно! – причитал старик. – Давайте я отведу вас домой, мисс Билли!

– Домой? Оставить мистера Бертрама с этим Сивером? Ни за что!

– Но что вы можете сделать?

– Что? Я заставлю его пойти со мной домой, разумеется.

Старик отчаянно взмахнул рукой и огляделся, ища помощи. Со всех сторон глядели любопытные глаза. Он тронул мисс Билли за руку:

– Хорошо, пойдемте, – сказал он. Но, отойдя от толпы, стоявшей у входа в подземку, слуга остановился. – Мисс Билли, пожалуйста, идемте домой! – взмолился он. – Вы не понимаете, что делаете!

Девушка замотала головой. Она явно злилась.

– Пит, если ты не пойдешь со мной, я пойду одна. Я не боюсь.

– Но в такое время! В таком месте! Юная девушка! Мисс Билли! – волновался старик.

– Еще не так поздно. Дома я часто гуляла и позднее. А что до места, то там светло и много людей, дам и джентльменов. Мне никто не причинит вреда, Пит, и я это сделаю. Но лучше тебе пойти со мной. Пит, мы не можем его бросить! Он… он не в себе! Он выпивал!

Голос у Билли дрогнул, и она покраснела. Теперь она чуть не плакала.

– Теперь ты мне не откажешь! – закончила она, решительно поворачивая на другую улицу.

Поскольку старый Пит не мог просто взять ее на руки и отнести домой, он последовал за ней. У мраморной лестницы «в огнях и зеркалах» он попробовал еще раз.

– Мисс Билли, прошу вас, пойдемте домой! Вы не понимаете, что делаете, мисс Билли, не понимаете!

– Я не могу идти домой, – настаивала Билли, – я должна увести мистера Бертрама подальше от этого человека. А теперь идем. Мы просто постоим у двери и заглянем внутрь, пока не увидим его. Тогда я подойду прямо к нему и поговорю. – С этими словами она сбежала по лестнице.

Билли заморгала: свет ламп отражался в огромных зеркалах и миллионом сверкающих точек разбегался по залу, играя на сверкающем хрустале и серебре на убранных цветами столах. Вокруг сидели краснолицые мужчины и женщины с горящими глазами, болтали, смеялись и чокались винными бокалами на тонких ножках. Но сколько Билли не смотрела, она не видела человека, которого искала.

Метрдотель выступил вперед, подняв руку, но Билли не увидела его. Девушка слева от нее неприятно рассмеялась, а несколько мужчин дерзко смотрели прямо на нее, но Билли не замечала их. И вдруг на другом конце зала она увидела Бертрама и Сивера, которые сидели вдвоем за маленьким столиком.

Бертрам тоже заметил ее.

Пробормотав какое-то ругательство, мужчина вскочил. Его затуманенный разум прояснился при появлении Билли.

– Билли, ради всего святого, что вы здесь делаете? – спросил он шепотом, подойдя к ней.

– Я пришла за вами. Пойдемте домой, мистер Бертрам. Пожалуйста, – умоляюще сказала Билли.

Бертрам не стал даже ждать ответа на свой вопрос. Он подтолкнул Билли к двери, и, заканчивая свою фразу, она уже оказалась в мраморном холле, где стоял мертвенно-бледный и дрожащий Пит.

– Господи, Пит, и ты здесь? Что это значит? – мрачно спросил Бертрам.

Пит только тряс головой и смотрел на Билли. Пересохшие губы и язык отказывались ему повиноваться.

– Мы пришли за вами, – сказала Билли. – Мне не нравится ваш Сивер.

– Это последняя капля! – выдохнул Бертрам.

Глава XVI

Кейт прикладывает руку

Билли, несомненно, попала в опалу, и никто не знал этого лучше самой Билли. Вся семья это демонстрировала. Тетя Ханна была до того шокирована, что не могла даже воскликнуть: «Святые угодники!», Кейт явно выражала отвращение к сложившейся ситуации, Сирил был холоден и сдержан, Бертрам злился, и даже Уильям был недоволен и не скрывал этого. Даже Спунк, словно был заодно с остальными, воспользовался возможностью показать свою независимость. Когда Билли, мечтая об утешении, позвала его, он с невозмутимым видом остался лежать на полу.

Почти у всей семьи уже нашлось, что сказать Билли, но результаты были неудовлетворительны. Тогда Кейт решила посмотреть, что получится у нее. Она выбрала время, когда их не могли бы прервать, чтобы поговорить с девушкой наедине.

– Билли, как вам пришла в голову такая абсурдная мысль? – спросила она. – Уйти из моего дома в одиночку, в половине одиннадцатого вечера, идти за двумя мужчинами по улицам Бостона, а потом устроить сцену в… общественной столовой, да еще в присутствии дворецкого моего брата!

Билли сокрушенно вздохнула.

– Тетя Кейт, как мне объяснить вам и всем остальным, что я вовсе не собиралась этого делать? Я хотела только поговорить с мистером Бертрамом и увести его подальше от этого человека.