Неполное собрание сочинений. 1979—2024

Храм Христа Спасителя был гигантским сооружением. Он вмещал до десяти тысяч молящихся, а под его куполом свободно поместилась бы кремлёвская колокольня Ивана Великого. И располагался храм очень выгодно – с отдалённых окраин Москвы были видны его золотые купола, на которые в виде позолоты было нанесено более 320 килограммов золота. Это было величественное сооружение…

Однако, спустя всего тридцать пять лет после освящения храма, произошло событие, впоследствии названное Великой Октябрьской Социалистической Революцией. Новой власти требовались новые культовые сооружения. На I Всесоюзном съезде Советов было принято решение о создании величайшего сооружения мира – Дворца Советов, который должен был остаться в веках как монументальный памятник Сталинской эпохи.

В результате ряда конкурсов на лучший проект Дворца Советов с участием советских и заграничных архитекторов, за основной был принят проект архитектора Б. М. Иофана. Предполагалось, что Дворца Советов будет состоять из двух залов, причём большой зал должен был вмещать двадцать одну тысячу человек. Его высота составляла сто, а диаметр – сто сорок метров. К главному входу вела лестница, шириной сто пятнадцать метров. Внутри располагались сто восемьдесят семь лифтов и девяносто четыре эскалатора. Общая высота Дворца Советов составляла четыреста шестнадцать метров. Вход, разумеется, охраняли памятники К. Марксу и Ф. Энгельсу, а венчала сооружение стометровая статуя В. Ленина – голова которого (в силу визуальных пропорций тела) также должна была составлять около ста метров…

Таким должно было стать величайшее сооружение большевистской современности. Но где его строить? Разумеется, рядом с Кремлём – на месте храма Христа Спасителя. И храм снесли. Сперва его разбирали, но эти работы двигались медленно и 5 декабря 1931 года двумя взрывами храм уничтожили. А Дворца Советов так и не построили – от идеи его создания окончательно отказались в 1956 году – уже после смерти Иосифа Сталина. А поскольку котлован уже имелся – в 1960 году его использовали для бассейна, который назвали «Москва».

Вот так за сто с небольшим лет были снесены два интереснейших памятника архитектуры ради того, чтобы на их месте сделать бассейн с подогретой водой под открытым небом.

27 октября 1981 г., Москва

К 100-летию Белоцарского боя 16 августа 1919 года

Записки сибирского красного партизана и комментарии к ним

Памяти моего деда Семёна Архиповича Зайцева

и всех жертв гражданской войны, которая никак не закончится…

Изучая историю гражданской войны, я не принимаю ни одну из воевавших друг с другом сторон. Мой дед сражался в красном партизанском отряде в Сибири, и его порыв мне понятен. Но вскоре то дело, за которое он воевал в юности, дискредитировало себя – это мой дед понял в начале 30-х годов, а в 1938 году за ним пришли «люди» из НКВД.

Примерно в то же время – осенью 1933 года был «раскулачен» мой прадед по другой линии, который был обычным работящим крестьянином-«середняком» в одной из ближайших к Москве областей. К нему в дом тоже пришли «люди» от большевистской власти. Разорили хозяйство, разрушили дом, семью выгнали на улицу, а прадеду – которому тогда было пятьдесят пять лет – дали 10 лет лагерей. И всё за то, что он не смог выполнить «твёрдое задание по сдаче зерна». Несмотря на возраст, в тюрьме он не умер – выпустили раньше срока, и прадед вернулся в своё село. Ни дома, ни хозяйства у него больше не было.

Так что я одинаково плохо отношусь ко всем сторонам, участвовавшим в гражданской войне. Впрочем, как и к тем идеям, за которые они проливали кровь – свою и чужую. Хотя вполне понимаю неизбежность участия в ней. Думаю, живи я в России того времени – тоже пришлось бы воевать и убивать. Эта война подорвала силы страны и народа, и всё происходящее сейчас с нами – её последствие.

История семьи должна быть интересной

Это должно было когда-то случиться. Архивные материалы моей семьи собрались у меня. Все документы, записи, письма, фотографии и рисунки, описывающие жизнь моих предков по обеим линиям до четвёртого колена – которые не были уничтожены временем, попали ко мне. Материалов было много. Разбирал я их долго – несколько лет. И сожалел, что никого уже не могу расспросить о деталях, прояснить непонятное, уточнить сомнительное. Слишком поздно я получил возможность разобрать этот архив, а до меня его мало кто изучал – просто сохраняли. И сейчас живых носителей исторической памяти не осталось…

Едва-ли кто-то из моих многочисленных потомков сподобится разбирать рукописные записи малопонятных и оттого не очень интересных предков. Для того, чтобы потомки гордились прошлым своей семьи или хотя бы интересовались ею – нужна интересная история. И я решил её написать. Тем более, что история двух ветвей моей семьи, которая состояла из людей простых в сословном представлении, но весьма непростых по своим характерам и поступкам, в ушедшем ХХ веке была весьма насыщенной и трагичной. Это была история обретений, но больше – потерь. Как материальных, так и моральных. Если потомки чему-то научатся, читая историю семьи – значит, жизнь предков и моя работа были не напрасны.

Среди документов я наткнулся на истрёпанную тетрадь в клетку – жёлтая бумага, линялая грязно-синяя обложка, записи простым грифелем чередуются с химическим карандашом и синими чернилами. Из идентификационных признаков на тетради: цена – 50 к., №5622 и треугольное клеймо с каким-то подобием глобуса, телескопа и плохо пропечатанной надписью «светоч». Судя по записям, ею пользовались с 1925 по 1940 год.

На первой странице – надпись рукой моей матушки: «Мама оставила мне наказ: переписать чернилами то, что папа писал карандашом, но я этого не сделала. 7 февраля 2013 г.» Речь шла о моих дедушке и бабушке. Не знаю, отчего моя бабушка сама не завершила начатое дело – она обвела чернилами лишь несколько страниц карандашного текста, и почему моя мама не выполнила наказ родительницы. Я решил это сделать за них – чтобы оставить память о боевом прошлом моего деда. Но просто обводить и переписывать что-либо чернилами в XXI веке – слишком оригинально. Так появился этот рассказ.

История страны должна быть честной

Историю своей страны я изучал в 70-е годы ХХ века – в средней школе. А потом ещё в институте изучал историю КПСС. Несложно понять, что настоящей истории я не знал. Скажем, мне ни разу не встречалось описаний реальных событий, оставленных участниками боёв гражданской войны в Сибири. То есть я находил сведения о событиях, но свидетельств очевидцев – нет. Максимально похожие на достоверные описания событий гражданской войны на Дальнем Востоке России я знал исключительно по роману Александра Фадеева «Разгром», на юге европейской части страны – по «Конармии» и другим рассказам Исаака Бабеля. Сибирь оставалась белым пятном, по которому передвигался бронепоезд адмирала Колчака с царским золотом в сопровождении «голубых» чехов, казаков и ещё каких-то интервентов. В памяти с детства остались стишки – на манер куплетов – которые иногда напевала моя матушка, родившаяся в Омске:

Мундир английский,

Погон французский,

Табак японский,

Правитель омский.

Мундир сносился,

Погон свалился,

Табак скурился,

Правитель смылся.

Речь шла об «омском правителе» Колчаке и его белой армии, поддерживаемой интервентами. На этом мои познания истории сибирских событий времён гражданской войны заканчивались.

И вот оказалось, что та самая карандашная запись, которую должна была обвести чернилами моя матушка, является описанием событий августа 1919 года – когда отряд «красных» партизан – враги именовали его «бандой» – встретился с большим отрядом «белых» земляков. Тот бой определил перелом в событиях гражданской войны на юге Сибири – после него (хотя, не только в результате) белая армия начала стремительно отступать на Дальний Восток.

Мой дед писал свои записки спустя без малого 20 лет после событий – в 1937 году, когда полученный во времена партизанского похода «по долинам и по взгорьям» Прибайкалья туберкулёз, вместе с последствиями серьёзного ранения руки и лёгкого, стремительно вели его земной путь к концу.

Жизнь автора записок

История жизни автора записок представляется вполне обычной для человека, родившегося на стыке двух веков. Полагаю, что сходным образом складывалась в то время жизнь миллионов его сверстников. Родился в 1898 году в Белоруссии, в селе под Витебском. Мать родила его уже в зрелом возрасте – ей было за сорок. Ему было семь лет, когда умерли от тифа отец и старший брат. В девять – с матерью и старшими братьями-сёстрами бежали от малоземелья в Сибирь – в Енисейскую губернию. Бедность мешала созданию хозяйства на новом месте, поэтому мальчишкой пас гусей у более зажиточных соседей. Окончил три класса сельской ЦПШ – церковно-приходской школы. Потом – когда начало складываться собственное хозяйство – занимался им.

В феврале 1917 года его, восемнадцатилетнего, призвали в «старую» армию – рядовым в лейб-гвардии Петроградский полк. Как раз в это время начались февральские события. В Петрограде «участвовал в свержении самодержавия с винтовкой в руках». Как это происходило – сведений не осталось. После чего оказался в армии Керенского. Девять месяцев участвовал в боевых действиях на западном фронте первой мировой «германской» войны – в Австрии.

Практически сразу после захвата власти, в декабре 1917 года большевики начали расформировывать регулярные воинские части – видимо, по предварительной договорённости с германской стороной, и солдаты начали возвращаться с войны. 3 марта 1918 г. был заключён «Брестский мир» и в середине апреля 1918 года он вернулся домой.

Хозяйством плотно заняться не удалось. Уже 30 сентября 1918 дед был мобилизован в белую армию генерала Колчака и, как «служилый», зачислен командиром взвода в 9 роту II Нижнеудинского строевого полка. Белая армия в тех местах боролась с небольшими местными повстанческими крестьянскими отрядами, которые не хотели возврата помещиков. Белые полагали их бандами налётчиков и пытались усмирять карательными операциями. В действительности, как правило, это были отряды простых земледельцев, сражавшихся за «крестьянский мир». Мобилизованные в белую армию крестьянские рекруты неохотно сражались с такими же крестьянами, как они сами.

Сибирский красный партизан Семён Архипович Зайцев, Иркутск, 28 января 1925 г., фото из семейного архива Лариных

Дед командовал взводом и проводил агитацию за переход к красным. У партизан и дисциплина была попроще, и цели – понятнее. Так что при первой возможности – 25 декабря 1918 года – значительная часть роты, которая была направлена на подавление крестьянского сопротивления в Красноярском уезде – возле села Солнечно-Талое, с оружием перешла к партизанам отряда Кравченко.

12 января 1919 года, после проверки, деда приняли бойцом в Манский полк партизанского отряда. Было ему тогда 20 лет. Рядовой, затем командир взвода. За время пребывания в отряде участвовал во многих боях, в том числе в Унгутском бою (пос. Большой Унгут на р. Мана), где находился под пулемётным огнём белых в течение суток. В Камарчагском бою (пос. Камарчага), где партизаны разобрали пути и спустили с рельсов бронепоезд белых. В бою на разъезде Таёжный, где сняли охрану с моста в количестве 25 человек и некоторое время удерживали мост. Участвовал в наступлении на Шело. В бою на реке Ус, где рота Манского полка была отрезана белыми частями и казаками от основных сил отряда, но смогла тайгой выйти из окружения.

После соединения 4 апреля (17 апреля по новому стилю) 1919 года с партизанским отрядом командира Щетинкина, которое произошло в Степнобаджейской волости, была создана красная партизанская армия под командованием Кравченко и Щетинкина, которой пришлось отступить под напором регулярных войск белой армии. Партизаны ушли от преследования через тайгу на юг – в Урянхайский край, к Белоцарску.

16 августа 1919 года в бою под Белоцарском дед был тяжело ранен в грудь и руку. Пролежал полгода в госпитале. С потерей трудоспособности на три четверти и второй группой инвалидности в 22 года был «уволен вовсе» из красной армии. Учёба на рабфаке, затем в институте сельского хозяйства, аспирантура. Партийная работа – видимо, не слишком активная. Участие в «сибирской оппозиции», не согласной с возвратом практики ограбления крестьян, инициированной Иосифом Сталиным-Джугашвили в январе 1928 года. Прежде такая политика применялась большевиками во времена «военного коммунизма». Конфискация пришедшими его арестовывать НКВДэшниками именного маузера – единственной награды за бои в красной партизанской армии и тяжёлое ранение. Арестовывать не стали – «сам скоро помрёт». Туберкулёз давал себя знать с самого возвращения из госпиталя после ранения, а к тому времени кровохарканье стало обычным делом. Начал писать воспоминания, но сделать много не успел. Умер 1 февраля 1940 года. Прожил 41 год. Оставил жену – 37 лет и двух дочерей – 9 и 7 лет. А через год началась Великая война.

Контекст. Реконструкция событий

После октябрьского переворота 1917 года население России разделилось на три лагеря – на «красных», которые хотели уничтожить власть капиталистов и помещиков; на «белых», которые эту власть хотели вернуть; и на «простой народ» – преимущественно крестьянское большинство жителей страны, которые просто хотели отдохнуть после долгой войны и заниматься своим хозяйством. Последние были в подавляющем большинстве, но раздроблены, политически неактивны и плохо вооружены.

О первой мировой войне, о причинах февральской революции и октябрьского переворота, о Брестском мирном договоре с Германией, о конференции стран-участников первой мировой войны в декабре 1917 года, ставшей причиной появления на территории России войск иностранных интервентов, и о роли в этих событиях адмирала Колчака можно узнать из разных источников. Но следует понимать – главной причиной крестьянского сопротивления белой армии в Сибири была та жестокость в отношении местного населения, которую проявляли как ставленники белой власти на местах – так называемая «милиция», так и её бойцы – преимущественно офицеры и казаки, поддерживаемые иностранцами-интервентами. С российскими земледельцами обращались как с бунтующими рабами, и это дало мощную ответную реакцию.

Кстати, сталинские репрессии и ограбление сибирских крестьян впоследствии были ещё более жестокими, что также вызвало всплеск сопротивления и партизанских действий против «советов». Но советская власть к тому времени укрепилась настолько, что потребовалось несколько десятилетий ожидать крушения того режима.

На территории Енисейского края – между Ачинском, Красноярском, Иркутском и северной границей Монголии – где происходили описываемые события, в 1918 году шло стихийное формирование отрядов крестьянского сопротивления войскам белой армии. Сопротивление носило вполне анархический характер и ему требовалась организация. Организационной силой выступили ссыльные революционеры разных идейных течений, солдаты и младшие офицерские чины, вернувшиеся с фронтов первой мировой войны – также в прошлом крестьяне и, разумеется, криминальный контингент, традиционно населявший Сибирь. Все эти люди знали, где взять оружие, как с ним обращаться и как вести боевые действия.

В регионе возникли несколько партизанских групп. Начало борьбы связано с появлением летом 1918 года в Сибири войск генерала Колчака. Генерал организовал ставку в Омске, который в то время называли столицей белой России, а его армия, преимущественно, действовала вдоль транссибирской железнодорожной магистрали. Войска старались сильно не удаляться от железной дороги и не уходили в тайгу, где практически не было дорог и где действия партизан оказывались весьма эффективными.

Партизаны со своей стороны наказывали милиционеров из местных, отметившихся жестокостью против своих земляков; забирали деньги из почтовых отделений; в качестве поддержки повстанческого движения собирали зерно и деньги с крестьян; вступали в бой с небольшими отрядами белых войск. Бои шли с переменным успехом. В результате объединения разрозненных сил собрались два достаточно крупных отряда. Отряд бывшего штабс-капитана Щетинкина (Щетинкин Пётр Ефимович, 1884—1927 гг.) действовал вокруг Ачинска и Красноярска, продвигаясь на юг под напором боле подготовленного и лучше вооружённого врага. В апреле 1919 года отряд объединился с партизанским отрядом другого командира – бывшего агронома Кравченко (Кравченко Александр Диомидович, 1880—1923 гг.), который действовал восточнее. Таким образом была создана красная партизанская армия под командованием Кравченко и Щетинкина, включавшая четыре полка – Тальский, Манский, Канский и Ачинский. Несмотря на объединение красных партизанских отрядов, более многочисленные силы белых – преимущественно чехи, итальянцы, сербы, поляки и их союзники, а также подразделения белой армии и казаков – оттесняли партизан в тайгу.

Бросив обозы, в конце июня 1919 года объединенный партизанский отряд вошел в тайгу и двинулся в сторону Урянхайского края. К этому переходу партизанский отряд значительно сократился, поскольку во все времена крестьянская армия имеет такую особенность, что её бойцы стараются не уходить далеко от родных мест и своих хозяйств. Отряд насчитывал 1.150 вооружённых бойцов и 200 человек без оружия. Причем лазарет партизаны не бросили и везли раненых через тайгу по бездорожью на конных носилках. Выйдя из тайги в степь, партизанский отряд рассеял сравнительно немногочисленные силы белых и 20 июля (2 августа по новому стилю) 1919 года без боя занял Белоцарск, известный теперь как Кызыл, Республика Тыва – что на границе с Монголией. Всего за несколько лет до того местность считалась частью Монголии.

Тогда – сто лет назад этот населённый пункт производил впечатление совсем небольшой деревушки в 45—50 домов. А всё население независимой в то время республики, именовавшейся Урянхай или Урянхайский край, а позже Танну-Тувинская народная республика, составляло около восьмидесяти тысяч жителей, которые преимущественно вели кочевой образ жизни. Белоцарск, который в ту пору также называли Хем-Бельдир, был основан в 1913 году как опорный пункт для предполагавшейся русской колонизации Монголии. Он располагается на месте слияния двух рек – Большой Енисей (Бий-Хем) и Малый Енисей (Ка-Хем), объединившиеся воды которых сохраняют название Верхний Енисей (Улу-Кем или Улуг-Хем).

Русскоязычные колонисты, начавшие заселять Урянхайский край после Синьхайской «революции» ноября 1911 года в Китае, называли коренных жителей сойоты и урянхи. Между колонистами и коренными обитателями шла достаточно понятная в таких случаях скрытая война – с набегами, поджогами, грабежами и убийствами. Такой была конкуренция за весьма плодородные земли далёкой окраины царской России.

П. Е. Щетинкин в своей брошюре «Борьба с колчаковщиной» забавно описывает события, предшествовавшие Белоцарскому бою. Это описание в некоторой мере объясняет неоднозначное отношение части крестьян к партизанам – впрочем, как и к любым иным отрядам любой армии, проходящей мимо:

«Тут надо упомянуть про неудачную экскурсию Манского полка. Манский полк был оставлен в Усинске для того, чтобы прикрывать наш тыл и задержать идущего к Белоцарску Бологова. Вместо выполнения своих прямых задач, манцы углубились в реквизиторскую и всякую другую деятельность и прозевали Бологова. Бологов же, пройдя с Григорьевского тракта прямой тропой на Белоцарский тракт, тем самым отрезал Манскому полку путь отхода к городу.

Когда стало известно, что манцы отрезаны, на помощь им был выслан Канский полк в село Туран с тем, чтобы, завязав с Бологовым бой, дать возможность манцам выйти из ловушки. Пока Канский полк шёл к Турану выручать манцев, последние сами явились, ободранные и измученные, сделав адски трудный переход круговым путём по реке Ус до Енисея и по Енисею до Белоцарска».

К началу боя отряд белых насчитывал около трёх тысяч бойцов, отряд красных партизан – от одной до полутора тысяч. Каждый из четырёх партизанских полков включал примерно по 300 бойцов. На первом этапе боя под Белоцарском Манский полк принял первый удар белоказаков, пехоты и артиллерии, после четырёхчасового боя – из-за явного превосходства сил противника – вынужден был отступить к русской колонии в селе Верхне-Никольское, где располагался лазарет и «ценное имущество» – обоз партизанского отряда под охраной одной роты. О числе погибших и раненных в этом бою манцев сведений нет, но как мы увидим далее – из записок участника боя – потери были. Связи с остальными полками своего отряда манцы не имели. Отступив примерно на 20—25 километров от Енисея «для выяснения ситуации», полк не принял участия в последовавшем за этим ночном бою.

Белоцарский бой, 16 августа 1919 года

Записки участника Белоцарского боя, взводного командира красного партизанского отряда Семёна Архиповича Зайцева:

Рукописное описание Белоцарского боя, автор – мой дед С. А. Зайцев, карандашная рукопись деда обведена рукой моей бабушки Е. Т. Полещук, Омск, 1938 г.

«1919 год, август месяц. В это время партизанский отряд Кравченко и Щетинкина находился в Белоцарске, на границе Монголии. Ныне Тувинская республика. Дальше идти было некуда, так как монгольское правительство своё согласие на переход отряда через свою территорию не давало. Всё время тянуло и только после разгрома белых в Белоцарске сам князь Ван-Батор [монгольский нойон Хатон-Батор-Ван – В.Л.] привёз разрешение для перехода через их территорию, но идти через Монголию в это время у отряда надобности не было.

Командование отряда, ведя переговоры с монгольским правительством о получении разрешения, одновременно подготовлялось принять бой с белыми. Белые почему-то не торопились наступать на наш отряд. Очевидно, у них было мнение, что «банда» Кравченко и Щетинкина, сделав такой длительный и мучительный переход через тайгу, настолько ослабела как морально, так и материально, что не в состоянии будет дать отпора. Но «доблестный» казачий вождь есаул Бологов (Бологов Григорий Кириллович, 1885—1976 гг.) просчитался в своих расчётах, которые его и привели к неприятным последствиям. Отряд Кравченко и Щетинкина действительно, хотя сделал чрезвычайно мучительный переход через тайгу, когда приходилось идти голодными и совершенно почти раздетыми, все-же моральное состояние отряда было высокое, что и было продемонстрировано белым 16 августа.

Таким образом, пользуясь передышкой, которую предоставили белые, отряд занялся выбором и укреплением боевых участков, и размещением по указанным участкам частей отряда. В Белоцарске были вырыты окопы по всем правилам сапёрного искусства. Мастерские ускоренными темпами лили пули и набивали патроны, начиняли гранаты и т. д. В общем, положение отряда заставляло использовать всё, что было необходимо для предстоящей неравной схватки с белыми.

Наш Манский полк занимал позицию ниже Белоцарска на расстоянии примерно десять километров по левому берегу реки Енисей, тоже вырыв окопы и устроив пулемётные гнёзда. Август месяц стоял жаркий. Солнце беспощадно палило, накаляя пески монгольской степи. Манцы, спасаясь от жары, как зайцы прятались кто в кусты, кто где. Жизнь протекала весело. Ежедневно картина жизни партизан Манского полка, особенно шестой роты, представлялась в таком виде: кто сидел за починкой лаптей, кто остатки брюк стягивал нитками, чтобы прикрыть соответствующие места, кто рыбу бреднем ловил в протоках Енисея, кто винтовку чистил, кто лепёшки печёт на раскалённых каменных плитах. Каждый занят своим неотложным делом. Так текла жизнь партизан шестой роты Манского полка.

15 августа часа в четыре вечера на участке, занимаемом 2-й ротой, проходило собрание партизан Манского полка. На повестке дня стояли вопросы о материальной части полка, выборы командиров и другие вопросы. Собрание проходило довольно оживлённо. Партизаны были в весёлом расположении духа. Хотя, партизаны никогда не были в подавленном расположении духа при каких-бы то ни было трудных условиях жизни. Собрание тянулось примерно до 7—8 часов вечера. По окончании собрания партизаны хотели уже расходиться по своим местам, когда командир Манского полка тов. Гусев предложил на минутку задержаться. Манцы остановились и тов. Гусев выступил с такой информацией, что им получено донесение из Белоцарска о том, что нашими караульными замечены разъезды белых. Так что сегодня будьте готовы. Командирам рот и взводов предлагается выставить усиленные караулы и патрули. Выслушав информацию комполка, манцы разошлись по своим боевым участкам.