Сефира и другие предательства

Когда той ночью в номере отеля «Холидэй инн» в Ларами зазвонил телефон, Лиза отмокала в такой горячей ванне, какую только могла выдержать. Мобильник стоял прислоненный к крышке унитаза в пределах досягаемости; она высунулась из ванны и ответила.

После небольшой паузы Гэри спросил:

– Это я. Как ты, в порядке?

Если медленно и осторожно, то говорить она могла:

– В порядке.

– Ох, слава богу, – он будто с трудом выговаривал слова. – Я уж было подумал… не знаю, что я подумал, но, наверное, ничего хорошего. Как твой рот? Ты говорила, с ним что-то не так.

– Что-то не так. – Она скользнула обратно в горячую воду.

– А что не так-то? Скажи.

– Зубы. Мои зубы, они… Я… меняюсь. С глазами тоже что-то происходит.

– Меняешься? Что ты имеешь в виду? Как меняешься? Что именно происходит?

– Мне кажется, я становлюсь все больше похожей на Сефиру, – она рассмеялась невесело. – Худшее ЗППП [14] на свете.

– Я не… В смысле, я не знал… Я никогда не имел в виду…

– Послушай… Не надо.

– Я никогда не хотел причинить тебе боль. Это, конечно, звучит… сам понимаю, как это звучит. Но я люблю тебя, Лиза. Ты должна поверить, никогда бы я не сделал ничего, что могло бы причинить тебе боль.

На этот раз в первых же сорвавшихся с ее губ словах не было ни сарказма, ни горечи.

– Хотелось бы мне в это верить. Такой вот отстой.

– Согласен.

– Дело в том, что я все время спрашиваю себя: «Если он не любил тебя, то чем вы двое занимались последние восемь с половиной лет?» Не могло же все это быть ложью, нет? Я о том, что вряд ли ты женился на мне ради моих денег. Но если я права и ты меня любишь, как мне объяснить Сефиру? Не свалилась же она с неба и сама вот так просто взяла и совратила тебя. Ты ведь искал ее. Так каков же ответ, Гэри? Как оба этих факта могут быть правдой?

– Правда такова: то, что у меня с тобой, – реально. Сефира же была ошибкой.

– Это адская ошибка.

– Даже спорить не стану. Я чудовищно облажался.

– Но почему? Что такого было в нас – во мне, – что заставило тебя искать кого-то другого? И мне невыносимо противно спрашивать об этом. Меня возмущает необходимость сомневаться в себе, сомневаться в том, что, как я думала, у нас с тобой было.

– Даже не знаю, – сказал Гэри. – Разве ты… то есть, разве тебе не было любопытно узнать, что именно там было? Я не о знакомстве в Интернете, я говорю о…

– Порнографии.

– Да. И нет. Не о профессиональных штучках. Хотя, возможно, отчасти… Среди прочего другого. Уверена, что хочешь это услышать?

Она хотела – во всех подробностях:

– Да.

– Понимаешь, я хотел посмотреть, чисто из интереса. Это было в Сети. Я решил, что так безопаснее. Я только смотрел, никакого физического контакта. Время от времени я приходил к выводу, что достаточно, я чувствовал, что надо остановиться, и очищал историю браузера, и держался подальше от этих разделов Интернета пару недель, месяц. Однако неизбежно возвращался туда, куда заходил прежде. Так я наткнулся на страницу Сефиры. На самом деле другой сайт вывел меня к ней. Я искал «запретные желания». Результаты поиска привели меня на страницу под названием blackguide.com. Мне показалось, это для тех, кто интересуется оккультизмом. Дизайн сайта странный: мелкий-мелкий красный шрифт на черном фоне с изображениями смеющихся черепов и шипящих змей. Явно любительский, но какой-то… зловещий, что ли. В самом низу страницы ссылка: «Исполни свои самые смелые фантазии с Сефирой». Я кликнул по ней, открылось окно – белый экран с мигающим по центру курсором. Если бы не курсор, я бы решил, что ссылка мертвая. Хотел уже закрыть окно, но все же решил напечатать: «Привет» и взглянуть, что произойдет. Буквально сразу же последовал ответ: «Здравствуйте». Не самый оригинальный, но его было достаточно, чтобы побудить меня продолжить. Я напечатал: «Кто это?».

– Сефира. А вы кто?

– Гэри, – напечатал я.

– И зачем вы здесь?

– Так, осматриваюсь, – написал я, что было полной чушью, потому что я уже увидел все, что вообще можно было на этом сайте увидеть.

– А что вы ищете? – спросила страница.

– А что вы можете предложить? – напечатал я, начиная подозревать, что общаюсь с каким-нибудь чат-ботом. Когда вопрос повторился, мое подозрение усилилось. Я почувствовал, что раздражен больше, чем, наверное, следовало бы. С такой подставой мне уже приходилось сталкиваться. Я напечатал: «Горячий разговорчик», что, как я был уверен, вынудило бы бота к переходу на следующую страницу. Но – нет, меня спросили третий раз: «Что вы ищете?».

В общем, я ему сообщил, что именно. Напечатал ему все сексуальные фантазии, какие только мог придумать, от «Я хочу посмотреть в зеркале, как занимаюсь сексом» до «Я хочу сделать это в костюмах Бэтмена и Бэтменши». Все поисковые запросы, которые я когда-либо вводил, со свистом вылетали из-под моих пальцев. Я опасался, что исчерпаю лимит символов в сообщении, но бот позволил мне продолжать. Ответа я не ждал. Короче, вел себя как придурок. Однако это сработало. После того, как я нажал «enter», наступила пауза, и я успел поздравить себя с тем, что одолел бота, и тут вижу ответ:

– Боже, это ужасно много. С чего именно вы бы хотели начать?

Тут до меня дошло, что на другом конце человек. Если я был честен с самим собой, когда сказал, что заходил на эти сайты только посмотреть, что именно они предлагают, то это был момент для меня, чтобы закрыть ноутбук. Я этого не сделал. Прошло совсем немного времени, как я высвободил свой член и мастурбировал на ее ответы. Хочу тебе сказать, что после этого меня мучило чувство вины, и я осознал, что перешел черту, ступив на очень опасную территорию, но то, что я больше всего чувствовал, можно назвать своего рода радостным возбуждением. Это… знаешь, как будто я наконец-то сделал это – испытал то самое «запретное».

– Ну ты же понимаешь, – сказала Лиза, – многие мастурбируют в онлайн-чате. Это можно назвать и безвкусицей, но вряд ли – высшим прегрешением.

– Да, понимаю и думаю, это что-то говорит о том, насколько я был лишен воображения. По- мнишь, когда мы только начали заниматься сексом, я обычно принимал душ сразу, как мы заканчивали?

– Помню, – ответила Лиза. – А я тебя за это дразнила.

– Ну, да, и говорила: «Я что, тебя испачкала?»

– А ты отвечал: «Не очень». Никогда тебе не верила. А сейчас думаю, надо было.

Гэри помолчал немного.

– Честно говоря, мне следовало верить в то, что я говорил. Или воспринимать это всерьез, признаться в этом себе, поговорить с тобой об этом. Теперь же мне кажется абсурдным, что я этого не делал. Мне было так неловко… я смущался и стыдился своих желаний.

– Я этого не понимаю, – сказала Лиза. – Это же был секс, и в нем не было ничего такого, из-за чего можно было стесняться. И с тобой была я. Ты считаешь, было что-то, чего ты не мог мне сказать?

– Да, я так считаю, – сказал Гэри. – Это как если бы у тебя было представление обо мне – или я думал, что оно у тебя было, или хотел, чтобы оно у тебя было, – и вот, я боялся поставить его под угрозу.

– Зря боялся.

– Наверное, зря. На данный момент все звучит малость нереально, да?

– Заканчивай уже свою историю.

– Да больше рассказывать особо и нечего. Еще недели две я общался с Сефирой в чате. И все это время ждал, когда же она спросит номер кредитной карты, что, как я поклялся себе, станет красной чертой, сигналом к разрыву контакта. Она не спросила. Вместо этого сообщила, что через несколько дней будет проездом в Гугеноте, и поинтересовалась, не хочу ли я встретиться за чашечкой кофе. Я ответил: да. Хотелось бы тебе сказать, что я колебался, но это не так. Ох, спроси кто меня, я бы ответил, что приглашение на кофе не подразумевает секс, но я бы солгал и спросившему, и себе. Меня больше беспокоило то, что наша встреча ни к чему не приведет. Знаешь, были мгновения, когда мне казалось, будто вижу себя со стороны, и тогда я начинал паниковать и думал: «Что ты творишь? Остановись!» И продолжал делать то, что делал. Например, снимал деньги в банкомате на случай, если понадобится номер в отеле. (Кредитной картой пользоваться, оставляя электронный след, не хотел, а места, куда мы собирались поехать, были не слишком дорогими.) Пару раз даже начинало мутить от всех моих размышлений. «А как, по-твоему, чем все это обернется?» – спрашивал я себя. И не то чтобы мне было все по барабану, нет. Правильнее было бы сказать, что я привел что-то в движение, а остановить уже не мог. Я словно стоял на карнизе, сделал шаг, и вот равновесие потеряно, и вторая нога вот-вот последует за первой.

– Упреждая тебя, скажу: я пыталась найти разумное объяснение тому, что принимала за факт, на самом деле являвшийся выбором.

– Ну, как бы там ни было, мы с Сефирой встретились у «Пита». Она уже сидела и ждала меня. Когда я сел в кабинку напротив нее, моей первой мыслью было: «Да она просто уродина». Я сейчас не об абстрактном, моралистическом суждении. Я имею в виду физическую реакцию, отвращение. Как будто я сквозь ее защитный камуфляж видел то, чем она являлась. Была, кажется, секунда, когда я мог развернуться и уйти, и я едва не сделал так. Однако к этому моменту я твердо решил остаться хотя бы на чашку кофе. А свою реакцию списал на нервы. Настоящее отвращение я испытал позже, после того, как мы уехали от «Пита» в номер «Парк-отеля» на Девятой Западной. Через пять минут разговора с Сефирой антипатия обернулась влечением. Но какой бы отталкивающей она мне ни казалась, в тот момент я хотел ее больше, чем какую-либо женщину в своей жизни, – Гэри замялся. – Прости…

– Да все понятно. Просто ты хотел ее трахнуть, и ты это сделал. Многократно.

– Да, – сказал Гэри. – Когда я… был с Сефирой, я чувствовал себя фантастически, раскрепощенно. Но в ту минуту, когда я высадил ее в Гугеноте и поехал домой, меня охватило такое раскаяние, что я чудом не врезался в ближайшее дерево. Было такое впечатление, будто я весь день провел в пьяном угаре и протрезвел в одно мгновение. Меня замутило и чуть не вывернуло наизнанку. Единственное, о чем я мог думать: «Что ты наделал?!» Я пытался убедить себя, что это ничем не отличалось от того приват-танца на коленях в «Пике», разница лишь в степени, но не в сути, но как бы мне ни хотелось, чтобы так оно и было, в душе я понимал, что чушь это собачья. И не знал, что мне делать. Думал, может, рассказать тебе сразу же, признаться во всем, едва ты переступишь порог, но… струсил. Я был уверен: все, что я сотворил, написано у меня на лице. Однако за ужином, когда ты спросила меня о Сефире, я без особого труда солгал, а ты без вопросов приняла мое объяснение.

– Потому что я доверяла тебе.

– Я знаю… Я знал это и был уверен, что с Сефирой покончено. Я совершил ужасную ошибку, но думал, если ее не повторю, возможно, все у нас останется по-прежнему хорошо.

– Да, только ты повторил ее.

– На следующее утро я запаниковал. Мне пришло в голову, что если я дам Сефире отставку, она найдет способ связаться с тобой и раскрыть то, что сам я намеревался сохранить в тайне. Мы договорились встретиться в «Старбаксе». Думал, поговорю с ней, объясню, что вчера все было классно, но продолжать я не намерен и ни к чему большему не готов. Буду честным, даже несмотря на все мои тревоги, некая малая частичка во мне хотела снова увидеть Сефиру, надеялась, что я преодолею свои тревоги и мы сможем провести еще один день вместе.

– Воздержусь от ежу понятной шутки по поводу твоей «малой частички».

К ее удивлению Гэри рассмеялся:

– Да, я сам пошел по этой дорожке.

– Вернее, поскакал во весь опор, – как ни странно, она улыбнулась. – Продолжай. Ты и твоя малая частичка встретились с Сефирой в «Старбаксе».

– Она уже ждала меня. Народу было полно, я обратил на это внимание, а днем раньше – нет. Наверное, потому, что в первый день пытался выпутаться из ситуации, в которую необдуманно бросился. Сефира держалась приветливо, но сдержанно, едва ли не официально. Учитывая наши недавние… занятия, в ее манере поведения мне виделось странное. С трудом верилось, что она тоже могла передумать, но именно такое впечатление она и производила. Я немного растерялся, как вести себя дальше. Когда мы пили кофе, она сказала мне, что у нее такое ощущение, будто я остался не слишком доволен нашим совместным времяпрепровождением. Я не понял, с чего она это взяла, потому что, насколько помню, мне все понравилось, я был очень… признателен ей. Нет, сказала Сефира, она потерпела неудачу. Обычно ее любовники оставались с ней до тех пор, пока не уходила она сама. Сейчас оставил ее я, значит, чего-то не хватало. Ни в чем не было недостатка, возразил я, все было просто потрясающе. Она сбила меня с толку. Когда я платил за номер в мотеле «Парк» (там почасовая оплата), то запросил два часа. Сефира сказала: «Только два?», и я удвоил время, что, похоже, пришлось ей по душе. Ничего из того, что она говорила, когда мы находились в мотеле или возвращались из него, не заставило меня поверить, будто она ожидает, что мы проведем ночь вместе.

– Наш разговор продолжился из «Старбакса» к «Питу». За ланчем я заверил ее, что она была великолепна, секс потрясающим, мы делали то, о чем я только мечтал. Чем больше я описывал события предыдущего дня, тем больше мои сожаление и паника утихали, сменяясь вожделением. Словом, я уговорил себя вернуться в мотель «Парк».

– То есть именно то, чего она и хотела. Уловила твои сомнения и приспособилась к ним. Она играла с тобой.

– Я и сам догадался, спасибо.

– После второго дня содомии.

– Возможно, на это у меня ушло чуть больше времени.

– Неужели?

– В этом я никогда не был так уж хорош.

Лиза вздохнула:

– Поехали дальше. Ты трахаешь ее, возвращаешься домой, где, видится мне, тебя одолевают угрызения совести, которые ты заглушаешь, трахая меня вечером того же дня, – проговорив это вслух, Лиза не почувствовала, чтобы цепь событий стала для нее хоть чуточку легче.

– В общих чертах.

– Наутро ты выскочил на минутку проглотить кофе и пару пончиков, а затем – галопом за порцией утреннего секса с Сефирой.

– Я ушел… перед самым восходом солнца. Вставил ключ в замок зажигания с твердым намерением поехать в «Данкин Донатс» и оттуда сразу домой. Почти все время, пока ехал, думал, что еду именно туда. Это как если бы я видел маршрут, по которому ехал, но он не откладывался в памяти, понимаешь? Я настолько ушел в себя, что не заметил как выехал из города, пошел на север по Тридцать второму. Я свернул направо на Уиком… в общем, только когда поворачивал на подъездную дорожку к тому дому, я понял, что очутился совсем не там, где хотел быть. У меня возникла мысль включить заднюю передачу, выехать отсюда и вернуться в город. Вместо этого я припарковался и открыл пассажирскую дверь. Из дома вышла Сефира и скользнула в машину. Мы поехали в город, немного погуляли там, я отвез ее обратно домой и… Скажем так, остальное можешь представить сама, и это до известной степени будет правдой, но я не уверен, что смогу передать словами свои ощущения. Все происходило, пока я пребывал в том же отрешенном состоянии. Где-то в глубине моего мозга вопил голос: это ошибка! Тот же голос как бы обратил мое внимание на изменения в Сефире. В первый день она была очаровательной, во второй казалась ранимой. А в тот – агрессивной, хищной. Глядя на изгиб ее губ, чувствуя, как ее ногти впиваются в мой локоть, когда она сопровождала меня в прогулке по Гугеноту, слыша острые, как лезвия бритвы, нотки в ее голосе, я уже не сомневался: быть беде.

– Я оказался прав. Впрочем, ты уже в курсе. Клянусь тебе, все это… Знаешь, такое ощущение, будто я вляпался в невероятно тяжелую поучительную историю, из тех, что можно прочитать в церковной брошюрке, – «Опасности порно в Интернете», или типа того. Суть, однако, в том, что Сефира заставила меня пройти через все, что вытворяла на третий день, только потому, что я продолжал «возвращаться» к тебе. Ты знаешь, какая она. Она не привыкла, чтобы кто-то делал что-либо, кроме как всецело отдавался ей. По словам мадам Сосострис, держать меня в подчинении обходится Сефире очень затратно с точки зрения энергии. Но поскольку я, сопротивляясь ей, ранил ее гордость, это того стоило.

– Уж ты прямо так сопротивлялся…

– Да ладно, ты поняла, о чем я.

Его ждала гневная отповедь, и еще одна на его следующий ответ, и еще одна на все, что он скажет после этого. В Лизе бушевало море ярости, подобно магме, готовой разрушить вершину вулкана. Там были слова, фразы, которые больно ранили его, оставляя рубцы, коробили и иссушали, и было еще что-то… ощущение, что она могла дотянуться через ту же связь, которая позволяла им разговаривать, и причинить боль Гэри, наказать его, превратить свои ответные обвинения в огонь и страдание. Она ощущала некое движение внутри всего тела, внутри самих костей, которые, казалось, трескались, раскрываясь, как лепестки причудливого цветка. Ей вспомнился вчерашний день, сернистое облако, которое она втянула в себя. Теперь оно вырывалось из ее мозга, бурлило в крови, выталкивалось из пор. У нее закружилась голова. И теперь уже твердым стало облако, а ее тело сделалось облаком. Ярость все нарастала и уже потянулась вверх, как клубы дыма…

– Лиза?

…и опала, как неудавшееся суфле. И дело не в том, что она не могла злиться на Гэри. Гнев, кипевший в ней, будет иметь период полураспада в годы, десятилетия, а быть может, всю жизнь. И даже не в том, что он был прав. То, что после «разминок» с Сефирой в мотеле он приполз домой, – Лиза не могла принять как знак его вечной любви к ней. Тем не менее, зная о Сефире то, что знала она, Лизе было трудно полностью отвергнуть интерпретацию событий Гэри. Не был ли ее гнев свидетельством того, что чувства к нему не так просты, как ей хотелось бы? Как там в поговорке? «Противоположность любви – это не ненависть, а безразличие». Безразличной она точно не осталась. Господи, насколько же хреновыми могут стать отношения двух людей, и тем не менее все еще можно сказать, что они любят друг друга.

Гэри, возможно, не прав, но и не слишком ошибался, и, наверное, расстояния между ними оказалось достаточно, чтобы гнев, кипевший в ее жилах, угас, отступив в глубь ее сущности. Лиза сглотнула и проговорила:

– Просто скажи, куда мне ехать дальше?

В других случаях Гэри попытался бы продолжить разговор, превратив колючий обмен репликами в откровенный спор, который мог бы привести… кто знает куда? Сейчас же он сказал:

– Ладно. Ручка у тебя есть?

Она достала ручку, положила блокнот рядом с телефоном. Гэри зачитал, как ей держать путь через Вайоминг в Монтану. Закончив диктовать, он сказал:

– Завтра.

– Завтра, – повторила Лиза.

– Будь осторожна за рулем.

– Буду.

У нее возникло ощущение, что Гэри готовится признаться ей в любви. Прежде чем он успел это сделать, она высунулась из ванны и закончила разговор.

Вода в ванной остыла. Лиза встала и потянулась за полотенцем. Завтра. Эта мысль вызвала у нее смесь предвкушения и страха. Она поморщилась, когда полотенце больно прошлось по костяшкам пальцев, все еще не зажившим. Какой бы ни ждал ее исход, будет, наверное, облегчением наконец встретиться лицом к лицу с Сефирой, а не с кем-то из ее любовничков.

VI

Лиза никогда не была тем, кого можно было бы назвать лихачом и уж тем более – безрассудным водителем. Дженис, которая учила ее водить, жаловалась на робость младшей сестры с самого первого их урока на парковке торгового центра в Ньюбурге.

– Бога ради, – сказала она тогда, – не веди машину так, будто боишься этого.

В последующие годы всякий раз, когда Дженис находилась с ней в машине, та не упускала возможности подтвердить свою первоначальную оценку.

– Господи! – почти кричала она. – Длинный тощий справа, Лиз!

Или:

– Надеюсь, к концу недели мы все же доедем.

Или же когда Дженис была особенно недовольна ею, то цитировала Джорджа Карлина [15]:

– Христос всемогущий! Ты в курсе, что ведешь машину так же, как трахаются старики? Медленно и халтурно.

Лизе потребовалось немного времени чтобы понять: призывы к безопасности, установленные ограничения скорости или страховые тарифы ничего не значат для Дженис. Не реагировать и отказываться отвечать тоже было бесполезно: сестра продолжала развивать свою мысль до тех пор, пока они не добирались до места назначения. Пожалуй, единственным ответом, который она сочла эффективным, было послать Дженис к черту, за что Лиза обычно получала порцию сердитого молчания, достаточную для того, чтобы гарантировать спокойную оставшуюся часть поездки.

Сейчас, однако, Дженис сияла бы от гордости – при условии, если бы она узнала в женщине за рулем «хонды Аккорд» свою младшую сестру. Лиза выехала с подъездной дорожки так быстро, что шины выстрелили гравием в дверь гаража. Она резко надавила на тормоз, ударилась затылком о подголовник, рывком включила первую передачу и буквально до упора вдавила педаль газа. Двигатель взревел, «хонда» прыгнула по коротенькой улочке. К перекрестку с Олд-Солджерс-стрит она уже летела на четвертой, выкручивая руль вправо, а знак «Стоп» показался не более чем красным мазком, на мгновение отвлекшим внимание. При вхождении в поворот зад «хонды» занесло, Лиза переключилась на третью передачу, чтобы взять машину хотя бы под видимость контроля, затем сменила четвертую скорость на пятую, когда мчалась мимо стоп-знаков, обозначающих пересечения полудюжины улиц с этой – главной объездной дорогой в районе Мейн-стрит и расположенных на ней разнообразных предприятий. Справа кто-то возмущенно помигал фарами. За десять секунд она долетела до т-образного перекрестка с Тридцать второй улицей. Стрелка спидометра плавно поднялась до пятидесяти миль и подбиралась к шестидесяти. Перед самым выездом на более широкую дорогу она нажала на тормоз, выжала сцепление и резко дернула руль вправо. С визгом шин «хонда» скользнула боком на Тридцать вторую. На краткое мгновение перед ее ветровым стеклом возник внедорожник, ревя, словно охваченный паникой зверь. Лиза резко включила третью скорость и бросила машину вправо. Внедорожник ушел от столкновения, вылетев на парковку магазина сотовой связи, по счастью, пустовавшую в такой поздний час. Она переключила передачу и помчалась на север.

Она ни о чем не думала. Она даже не думала о том, что не думает. Она не слышала елейного голоса Сефиры, промяукавшего: «Весь день и вс-с-с-ю н-н-ночь». Она не рисовала в своем воображении Гэри – голого, с наполовину поднятым членом, окровавленным, его руки на бедрах гибкой и податливой обнаженной женщины, он поворачивает ее, наклоняет ее… Она не ощущала насыщенного запаха секса, густого сплава пота и семени. Она лишь чувствовала, как дрожит в ладонях руль. Она слушала шум двигателя. Она вглядывалась в пространство, которое фары очищали от темноты впереди, – замечая деревья, почтовые ящики, окончания подъездных дорог, то появляющихся, то исчезающих на его границах.

Уиком находился в двух милях от города, справа. Она добралась туда чуть больше чем за минуту. Когда она резко затормозила и влетела в поворот, салон машины наполнил запах паленой резины. Дорога чередовала то подъем, то ровные отрезки. Лиза прошла их с одинаковой скоростью. Слева открылась боковая улочка. Через два дома на обшарпанном почтовом ящике блеснул номер «1430». Она одновременно нажала на педали сцепления и тормоза, крутя руль влево. Мелькнул отрезочек времени, какая-то доля секунды – половина или четверть, – в течение которого колеса с водительской стороны оторвались от грунтовой дороги, грозя вовсе покинуть ее и дать начало последовательности событий, которые закончатся тем, что «Аккорд» окажется на крыше во дворе дома. Мгновение миновало, машина выровнялась, Лиза остановила ее, дернула стояночный тормоз и выхватила из замка зажигания ключ, едва не выронив его. Взглянув на дом, она различила силуэт двухуровневого здания – оно не было освещено, и Лиза не стала выключать фары. Она распахнула дверь и успела пробежать два шага, прежде чем сообразила, что оставила сумочку на переднем пассажирском сиденье – свою сумочку, во внутреннем застегнутом молнией кармашке которой прятался перцовый баллончик, которым она собиралась прыснуть в лицо Сефире, а заодно, возможно, и Гэри. Она вернулась к машине.

Вот тебе и элемент неожиданности. Она побежала по дорожке, левой рукой прижимая к груди ремень сумочки, правой расстегивая молнию внутреннего кармашка. Хотя… Она не увидела ни «субару» Гэри, ни какой-либо другой машины на подъездной дорожке или припаркованной на улочке. Она перешла на шаг. Пальцы нащупали перцовый баллончик, но оставили его на месте. «Отлично. Столько сил – и все зря». Какова вероятность того, что в данный момент Сефира с песнями летит по шоссе на пути к очередному поджидающему муженьку? В связи с этим напрашивается вопрос: где Гэри? С Сефирой? Она же заявила, что рассталась с ним. Солгала? Если да, то зачем? У нее ведь не было времени на то, чтобы передумать, верно? Или на то, чтобы Гэри уговорил Сефиру взять его с собой? Может, он поехал за ней, а может, куда-то в другом направлении?