Полная версия
Алёна Ореховская
Странная школа
Глава 1
Каждый день приносит нам новые сюрпризы. Жизнь – череда событий, испытаний, которые заставляют нас чувствовать себя живыми, настоящими. Некоторые моменты, как яркие пятна, как лучики света, остаются в нашей памяти. Но есть и такие, которые хотелось бы поскорее забыть. Убежать от сложной или даже пугающей жизненной ситуации, которая скоро настигнет тебя, как цунами. Но от себя и своей судьбы не убежишь. Размышляя о своём прошлом и будущем у себя в голове, я смотрел в окно машины, проезжая живописные места Франции. Перед глазами мельтешили разноцветные деревья, широкие поля. Но мысли уносили меня в детство, проведённое в городе Лан. Это были лучшие годы, наполненные теплом, уютом и заботой. За это я благодарен своим уже покойным бабушке и дедушке, подарившим мне самые волшебные воспоминания. Но теперь их нет. С их смертью мир потерял краски. Со мной осталась лишь моя мать, решившая поскорее от меня избавиться, отправив жить к дяде. Меня зовут Савьер. Мне 17 лет. Совсем скоро начнётся новая глава моей жизни. И я готов встретиться лицом к лицу с новыми испытаниями, которые она мне преподнесет. Пейзажи стали расплываться перед глазами, меня тянуло в сон и немного укачивало. Я пытался комфортно устроиться на заднем сиденье, но с каждой секундой становилось лишь хуже. В животе будто было жестокое сражение. Сражение сендвича и газировки, которые я на свою беду съел прямо перед поездкой. К горлу предательски подкатил ком, меня стошнило прямо в салоне автомобиля. Мать резко вывернула на обочину и остановила машину. Поднимая голову, я встретился с её злым, раздраженным взглядом. В этот момент я мог подумать, что зеркало заднего вида, через которое она смотрела на меня, могло запросто треснуть. Я боялся её. В детстве она часто била меня, кричала, но даже сейчас в достаточно взрослом, как я считаю возрасте, я почти не дышал, ожидая её дальнейших действий. Но вопреки всем моим ожиданиям, она лишь холодно произнесла.
Мать: Выйди из машины. Когда станет лучше, вернёшься.
Я не раздумывая выбежал на свежий воздух. Первые несколько минут я стоял, согнувшись вперёд, восстанавливая ровное дыхание. Но только стоило мне вспомнить мерзкую картину рвоты, как мой живот опять скрутило. Меня настолько сильно вывернуло, что на глаза выступили слезы. Но я нашёл в себе силы разогнуться и посмотреть вперёд. Мы были почти на месте. Я понял это по широкому лесу, раскинувшемуся передо мной. Со стороны казалось, что там непроглядная тьма. Настолько он был густым. Я сразу же вспомнил дедушкины страшные истории возле костра про этот самый лес. Но я уже не маленький, меня не пугает больше темнота, всякие выдуманные монстры. Или же я хотел так думать.
Мать: Савьер, ты ещё долго там?
Мать с некой нервозностью произнесла это
Савьер: Уже иду.
Грязное пятно заставило меня быстро отвернуться в сторону окна. Мать лишь грустно вздохнула
Мать: Почистим, когда приедем на место. Мы и так уже опаздываем.
Савьер: Поехали быстрее.
Хотел бы я выкинуть какое-то дерзкое словечко, но язык подчинялся трусливому разуму. Включив радио с какими-то старыми, неизвестными мне песнями, мать завела машину. Мы отправились прямо в самую пасть леса. Хоть было светлое время суток, да и лесная жизнь кипела полным ходом, я всё равно изредка всматривался в его глубинки. Пытался найти тех самых злых существ, которых когда-то в детстве до жути боялся. Но даже моя хорошая фантазия не нарисовала ничего такого. Только милые зверьки типа зайцев и белок попадались на глаза, перебегая из своего укрытия в другое. Для них этот лес таил более реальные опасности, чем для меня. Неровная дорога заставляла подпрыгивать на месте и слушать матерные слова из уст мамы, которая боялась за колёса её новой машины. Если раньше я оттягивал время приезда, то сейчас мечтал поскорее добраться до места назначения. Чёрный автомобиль резко дёрнуло.
Мать: Чёрт! Чёртовы камни!
Савьер: Колесо сдулось?
Мать: Да, умник.
Схватившись за голову, она громко вздохнула.
Мать: Придётся пешком идти. Нам повезло, что мы почти приехали. Выходи из машины. Я позвоню Джеймсу.
Джеймс —родной и единственный старший брат моего покойного отца. Благородный человек, но слишком строгий, как мне казалось каждый раз, когда мы приезжали к ним в гости. Его таким сделала жизнь. Перенеся тяжёлую утрату—смерть жены, он закрылся в себе. Мне тогда было лет семь. Мой папа и Элизабет —жена дяди, отправлялись в командировку. В тот день их самолёт потерпел крушение. Я помню, как по телевизору передавали новости о авиакатастрофе, мама горько плакала в подушку, метала посуду в ярости. Я тогда ещё не совсем понимал, что случилось. Хотел подойти, успокоить её. Тогда она впервые в гневе ударила меня. Целый день винила в гибели отца, ссылаясь на то, что он хотел заработать денег мне на поездку в лагерь. Маленький я и правда верил в эти слова, чувствовал себя виноватым перед матерью. Постоянно думал, что если бы не я, то он был бы сейчас живой, сидел бы с нами за просмотром фильма, шутил за завтраком, а мама бы как всегда, реагируя на его странные шутки, закатывала бы глаза. Он был примером подражания не только для меня, мать тоже восхищалась им. Папа был целеустремленным, упорно работал, чтобы стать лучше, был очень светлым человеком. Как говорила мама, он зажигал её. Но без отца сердце матери стало ледяным. Буквально через неделю после известия о его смерти она отправила меня жить к бабушке и дедушке по отцовской линии, которые долгие годы дарили мне заботу, знания, отдавали себя по максимуму, чтобы воспитать меня. Сейчас мне придётся жить с Джеймсом и Леонардом – моим кузеном. С Лео мне всегда было трудно ладить. Он всегда выбирал проводить время в окружении книг, а не со своим братом. Может быть данные обстоятельства позволят нам хоть чуть-чуть пообщаться. Шурша листьями, мы шли по осеннему лесу, который уже не казался каким-то жутким. Наоборот я чувствовал умиротворение, гармонию с природой, любовался её красками. Эту идиллию нарушил грохот, раздавшийся с небес. Серые тучи заволокли весь небосвод. Редкие капли дождя падали мне на лицо. Не очень бы хотелось попасть под ливень, да ещё и в лесу.
Мать: Что ж так не везёт сегодня. Гроза начинается. Савьер, ускорим шаг.
Савьер: Долго ещё?
Укрывая руками голову от мелкого дождя, мама перешла на бег.
Мать: Пожалуйста, только не ной. Всего лишь 5 минут осталось.
Савьер: Ты уже несколько раз так говорила!
Крикнув ей вслед, я побежал по тропинке за ней. Над головой сверкали молнии, небо чернело с каждой секундой всё больше и больше. Вскоре мы оказались около большого кирпичного дома, из трубы которого шёл дым. На крыльце нас уже ждал дядя с двумя полотенцами в руках.
Дядя Джеймс: Скорее! Скорее заходите!
Чуть ли не поскальзываясь на мокрой траве, мы забежали внутрь сухого и тёплого помещения. Слышен был треск угольков в камине, а из гостиной тянулись мелодии виниловой пластинки патефона. Интерьер изобиловал роскошью мебели и другими мелочами, хорошо вписывающимися в общую картину этого места. Обтирая голову мягким полотенцем, я искал глазами Леонарда. Должен же он тоже нас встретить… Но на первом этаже его не оказалось, поэтому мне пришлось потревожить дядю, нарушая их с мамой разговор в столовой. Но до этого я успел случайно подслушать их.
Дядя Джеймс: Ты так изменилась, Ванесса. В чёрный цвет перекрасилась. Родной рыжий тебе больше шёл.
Мать: Годы идут, а люди меняются, дорогой.
Его взгляд как всегда был холоден, но даже в нём читались чувства. Он явно сопереживал ей и искал поддержки для себя. Неудовлетворенный ответом мамы, он сделал глоток красного вина из хрустального бокала.
Дядя Джеймс: Хотел бы я с тобой не согласиться. Ты потерялась, может я могу помочь как-то, найти хорошего психолога. Неужели тебе станет легче жить, очередной раз избавившись от сына?
Её синие глаза недобро сверлили его, пальцы постукивали по мраморному столу.
Мать: У нас очень большие проблемы в отношениях с Савьером. Тем более он так похож на Стивена.
Мать осушила бокал разом.
Мать: Не могу в нём видеть его, вспоминать эти добрые карие глаза, задорную улыбку. Наша семья в тот день потерпела крушение во всех смыслах.
Дядя Джеймс: И это по-твоему повод отказываться от сына? Ты такая эгоистка…
И тут под действием алкоголя её понесло куда не нужно.
Мать: Конечно мне не сравниться со светлой душой Элизабет. Я вечно для тебя была какой-то не такой. Её наивность и невинное личико всегда привлекали твою персону.
Он хотел стукнуть кулаком по столу, но тот так и задержался в воздухе. Дядя с комом в горле произнёс.
Дядя Джеймс: Не смей произносить её имя.
Мать: Нужно уметь отпускать, Джеймс. Сам твердишь мне это уже много лет. Но как-то и у самого не получается.
Казалось, пространство между ними было разряжено чем-то очень тяжёлым, какое-то неверное движение или слово, и всё вспыхнет огнём. В нём бушевало пламя отвращения к ней. Он тихо произнёс.
Дядя Джеймс: Я готов взять его к себе, лишь бы подальше от тебя спрятать. Но у меня одно условие.
Мать: Какое?
Дядя Джеймс: Ты навсегда исчезнешь из нашей жизни.
Вот тут я и решил вмешаться, вынырнув из-за угла.
Савьер: Извините, что прерываю.
Дядя Джеймс: Ты что-то хотел?
Я быстро перевёл взгляд с него на маму и обратно.
Савьер: Где я могу найти Леонарда?
Дядя Джеймс: Он скорее всего в своей комнате. Поднимись на второй этаж.
Савьер: Понял.
Я поспешно удалился из комнаты, оставляя их вновь наедине друг с другом.
Мать: Ну и пожалуйста, Джеймс. Я могу уехать хоть прямо сейчас.
Нервно бросив эту фразу, она сжала кулак, впиваясь острыми наращенными ногтями в кожу ладони.
Дядя Джеймс: Сегодня вечером, когда дождь прекратится уйдёшь. А пока отдыхай. Уверена, что не хочешь напоследок с ним поговорить?
Мать: Уверена.
Топая по скрипучей от старости лестнице, я шёл наверх. Даже не знаю, зачем спросил про Лео. Всё и так было очевидно, как ясный день. Дойдя до нужной двери, я постучал несколько раз, дабы избежать неловкости. Послышался его голос.
Леонард: Входи уже.
Он был не один, рядом с ним на кровати сидела девушка. Я немного замешкался, также оставаясь стоять в дверях.
Савьер: Я, наверное, не вовремя. Лучше пойду…
Леонард: Савьер, ты неправильно всё понял. Иди сюда, я вас познакомлю.
Она выглядела очень мило и скромно в сером сарафане поверх белой водолазки. Приглаживая аккуратно уложенные волосы в причёске каре, она направилась ко мне, протягивая руку.
Сара: Меня зовут Сара.
Смущённо хлопая своими нежно-голубыми глазами, она, не отрываясь, смотрела на меня.
Савьер: Это твоя девушка, Лео?
Закончив наводить порядок на письменном столе, брат ответил.
Леонард: Она моя близкая подруга. Мы домашнее задание вместе делали.
Сара: Ага. Леонард так много о тебе рассказывал.
Изогнув бровь, я шокировано смотрел на брата. А Сара всё продолжала держать меня за руку.
Леонард: Отпусти ты уже его, вцепилась прям.
Резко отбросив руку, она побежала к нему. И тут я заметил разницу между ними в росте, она казалась очень миниатюрной по сравнению с ним.
Сара: Мне уже пора идти. До встречи.
Крепко обняв Леонарда на прощание, она быстро вышла из комнаты. Брат провожал её холодным взглядом. Мы остались с ним одни. Я заговорил первым.
Савьер: Она очень милая.
Изначально я смотрел в пол, потирая затылок, но когда поднял на него глаза, то встретился с ледяным сердитым взглядом.
Леонард: Ты даже не знаешь её.
Он продолжал всё также неприятно смотреть на меня, обдумывая свою следующую фразу.
Леонард: И ничего такого я ей о тебе не рассказывал.
Савьер: Лео, мне показалось или я ей понравился?
Тот сильно сжал листок бумаги в кулаке.
Леонард: Тебе не показалось, она специально пришла, чтобы увидеть тебя. Вчера весь день…
Он замолк, не договори.
Леонард: Знаешь, тебе не стоит с ней дружить.
Не находя себе места, я переминался с ноги на ногу, подбирая слова.
Савьер: Ты не можешь указывать, с кем мне общаться, а с кем нет. Я и не собирался уводить у тебя подружку.
Леонард: Между нами ничего нет.
Савьер: Угу, я пойду к себе, разложу вещи.
Захлопнув дверь, я направился в свою новую комнату. Скрипучий деревянный пол, стены особняка навивали воспоминания. И не только мои собственные из детства. Я красочно представлял те самые моменты из жизни родителей, которые удалось услышать за столь короткий промежуток времени, когда мы были вместе. Этот дом впитал в себя, как губка, слёзы после ссор и неудач, радостный смех дружеских посиделок. Под его крышей зародилась истинная любовь. Столько всего произошло за эти годы —и хорошего, и плохого. Мой отец готов был вновь и вновь возвращаться сюда, чтобы почувствовать снова себя юным мальчишкой. И каждый раз грустил, когда мы уезжали обратно в город. Хотел бы я думать, что его душа вернулась сюда, и теперь папа будет счастлив, как и раньше. Зайдя в спальню, я начал разбирать чемоданы, аккуратно раскладывать свои вещи в шкафу. Комната после всех махинаций стала намного уютней, родней. На бежевые стены ложились оранжевые закатные лучи солнца. Я даже не заметил, как быстро пролетело время. Было шесть часов вечера, дядя звал нас ужинать. На столе была жареная индейка с картошкой и несколько овощных салатов. Он сам всё готовил, можно было даже позавидовать его кулинарным способностям. Папа рассказывал, что в молодости дядя частенько любил изобретать новые рецепты, экспериментировать. И всегда это было безумно вкусно. А отца тянуло в творчество. То стихи напишет моей маме, то нарисует красивый портрет. Но было у дяди Джеймса увлечение, которое папа не поддерживал, тот любил стрелять из лука. И довольно часто это заканчивалось мёртвыми птицами или зверьками. Всё же противоположные характеры не помешали им быть дружными братьями. Возвращаясь в реальность, я заметил боковым зрением недовольный взгляд Леонарда, накалывающего вилкой кусочек огурца.
Савьер: Что такое?
Леонард: Опять в своих фантазиях летаешь? Вернись с облаков на землю. Может даже жить легче станет.
Наблюдающий за нами дядя, «прокашлялся», строго смотря на своего сына.
Дядя Джеймс: Кхм, Леонард, сейчас Савьеру очень тяжело. Будь благоразумным и вместо того, чтобы осуждать его, подбодри. Я хотел бы, чтобы он чувствовал здесь себя как дома. И также ощущал нашу с тобой поддержку.
Леонард: Да, отец. Прости, Савьер. А теперь я пойду к себе, если позволите.
Он встал из-за стола и саркастично отвесил поклон, после чего скрылся за дверью.
Дядя Джеймс: У него скверный характер, не обращай внимания.
Савьер: Да ладно, я не обижаюсь. Я привык, что он холоден по отношению ко мне ещё с детства.
Дядя Джеймс: Савьер, ты вообще как?
Савьер: Вы о чём?
Дядя Джеймс: Как себя чувствуешь, находясь здесь? Готов идти завтра в новую школу?
Возясь столовыми приборами в тарелке, я поднял на него уставшие глаза.
Савьер: Мне хорошо тут, но как-то тяжко на душе. Такое чувство, что чёрная полоса никогда не закончится. Я уже теряю надежду в счастливое будущее и боюсь также доставить дискомфорт вам с Лео.
Дядя Джеймс: Даже не думай об этом. Чем больше людей в доме, тем веселее, правда ведь?
На его лице проскользнула лёгкая улыбка. Этот человек хотел сделать мою жизнь лучше. Но и также вернуть своё счастье.
Савьер: Я невероятно благодарен вам, дядя. Я не очень голоден, пойду в свою комнату. А насчёт школы я не переживаю.
Дядя Джеймс: Хорошо, иди. Если что не стесняйся, бери всё, что хочешь в холодильнике в любое время. Я тоже пойду, займусь своими делами в кабинете.
Я соврал ему. Весь вечер думал о новом учебном заведении, о том, как примут меня новые одноклассники. Мне было очень тревожно и страшно. Я долго не мог уснуть, рассматривая то картины, то смотря в окно на чёрное звёздное небо. Лунный свет, падающий на стены комнаты, играл с моим воображением, рисуя на них вместо веток деревьев, длинные когтистые лапы монстров. В итоге я укрылся с головой в одеяло и перестал думать обо всём. Так и окунулся в мир грёз. Леонард как всегда до полуночи сидел над книгами, слушая ночные мелодии сверчков и поглядывая в окно на танцующих в вальсе светлячков. Ну а дядя Джеймс работал с бумагами в своём неприступном для посторонних глаз кабинете. Его деятельность была связана с экономикой, ну а что именно он делал я так и не понял. Как-то не доводилось спрашивать. Но я точно знал, что дядя занимал высокую должность, был влиятельным человеком. Также он занимался благотворительностью в пользу образования нескольких близ лежащих городов. Ночь была спокойной. Проснулся я по будильнику в 5 утра. Даже не знаю, почему поставил его на такое ранее время. Выглянув в распахнутое окно, я вдохнул полной грудью утренний аромат леса. Наблюдал за первыми лучами солнца, пронизывающими кроны деревьев, давая тем розоватый оттенок. Свежий воздух после дождя очень расслаблял. Но только я вспомнил про школу, как в животе скрутился узел тревоги. У меня ещё было два часа до выхода. Нужно было занять себя какими-то делами, успокоиться. В конце концов настроиться на продуктивность и позитив. Достав из футляра круглые очки, я поудобнее нацепил их на переносицу и пошёл в своей пижаме на террасу. Крался, как кошка, дабы никого не разбудить. Лёгкий ветерок играл с волосами, лохмача их. Шагая босиком по мокрой траве, я почувствовал свободу, детскую радость, которая переполняла меня изнутри. Но резкая головная боль заставила присесть на корточки. Я схватился за голову, громко простонав.
Савьер: М, как же больно…
В глазах начало темнеть. Последнее, что я слышал, был голос дяди и брата.
Леонард: Давай поднимать его. Я за ноги, ты за руки.
Дядя Джеймс: Это повторяется снова.
Глава 2
Очнулся я на диванчике в гостиной. Меня окружали обеспокоенные лица. А солнечный свет, пробивающийся сквозь панорамные окна, слепил глаза.
Савьер: М… Голова как-то болит.
Дядя Джеймс: Леонард, принеси ему стакан воды.
Брат тут же побежал на кухню, а дядя подсел ко мне.
Дядя Джеймс: Как себя чувствуешь? Может сегодня тебе стоит дома отлежаться?
Я отрицательно покачал головой, пытаясь привстать, но он, немного нажимая на плечи, уложил меня обратно.
Дядя Джеймс: Ещё хотя бы полчаса полежи. Я сегодня целый день на работе буду, если что за помощью к Леонарду обращайся. Ну а сильно плохо станет, то уж и мне звони. Семья важнее рабочих дел всё-таки.
Мне было странно слышать такое от него. Джеймс Лурье всегда был для меня карьеристом, а не семейным человеком. Что же заставило его так резко измениться? Неужели я?
Савьер: Хорошо, я учту это, если ещё раз такое случится.
Я пытался как-то всё перевести в шутку, но волнение не уходило из его глаз
Леонард: Вот вода. Держи, Савьер.
Сделав несколько глотков прохладной воды, я спросил у них
Савьер: У школы же нет дресс-кода?
Леонард: Можешь ходить в чем угодно. Но…
Сонно прикрывая глаза и зевая, Лео запустил руку в ещё растрёпанные с утра каштановые волосы.
Леонард: В моей части школы приветствуется деловой стиль.
Савьер: Что значит в твоей части?
Я был очень удивлён и заинтригован, ожидал его ответа
Леонард: Ну как бы мягко сказать. Я учусь с обычными детьми, а есть другой большой корпус здания, другая часть, которая соединяется общим коридором с выходом на улицу. Там обучают людей с особенностями разными.
Савьер: Инвалидов каких-то?
Дядя Джеймс: Нет, эти дети просто отличаются от остальных. От креативности до внутренних проблем. Им помогают специалисты лучше понять себя, развивать свои способности. Некоторым же оказывают помощь психологи.
Леонард: Но ты не волнуйся, Савьер. Будешь учиться со мной, в моём корпусе. Тебе понравится.
Оставшееся до учёбы время я провел в сборах. Натянул классические бежевые брюки прямого кроя, белую рубашку на выпуск и поверх неё жилет. Время поджимало. Расчесывая непослушные рыжие волосы, я старался максимально аккуратно и красиво сделать пробор, разделить челку на две стороны. Рюкзак был собран ещё со вчерашнего дня. Я был полностью готов, поэтому пошёл вниз к входной двери, где меня уже ждали.
Леонард: Ну ты и копуша…
Савьер: Сегодня мой первый день, я хочу, чтобы всё было на высшем уровне.
Дядя Джеймс: Идите в машину, а я пока сбегаю за документами. Чуть не забыл из-за этой суматохи.
Леонард: Хах, теряешь хватку, отец.
Бросив смешок в ответ, дядя потрепал Лео по голове
Дядя Джеймс: Ни за что. Иди уже, гений.
Присаживаясь на заднее сиденье, я вспомнил разговор дяди с мамой
Савьер: Лео, а когда мать уехала?
Леонард, сидя на переднем сиденье, застегивал ремень безопасности. Реагируя на мой вопрос, он сперва равнодушно хмыкнул
Леонард: Кажется поздним вечером. Не помню сколько часов было. Мне это как-то мало интересно. А ты что волнуешься за неё?
Недолго думав, я сказал
Савьер: Немного. Ведь всё-таки она моя мама. Не чужой человек же.
Обернувшись ко мне, он холодно произнёс
Леонард: Её почти не было в твоей жизни. А значит чужой.
Савьер: Почему ты такой бесчувственный!?
Я сорвался на крик. Его глаза от неожиданности аж округлились. В этот момент дядя уже подходил к машине. Леонард лишь тихо спокойным тоном ответил
Леонард: Я говорю факты, братец. Тебе, кстати, стоит потренироваться контролировать свои эмоции. Не маленький уже ведь.
Яростно пытаясь не глядя застегнуть свой ремень безопасности, я пробурчал в ответ
Савьер: Лучше быть эмоциональным, чем таким как ты.
Иногда я говорю вещи, не подумав, прям как в этот раз. Я совсем не хотел задеть его чувства или обидеть. Но извиняться тоже не стал. Меня ещё раздражал тот факт, что Лео был на год старше меня. Мне казалось, что он авторитетнее меня, умнее. Всегда мог поймать на слове, исправить. Да и по делу… Я был слабым перед ним. И конечно же он на мою дерзость ничего не ответил. Мудрый поступок. Чего спорить, когда лучше промолчать на грубость другого. Дядя сел на водительское место, завёл мотор.
Дядя Джеймс: Я что-то пропустил? Чего такие кислые мины?
Леонард: У нас всё хорошо, просто погода влияет на настроение.
Я лишь кивнул, соглашаясь. Ехали мы примерно полчаса в полной тишине. Даже радио никто не включил. Может они не любят слушать музыку в поездках? Кто знает… Подъезжая к территории школы, я не отрываясь глядел в окно, поражаясь масштабности, красоте этого места. Большое здание, выполненное в готической стиле, окруженное другими строениями, разбросанными по участку. И повсюду зелень, цветы. С первого взгляда складывается очень положительное впечатление. Припарковавшись, дядя скомандовал.
Дядя Джеймс: Так, сейчас поступим следующим образом. Леонард, ты иди на уроки, а ты, Савьер, пойдёшь со мной.
Савьер: Угу.
Толпы учеников поднимались по широкой гранитной лестнице в обитель знаний. Я старался держаться дяди Джеймса, чтобы не дай бог не потеряться. Внутри всё выглядело так же величественно и изысканно, как и снаружи. Больше всего мне понравилось наличие скульптур и картин, это придавало свой шарм. Я заметил, что дядя был очень узнаваем многими как преподавателями, так и учениками, они почтительно здоровались с ним. Он постучал в кабинет директора школы, попросив подождать меня снаружи, пока он будет вести разговор насчёт моего обучения. Но моё любопытство как обычно это бывает взяло верх. Сразу же как он зашёл, я встал под дверью и прислушался.
Директор: Джеймс Лурье, по какому случаю пожаловали в этот раз?
Дядя Джеймс: Здравствуй, Фредерик, да вот племянника хотел бы определить в вашу школу. Мать его всю ответственность на меня перекинула. Он обязательно должен учиться именно здесь. Всё-таки это самое лучшее учебное заведение из всех, которые я видел.
Черноволосый молодой человек поставил локти на деревянный стол, скрепив руки в замок. Его янтарные глаза пристально смотрели на собеседника.
Фредерик Брикман: Как-то поздно спохватились вы, мистер Лурье. Середина сентября как-никак. Мест не осталось в классах.
Дядя Джеймс: Даже по старой дружбе не сможешь помочь?
Фредерик, откинувшись на спинку кресла, отрицательно покачал головой, разводя руками.
Фредерик Брикман: Увы, но нет. Я лишь могу предложить отправить его на обучение к особенным детям. Мои ученики и коллеги с удовольствием примут Савьера в свою дружную семью.
Дядя Джеймс тяжело вздохнул. Но другого выбора не было.
Дядя Джеймс: Как же так… Хорошо, Брикман, пусть учится с ними. Терять нам уже нечего.
Подходя уже к двери, директор пожал ему руку со словами.
