Клинки города ярости

– Рад, что вы присоединились, – холодно поприветствовал нас Мансур и указал на пустующие три кресла.

Я демонстративно села на то, что стояло справа от него. Исар возмущенно кашлянул и замер за моей спиной.

– Вы заняли мое место, – процедил он.

– Нет, это ты занимал мое место. Я, как никто, имею право сидеть рядом с отцом.

Я поймала взгляд Эрдэнэ, в котором плясали искорки злорадного веселья, и выдохнула. Значит, он одобрял мое представление. Каждый в этой пещере должен знать, кто такая Амаль Мансур, и бояться моего имени. Мне это привычно.

– Амаль, не горячись. Исар – мой советник, – попрекнул Мансур.

– А я – ваша дочь. Вы сами назвали меня великим кааном и короновали в этой пещере. Мое место здесь, подле вас.

Мансур одобрительно хмыкнул и кивнул Исару на соседнее место. Тот уселся, едва не кипя от гнева. Отныне они будут со мной считаться.

– Попридержи свою спесь, Амаль. Ты провинилась и еще не искупила вину, – так же снисходительно напомнил Мансур, и я с видимой покорностью склонила голову. – Хочу представить тебе двух наших дорогих гостей. Ваиль, – он кивнул на мужчину с лопатообразной бородой, – выбранный горными кадарами глава, который отныне говорит от их имени. Омран – предводитель наших сторонников в Фадаяте. Он лично собрал под своим крылом противников империи и даже умудрился перетащить на свою сторону некоторых довольно влиятельных людей, близких к воеводе Фадаята.

Оба мужчины кивнули мне в знак уважения. Я ответила тем же, не испытывая уважения ни к одному из них. Внимание мое невольно обратилось к Эрдэнэ. Он прожигал меня взглядом. Чего он ждал? Моей истерики и огненного залпа? Ничего этого я не могла себе позволить, хоть и жаждала до зубовного скрежета.

– Амаль, ты присутствуешь на совете не только как будущий каан, но и как представитель подполья Миреи. Сколько колдунов уже пришли к тебе? – спросил Мансур.

– Десятки. Нам удалось собрать с их помощью новую охрану имения Тира.

– Сколько из них готово присоединиться к нам? – напирал Мансур.

– Я пока не говорила с ними об этом – слишком мало времени прошло…

– Его прошло достаточно! И было бы больше, если бы ты не решила исполнить свою прихоть и не попалась так глупо.

Я виновато склонила голову, ощущая, как по жилам горячей волной устремилось пламя. Ногти впились в ладони, которые за проведенные в плену дни окончательно зажили.

– Я уже просила прощения за свою ошибку, – процедила я, следя, чтобы в голосе не проступила ненависть.

– От этого ошибка не перестала быть ошибкой. Ты – будущий правитель Нарама, и я хочу, чтобы ты прочувствовала не только свои привилегии, но и обязанности.

Даже сидя, Мансур, казалось, возвышался незыблемой твердыней и напирал на меня. Его властный тон должен был прижать мое тело к земле в лебезящем поклоне, но я упрямо устояла, проглотив ком обиды и горечи.

– Ты помогла восстановить мир в Мирее и много сделала, чтобы ведьмы и колдуны приняли тебя. Так доведи дело до конца. То, что десятки людей спрятались под носом у воеводы, – идеально. В нужный момент мы можем их выдернуть для помощи на границе. Но мы нуждаемся в сотнях людей. Чтобы отстоять Нарам, нам нужно много сильных колдунов и ведьм. Это твоя задача как правителя.

– Мансур, позволь мне возразить, – лениво протянул Эрдэнэ. Ничего в его голосе не напоминало о вчерашней потасовке. – Ты слишком многого требуешь от Амаль. Она – чужачка в Мирее. Люди еще недостаточно ей доверяют. Как ты предлагаешь собирать эти сотни мятежников?

– У Амаль было достаточно времени, чтобы придумать как, – с этими словами Мансур выразительно взглянул на меня. – Если у нее нашлась свободная минута, чтобы решиться убить брата и втянуть в это Иглу, значит, должна была найтись и на поиск союзников.

– Она больше десяти дней провела в плену, Мансур, – возразил Эрдэнэ, и Маура его поддержала сдержанным кивком. При этом на ее лице отразилось ничем не прикрытое беспокойство.

– Амаль, я готов оказать тебе поддержку, но требую такой же поддержки и от тебя, – проигнорировав советника, обратился ко мне Мансур. Я с готовностью кивнула. – Ты сегодня же отправишься в Адрам. Свяжись со своими солдатами в Мореславе, пусть ускорят поиски. Нам нужен Аждарха. Очень нужен.

– Я сделаю все, что от меня зависит, – заверила его я, поймав на себе нечитаемый взгляд Эрдэнэ.

– Игла, с тобой я хочу поговорить позже. Подожди меня за дверью. Амаль, Маура, вы свободны, – распорядился Мансур.

– Меня вызвали на совет, чтобы отчитать? – не выдержала я. – Разве вы не посвятите меня в свои планы?

Мансур скользнул по мне строгим взглядом и хмыкнул:

– Я хочу, чтобы ты искупила свою ошибку. Тогда и посвящу в наши планы.

Что ж, папенька, ваши планы не осуществятся. Это я вам обещаю.

Я гордо зашагала прочь, ощущая спиной злорадный взгляд Исара. Уже далеко за дверью, там, где нас не могла слышать Игла, Маура схватила меня за руку и заставила остановиться.

– Не принимай близко к сердцу ворчание Мансура, – сказала она. – Он слишком испугался за тебя, как и я. Ты – наша единственная дочь, и мы оба любим тебя так, как умеем. Даже если тебе не удастся выполнить его просьбу, Мансур все равно встанет на твою сторону и поможет тебе.

Я вглядывалась в лицо матери и задавалась всего одним вопросом: знала ли она о кадаре? Неужели Маура так слепо любила Мансура? Почему позволила принести мне столько боли?

В плену у Айдана у меня было достаточно времени, чтобы подумать, зачем Мансур разыграл столь сложную партию, и ответ озарил внезапно, как вспышка на солнце. Если бы не сумасшествие Арлана, я бы никогда не убила его. Не сложилась бы нужная цепочка событий. Я бы не впала в апатию, в которой утонула после смерти Беркута. Я бы не согласилась на кровавый бунт, не пила чудо-капли, не танцевала под дудку новоявленного папаши. Я бы продолжила сопротивляться. Мансур хладнокровно и жестоко довел меня до нужного состояния, как поросенка на вертеле. Но как же он сумел подослать к Арлану своего человека? Этого мне наверняка никто не расскажет.

– Как бы ты назвала меня, если бы не пришлось выбирать имя на букву «А»? – выпалила я, глядя в глаза Мауре, и оттого увидела, как та едва заметно стушевалась.

– Мне нравилось имя Саяра. Так звали мою бабушку – невероятно мудрую женщину.

Я выдохнула сквозь зубы и на миг прикрыла глаза. Саяра и Айдан. Любила бы его Саяра, если бы неслучившаяся жизнь все-таки случилась? Или под влиянием хитрого отца пользовалась бы любовью будущего воеводы?

– Значит, судьба мне носить имя Амаль и следовать своей темной дорожкой, – пробормотала я, стряхнула с себя руку Мауры и направилась прочь.

Мансур будто чувствовал мое отчаянное желание поговорить с Эрдэнэ наедине и потому держал его подле себя. Я же шагала к своей каморке и соображала, как вернуться к шаткому плану отыскать Рефа. Маура едва поспевала за мной.

– Мансур сказал, что пошлет со мной соглядатая, – будто невзначай обронила я.

– Илмар поможет тебе. Это молодой кадар. Ты же знаешь, что они обладают даром перемещения. Илмар сможет отнести тебя куда угодно без крови Мансура и огня, а его демоны защитят от врагов.

– Ты же знаешь, как я ненавижу кадаров, – я застыла на месте и обернулась к Мауре. На ее лице вновь скользило искреннее сожаление.

– Я знаю, дочь, но Мансуру виднее. Он печется о твоей безопасности.

– Он хочет полностью меня контролировать. Еще и делает это с помощью кадара. Кадара, Маура! Именно из-за кадара умер отец, умер Беркут и вообще произошло все, что произошло.

Ну давай же, расколись! Покажи мне хоть что-то, кроме сожаления!

Но Маура лишь печально покачала головой и попыталась обнять меня. Я стоически замерла в ее объятиях.

– Амаль, мне жаль, что так вышло. Да, кадары – безмерно странные люди, но их сила нам необходима, – пробормотала она, и я вновь скрипнула зубами. Почему мне так хотелось ей верить?

* * *

Я металась по каморке в ожидании шагов Эрдэнэ или Иглы. Мое воспаленное сознание принялось за любимую забаву: подкидывать страх за страхом, мысль за мыслью. Оттого скрип двери комнаты Эрдэнэ заставил меня возбужденно подскочить и броситься к нему. Правда, шагнув из каморки, я с опаской огляделась. Коридор пустовал, но за соседней дверью раздавался смех, а у плавного поворота завис блуждающий огонек Закира.

Я шмыгнула к комнате Эрдэнэ и распахнула ее, не потрудившись постучать. Он обернулся без единой нотки изумления на лице и слабо улыбнулся.

– Я знал, что ты придешь. Нам так и не удалось поговорить спокойно.

– Я и сейчас не очень-то спокойна, – призналась я, сделав шаг к нему. – Иглу все еще пытает папенька?

– Только начал. Уверен, она справится.

– Мансур знал, что Амир – брат Иглы, но не сказал ей ни слова. Еще и заставил опоить его, – понизив голос до шепота, призналась я. Эрдэнэ стоял достаточно близко, чтобы услышать.

Он на миг прикрыл глаза и так же шепотом произнес:

– Нет ничего хуже, чем когда сестра идет против брата, а любимые – против друг друга. На своем веку я повидал и то, и другое. – Его голос дрогнул, но Эрдэнэ больше ни взглядом, ни жестом не выдал своего волнения. – Как Игла узнала?

Я нагло уселась на кровать Эрдэнэ, отчего его бровь изумленно выгнулась, и рассказала все, что узнала от Иглы, и все, что придумала. Не выдержав моего словесного напора, он сел рядом и задумчиво подпер кулаком подбородок.

– Нам повезло, что Илмар выполнит все, о чем я его попрошу. Угораздило же Мансура выбрать наименее преданного ему кадара. Уж не благоволят ли нам высшие силы в кои-то веки? – насмешливо протянул Эрдэнэ, однако в его глазах насмешка так и не появилась.

– Ты сможешь отыскать Рефа в загробном мире… или как там зовется это пространство?

– Смогу. Надеюсь, нам поможет сила Меир-Каиль.

Я замолчала, долго гоняя на языке слова, но не смея попросить Эрдэнэ. Чудо, но он заметил и сам, что меня что-то грызет.

– Спрашивай, каан. Или воевода. Понятия не имею, как теперь тебя называть.

– Вы с Амиром спасли нам жизнь. Ты получил право называть меня как угодно.

– Я непременно придумаю что-то такое же монументальное, а пока говори, что тебя беспокоит. Кроме очевидных вещей, конечно же.

– Я никак не могу перестать думать, что Амир еще в Даире. Если бы мы могли…

– Нет, – отрезал Эрдэнэ, но смягчился и нежно взял мою руку в свою.

Его прохладная ладонь с длинными пальцами аристократа отличалась от ладони Амира – широкой, крепкой и всегда теплой.

– В бою против шайки Айдана я потерял почти всех девочек, и теперь мне нужно время, чтобы создать новых. Мы не можем рисковать и бросаться беззащитными на войско навиров. Уж прости, но твой ненаглядный не так дорог моему сердцу, чтобы ради него я отправлялся на верную смерть.

– Я не собиралась просить об этом, – бессовестно соврала я.

– Врешь. Не забывай, что я хорошо вижу твою ложь. Впрочем, Амира наверняка уже нет в Даире.

– Разве его могли увезти так быстро?

– Неужели ты не знаешь главного секрета императора? – вытаращился на меня Эрдэнэ, не расцепляя наших рук. – Он никогда не ездит в карете, в которой якобы должен ездить. Пока процессия движется по дорогам, хитрый император перемещается в нужное место благодаря кому-то из Первой стражи. Думаю, у этого колдуна схожая с кадарами способность к перемещению. Уверен, твоего ненаглядного и его подельников уже переправили в Белояров, чтобы не рисковать и не везти их по дорогам империи, где пленники могут сбежать.

Сердце вновь тревожно подпрыгнуло. Я знала, что Амира должны отправить в Белояров для суда и казни, но была уверена, что у нас есть время, пока его везут до столицы в повозке. Кто же знал, что в свите цесаревича окажется некто способный перенести преступника в столицу за считаные минуты?

– Я отправлюсь с вами в Меир-Каиль и помогу отыскать Рефа. Помогу даже вытащить твоего ненаглядного навира из дерьма, в которое его окунул кто-то из своих же. – Эрдэнэ тяжело вздохнул и опустил голову. – Я ничего не прошу взамен и просто радуюсь, что ты жива. Для меня это лучшая награда.

Я сглотнула ком странных чувств, собравшийся в горле. Прохладная кожа Эрдэнэ вдруг показалась обжигающей. От него по-прежнему пахло эфирным маслом. И я помнила этот запах.

– Когда Данир пришел за помощью, я решил, что потерял и тебя. Эта безысходность… Мне уже приходилось чувствовать ее и жить с нею годами. Наверное, только отчаянье позволило мне скрипя зубами сотрудничать с твоим навиром. Но, надо отметить, так просто дурень не отстал бы. Он готов был бросить свою жизнь под ноги Айдану, лишь бы найти тебя и вытащить, но в итоге сам убил его и все-таки загубил себя. Это заставило меня испытать… уважение.

Я всхлипнула, не в силах больше слушать мягкие речи Эрдэнэ, пропитанные горечью.

– Несмотря на это уважение, я все еще злюсь на него. Он украл твое сердце, а теперь и все мысли, до единой. Ты не обретешь покой, пока не найдешь его и не спасешь… или не смиришься с тем, что не успела спасти.

«Я не могу не успеть! Я не сказала ему, как сильно полюбила. Он не может умереть, пока не узнает», – раздалось в голове так громко, будто все колокола в Даире вдруг забили у меня в висках.

– Без тебя мне не справиться, Эрдэнэ. Ты со мной? Я могу тебе доверять? – выдавила я, начисто проиграв борьбу подступившим слезам. Они предательски скатились по щекам, и Эрдэнэ нежно стер их большими пальцами.

– Я всегда с тобой, Амаль. Мне плевать, кто ты: будущий воевода или будущий каан, или просто будущая счастливая женщина. Я выбрал сторону шесть лет назад и не сверну со своего пути. Я не стану уговаривать тебя доверять мне, но уверен, что заслужу доверие, если еще не заслужил.

С этими словами Эрдэнэ подался навстречу и заключил меня в знакомые, теплые объятия. Запах эфирного масла окутал, словно уютный кокон, и я заплакала с новой силой.

Я лила слезы на плече Эрдэнэ уже не впервые, но сегодня не было нужды никого убивать. Сегодня я стремилась только спасти.

Стук за стенкой заставил меня всхлипнуть и вытереть слезы. Кто мог прийти ко мне в каморку, кроме Иглы и Мауры?

Стук повторился, но уже в дверь Эрдэнэ. Он подобрался и тихонько проскользнул к двери, распахивая ее. На пороге стояла Игла, а на лице ее не читалось ничего, кроме глухого равнодушия. Она скользнула взглядом по моему заплаканному лицу, по Эрдэнэ, по убранству его комнаты, закрыла за собой дверь и… осела на пол.

Эрдэнэ бросился поднимать ее, а я вскочила с кровати. Сердце тревожно кольнуло, и тут Игла произнесла:

– Мансуру доложили, что на флаги у ворот корпуса навиров вывесили черные ленты.

– Они означают траур, – прошептала я и закрыла ладонью рот в попытке заглушить задушенный всхлип.

– Их вывешивают каждый раз, когда погибают навиры.

Глава 4

Заблудшая душа

Амаль

Тишина пожирала комнату, впивалась в горло костлявыми пальцами, дышала мне в лицо смрадом смерти. Сердце трепыхалось с перебоями, будто вот-вот остановится. Мы с Иглой не отводили взгляда друг от друга, и ужас отражался в наших глазах, как в зеркалах, и с каждым мгновеньем он разрастался. У меня не осталось сил убеждать себя, что Амир жив, или мириться с его смертью. Мы нуждались в Рефе. Он скажет правду, и только тогда я позволю себе разрушиться. На какое-то время. А потом убью каждого, кто причастен к страданиям Амира.

Эрдэнэ тяжело вздохнул, отчаявшись поднять Иглу.

– Так, давайте прекратим горевать, пока ничего не понятно. Всегда есть вероятность, что навиры покрывают самих себя, выставляя своих бойцов жертвами, а не убийцами. Поэтому вытирайте слезы и не смейте хоронить парня раньше времени. Хотя я сам предпочел бы, чтобы он помер.

Эрдэнэ прожгли две пары сердитых глаз, и он примирительно улыбнулся.

– Шучу, дамы. Гадко шучу. Мне нравится видеть в вас злость. Как же удивительно быстро вы спелись, две колючки. Так что общайтесь дальше, а я, пожалуй, найду нашего достопочтенного Илмара и приведу Данира. Возьмите пока себе что-то из моей теплой одежды, но только то, что похуже. Красивое не троньте.

– Не нужно звать Данира. Вернемся за ним позже. Реф – тайна Амира и Дании. К тому же он еще слаб. Ему вреден холод.

Эрдэнэ одобрительно кивнул и оставил нас с Иглой наедине. После недолгих раздумий я произнесла:

– Прабабка Амира была сильным лихомором. Она сумела сотворить Рефу оболочку с помощью магии миражей и дара целительства. Точнее я не знаю. Знаю только, что ей пришлось долго ломать голову, как воскресить умершего друга. Нам стоит расспросить Рефа, помнит ли он, как это сделать. У тебя есть нужные способности. Если мы сумеем вернуть Рефа, Амир будет счастлив.

Я прикусила язык, но слова уже вылетели и повисли в воздухе. Возможно, ни у одной из нас больше нет Амира…

– Я попробую расспросить его, – с готовностью кивнула Игла. Ее взгляд едва заметно загорелся азартом, но тут же потух, как и не было этой неожиданной вспышки. Возможно, она подумала о том же, о чем и я.

В полном молчании мы разворошили завалы одежды Эрдэнэ. Я надела уже знакомый серый кафтан, который он одолжил мне для первой встречи с культом Аждархи, Игла же ограничилась его старым дублетом. Уловив знакомый запах масел от воротника, я почувствовала себя спокойней и уверенней. На нашей стороне в этом логове надежный человек… полудемон. Мне не нужно опасаться удара в спину хотя бы от него.

Наконец Эрдэнэ вернулся вместе с Илмаром. За спиной болтался набитый дорожный мешок, да и вырядился он так, будто собрался в кабак, а не в путешествие до разрушенной крепости. На почти мальчишечьем бледном лице в обрамлении темных волос играла довольная ухмылка, но она не затронула жутких глаз-омутов. Я никогда бы не смогла забыть, что перед нами кадар. Достаточно просто взглянуть ему в глаза.

– Мансур четко велел мне следить за каждым вашим шагом, каан, – понизив голос, доложил Илмар, стоило Эрдэнэ плотно закрыть дверь.

– Так следи. Главное, не докладывай ему, – согласилась я, и красноречивый взгляд Эрдэнэ, направленный на кадара, подтвердил мои слова. Уж не знаю, что такого Илмар задолжал повелителю девочек, но тот крепко держал его за горло.

– Я уже говорил вам, что у меня нет хозяев, поэтому и докладывать я никому ничего не собираюсь, – фыркнул Илмар и гордо сложил руки на груди.

– У вас теперь есть выбранный глава, – хохотнул Эрдэнэ, на что кадар презрительно хмыкнул и отвернулся. Что-то мне подсказывало, что Ваиля выбрали, не спросив остальных.

– А в этом вашем Адраме есть дома удовольствий? – На лице кадара расплылась знакомая мне сальная усмешка.

– Это город под маской благонравия, – ответила я. – Конечно, есть, но я уверена, что они спрятаны подальше от глаз аристократии.

– И наверняка вся эта аристократия ошивается именно там. Чем выше положение человека, тем грязнее у него мыслишки, – добавил Эрдэнэ, и я спорить с ним не стала. Уж он-то видел куда больше человеческих пороков.

– Я их найду, не сомневайтесь. Ну, что встали? Меир-Каиль, говорите? Мне нужно, чтобы те из вас, кто знает, куда мы направимся, четко представили это место. Иначе мои демоны унесут нас в далекие дали.

Мы с Иглой кивнули и схватили Илмара за руки. Тот пообещал Эрдэнэ вернуться за ним, и нас поглотила тьма. Подхваченные чернотой низших демонов, мы вновь неслись сквозь пустоту и небытие, к горлу подступала желчь, но я не решалась даже открыть глаза, чтобы образ разрушенной крепости не смазался. Мы должны были долететь в нужное место.

Полет закончился внезапно. Ноги врезались в твердую почву, и я не устояла бы на ногах, если бы не крепкая рука Илмара. Иглу он поддержал тоже, и та тут же согнулась пополам в рвотном позыве. Правда, кроме желчи, из нее ничего не вышло. Я, к своему ужасу, начинала привыкать к магии кадара, хоть она до сих пор смердела разлагающимся трупом.

Солнце уже клонилось к горизонту, покрыв багрянцем горные вершины. Не зря Меир-Каиль называлась Крепостью заката – отсюда открывался невероятный вид, от которого перехватило дыхание даже у меня, сейчас абсолютно равнодушной ко всему, что не касалось Амира.

Полуразрушенные стены крепости погружались в зимнюю вечернюю мглу, под ногами хрустел снег, а щеки щипал морозец. Студень – первый месяц зимы – вступил в свои права.

– Здесь холодно и темно. Разведите костер, что ли, – велел кадар, – а я слетаю за Эрдэнэ, пока он не заскучал без вас.

С этими словами Илмар исчез в мареве демонов, и Игла злобно фыркнула.

– Ну и мерзавец.

– Он помогает нам, – возразила я.

– Как будто это мешает ему быть мерзавцем.

Я хмыкнула, ощутив какое-то извращенное веселье, и вытянула руку, на которой тут же возник сгусток пламени. Он разросся на ладони, привычно опалив кожу, и, ведомый моим движением, завис над нашими головами. На древних стенах заплясали устрашающие тени, нарушив наше уединение.

– Как думаешь, он здесь? – спросила я у Иглы. Вопрос был глупым, но молчание кололо похлеще мороза.

– Надеюсь. Прости нас, Реф. Мы не уберегли его, – пробормотала Игла. Она ковыряла тонкий покров снега носком старых сапог и не поднимала взгляда.

Наш неловкий разговор прервало появление Илмара и Эрдэнэ, который тут же зябко поежился в своем дорогом черном кафтане. Его аристократичный нос неаристократично шмыгнул.

Кадар уселся на свой вещевой мешок и с интересом воззрился на Эрдэнэ, счищавшего снег с обвалившегося куска стены. Расчистив место, повелитель девочек уселся на камень с видом праведного недовольства и обратился к нам:

– Я буду говорить с ним и передавать вам его ответы, но слышать вас не буду. Что вы хотите узнать у него, кроме того, жив ли ваш ненаглядный навир?

– Нам нужно вернуть Рефа. Спроси, помнит ли он, как прабабка Амира создала его форму? – с готовностью ответила я.

Эрдэнэ деловито кивнул и велел:

– Направь-ка огонь поближе, чтоб я не отморозил какую-нибудь часть своего красивого тела. Задницей, похоже, и без того придется пожертвовать. Она точно заледенеет на этом камне. Благо я не планирую заводить детей.

Я послушно направила сгусток пламени ближе к Эрдэнэ, и тот удовлетворенно закрыл глаза. Мы с Иглой застыли рядом в тягостном ожидании. Перчатка Амира, спрятанная во внутреннем кармане рубашки, согревала тело надеждой и зыбким призрачным теплом. Его лицо то и дело без спроса возникало перед внутренним взором, вернулись мысли о руках и губах, ласкавших меня в нашу первую и единственную ночь, и не уходили, как бы ни гнала. Совсем свежее воспоминание о бесстрастных псах Первой стражи, так грубо уволокших Амира и Ратнара, сдавило горло. Глаза заслезились. Я сердито шмыгнула носом и отвернулась от Иглы, только бы не показать ненужной слабости. Ей и без меня тяжко.

Эрдэнэ все еще сидел неподвижно и будто бы даже не дышал.

– Он там не помер? – подал голос со своего мешка Илмар, на что мы с Иглой только отмахнулись.

Но Эрдэнэ и вправду напоминал статую, созданную невероятно искусным скульптором, – красивую, но неживую. Не знаю, сколько прошло времени: полчаса, час или полтора. Казалось, оно течет бесконечно, тянется, будто прилипшее к рукам тесто. Я не чувствовала ни холода, ни усталости. Только бесконечное ожидание во тьме, подступившей со всех сторон. Даже магия, искрившаяся в воздухе, не могла отвлечь меня.

Наконец Эрдэнэ вздрогнул и заговорил:

– Здравствуй, Реф. Ты неуловим.

Мы с Иглой замерли, почти не дыша.

– Он… ругается, – через пару мгновений продолжил Эрдэнэ. – Говорит много грубых слов о каждой из вас. Вы не уберегли Амира. Из-за вас он страдает в застенках Первой стражи. Знаю, что вас интересует главный вопрос. Отвечаю: он жив.

Мы с Иглой вновь переглянулись и обе не смогли сдержать слез облегчения. Давно позабытая легкость почти вознесла мое тело в небеса, но тяжесть реальности заставила рухнуть обратно, стоило Эрдэнэ продолжить:

– Но вашему навиру плохо. Очень плохо. Его жестоко пытали. В его сознание залезли, но Реф не знает, что там увидели.

Грудь сдавила тревога. Возможно, они увидели там меня. Неужели вскоре Первая стража явится и по мою душу?

– Никаких действий они пока не предпринимают, но Амира заперли в корпусе Первой стражи, куда Реф не может проникнуть. Корпус защищен от всего, от чего только возможно. В том числе и от духов. Он построен на территории императорского дворца. Что в империи может быть защищено лучше? – словно прочтя мои мысли, добавил Эрдэнэ. – Реф говорит, что ты, Амаль, заслужила томиться в лапах Первой стражи вместо Амира.

– Знаю, что заслужила. Я готова поменяться с ним местами, но как? – сквозь слезы прошептала я.

– Реф говорит, что Первая стража не собирается передавать Амира суду. Они убьют его, если мы не поторопимся. Но мы не поторопимся, пока не исполним свои планы здесь, – последние слова Эрдэнэ были обращены уже к Рефу. – Уж прости, твой подопечный не важнее Аждархи, с помощью которого Амаль станет куда сильнее и Первой стражи, и навиров.