Триединство. Из цикла «Вспомнить себя»

Айк. Почему ты так решила?

Ингрид. Я ведь во многом такая же, как она. Если не она.

Айк. Конечно, не она. Они все плод моего воображения, пропущенные через мой мозг эмоциональные впечатления. Это моё представление о них, а не их представление о себе.

Ингрид. Значит, моё восприятие совпадает с твоим представлением о ней.

Айк. Нет, ты просто начинаешь подстраивать своё восприятие себя под моё виденье. Но это нормально. Мозг любит упрощать, любит вешать ярлыки. Его необходимо кормить противоречиями, чтобы он рвал свои шаблоны и, наконец, выдавал более интересный результат, более многогранный мир и более глубинное восприятие.

Ингрид. Он из-за противоречия решил жить с ними обоими?

Айк. Он и есть это противоречие, точнее, стал им. Не знаю, насколько вынужденно, но он взял на себя эту роль. Благодаря этим отношениям они стали объёмнее в восприятии себя и мира.

Ингрид. Но они не стали для него противоречием?

Айк. Я не знаю.

Ингрид. Он чего-то ожидал или искал, ведь так? Считал, что это откроет для них и в первую очередь для него самого какой-то новый смысл.

Айк. Возможно.

Ингрид. Но, может, у него просто не хватило терпения? И, возможно, то, что я приняла за разочарование в них, на самом деле – разочарование в себе… что не смог.

Айк. Возможно.

Ингрид. Он в тупике. И потерял единственный шанс, который, он считал, у него был. Но, может, ему просто надо было ещё немного подождать?

Айк. Не знаю. Я выписал историю. Что будет дальше, я не знаю.

Манн. Им троим нужен новый диалог, где будет поднято всё накопившееся.

Айк ухмыляется.

Айк. Мне кажется, я эмоционально не выдерживаю происходящее сейчас. Я не был к вам готов. Сейчас утро. Вчера закончились спектакли. Я неимоверно измождён. И дико хочу принять душ.

Ингрид. Давай я перенесу вылет на два часа. Ты сходишь спокойно в душ, а мы в это время поможем тебе собрать вещи.

Айк. А вам самим не надо собираться?

Ингрид. Всё необходимое у меня с собой, а остальное привезут к самолёту.

Манн. А мне лишь заехать в квартиру по пути в аэропорт и сложить в сумку пару трусов, носков, рубашку с футболкой, зарядку и зубную пасту с планшетом. Десять минут максимум. А то можно вообще не заезжать, могу всё купить на месте. Так что не переживай. Доедаем завтрак в тишине. Поговорить ещё успеем. Только в номере быстро скажешь, как предпочитаешь упаковывать вещи. (Улыбается.) Обещаю, трусы с носками вместе не сложим, если только сам не пожелаешь. Ну и пойдёшь в душ. Как тебе такой план?

Айк. Душ мне необходим минут на тридцать минимум.

Манн. Хоть на час. Мы всё успеем.

Айк. Ладно.

Манн. Вот и отлично.

Айк. Придётся официанта в третий раз просить обновить нам напитки.

Продолжают завтракать в тишине.

Третья сцена

Айк открывает дверь в свой номер.

Айк (устало). Проходите. Все вещи на столике и в шкафу на вешалке, сумка за кроватью. Пожеланий никаких…

Манн. Просторный, однако, номер.

Айк. Я специально такой указываю в райдере, чтобы можно было, если что, прямо здесь репетировать какие-то сцены. (Начинает на автомате стягивать с себя футболку, но на полпути замирает и быстро уходит в ванную.)

Ингрид берёт сумку, Манн открывает дверцы шкафа.

Манн. Это так странно.

Ингрид. Да, но, я надеюсь, ты не передумал лететь?

Манн. Нет. Но ещё вчера я даже не знал о существовании вас двоих. Почему мы согласились полететь?

Ингрид. Мы летим туда, где развивалось основное действие его пьесы и спектакля.

Манн. Но почему мы туда летим? Что мы хотим для себя понять?

Ингрид. Как именно он…

Манн. Не-е-е-ет. Не правда. Даже если он кого-то нанял или сам следил за нами, что с того, что это меняет? Конкретно мы с тобой испытали шок. Но это от рассказанной им истории… об этих персонажах. Нас зацепило что-то в них самих или то, как конкретно мы в них раскрыты.

Ингрид. И мы собираем его вещи.

Манн (ухмыляется). Есть такое…

Ингрид. Я перенесла пару важных встреч, чтобы полететь сегодня в Нью-Йорк. А ты всегда вот так готов сорваться?

Манн. А я сейчас без работы и в подвешенном состоянии, а ещё немного потерян. Для меня это повод сменить обстановку.

Ингрид. Ага, конечно.

Манн. Мы ведь друг друга ни к чему не обязываем этой поездкой?.. Или обязываем?

Ингрид. Да нет, конечно. А самое главное, он даже не похож на третьего персонажа из его пьесы…

Манн (улыбается). То есть, если бы он был похож… Или ты имеешь в виду, что в реальности он может оказаться ещё сложнее? Именно он написал то, что нас задело за живое. Получается, хочешь найти его, придётся просмотреть всех персонажей его творчества, словно спектры, а потом отдалиться от них на длительное расстояние, и вот тогда возможно увидеть его целиком…

Ингрид (доставая из ящика красную рубашку). Это что, та самая рубашка, которую он тайком стащил у Майка?

Манн. Поразительно… Значит, есть и её тёмно-синие кружевные трусики…

Ингрид (перебирая вещи). Да, вот они…

Манн. То, как он им рассказал о существовании друг друга и познакомил между собой, – это было сильно. (Берёт рубашку и начинает на себя примерять.)

Айк (голос). Тебе идёт.

Айк входит в комнату одетый в футболку на мокрое тело и обёрнутый по пояс в белое махровое полотенце, волосы влажные.

Айк. Эта история не из реальной жизни. Я купил эти вещи в магазине. (Достаёт из ящика сменное нижнее бельё и белую футболку.) Можете оставить их здесь – я закончил историю, мне это всё больше не пригодится.

Ингрид. Уверен?

Айк. Что закончил или что не пригодится?..

Ингрид. Что ты больше не намерен ходить в этом комплекте. И мы не увидим сцены танца?

Айк. В финальной версии нет такой сцены.

Ингрид. Но она там буквально напрашивается.

Айк. Я весь второй акт придумал, расхаживая в этой одежде, засыпал и просыпался в ней… И когда ставил спектакль и возвращался никакой в номер, переодевался в неё. А теперь Майк и Вирджиния выпущены в реальность и живут своей жизнью… (Направляется обратно в ванную.) Кстати, хотел предупредить, вы меня застали в послепроектный период, когда у меня энергия почти на нуле и эмоциональное состояние в дисбалансе. У меня будут очень переменчивые настроения: от энергичных до крайне меланхоличных и, возможно, ещё буду часто мёрзнуть, и кто знает, что ещё…

Манн. У меня предложение, может, вместо Нью-Йорка, мы полетим в Англию, в красивое местечко у озера?

Айк. В Лэйкфиш?

Манн. Да. Был там?

Айк. Нет. Но его ведь содержат твои родители.

Манн. Ты и это знаешь?

Айк. И про чердак домика для гостей, на котором ты впервые поцеловался. Она поссорилась со своими родителями и решила сбежать из дома, а ты укрыл её у себя на целых три дня, пока её искала вся округа, и тебя в итоге раскусили, когда ты готовил еду для неё.

Манн. Это слишком. Мне надо это переварить. (Манн выходит из номера.)

Ингрид. Ты специально?

Айк. Вы сами это затеяли. Не волнуйся, всего я не знаю. Например, как её звали. Только то, что продумывал относительно Майка и Вирджинии. Какие-то факты из детства, из школьного периода, когда вы наедине с собой…

Ингрид. И у тебя это где-то записано?

Айк. Что-то в наработках и черновиках на разрозненных листочках, но большинство просто в моей голове. А что-то я могу понять из тех поступков, что вы, точнее, Майк и Вирджиния, совершали в пьесе. То есть, зная причину или следствие, я понимаю, что должна быть та или иная сцена, некое событие, которое даёт это развитие. Например, в пьесе об этом в какой-то момент умалчивается, но я знаю, насколько важна была для тебя твоя бабушка. И что в этом кулоне на твоей шее именно её фотография, а вот уже за ней скрыта фотография твоих родителей. И это единственное их фото, которое у тебя есть. А ещё письмо…

Возвращается Манн.

Манн. Ты что творишь? Ты за моё короткое отсутствие успел довести её до слёз. Или ты такой энергетический вампир, который питается эмоциями?

Айк. Хочу, чтобы вы окончательно поняли, с кем имеете дело.

Манн. Для угрозы прозвучало слишком безэмоционально.

Айк. Эмоции – это сырьё для меня, мой строительный материал. А из всей этой истории спокойно можно устроить триллер. (Ухмыляется.)

Манн. Ты слишком прямолинейный для триллеров. Формулируешь всё так, чтобы тебя максимально поняли, как ты того хотел, но только люди с определённым складом ума и восприятия. Остальные же видят отдельные маскировочные картинки, а ты требуешь увидеть сюжет в деталях и целиком.

Айк. И ты это понял за эти несколько часов?

Манн. Я это понял, прочитав твою пьесу и посмотрев постановку. И находясь с тобой это время в диалоге. Но я не готов увидеть всё целиком. А самое главное, что тебе самому стало страшно или, скажем, не по себе от того, что ты столько всего можешь о нас знать…

Айк. Меня раздражает ощущать себя кукловодом, и что любой мой поступок относительно вас может быть воспринят даже мной как манипуляция.

Манн. Так плохо оказаться манипулятором?

Айк. Да, я могу быть разным. И, однозначно, в определённых обстоятельствах я уже им был, есть и буду.

Манн. Потому что тебе позволяли это.

Айк. И это тоже. В общем, это было бы странно. И вновь бы означало, что в ответ на искренность можно получить только сманипулированную отдачу.

Манн. И мы опять пришли к точке ухода от Майка и Вирджинии.

Ингрид. У вас в Лэйкфиш есть большой номер с несколькими комнатами, чтобы можно было работать?

Манн. Да. И высокоскоростной интернет с сотовой связью. А вообще, я думал, что мы можем поселиться в том самом гостевом домике.

Ингрид. Да, хорошо. (Айку.) А ты что думаешь?

Айк. За городом нам может понадобиться более подходящая одежда.

Ингрид. Согласна.

Манн. При отеле есть магазин со всем необходимым. Ты не ответил на вопрос.

Айк. Сейчас я ваш ведомый. Но сперва в душ.

Ингрид. Нас кто-нибудь встретит, или мне заказать машину?

Манн. Мой отец.

Ингрид. Отец?

Манн. Да.

Айк. Почему мы туда едем?

Манн. Там тихо и спокойно, много мест, где можно остаться наедине, красивая природа.

Ингрид. Тогда пусть подъезжает прямо к самолёту. Сразу предупрежу, что всю дорогу в машине и самолёте мне надо будет работать и много говорить по телефону.

Айк. Без проблем. Я только за то, чтобы помолчать.

Айк уходит в ванную, а Манн с Ингрид продолжают упаковывать вещи.

Четвёртая сцена

Частный самолёт.

Айк заснул в кресле. Ингрид и Манн разглядывают его.

Манн (улыбаясь). Ты ведь хотела работать.

Ингрид. Это сложно, когда он спит напротив… (После паузы.) Он опустил момент с чтением письма в постановке, только упомянул его важность для Вирджинии… И в тот момент в зале я готова была кричать, молить: «Не рассказывай об этом зрителю, не надо. Ведь я тут, я живая. Мне страшно. Обними меня, как в данный момент обнимаешь Вирджинию». В антракте я даже не смогла встать с кресла. Понимала, что он знает, что читал это поистрепавшееся, ветхое от количества прочтений письмо. (Достаёт из внутреннего кармана пиджака кожаный чехол, а из него сложенное ветхое письмо и передаёт его Манну.) Мои родители не хотели детей. Но беременность произошла. Они были против аборта, но и воспитывать меня не собирались, однако договорились с моей бабушкой. Они хотели быть только друг с другом и их исследованиями. И ежемесячно присылали зашифрованным переводом деньги на моё содержание.

Манн аккуратно разворачивает письмо.

Ингрид. Прочитай вслух. Хочу наконец услышать его…

Манн. «Мы твои биологические родители. Ты плод нашей любви. Но ты сама по себе. Мы не хотим передавать тебе свои страхи, сомнения, привычки, предрассудки, разочарования, заблуждения и навязанные обществом идеи. Мы так долго искали свой путь к себе и не желали таких терний больше никому. Мы смогли найти смысл для себя только друг в друге и наших исследованиях. Но ты объявила свою вероятность на существование в этом мире, и мы исполнили твоё желание. Не пытайся нас понять или как-то оправдать наш поступок. Не трать на это своё драгоценное время. Чем быстрее примешь отсутствие единого для всех смысла у этой жизни, тем быстрее начнёшь свой путь к себе. Задаваясь вопросами на каждом шагу и ища на них ответы, создавая и постигая, обращая внимание на противоречия, совершая свои ошибки и делая свои открытия. Нам было сложно искать свой путь, но мы его нашли. Найди и ты свой и только для себя. Если же решишь как бы пойти нам назло, не быть такой, как мы, и посвятить жизнь другим – это тоже твой выбор. Но мы об этом не узнаем, так как не будем следить за твоей жизнью. Поэтому это будет лишь игра с проекцией нас в твоей собственной голове. Лучше обрати своё внимание к знаниям и книгам, тогда у тебя появится шанс максимально себя раскрыть».

Ингрид. Словно от некой разумной жизни посланный в холодный космос одинокий сигнал для приветствия другой разумной жизни. И я не знаю, что делать с этим приветствием, до сих пор.

Манн. Самое главное, что ты нашла свой путь и идёшь по нему. Или даже летишь.

Ингрид. Нашла ли?

Манн. Достигла точно многого. А ещё тебя зацепила эта история. И ты в любой момент можешь взять меня за руку и положить голову мне на плечо. Но только на пятнадцать минут.

Ингрид. Почему только на пятнадцать?

Манн (улыбаясь). Потому что ты собиралась работать.

Ингрид (улыбаясь). Ты прав. (Берёт Манна за руки, кладёт голову ему на плечо и закрывает на какое-то время глаза.) Как отреагирует твой отец на появление нас троих?

Манн. Хорошо. Он прекрасно разбирается в людях. И точно сразу почувствует наше замешательство, но ничего не скажет, пока я сам ему всё не расскажу.

Ингрид. А мама?

Манн. Она очень скромная и добрая. И прекрасно готовит – именно она и мой дедушка – мои первые и самые главные учителя на пути становления шеф-поваром.

Ингрид. Ты обмолвился, что без работы…

Манн. Я не хочу сейчас об этом… Позже – обязательно.

Ингрид. Хорошо. (После паузы.) Знаешь, ещё вчера я была полна решительности дать команду своим детективам, чтобы уже сегодня у меня на столе лежала папка с досье на него. Но мне пока нравится, как он обходится с той информацией, которой обладает.

Манн. Когда он сообщает в подробностях какой-нибудь эпизод из моей или твоей жизни, ощущение, что он всегда был рядом, что он проживает со мной, с нами эту жизнь. Что он присутствовал и в самые нелепые эпизоды, и в самые тяжёлые, и в самые сокровенные, и в самые интимные…

Ингрид. Мечтает ли он о таком же с нашей стороны?

Манн. Нам надо обязательно втроём поговорить обо всём этом. В театре за несколько часов я прожил вместе с вами целую жизнь, а когда включили свет, то от меня словно отсекли что-то жизненно необходимое. И в реальности есть только эти семьдесят страниц пьесы, написанные им. Почему он здесь с нами? Ведь он словно здесь и не здесь…

Внезапно просыпается Айк, словно ему приснился дурной сон. Его взгляд тут же сталкивается со взглядами сидящих напротив Ингрид и Манна.

Айк. Прекратите на меня так смотреть.

Ингрид. Как?

Айк. Так… (Подбирая слова.) Словно сегодня тридцатилетний юбилей нашей совместной жизни.

Манн (улыбаясь). Ты поэтому так резко проснулся, словно от кошмара?

Айк (продолжая так же серьёзно). Вас же просто интригует ситуация, в которой вы оказались, и вы пока не знаете, что с этим делать. Состояние эйфории. Конкретно я вас не интригую, только то, что я знаю что-то, что никто другой из вашего окружения о вас не знает. Из-за чего у вас возникает ощущение, что в этих отношениях вы можете быть максимально открытыми.

Манн. Я ещё в пьесе почувствовал эту тему. Почему ты считаешь, что не интересен?

Айк. Не понял.

Манн. Почему он в итоге называет себя третьим лишним в этих отношениях? Разве ты не пытался создать самодостаточный треугольник, некую устойчивую систему взаимоотношений? Или он пытался через эти отношения максимально подчеркнуть для себя же свою инородность? В этом участь каждого творца: чтобы создавать, нужно быть всегда вне, незаметным, бесформенным, только пропускать через себя, но не соотносить с собой?

Айк. Я подумаю об этом, когда окончательно проснусь. Что тебя так возмутило?

Манн. Твоя изначальная установка. Словно, когда люди говорят с тобой, это никогда не относится к тебе, это только про них… То есть, говоря с тобой, находясь с тобой, они словно тебя не видят, и ты тем самым заранее обвиняешь их в неискренности.

Айк. Я знаю, что ты искренен со мной. Но это не значит, что ты осознаешь суть того, что чувствуешь сейчас.

Манн. …Да, ты прав.

Айк. Я говорю это не для того, чтобы быть правым. А чтобы вы хотя бы немного были уверены в том, куда всё это летит с бешеной скоростью.

Ингрид. Ну теперь я точно не смогу приступить к работе, если мы не выпьем вина за наш тридцатилетний юбилей!

Манн с Айком ухмыляются.

Раздаётся телефонный звонок.

Ингрид. Пятнадцать минут пробежали быстро. (Пересаживается в другое кресло и отвечает на звонок.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.