Полная версия
Яшмовая магическая академия. Драконий словарник
Да и цветочный сад в Академии запущен донельзя: клумбы – стыд даже смотреть, не то что кому показывать! Ректорша явно экономит на садовнике. Мира потихоньку начала цветы выправлять: где прополоть, где взрыхлить, где полить, где пошептать, а где сразу честно похоронить… Сначала те, что на виду, у главного корпуса и Ворот, потом в местах заброшенных.
Там-то она и обрела неожиданного знакомца.
Однажды, беседуя с неподдающимися цветами (как вам не стыдно, ленитесь расти, хотя вон и солнышко вам, и дожди, и земля, и я уговорила тлю с вас убраться!), Мира невзначай вскинула взгляд и обнаружила неподалеку наблюдавшего за ней старика. Весь в белом, седой как лунь; поначалу девушка даже решила, что ей явилось еще одно привидение, но парковое.
– О! – сказала Мира, соображая, откуда он взялся. Из «Дома престарелых»? Или это один из стремящихся к нулю академических слуг, ведь убирают учебные и жилые корпуса сами студенты (вернее, всеми погоняемые бедные первокурсники). – Здравствуй, дедушка! Неплохая сегодня погодка, да? Самое то кости размять-погреть.
Старик наклонил голову с ястребиным же носом, разглядывая лесовичку серебристыми глазами. Спросил недоверчиво:
– Ты меня видишь?
– А чего ж не видеть, коли глаза есть? – Мира с охотой выпрямилась от упрямой клумбы: ох, когда-нибудь кончится ее терпение, всё сплошь перекопает!
– И откуда ж ты такая глазастая?
– Из Пущи. – Оглянувшись, девушка махнула рукой на останки древней скамьи. Подождала, пока старик сядет, и присела рядом. – Уф, умаялась!
– А чего ж тогда время и силы тратишь? Все равно никто сюда не ходит, пусть все зарастает.
– Как же никто? Вот ты, например, пришел, дедушка. Потом заглянешь сюда, а тут все цветет и зеленеет. Сядешь на скамеечку и помянешь Миру добрым словом!
Собеседник хмыкнул, разглядывая ее с откровенным стариковским любопытством.
– Отдыхаешь тут от людей?
Мира от неловкости поелозила по скамье и признала:
– Ну да. Слишком уж нас тут много сразу заперто, в одном-то месте! Шумно, тесно, трудно! Ученики, похоже, сами оглохли: ни себя, ни других не слышат! Сегодня так, завтра эдак, а послезавтра – ничего такого не говорил никогда и даже не думал!
– Да, со зверями попроще будет, – согласился старик. – Видно, у тебя в твоей Пуще все хорошо получалось, раз теперь в Академии учишься?
– Хвастаться не буду, – хвастливо заявила Мира, – но из молодых я первая!
Собеседник уважительно покачал головой.
– Вон как! Ну раз ты такая талантливая, так и подумай, чему тебя сюда учиться отправили.
– Да уж всю голову сломала! – пожаловалась лесовичка. – Подожду зимы, а там, коль ничему полезному обучать не будут, попрошусь домой обратно…
– Ишь ты, торопыга! – восхитился или укорил старик. – Жизнь, конечно, коротка, но у тебя она не завтра закончится, не спеши, оглядись получше, сообрази, что к чему!
Ни спорить, ни особо умствовать сейчас, в погожий теплый вечер, не хотелось совершенно, поэтому Мира просто кивнула. Двое посидели в дружеском молчании, глядя на растревоженную клумбу: лесовичка представляла, какой та станет в будущем, а старик…
Старик спросил:
– И кто ж в Академии тебя так озадачивает?
Перво-наперво, конечно, сразу вспомнилась прекрасная соседка. Вечно ей неймется, почему-то хочется везде быть в центре внимания! Нежданный собеседник улыбнулся в седые усы. Вольно ему улыбаться, не его же за косу по коридорам таскают!
– Она просто слабенькая, Мира.
– Это Амариллис-то?! – не поверила девушка. Баронесса с ее языкастостью, смелостью, граничащей с наглостью, с ее изворотливостью и энергией?
– Родители и окружающие наверняка внушали, что она должна быть самой первой, самой главной, самой умной и красивой, и нещадно топтали, когда таковой быть не получалось. Вот теперь и тянется к признанию жадно, к похвале, а если не получается – к проклятьям окружающих! Лишь бы всегда ее замечали.
– Ну так Ама того и добилась, замечают, – пробормотала Мира. – Какая ж она тогда слабенькая?
– Слабая – потому что любой умный льстец может вертеть ею, как хочет. Где другому достаточно одного доброго слова, ей нужна новая и новая порция похвалы, как сладкоежке – следующая ложка лакомства. А иначе кажется, что недостаточно она хороша и успешна… – Старик глянул на озадаченную девушку и добавил: – Есть же кошки, которым хочется, чтобы их гладили бесконечно. А есть те, кто примет ласку и спокойно уходит.
Пример на животных оказался яснее, и Мира искренне посочувствовала: вот Ама бедняга!
– Не жалей, – сухо прокомментировал старик. – Такие люди в погоне за успехом и похвалой затопчут тебя и не заметят. Да и доброе дело вряд ли совершат, если тому не будет свидетелей.
Девушка поежилась: ой, не будет она спрашивать, что новый знакомец о ней самой думает, а то еще такое наговорит! Бледные губы собеседника тронула легкая улыбка.
– Не пугайся, девочка, просто я повидал многое и многих. Кто тебя еще удивляет в Академии?
Мира мысленно перебрала студентов. Поклонницы Джули – ну тут все понятно, послушная стая всегда следует за своим вожаком! Нелюдимый гном, который общается, считай, только с ней и с Амой – тоже ясно, осторожный новенький, забредший на чужую территорию… О! Криспин!
В этот раз старик молчал дольше. Наконец вымолвил:
– А, тот подранок…
– А? Кто? – Мира уселась поудобнее, предвкушая, что сейчас-то ей поведают всю подноготную библиотечного дежурного.
– Как и его приятель, которому ты удивляешься – что дружит со столь на него не похожим. Оба подранки. Только выживают по-разному: один огрызается и рычит, стоит кому подойти поближе, а второй… Второй пытается стать своим. Везде.
– И это ему удается! – Мира вспомнила обаятельную улыбку Артура, его смех, дружескую ненавязчивую помощь, оказанную мимоходом… Разве есть в Академии хоть кто-то, кому бы не нравился староста?
– Но он забывает, что быть хорошим для всех не получится. Однажды перед ним встанет выбор, на который он сейчас закрывает глаза…
– Что это значит, дедушка? Что за выбор такой? – Будто предсказал Артуру нечто недоброе!
Старик поднес к глазам ладонь, вглядываясь в прячущееся за верхушки деревьев солнце.
– Заболтал я тебя, на обед опоздаешь!
– Ой, да! – Как ни хотелось прояснить сказанное, живот моментально напомнил о себе голодным урчанием – аж пришлось прижать рукою. – Дедушка, приходи сюда еще, поболтаем. А клумбу я сделаю на загляденье, вот увидишь!
– Беги уж… ведьмочка лесная.
Шагнув с поляны на заросшую аллею, Мира оглянулась помахать на прощание, но нового знакомца… что ж она его имени не спросила?.. уже не было. Вот древний-древний, а как быстро ходит!
Уже лежа в постели, Мира задумчиво рассматривала соседку, примеряя к ней слова старика: может, тот и прав? Может, стоит быть к голодным щедрее? Сказала со всей серьезной искренностью:
– Ама, ты знаешь, что ты умница-красавица и вообще большая молодчина?
Баронесса даже не оглянулась от зеркала, перед которым уничтожала нахально появившуюся на носу крохотную, заметную только ей веснушку. Фыркнула:
– Тоже мне, открытие! Я всегда это знала!
Лесовичка вздохнула и накрылась одеялом с головой. А может, некоторых просто невозможно накормить?
Глава 2. Бои местного значения
Физические тренировки обычно вел какой-нибудь из двух охранников Академии. При виде их Мира всегда искренне недоумевала – от чего и от кого нужно защищать магическое заведение? От происков конкурентов из таких же школ? От диких людей, ни разу в жизни не прибегавших к помощи волшебства и, как в древности, сжигающих «проклятых колдунов» на кострах? Скорее, охранники должны присматривать за распоясавшимися студентами, но опять же – с таким ректором шибко-то не забалуешь!
Вон сегодня Главная Ведьма пришла поглядеть на занятия, и народ сразу подтянулся, начал дисциплинированно выполнять команды хромоногого Симона, а не абы как и когда, еще и с вечным нытьем вроде «ой, я уже так устал, а я спину потянула, а мне звезды сегодня велели не перенапрягаться…». После обычной разминки-разогрева отрабатывали блоки защиты, поначалу руками-ногами, после палками, отполированными до блеска ладонями предыдущих поколений студентов. Ну это хотя бы от недобрых людей пригодится!
Потом началась самая нелюбимая часть тренировок – магические поединки. Во-первых, мирная лесовичка попросту не любила драк, пусть даже учебных, как, впрочем, и любых других соревнований; Амариллис укоряла, что слишком уж Мира ленива и неамбициозна, подруга добродушно соглашалась. Во-вторых (возможно, оно вытекало как раз из первого), не очень-то ей все эти боёвки давались. Особенно огневые, которые сегодня стояли в расписании.
Вот и соседка вернулась с площадки – возбужденная и непобежденная. Усаживающийся на трибуне напротив третьекурсник, с которым ее поставили в пару (чуть ли не с самых первых тренировок Криспин выбирал для баронессы противников поопытнее), одобрительно показал ей сразу два больших пальца. Амариллис снисходительно дернула плечиком: мол, сама знаю, как я хороша! И принялась ощипывать подгоревший локон на левом виске.
Мирина очередь. Лесовичка нехотя спустилась, понуро встала напротив однокурсницы, поглядела уныло: ну давай, жги! Рослую шумную Весту уговаривать не пришлось: отвесив традиционные поклоны преподавателям, залу и противнице, она тут же швырнулась файерболом. Вместо того чтобы отразить атаку своим собственным, Мира машинально пригнулась; от пролетевшего над самой ее головой сгустка огня затрещали волосы. Шар врезался в прозрачную защиту зрителей, благоразумно поднятую перед началом поединков.
– Обороняйся! – прикрикнула на нее Веста, формируя на ладони следующий. А, да, совсем забыла… Но лесовичка отличалась не только забывчивостью, но и малой скоростью и малой мощью: всё, что она успевала вылепить-вышептать, было лишь жалкими плевками-клочьями огня, бессильно срывающимися с пальцев. А то и просто лесными светлячками. И всё это успешно поглощалось преследующим ее Вестиным файерболом, отчего тот только рос и разгорался. Вскоре окончательно растерявшаяся и запыхавшаяся Мира под смех и улюлюканье трибун и рев огня металась по площадке зайцем, ускользающим от охотничьего пса… пока не запнулась и не полетела на пол. Только и успела увидеть стремительно приближавшийся горящий шар, громадный, обжигающий, ослепительный, заслониться рукой и завизжать:
– Хватит!!!
…И всё померкло и стихло.
Не понимая, что происходит, Мира приоткрыла сначала один глаз, потом другой, потом широко распахнула оба. Никакого огня. Никакого слепящего света. Над ней косо нависал зеленый полог, покрытый мелкими белыми цветочками. Опасливо дотронувшаяся до него девушка убедилась, что тот настоящий и сплетён из настоящих же сочных толстых стеблей решницы, которой в Пуще перекусывают в дальних походах. Приподнявшись на локте, Мира выглянула из-за занавеса и чуть не оглохла: так резко обрушился на нее гомон заполнявшего тренировочный зал народа. Будто зеленый щит прикрывал ее не только от пламени, но и даже от звуков.
– Ты там как? Цела?
– Ну да… – Растерянная девушка с помощью Артура вылезла из неожиданного укрытия. С оборотной стороны полог выглядел куда печальней: подпаленная до бурости зелень, черные хлопья цветов… Переминавшаяся неподалеку Веста махнула рукой – то ли в знак извинения, то ли в фигуральном смысле на нее: вот так и дерись с тобой, чуть что, раз – и в кусты!
– Интересное решение, – оценил и староста. Глаза его смеялись. – И неожиданное. Жаль, но Криспин вряд ли оценит.
Да уж. Мира отыскала глазами учителя Игнисологии: тот стоял, скрестив на груди руки, и исподлобья наблюдал за ними. Суженные его глаза только что молнии не метали.
– Преподавателю Огненной магии тут есть над чем поработать, – скучным голосом заметила ректор со своего места.
– Уж не сомневайтесь, поработаем! – сквозь зубы пообещал Криспин.
Ой, что будет на следующем уроке! И ведь честно же пыталась огонь вызвать, всё без толку, а свои Зеленые чары даже звать не пришлось – просто взяли и защитили…
– Зато как изящно получилось! – глубокомысленно оценил староста. – И миленько до крайности. Цветочки…
– Ты еще!.. – вызверился на Артура Криспин, и лесовичка поскорее удрала под крыло соседки. Амариллис, по своему обыкновению, с ходу ее отчитала (почему Мира вечно забывает, что и она и бедняга-преподаватель ей постоянно вдалбливают?!), но потом с раздраженно-насмешливым вздохом все-таки похлопала подругу по вспотевшей бедовой головушке и позволила укрыться, опозоренной, за своей прямой надежной спиной. К окончанию воспитательной беседы по залу пошло какое-то оживление: студенты привставали, обмениваясь возбужденными репликами.
– Что такое? – Амариллис вытянула шею. – Что происходит? Ого!
– Чего там? – Измученная забегом Мира подниматься не стала, дергала соседку за юбку. Ама глянула на нее сверху заблестевшими глазами.
– Они будут драться!
Они – это староста и Книжник. Артур и Криспин.
Под свист и приветственные вопли двое вышли на площадку: хмурый Криспин – своей обычной ленивой походкой: слегка ссутулившись, руки в карманах; улыбающийся Артур прошелся вдоль зрительских рядов, навроде ярмарочного бойца потрясая вскинутыми руками; зал отзывчиво хлопал и свистел. Сидевшие рядом с девушками студенты горячо спорили, кто победит на этот раз, Ама разрывалась между двумя «статусными», а Мира лишь досадливо морщилась. Поскорей бы уже тренировка закончилась, до комнаты бы добраться и пересчитать-полечить свои синяки! Эка невидаль – мальчишеская драка!
Оказалось – невидаль.
Старшекурсники стащили с себя рубашки, что вызвало восторженные визги и аплодисменты женской половины Академии. Ректорша с лекаркой тоже прошлись одобрительными взглядами по поджарым, но мускулистым телам парней. Снова три традиционных поклона, и – Мира даже возмущенно вскрикнула – Криспин тут же кинулся на Артура. Короткая схватка, парни отпрыгнули друг от друга; староста и с разбитой губой не перестал улыбаться, зато теперь ухмылялся и Книжник. Довольный… гад.
Двое закружили по площадке, подстерегая и сторожа движения противника. Они давно уже изучили приемы и поведение друг друга, с легкостью уклоняясь или парируя выпады – ждали, кто допустит оплошность, «зевнёт» атаку или потеряет равновесие. Зал свистел, топал и вопил, подбадривая и выкрикивая подсказки. Будто на сельской ярмарке, пришло в голову Мире, где так же стравливают свирепых псов или бойцовых петухов.
Только конкретно этих «псов» натравливать друг на друга было не надо. Вот Артур подсек Криспина, прыгнул сверху, заламывая локтем шею – мышцы буграми, – уже мокрый от пота противник ухитрился выскользнуть, откатиться в сторону и подняться на ноги, прежде чем его вновь настигли. Вот от удара в подбородок покачнулся уже Артур, но опять же сумел увернуться от следующего выпада, который непременно сбил бы его с ног…
Мира поначалу непроизвольно вскрикивала и охала при каждом столкновении, а потом просто замерла, прижав к губам ладони – одна испуганная и пораженная среди толпы азартно болевших студентов. Нет, это вовсе не шутейная битва на кулачках, даже не состязание, желание себя показать и других научить… По тренировочной площадке распространялись не только волны азарта, досады, злости, но и более сильные, темные, тяжелые чувства… Неужели никто этого не видит, не ощущает? Лесовичка глянула вбок. Потрясая кулаками, лекарка болела еще громче студентов; ректор сидела, подавшись вперед, с прищуром следя за бойцами: ни дать ни взять, хищная птица над полем боя, ожидающая добычи!
Когда первый огненный шар вре́зался в прозрачную защиту, поднятую теперь до самого потолка, Мира поняла, что обычный поединок перерос в магический. При всем желании она не могла уследить за парнями, метавшимися средь ослепительных вспышек и водяных вихрей, искры и брызги которых окатывали вопящих и отшатывающихся болельщиков даже сквозь наколдованную преграду.
Пока Огонь и Вода не превратились в две сплошные с ревом и гулом идущие навстречу друг другу стены…
Мира увидела, как вскочившая госпожа ректор вскинула руки, что-то говоря – а может, даже крича – и почти столкнувшиеся ослепительные стены огня и воды обрушились вниз, открыв почерневшую мокрую площадку с двумя стоявшими на разных ее концах пятикурсниками.
Обменивающиеся впечатлениями студенты погрохотали вниз по ступенькам – встречать пошатывающихся и оглядывающихся, словно они не очень понимали, где сейчас находятся или что сейчас было, бойцов. Кто из них победитель? Кто побежденный? Похоже, это мало кого занимало: главное, налюбовались редким зрелищем, состязанием самых сильных студентов Яшмовой Академии.
Мира передернула плечами. А вот она бы предпочла вообще этого не видеть!
Ректорша тоже спустилась на площадку, хоть и неторопливо. С усмешкой оглядела мокрых до нитки полуголых парней: ссадины, подпалины, созревающие синяки… Протянула:
– Ну что-о, выпустили пар? А теперь пожали друг другу руки!
Смотрящие в стороны пятикурсники не торопились выполнить приказ (Криспин утирал разбитый нос, Артур баюкал распухающую на глазах кисть), и ректор повысила голос:
– Ну! Живо!
Почти не глядя друг на друга, двое коротко пожали руки и тут же разошлись. Книжник накинул на голое тело куртку и побрел к выходу. Отмахиваясь и дежурно улыбаясь на поздравления и предложения помощи, Артур направился за поманившей его лекаркой.
Бросил лишь один только взгляд вслед уходившему приятелю.
Или неприятелю?
Не были они друзьями.
Сейчас они ненавидели друг друга.
Глава 3. Квест: Заблудиться в Академическом парке
В выходной удалось наконец-то выудить гнома из его пещеры, то есть комнаты; хотя Шазр ворчал и всё порывался вернуться к любимым учебникам, лесовичка утащила его в парк – проветрить мозги и глаза. Судя по тому, как парень ослепленно моргал и озадаченно оглядывался, было понятно, что из здания он уже давно, а может, и вообще с самого поступления не выходил. Конечно, гному куда уютнее в замкнутом пространстве и на известном маршруте комната-аудитория-библиотека-комната, но так и одичать недолго! Все это Мира втолковывала, увлекая вглубь парка неохотно шагавшего Шазра.
Первокурсников за пределы Академии не выпускали – как выразилась ректор, «пока не прошли адаптационный период». Поскольку при этом она смотрела своим знаменитым змеиным взглядом, улыбаясь еле заметной змеиной же улыбочкой, никто не решился ни возразить напрямую, ни уточнить, что такое этот самый период и когда он закончится; роптали только в кулуарах. Поэтому сейчас парк был полон вырвавшихся с занятий шумных первогодков, и двое, не сговариваясь, старались уйти от них как можно дальше.
И настолько в этом преуспели, что оглядевшаяся Мира даже не смогла узнать, в каком месте парка они сейчас находятся – а уж вроде бы бо́льшую часть его уже изучила! Гном традиционно улегся на траву, лесовичка устроилась на стволе поваленного дерева. Похоже, «заучка» Шазр все-таки соскучился по общению, потому что они болтали добрую пару часов: обсуждали порядки в Академии, преподов, причем Шазр всячески хвалил ругаемого Мирой Тая – мол, таким и должен быть учитель, суровым, требовательным, все по делу, а не как болтун доктор Рива по Общей теории магии. Доктор же, наоборот, был любимцем первокурсников: спрашивает мало, еще и постоянно отвлекается от урочной темы, рассказывая истории из… истории магии, которые все слушают, раскрыв рты и развесив уши. Про сокашников Шазр вообще ничего сказать не мог – не интересовали его окружающие совершенно.
Мира попыталась выяснить, что «брат» собирается делать после окончания учебы, хотя до этого у-у-у сколько еще времени! Насупившийся гном выдавил, что «просто хочет быть полезным». Чуть не спросилось, кому именно, но поглядев на совсем сникшего приятеля, Мира решила не давить на больное. Просто напомнила, что к талантливым студентам начинают присматриваться заранее, еще до выпуска – и сельские-городские управы, и промышленники, и просто богатые люди, в том числе княжеские-королевские дворы, да еще всякие магические заведения. А Шазр талантливый, видно же! Да, может, он в той же Пуще пригодится! Хороших кузнецов на весь лес – раз и обчелся, а всем известно, что гномы… пусть полугномы с железом всегда в ладу. К концу ее речи парень уже сидел, глядя влажными от благодарности серыми глазами. Мира даже отвернулась в смущении. Невольно вспомнила встреченного в парке деда – наверное, тот и Шазра назвал бы подранком. Но глядишь, за несколько лет учебы гном успокоится, осмотрится, к людям привыкнет, поймет, что на его опасной родне свет клином не сошелся… Мира откашлялась:
– Ой, заболтались мы с тобой, аж в горле пересохло!
– И есть хочется, – поддержал ее Шазр.
Напились из обнаруженного неподалеку родника, похрустели кислыми яблочками, которые им любезно скинула одичавшая в зарослях яблоня.
– Обратно пошли? – предложил Шазр. – Как раз к ужину вернемся. Мои глаза с головой от учебы отдохнули, спасибо тебе, сестра.
Девушка глянула на перецветающее небо: вон и разноцветные закатные полосы облаков появились.
– Ага, возвращаемся!
А вот вернуться у них не получилось.
***
Мира двинулась обратно по еле видной в траве тропинке. А это что еще за стена? Лесовичка смерила взглядом замшелое, древнее, но внушительное – не перелезть – неожиданное препятствие, и пошла вдоль. Минут через пять призадумалась, остановилась и направилась назад. Гном топал за ней молча и доверчиво, как утенок за мамой уткой. Стена неожиданно врезалась под прямым углом в такую же. Хм… Они добрались уже до конца парка? Тогда можно идти просто вдоль стены – чтобы не блуждать по пропадающим в зарослях запутанным дорожкам.
Но вскоре стало понятно, что «просто» у них не получится: Мира чуть не провалилась во внезапную яму – до того темную и глубокую, что казалось, дна там нет совсем; Шазр едва успел подхватить подругу за локти и оттянуть на безопасное расстояние.
– А мне казалось, лесовичка никогда в лесу не заблудится!
Мира глянула подозрительно: припомнил ей фразу о гномах? Проворчала:
– В лесу-то конечно, а это же парк!
– Парк, да, – согласился Шазр. – Это всё меняет.
Мира насупилась: все-таки издевается! Уточнила:
– Волшебный парк! По-моему, он нас путает, как коридоры в Академии.
– Советуешь здесь тоже покричать и поругаться? – с готовностью спросил гном.
Мира чуть не предложила переобуться и вывернуть одежду наизнанку или чертополох там поискать, но вспомнила, что только что сказала: да, в парке вряд ли имеется свой леший, от плутней которого это защитит. Невольно вспомнился давешний старик – а не он ли здесь… парковый? Покричать ему: дедушко, ты где-е?! Или снова Криспина позвать? Ну уж нет, только не его! Скажет: опять ко мне пристаешь?! Позорище!
– Пойдем… – Девушка поколебалась и решительно махнула рукой: – Туда!
В конце концов, это направление было ничем не хуже других.
Как оказалось – хуже. Вместо того чтобы выйти к зданиям или хотя бы на утоптанную тропинку, они окончательно увязли в темной паутине парка: то натыкались на развалины, выглядевшие как раскопки древних поселений; то чуть не угодили в бочагу, пришлось далеко обогнуть цепочку ям, доверху заполненных темной водой; то обходили или перелезали все ту же стену – казалось, она просто преследует заблудившихся, змеиным зигзагом перемещаясь по зарослям. Мощеных дорожек давно не встречалось, как не было слышно голосов и смеха студентов. Казалось, двое незаметно для себя вышли из парка в лес – а то и вовсе в придвинувшуюся к Академии Пущу. По пустоте в животах было ясно, что ужин уже прошел, а при взгляде на темнеющее небо – что они, похоже, опоздают и к отбою.
– А кто-нибудь говорил, как Стражи выглядят? – спросил подумавший о том же гном. Мира машинально оглянулась по сторонам и поежилась.
– Не-а…
Не к ночи будь помянутые Стражи охраняют-патрулируют академический парк после отбоя. Кто или что они такое, версии ходят самые разные, одна другой краше и пугающей.
Стражи – это волшебные псы, выведенные лично самой ректором для отлова злоумышленников и гуляк-студентов.
Стражи – древние хранители священного места, ведь Яшмовая Академия построена на останках прежнего капища.
Стражи – нечто неизведанное и потустороннее, с чем не могут справиться, что не могут изгнать самые могущественные волшебники, поэтому, не мудрствуя лукаво, их взяли и объявили охранниками Академии, просто порекомендовав студентам не выходить из здания с десяти ночи до четырех утра. Особенно первокурсникам. Старшие, видимо, как-то умеют справляться со Стражами или задабривать их, раз ректорша прилюдно грозила наказанием нарушителям отбоя. Мира с Амой даже пару раз дежурили у темного окна, пытаясь разглядеть загадочных сторожей – но поди разбери, что там шевелится в ночи: то ли трава-листва, то ли пугающие хранители режима.