Запрещаю тебе уходить

Кадры семейной идиллии сменяли один другой, а я смотрела совсем другое кино. Не мультфильм и даже не мелодраму.

Хроники разбитого сердца. Ненужное ему счастье. Пусть не сбываются мечты.

Я бы могла придумать множество названий для нашей с Женей истории.

– Не очень-то ты много себе позволила, – показал муж на попкорн. Мультфильм почти закончился, а стакан так и остался полным.

– Зато ты, как всегда, – я вставила свой стакан в его пустой и повернулась к сыну. Под музыкальное сопровождение по экрану ползли финальные титры. Никита зевнул. Протянул мне свой стакан, но я не взяла.

– Мне-то зачем?

– Я наелся.

– Молодец.

Я вздохнула и всё-таки забрала его. Никита зевнул снова.

– Понравился мультфильм? – спросил Женя, наблюдая за нами.

Сын поморщил нос. Я отряхнула крошки с его свитера, поправила воротничок. Он вывернулся. Сам сполз с кресла.

– Угу.

– Всё, Жень. Он устал. Давай оставим наши разборки на следующий раз.

Слава Богу, он меня услышал. Только я хотела поднять Никиту на руки, остановил. Поставил попкорн под кресло и взял его сам.

– Это не обязательно, – уже по инерции напряглась я.

– Ты сама сказала хватит, Настя. Так что начинаешь?

Его строгий взгляд привёл меня в чувство. Из меня будто вышибли последние силы. Сама бы не отказалась сейчас оказаться у него на руках и… Господи, о чём я вообще?!

Никита обхватил Женю за шею, и тот понёс его к выходу. Я несколько секунд смотрела им вслед. Вздохнула.

Милый, Дорогая… Дом в пригороде и собака. Так могло бы быть и у нас. Могло бы. Но есть как есть – совсем по-другому.

* * *

– Домой, – приказал Женя, захлопнув внедорожник.

За несколько минут, пока мы вышли на парковку, Никиту совсем сморило.

– Не хочу домой, – капризно заявил он. – Мам, ты обещала пиццу. Мам…

– Давай ты поспишь, а потом будет пицца, – поглаживая его по волосам, сказала я тихо. Сын снова зевнул и начал хныкать.

Перехватив взгляд Жени, я опять погладила сына. Встал он сегодня рано, не спал днём и теперь сам не знал, что ему нужно. Поелозив, он прижался ко мне.

– Спи, – шепнула я тихонько, стараясь успокоить его.

Мы выехали с парковки, в окне замелькали фонари и светлячки стёкол многоквартирных домов, за которыми самые обычные люди жили самой обычной жизнью. Никита вздохнул, ресницы его дрогнули.

– Мне нужно взять вещи, Жень, – не прекращая убаюкивать сына, спокойно сказала я.

– Всё, что нужно, я тебе куплю.

– Всё ты мне не купишь, – я сделала акцент на первом слове. – Мне нужны мои вещи. И Никите тоже. У него есть любимые игрушки, у меня тоже есть то, к чему я привыкла. Тебе что, нравится изображать барана?

Наверное, последнее я сказала зря. Теперь согласие завезти меня за вещами подтвердило бы, что он в самом деле вёл себя глупо. Недостатков у Жени было много, но и достоинств не меньше. Умение опускать ненужное – один из них. Не просто так он занял пост мэра в тридцать три года.

– Езжай по вчерашнему адресу, – ничего мне не ответив, обратился муж к шофёру. – Сделаем крюк.

Благодарить я не стала. Никитка опять захныкал, и я помогла ему лечь. Положила голову к себе на колени и тихонько запела:

– Паровозик чух-чух,

Едет зайка и петух

С ними маленький мышонок,

Полосатенький котёнок.

Никитка поёрзал, устраиваясь удобнее. Я улыбнулась уголками губ. Погладила по спинке и продолжила тихонько напевать:

– Ночь накрыла пеленой,

Принесла им всем покой.

Сладко спят зверята,

С ними спят ребята.

Постепенно дыхание сына стало ровным. Размеренное шуршание шин по мокрой дороге успокаивало, и я даже забыла, что нахожусь под конвоем. Подняла взгляд. Женя пристально смотрел на меня. Очень внимательно, с непонятными мне гневом и досадой.

– Что не так? – спросила я, не желая ждать, пока он начнёт первым.

Но он не ответил. Отвернулся к окну и уставился на улицу. А я машинально продолжила поглаживать спину сына, глядя на его отца и гадая, что делается у него в душе, в сердце. И есть ли у него вообще сердце. Или я по неопытности и глупости приняла за него кусок свинца?

Насытившийся эмоциями, Никита крепко уснул. Спал он всё время, что мы ехали, и не проснулся, когда остановились у подъезда.

– Оставь ребёнка в машине, – прервал мои колебания Женя. Сказано это было тихо, но прозвучало приказом. Его «ребёнка» резануло по ушам. – Это будет гарантией, что тебе не взбредёт в голову какая-нибудь дурь.

Не ответив, я осторожно переложила Никиту на сиденье. Сняла пальто, свернула и подложила ему под голову. И снова поймала на себе пристальный взгляд мужа, но спрашивать на этот раз, чем он недоволен, не стала.

На улице было холодно. Платье не спасало ни от ветра, ни от усилившегося дождя. Не дожидаясь Женю, я пошла к подъезду и в момент, когда открыла дверь, почувствовала его присутствие.

– Решил меня проконтролировать? Думаешь, запрусь в квартире?

– Вряд ли. Твой мальчишка, как никак, у меня.

– Вот именно, – глянула я на него волком и зашла в подъезд.

Он, в сопровождении охранника, двинулся следом. Пока мы поднимались, я старалась не дышать. По крайней мере, глубоко. Лифт был маленький, тесный даже для нас с Воронцовым, из-за его громилы же было чувство, что пространства не осталось совсем. Хотя его бы не осталось, даже если бы он был размером с бальный зал.

– Ты странный, Жень, – грустно усмехнулась я, открывая замок.

– И чем же?

– Да так… Не могу тебя понять и всё.

Его молчание могло означать что угодно. Я сделала вывод, что ему и не было нужно, чтобы я понимала. Достаточно, чтобы понимал он. А он наверняка понимал. Иначе бы не затеял всё это.

– Останься снаружи, – неожиданно остановил он телохранителя, когда тот хотел зайти с нами.

Он возразил, что должен проверить помещение. И снова это резануло мне слух: ребёнок, помещение… Воронцов и его люди обесценивали и обезличивали меня и мою жизнь.

Пока я собиралась, Женя осматривал квартиру. Два шага в одну сторону, три в другую. Слегка утрировано, но, в сущности, так оно и было.

Сложив стопку одежды в лежащий на постели раскрытый чемодан, я пошла в ванную. Стоявший на пути Женя и не подумал сдвинуться с места. Пришлось протискиваться между ним и стеной. Неожиданно он упёрся рукой в стену, преграждая мне путь. Я вскинула голову.

– Этого ты добивалась? – спросил он со скрытой злостью. – Твой парень быстро вымахает. И что будешь делать? Прятаться в ванной, чтобы сменить трусы?

– Со своими трусами я как-нибудь разберусь, – я хотела обойти его с другой стороны, но он остановил меня. Удержал за плечо.

– Что же его отец тебе не помог?

– Его отец – редкостный мерзавец.

Женя хмыкнул. Недобро, с презрением. Отпустил меня, но продолжал смотреть.

– И ради этого ты всё разрушила… – снова хмыкнул, теперь с ещё большим презрением. – Стоило оно того?

Если бы я сделала хоть крошечный шаг, неминуемо бы дотронулась до него. Поэтому я стояла, вжавшись спиной в стену. Впервые за пять лет я была с ним один на один. Слишком близко, чтобы ничего не чувствовать. Слишком горько, чтобы не помнить.

– Вот сам и ответь.

Он не ответил. Ладонь его оказалась около моей головы. Я вдохнула, втянула живот. Между нашими лицами оставались считанные сантиметры, его лоб почти касался моего, взгляд обжигал.

– Дай мне дособираться, – собственный голос я не узнала.

Женя убрал руку. Так резко, что я растерялась. Повернулся в сторону комнаты, а я так и прижималась к стене. Колени дрожали, в горле пересохло. Муж взял с тумбочки Никиткину игрушку. Бросил обратно.

– Собирайся, – он вдруг повернулся ко мне. Прошёлся взглядом с ног до головы, задержался на лице. – Бери всё, что тебе нужно. Другого шанса не будет. Больше ты сюда не вернёшься.

– Это ещё почему?

– Завтра банк забирает квартиру, – отчеканил он. – За неуплату.

– За какую ещё неуплату?! – вскрикнула я. – Не смей, слышишь, Воронцов?! – я подлетела к нему и схватила его за рубашку. – Ты не…

Он стиснул мою руку.

– Ты просрочила долг. На пять лет, Настя.

Я сглотнула. Женя дёрнул меня к себе и тут же выпустил.

– Теперь ты отдашь всё.

– Банку или тебе? – только и смогла выдавить я.

Его губы искривились, ладонь легла мне на шею.

– Банку ты отдашь квартиру. А мне… Мне всё, что я захочу.

Глава 6

Настя

– Рассказывай.

– Только не спрашивай ни о чём, ладно?

Мы с Никой одновременно замолчали. Её выразительный взгляд яснее ясного дал понять, что, хотя бы вкратце, но объяснить появление около центра Воронцова мне придётся. Я и сама понимала, что придётся, но как, не представляла. Нужно было начинать с самого начала, а это мало того, что было бы долго, так ещё и больно.

– Мы были женаты, – призналась я нехотя. – Но это давно кончилось, Ник.

– А Никитка…

Теперь я выразительно посмотрела на неё. И без того огромные глаза Вероники стали ещё больше.

Потуже затянув шнурок на ботинке, я вышла на лёд. До начала ледовой тренировки оставалось совсем немного. Хотелось покататься, пока не пришли дети. Это всегда помогало прогнать из головы дурные мысли. Правда, на этот раз мысли были как раз не дурные. Полночи я думала, что делать. Благо, на моём присутствии в своей постели Женя не настаивал и на исполнении супружеского долга тоже. Но что могло прийти ему на ум дальше?

Выход был один – попросить Нику о встрече с её мужем. Собираясь на работу, именно это я и думала сделать. Но потом поняла, что не должна вмешивать её в свои проблемы. Никого не должна. Наши с Женей отношения были только нашими. И разбираться в них нужно было только нам.

– Ты знаешь, – Вероника присоединилась ко мне, – я чего угодно могла ожидать, но такого…

– Когда мы поженились, я не думала, что Женя будет мэром, – со вздохом ответила я. – Я вообще не думала. Если бы думала…

Договорить я не успела. Наткнулась взглядом на подошедшего к бортику Степана Яковлевича. Сегодня он был ещё угрюмее, чем во время нашего разговора в кабинете. Смотрел на каток и на нас с Никой с непонятной мне решимостью.

– Что-то не нравится он мне, – озвучила мои мысли подруга.

– Подожди здесь, хорошо? – остановила я её, а сама подъехала к директору.

– Что случилось? – спросила я сходу. – И я не про центр, Степан Яковлевич. Что ещё случилось?

Он глянул на меня из-под бровей. Этот взгляд я запомнила с первой нашей встречи. Тогда он напугал меня – не умеющую ничего, кроме как стоять на коньках, девчонку с того и гляди грозящим начать лезть на нос пузом. Руководители двух школ до него вежливо отказали мне. От этой встречи я тоже ничего не ждала. Но Степан Яковлевич не посмотрел ни на моё положение, ни на отсутствие тренерского опыта.

– Знаешь, за что я тебя всегда ценил, Настя? – недолгая пауза. Я могла бы ответить, но предпочла выслушать его. – Ты редко заходишь издалека. И видишь то, чего многие не видят. Ещё ты не боишься показаться смешной.

– Здесь вы преувеличиваете, – я хотела улыбнуться, но улыбки не получилось.

– Нет. Но это не главное. Главное, за что я ценю тебя, – искренность и твоя интуиция.

Его слова про интуицию заставили меня напрячься. И не зря. Степан Яковлевич ещё раз обвёл каток взглядом и остановился на мне.

– Меня попросили покинуть место, – сказал он. – Вне зависимости от того, что будет с центром. Утром я ездил в департамент. Подписал заявление по собственному желанию.

– Вас переводят? – уточнила я, не до конца понимая.

– Нет, Настя. Не переводят. Я, чёрт подери, всю жизнь отдал своему делу, а меня, как щенка за шкирку… – в сердцах рубанул он рукой. – Твари. Да чёрт бы с ними. Жалко центр. Я за него готов был бороться. А так… кому он нужен? Дети кому нужны?

– Мне, – решительно заявила я, прямо посмотрев ему в глаза. – Мне нужны. И дети, и центр. И вы мне нужны, Степан Яковлевич. Я и за вас поборюсь, будьте уверены.

Сказав это, я открыла дверцу.

– Отпустите меня сегодня?

Он нахмурился. Понял ли что-нибудь? Вряд ли. А вот я всё поняла. Всё, провались пропадом этот сукин сын!

* * *

Охранник в городской мэрии остановил меня ещё на подходе к рамкам. До сегодняшнего дня бывать мне здесь не приходилось. Но Воронцов не оставил выбора.

– Вы записаны на приём?

– Да, – ответила я, не колеблясь.

– Ваш паспорт.

Достав, я хлопнула им по стойке. Охранник хотел взять его, но я придержала ладонью.

– Вряд ли я есть в ваших списках.

– Если вы записаны на приём…

– У меня пожизненная запись на приём, – перебила я его раздражённо.

Он непонимающе уставился на меня. Меня это взбесило. Виноват он, как и личный охранник моего мужа был только в том, что выбрал в качестве работодателя ещё ту сволочь. Но я была не в настроении держать ярость внутри.

– Воронцов у себя?

Он замялся. Видимо, отвечать на такие вопросы ему было не положено.

– У себя или нет, я спрашиваю?! – спросила я ещё резче.

– Успокойтесь, – я заметила, как он нажал кнопку на телефоне внутренней связи.

Решил подмогу вызвать? Отлично! Прищурившись, я бросила ему паспорт. Тот пролетел и шмякнулся ему об грудь. Послышались шаги, возле первого нарисовался ещё один охранник.

– Вам лучше покинуть здание, девушка, – обратился он ко мне.

– Здание я не покину, – я повернулась к нему. – Что мне лучше, решать не вам. А вот что лучше сделать вам, я скажу: вам лучше сообщить Воронцову, что пришла Настя. И что Настя очень хочет его видеть.

Первый охранник хмыкнул. Весело ему?! Мне вот было совсем не весело. Мужчина, пять лет назад выставивший меня из своей квартиры, а заодно и из жизни, решил вдруг, что может разрушить мою. Весело?!

– Тут таких Насть…

– Таких Насть тут может быть сколько угодно. Но жена у вашего хозяина одна.

Глупая ухмылка так и застыла на губах охранника. Кашлянув, он покосился на второго. Тот молчал.

– Вы всё правильно поняли. Я – жена Евгения Воронцова. Поэтому лучше вам сообщить ему, что я тут. И побыстрее.

* * *

В извинениях передо мной, само собой, рассыпаться никто не спешил, как и принимать на веру услышанное. Отведя меня в сторону, охранник сказал, чтобы я подождала. Сам же взялся за рацию. Ждать пришлось недолго – через несколько минут возле поста появился высокий молодой человек. Впечатление создавалось, что отглажен у него не только пиджак, но и лицо.

– Пройдёмте со мной, Анастасия Сергеевна, – перекинувшись несколькими словами с помрачневшими блюстителями спокойствия моего мужа и его окружения, обратился он ко мне.

Я поднялась с кресла. Усмехаться больше никто и не думал.

Кабинет мэра находился на третьем этаже. Пройдя по широкому, застеленному шикарным ковром холлу, мы оказались в приёмной. Молоденькая, похожая на пухлую куколку, секретарша со стрижкой каре уже ждала нас.

– Пройдёмте, – встретив, она повела меня дальше, к деревянной двери, которая вполне могла бы занимать достойное место в замке средневекового лорда. Красиво и неприлично дорого.

Как ни старалась она скрыть интерес, было ясно, что моё неожиданное появление привело всех в замешательство. Я тоже не удержалась, присмотрелась к ней. Хорошенькая. Учитывая, что всё, окружавшее моего мужа, должно было доставлять ему удовольствие, это было не удивительно. Вопрос был лишь в том, какого именно рода удовольствие она ему доставляла.

Развить мысль я, к счастью, не успела. Секретарша распахнула дверь и вошла со мной в кабинет.

Женя стоял, опираясь о массивный стол. Взгляд его был прикован ко мне: тяжёлый, холодный.

– Свободна, Мара, – не посмотрев на помощницу, бросил он.

Я почувствовала, как колыхнулся воздух у меня за спиной. В кабинете повисла тишина.

– Я тебя внимательно слушаю, – наконец сказал Женя.

– Нет, Воронцов, – решительно подошла ближе, – это я тебя слушаю. Какого чёрта ты лезешь туда, куда лезть права у тебя нет?! Кто ты такой, чтобы расставлять людей, как фигурки на шахматной доске?! Ты…

Вместо ответа он показал табличку с собственным именем, рядом с которой лежала его ладонь. Вот же мерзавец!

– И что дальше?! Считаешь, если ты сидишь в этом кресле, можешь швырять людей, как тебе заблагорассудится?! И не надо говорить, что ты не имеешь никакого отношения к тому, что Петрова заставили написать заявление! Не поверю!

– Я и не собирался этого говорить, – со скучающим видом ответил он. – Я тебя предупреждал, Настя. Ты не послушала.

Я стиснула зубы. Руки сжались в кулаки сами собой. Я ничего не могла сделать, и Женя это знал. Во взгляде его сквозила уверенность в собственной неуязвимости.

– И что ты хочешь? Чтобы я была послушной женой? Заглядывала тебе в глаза и виляла хвостиком?

– Неплохо, – он слегка склонил голову, словно прикидывал, как это будет выглядеть. – Но для начала научись делать то, что я тебе говорю. Это избавит нас с тобой от множества проблем.

– Ты себя слышишь?! – окончательно вспылив, я преодолела оставшееся между нами расстояние. – Ты приказал лишить человека дела, которому он посвятил всю жизнь, только потому, что я не поехала в салон?!

– Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Теперь ты понимаешь, что я не намерен бросаться словами. Ты будешь делать так, как нужно мне. На этом всё.

– Не всё, – процедила, глядя на него снизу вверх. – Ты вернёшь Петрова на место, понял?! Он тут ни при чём!

– Это не имеет значения, – он переложил подкатившуюся к краю стола ручку по другую сторону от таблички. Снова поднял взгляд на меня. – Ты правильно сказала – тебе я ничего не сделаю. Но у меня много других рычагов давления. И я буду жать на них, пока не добьюсь своего.

Я поглубже вдохнула, стараясь унять ярость. Женя всегда умел использовать слабости окружающих в своих интересах. И злость тоже. Чтобы быть с ним на равных, мне нужно было думать рационально, хотя бы настолько, насколько я теперь могла делать это.

– Не боишься, что в один далеко не прекрасный момент обломаешь зубы? Твой предшественник, помнится, закончил не очень хорошо. Излишняя самоуверенность никого не доводит до добра.

– Излишняя не доводит, – согласился он. Нажал кнопку на аппарате внутренней связи и распорядился: – Мара, принеси два кофе. Отдельно сливки и сахар.

Секретарша в ответ пискнула, но он её даже не дослушал. Скрестил руки на груди. Только что во взгляде его сквозило надменное спокойствие, теперь меня обдало холодом.

– В четверг мы идём на приём. Ты должна быть на высоте. Во всём, Настя, – сказал он и подчёркнуто повторил: – Во всём. В твоих интересах, чтобы я остался тобой доволен.

– А если не останешься?

– Тогда мы продолжим с этого места. Твоя подружка, кажется, работает на дому? Как у неё дела с налогами? С самозанятых, конечно, много не возьмёшь, но, как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок.

– Сукин ты сын, – прошипела я с ненавистью.

Он усмехнулся.

– Ещё есть твоя помощница. Вероника. Её брат неплохо устроился. А говорят, бывшие наркоманы…

– Хватит! – резко оборвала я его. – И если уж на то пошло, соваться к Нике я тебе не советую. Раз уж ты так хорошо осведомлён обо всех, кто меня окружает, должен знать, что она не девочка с улицы. Или хочешь помериться силами с её мужем? Смотри, как бы боком не вышло.

– В четверг мы идём на приём, – повторил он. – Продолжим после этого. А сейчас у меня много дел.

Взгляд его устремился к двери одновременно с раздавшимся в кабинете деликатным стуком. Подождав несколько секунд, в кабинет вошла секретарша. Ничего не говоря, поставила на стол поднос и всё так же молча ушла, предварительно взглянув на начальника с немым вопросом. Он проигнорировал её. Я дождалась, пока она уйдёт.

– На приём ты пойдёшь без меня. В среду я уезжаю в Сызрань и вернусь только в воскресенье. У моей ученицы важные соревнования.

– В четверг ты идёшь со мной на приём, – он налил в кофе сливки. Взял кусочек сахара, но передумал и вернул на блюдце. – Твоя ученица может ехать куда угодно, ты – нет.

– В среду я уезжаю в Сызрань, Женя, – отчеканила я в ответ.

– Нет.

– Да, – сказала я ещё твёрже.

– Хорошо, – неожиданно согласился он, немного помолчав и отпив кофе. – Но учти, сделаешь по-своему, что-то может пойти не так. У твоей подруги, ученицы…

Его угроза должна была остановить меня. Но вместо этого она дала мне силы и решимость.

– Знаешь, что… Тебе не жена нужна, а кукла. Она не будет с тобой спорить, у неё не будет собственной жизни. Сможешь одевать её, во что захочешь, таскать, куда захочешь. Даже трахать её сможешь. Сплошное удовольствие и никаких проблем.

– Трахать я могу и тебя.

– Можешь, – я шагнула к нему. Дотронулась до его груди и шепнула. – Но я постараюсь сделать всё, чтобы тебе это не доставило удовольствия, – я резко ударила его по руке, в которой он держал чашку, и тут же отступила назад.

Женя зашипел, выругался. Сука было самым приличным, что я услышала в свой адрес. Но мне было всё равно. Больше ничего не сказав, я вышла из кабинета.

– Твой хозяин обляпался, – бросила я вставшей навстречу Маре. – Помоги ему. И сделай это так, чтобы он получил максимум удовольствия.

Она непонимающе хлопнула глазами. Я махнула на кабинет и вышла из приёмной.

Сволочь! Какая же он сволочь! Как бороться с ним, я не знала, но знала – поддаваться ему нельзя. Иначе я стану куклой, которую можно одевать, во что вздумается, таскать на приёмы и трахать. Удобной куклой для господина мэра.

Глава 7

Настя

Постепенно замедляющий ход поезд остановился. Проверив, всё ли на месте, я открыла купе. Никита сразу же вышел в тесный коридорчик вагона, за ним – просидевшая последние минуты не шевелясь, Арина. Эти соревнования были для неё первыми серьёзными в только начинавшейся карьере. Как ни пыталась она скрыть волнение и неуверенность, я слишком хорошо знала, как это бывает.

– Ты лучше всех, – я остановила её в дверях, положив руку на плечо. – Но тебе это ещё предстоит доказать. Прежде всего, самой себе. – Девочка задрала голову, и я улыбнулась ей. – Я с тобой. И твоя мама тоже, – я посмотрела на завершавшую нашу процессию женщину.

По проходу потянулись пассажиры. Наше купе было в самом хвосте, так что пришлось ждать своей очереди.

– Не торопись, – придержала я сына, когда тот попытался протиснуться вперёд.

За несколько проведённых в тесном купе часов он устал, накопившаяся энергия требовала выхода. Я с тревогой подумала о завтрашнем дне. Само собой, ни о каком походе на приём речи идти не могло. Выбор был очевиден. Жене я была нужна только для антуража. А для Арины то, буду я стоять возле борта или нет, имело, возможно, решающее значение.

В тамбуре я пропустила маму Арины вперёд. Сама взяла за руку сына.

– Я помогу, – проводница придержала наш чемодан. – Всего вам доброго.

– И вам, – ответила я и подняла взгляд.

Прямо на перроне, напротив вагона, стоял чёрный внедорожник. Возле него – трое мужчин.

Пальцы похолодели. Одной рукой я стиснула ручку чемодана, второй – ладошку Никиты. Разговора о моей поездке в Сызрань больше не заходило. Целыми днями я пропадала на катке, вечера проводила с Никитой. С Женей мы почти не встречались. За три дня пересеклись только один раз – поздним вечером, когда я вышла за водой. Где он пропадал, я не знала, но настроение его оставляло желать лучшего. Проблемы? Сочувствия я не испытывала. Наоборот.

– Мам, это же дядя Женя! – воскликнул Никитка.

Это и правда был Женя. Одетый в чёрное пальто, он стоял на фоне огромной машины, убрав в карманы руки. По обеим сторонам – охрана.

Проходившие мимо пассажиры задерживали на нём взгляды и спешили прочь. Чувствовали опасность и предпочитали поскорее убраться.

– Анастасия Сергеевна, – позвала меня мама Арины. – Что-то случилось?

– Нет, – сказала я тихо, предчувствуя, что будет дальше. – Всё хорошо. – Я посмотрела на ученицу. – Возможно, вместо меня приедет Вероника, Арин.

Девочка занервничала. Но объяснять времени не было, да и вряд ли бы я смогла это сделать.

Дождавшись, пока народ у вагона рассосётся, Женя подошёл к нам. Его пальцы скользнули по моим, чемодан оказался в его руках и следом перекочевал к одному из охранников.

– Ты слишком предсказуема.

– Ты тоже, – ответила я, не отводя взгляда.

Предполагала ли я, что он попытается остановить меня? Разумеется. Он всегда был не из тех, кто отступает в сторону, если дело касается его интересов и принятых им решений.

– Езжайте в гостиницу, – обратилась я к Арине и её маме. – Арин, помни всё, о чём мы разговаривали. Я тебе попозже позвоню, хорошо?

– Значит, вас со мной не будет на соревнованиях? – почти плача, спросила девочка.

Я закусила губу, отрицательно качнула головой и перевела взгляд на Женю. Больше ничего не сказав, я обошла его и сама посадила сына на заднее сиденье. Уселась следом и уставилась сквозь окно на опустевшую платформу. Могла бы сказать, что ненавижу день, когда впервые встретила своего мужа. Но рядом сидел Никитка, и только из-за него сделать этого я не могла. Не познакомься я с Евгением Воронцовым, не было бы и его. Всё просто.