День только начался

***

Вроде он, наконец, устроился на работу, чтобы заработать на эту дорогу деньги. Но, что он там сейчас в ЖКХ получит? Когда он поступил в эту кантору, что ж поделаешь, там тоже, не простаки сегодня сидели, умели считать чужие деньги, поэтому дали ему при принятии на работу, всего второй разряд слесаря. Ну, какие бы он там деньги заработал с таким разрядом слесаря? Курам только смех. Да еще он, только на подхвате участвовал, как ученик, выполняя работу слесаря. А остальную, конечную работу, доделывал уже заказ, с разрядом выше и намного опытнее его слесарь водопроводчик. Да и возмущаться ему уже не выгодно. Ну, где он, кроме слесаря в этом ЖКХ, может еще найти работу в этом Нурлате, спрашивается? Когда, все значимые по его образованию должности в этом Нурлате, уже давно перезаняты с новыми «элитами», этой уже новой власти. Там, если и освобождался какая – та должность: умер там, или переехал в другую местность, иначе говоря, в эту Москву или в Казань, такие значимые в Нурлате должности, тот же час занимали знакомые и родственники, этой власти люди. Это раньше, при советах, человеку выбора было чуть больше. Любую он должность мог претендовать, практикующий, в этой Нурлате. Соответственно, конечно, если он, или она, были с образованием на эту должность. Но, вот, когда эта власть демократов – в кавычках, добралась и до этого провинциального городка, тут тоже, послужная местная власть, сразу все начали упрощать, по приказу центра, конечно. Закрывать, будто, как ненадобные теперь: всевозможные комбинаты, существующие до них. И даже, этот единственный в этом Нурлате, сахарный завод. Он теперь тоже работал с перерывами. Колхозов ведь уже не стало. Их упростили, надеясь на это чудо – фермерство. И свеклу тоже перестали эти деревенские, оставшиеся без колхоза и без работы, выращивать. Поэтому и сахарный завод работал сейчас – (…намеренно мы сократили площадь сева свеклы – это говорит так, министр сельского хозяйства, Патрушева – сын). А зачем же сократили? Людей в городе, в деревнях, меньше, и правда, что ли стало от их политики? Слава бога, он, этот слесарь, когда рассказал, зачем он тут околачивается в их канторе инженерским образованием, с пониманием к нему отнесся, стал и его брать на дополнительную работу, после основной дневной смены. Ну и, конечно, денежки, после таких дополнительных работ, то есть, левой работы («шабашки»), стали появляться и у него. Поэтому, если бы не эти дополнительные работы, он бы, этот Петр Гаврилович, не в жизнь не смог бы собрать этих дорожных до Сургута денег. Да еще, по сегодняшней цене за дорогу, в поезде. Конечно, он благодарен был этому опытному слесарю водопроводчику, Ваньке, похожий на художника в своей черной беретке, нахлобученный на его лохматую голову, и полусогнутую фигуру, в ходьбе, что дал он возможность ему заработать этих денег. Но он, в памяти у него остался все равно, ну такой… не совсем понятной ему. Отдавая часть эти дополнительные ему «наварные» деньги, после выполненной работы, все подкалывался к нему: «Че, правда, что ль, в институте учился? А че, ты тогда, тут делаешь? Че, начальником, говоришь, не берут в этом Нурлате с твоим дипломом? Кумовья и родственники начальников мешают?» Поэтому он смог отправиться в этот Сургут только по осени. Когда уже заморозки первые пошли по утрам, да и дожди холодные зачастили. А жену, он все же, видимо, ревновал сильно. Отправляясь, этот Сургут, не зря, он выходит, обратил на неё внимание, сунув ей перед её носом, свой интеллигентский кулак. «Смотри у меня. Не балуйся. Да и детей в голоде не держи. Следи». Баба у него, действительно, была истеричная, от такой нищей в стране жизни, но зато, красота у неё была неописуемая. Черные, как у полу месяца изгибом брови, а волосы, просветленные. Разрешал ей подкрашивать. Музыкант она все же. В общем, и правда, она была красавицей. Конечно, после, как он отъедет, и ей придется выйти теперь на работу.» Хватит уже! – Это она так мужу сказала. – Отсидела сыном почти три года». Теперь бы ей сына пристроить в садик, а дочь, у нее уже в девятом училась. Почти самостоятельная уже была она, но тоже нужен был за нею присмотр. Чтобы она не забаловалась без отцовского присмотра, и не начала курить и пить, с мальчишками в подворотнях. Вроде она пока, не баловалась этим табаком, но ей уже нашептали соседи, что её уже видели, с этой электронной трубкой. Отцу это не скажешь, а вот поговорить с нею «хорошо», ей обязательно надо бы. Да и сентябрь уже приближался. Надо бы ей тоже достать этот диплом музыканта с пыльной полки, и сходить недалеко от её дома в музы Калку. Вот поработать только не успела, после музыкальной. Он взял тогда её сразу после учебы, в жены. Еще в Казани они поженились, а приехав сюда уже в этот Нурлат, на его родину, так и не успела пристроиться к делу, так как уже была беременна с дочерью этой, которой сейчас почти тринадцать уже. А там уже, после восьми лет сиделки, родила и второго – сына. Поэтому, когда ей уж было работать по своей специальности? Он тогда трудился, в этом МТС – ком станции, инженером – механиком. Им тогда, и правда, хватало на жизнь, одной даже зарплатой, который он получал. Тогда он получал, и правда, неплохие деньги. Но, а что не хватало, дача их тогда выручала. Сажала там, по малому, все. Жили, радовались, что дети здоровы, и не думали никогда до этих перемен. Ну, разговоры, конечно, случались. Живые же люди. Общались, конечно, глядя с болью на экран своего телевизора. Как там, в той же Москве, теперь, расстреляв из танков «Белый Дом», и развалив целую страну, власть и богатство страны, делили в Кремле, бывшие те же коммунисты. В общем, нахал Яву сразу почуяли, выходит, от безнаказанности и от молчаливого согласия самого населения. Но, всерьез, никто еще не верил, что с этими переменами в Москве, плохо им будет и здесь. Потом уже, после того, как этот Казанник – иуда, (был такой депутат), уступил свое депутатство этому оппортунисту Ельцину, а затем, с приходом к власти его, и тут вскоре, тоже стало плохо. Повылезли вскоре из всех щелей, и эти, так называемые в народе в прошлом, эти бывшие подпольные цех вики. Их стали называть теперь – бизнесменами. Ваучеры затем стали раздавать в этих стихийных очередях. «Волгами» стали переманивать электорат, чтобы он быстрее становился собственником, и голосовал на выборах за них. Хорошие были слова, радовало сердцу электорату страны, и люди вначале, и правда, поверили, что вскоре они, действительно, станут хозяевами у своих заводов, и фабрик. Потому они и скопом отдавали эти свои полученные ваучеры своему руководству, чтобы стать там, на заводе, законным уже собственником. Но, увы, их просто, потом, банально обманули. А заводы и фабрики, с которыми руководили тогда красные директора, вскоре, каким – то образом, становились банкротами. Затем их уже продавали, к пришлым всяким аферистам, или денежным тузам, разбогатевшие в этой тумане вседозволенности, а самих работников: фабрик и заводов, просто «тупо» сокращали и выпроваживали на улицу, в придачу еще, полностью обесценив, или обокрав их ваучеры. Вот почему народ и стал нищим, после этих «по все демократов». А Петр Гаврилович, после того как отправился в этот Сургут, собрав этих, наконец, денег на дорогу, теперь думал уже в своем вагоне, как его встретит, пришлого, этот Сибирь. Товарищ, с которым он вначале договаривался на эту поездку, увы, не стал его ждать столько времени, когда он соберет этих денег себе на дорогу. К тому времени он, пока этот Петр Гаврилович копил деньги на этот Сургут, он успел уже отправиться, на свой страх, в эту сытую Москву, а он, сам бы не ответил сразу, почему выбрал в этот Сургут, а не эту Москву? Видимо, все же, объяснили ему, или сам к этому решению пришел, что, в первых, это Сибирь, да и зарплата там была выше, с коэффициентами того региона, чем московская, для приезжающих лимитчиков. Но самое главное, почему выбор этот сделал он на этот Сургут, хотелось ему, видимо, увидеть за одной своими глазами и этот сказочный Сибирь. Как его малюют в разговорах, и изданных о Сибири книгах. Возможно, это пахло и ребячеством. Но, а что поделаешь, он же просто человек, такое существо. Пока он не потрогает, не пощупает, не успокоится. Банальная философия, конечно. Но за то, хитринок нет там, все натурально, как сама эта жизнь человека в этой стране. Но в первую ночь, по прибытии в этот Сургут, он провел, вынужден был, спал сидя в кресле на вокзале. Поезд его прибыл в этот Сургут под вечер. А он, кого тут знал? Да и опыта, что уж там, как кот наплакал, до этого Сургута. Откровенно сказать, нигде он не был, кроме своей Казани – это когда он учился на этого инженера. А Армия, это само собою. Отдельная история. Подписку он давал с увольнением. Он же, из провинции, не смотря в Казане, провел почти четыре года, пока учился. Да и вокзал там, это тебе не Казанский вокзал. Спасибо хоть. Место нашелся для него, тут, на вокзале. Вот на этом жестком кресле, он и провел свою первую ночь в этом Сургуте. Хорошо еще, в поезде заранее выспался, а то, караул пришлось кричать. Хотя, что у него имелся при нём – то? Сумка, запасом одежды, да в кармане еще, во внутреннем пиджаке, пять тысяч рублей, тысячными. Все. Больше у него собою ничего не было. Ах, да. Еще газета «Аргументы и факты». Это он в поезде тогда купил, у одного немого, который бегал по вагонам с кипой газет. Скучно же было. Чем – то надо было себя отвлечь от дум, что будет, и где он будет работать по прибытии в этот Сургут. Хотя, что уж ему гадать было? Он хороший был инженер – механик, по ремонту машин и тракторов. А на нефтянке, там без техники тоже, никуда не деться было. Поэтому он и был уверен, что среди своих теперь русских, без работы тут он не останется. Главное ему сейчас, не прогадать. Поэтому, ночь для него прошла на вокзале Сургута, пока без приключений. Хотя, что уж там. Сургут эта, все та же Россия. Грязи и тут видно ему: бездомные цыгане, и эти шустрые грязные мальчишки, шастающие по вокзалу. Никуда они не делись с улицы страны. Хотя и, бездомных, полицаи Медведева, все также, тихо вывозили близлежащие, почти вымершие деревни. Видимо, стыдно им властям тоже, такое явление. Но они, почему – то вновь и вновь объявлялись на этих местах, как чирьи, знаете, на теле, после простуды. Не зря же и в народе говорят: «заплатками не прикроешь запущенный нарыв». Поэтому, утро для него началось, с того, чего он, честно сказать, не ожидал. Хотя, в Нурлате своем, такого еще в привычку не вошло, как в Казане, в общественных туалетах. Там туалеты были сегодня платные. Также и в Сургуте, этот процесс кем – то было запущено на поток. Интересная вообще у нас страна – Россия. Да и начальники нынешние тоже. Вчера они еще были, яростными коммунистами, животы не жалея, кричали с трибун: «Мы коммунисты!.. ура!.. товарищи…», а сегодня, они уже либералы – западники, в церкви уже молятся, замаливая свои грехи. Но ведь, допустим только, если у человека денег нет, туда сходить? Е… алё! Ну, например, ограбили, зарплату выдали водкой и с порошками стиральными? Где ж ему тогда оправиться? На площади нельзя. Там полицаи Медведева в карауле, ждут – не дождутся, с дубинками резиновыми. В жизни реальной, они так и поступают. (Все это знают, но стеснительно прикрывают их). А у, в глухих заборов, если там еще людей нет, можно, наверное, еще по малому, но неприятно все же, если полицай Медведева, этот сегодняшний, невзначай подкарауливает? А он там, с дубинкой резиновой. Как быть тогда? Обделаться в штаны? Так пришлось и ему, изрядно побегать по вокзалу, чтобы тысячу сначала разменять на мелкие купюры, а у этой толстой и рыхлой тётки кассирши на туалет, не оказались тысячу его разменять. После еще, выстояв небольшую очередь в буфете, или как там, в точке, простоял, чтобы выпить кофе. Но тут и возмущаться ему не стоило, что с кофе с булочкой ему, пришлось выложить из своего кармана почти две сотни рублей. Если он так будет питаться в дальнейшем, вскоре ему надо будет кричать: SOS! Но кто сегодня это услышит? Не надо за это винить «электорат», что он зачерствел, с этой непривычной ему жизнью. Он не виноват, что выглядит со стороны, равнодушным. Ему к этому приучила действующая местная власть в стране, каким надо быть сегодня, если выжать хочешь в этом перевернутом мире. Это при советах, человек был, для соседей, близким человеком в разговоре. Товарищем. А сегодня, товарищи растворились в этой неравной жизни в стране. Поэтому, к этой жизни, и приезжему Петру Гавриловичу надо, как можно быстрее привыкнуть. А то он, в своем Нурлате, что он мог видеть, кроме нищеты? А Сургут с вокзала, ему сегодня в это утро, виделся, как другая страна. И люди тут, встречались ему, будто инопланетные. Смотришь на этого человека, улыбаешься ему, а он за место того также поприветствовать, насупившись, молча проходит мимо. Поэтому, он даже растерян был, не зная, куда ему теперь после вокзала направить свои ноги? Да и спросить у кого – то, этого было невозможно. Не слышали они его вопроса, да и некогда им было останавливаться. А обратиться с вопросом своим к полицейскому, сегодня, это даже было опасно. Черт его знает, как он еще поведет себя, видя перед собою приезжего, с пронзительным вопросительным взглядом. Поэтому он в первую очередь, поискал глазами, где этот киоск, торгующий газетами. Иначе ему просто караул придется кричать. Ясно, ему нужна, эта кантора нефтяников, где мог бы он там устроиться на работу по своей специальности. Что он зря, вместе с трудовым, прихватил собою из дома и диплом инженера – механика? Поэтому, долго ему нельзя уже в раздумье находиться. Придется ему все же, отбросив в сторонку все сомнение, обратиться к этим полицейским Медведева. Как раз они и шли навстречу к нему сейчас, стреляя по сторонам глазами.

***

А тем временем, Надежда, затрудняясь уже у кого еще расспросить о своем пропавшем муже, Сергея Володина, в растерянности не знала, что ей и делать дальше. Сидеть дома, ожидая известия самого её мужа, ей уже характер не позволяла. И опять же она, как привязанная сейчас. Тронуться надолго из деревни не могла – работа её не отпускала из садика. А поменяться с кем – то временно, конечно же, она могла и заведующего попросить за неё проработать в этот день. Главное, ей пока только узнать, ехал ли он, муж, в тот день, на том самом поезде? А этого, она могла выведать только у кондуктора, в котором он ехал в её, или в его вагоне. Она, или он, уж точно бы подтвердили, был ли он у нее, или у него в вагоне, такой человек по фамилии, Володин Сергей Иванович. Зная, билеты сегодня, все же у всех пассажиров обезличены. Человек теперь, потеряться бесследно, никак не мог. Раз он был там, в вагоне, кондуктор точно бы подтвердил, или подтвердила бы, что такой – то человек в её, или в его вагоне был. А для этого Надежде, все же придется отправиться в этот Нурлат, и там, на месте, спокойно все и разузнать, чтобы больше в сомнениях не пребывать. Конечно, она прихватит собою и этот её мужа телеграмму, в качестве доказательства, что он был на этом поезде, в котором должен был приехать в этот Нурлат.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.