Тайная дочь от магната. Рождественская история

– Волшебник Вадим, – шепотом произнесла, когда машина скрылась за поворотом, навсегда увозя меня от чудесного дома.

Глава 3

Юля

– Ну-у и говню-ю-юк, – с нескрываемым возмущением тянет подруга, усаживая меня за стол в маленькой кухне. – Сейчас, погоди Юлька, чаю с лимончиком сварганю по-быстрому.

Чайник засвистел на плите спустя пару минут, а я все говорила и говорила. Никак не могла остановиться. Казалось, что с каждым словом мне становится легче. Боль уходит. Обиды стираются. Душа обретает необходимое безразличие.

А может, разговор вовсе здесь ни при чем. А при чем ночь, что я провела в объятиях сказочного мужчины. В голове вновь возникли полутемные образы. Его руки на моем теле. Такие нежные страстные поцелуи. Вадим был на высоте и точно знал, что он делает. Вздохнула. Там явно огромный багаж опыта за спиной.

Попыталась прогнать воспоминания, пока Маша все возмущалась:

– А я знала! Я так и знала, что этот мракобес тебе изменяет! Да у него же на лице все написано! У-у! Ган*он штопанный!

Я ухмыльнулась.

– Сказал, что два года у него были другие, – подливала я масла в огонь. То, как Машка ругала Никиту мне даже нравилось. Получалось отвести душу. – Самое противное, что, если бы я как дура не заявилась в офис к нему, ничего бы и не узнала.

– Ублюдок…, – цокнула Машка.

– Сюрприз сделать хотела. Думала, он, как всегда, засиделся с делами, а он…

– Сволочь какая.

– А эта секретарша его. Ноги раздвинула будто с детства только этому и училась. Гимнастка что ли она?!

– От ведь дрянь-то какая.

– А с виду скромница такая. Я и подумать ведь не могла… – Ну, знаешь. У некоторых юбка в пол, а трусы кожаные!

– Мхм. А у меня завтра подсадка должна была быть… Теперь, конечно же, и думать об этом нет толку…

– Почему?! – Машка поднялась на ноги, и принялась вокруг меня круги наворачивать. – Почему это думать не стоит?! Ты же и процедуру уже оплатила! Стоит, Юль! Стоит! Рожай для себя!

– Как… для себя? – я растерянно распахнула глаза, будто такого понятия в природе не существует вообще.

– Ну так! Для себя! Ты прости, что на больное давлю, но ты ведь так перед своим этим подлюгой на задних лапках носилась, потому что он принял тебя вот такую. Бесплодную…

– Маш! Ну не бесплодная я. У нас просто с ним совместимость почти нулевая. А у меня еще и гормональный фон для беременности максимально неподходящий…

– Но он же к этой подсадке никакого отношения не должен иметь был?

– Ну не должен был, да, – с огорчением признаюсь. – Мы донора выбрали, с которым у меня были бы самые высокие шансы.

– Ну вот и все! – Машка всплеснула руками. – Вот и все, Юль! Бейбик только твой будет! Ты ведь хотела!

Пожимаю плечами.

– Как я одна то с ним буду…?

– Понимаешь, – Машка двигает табуретку и присаживается поближе. – Ты понимаешь к чему я веду? Ты когда другого мужчину встретишь, уже не будешь под него так стелиться, как под этого своего. Тебе незачем будет. У тебя малыш уже будет. Мужчину будешь сама выбирать. Захочешь, нос поворотишь. Захочешь, включишь зеленый. Но точно любого, кто тебя такую к рукам приберет, не захочешь уже. Не захочешь. Выбирать еще будешь из поклонников, понимаешь?

Я задумчиво пялюсь в окно.

А ведь правда. Есть доля здравого смысла в Машкиной речи. И отчасти она, конечно, права. Я Никите так благодарна была за то, что он проходит все это со мной. Ведь мог бы найти себе нормальную, подходящую. Ну он и нашел, вероятно!

– Ты права, – горячо заверила Машку. – Ты абсолютно права! – я наконец поняла, что за заноза сидела под сердцем.

Мысль, что от ребенка отказаться придется – так сильно болела. А теперь я ее будто вытащила. И ранка затянулась в момент. Освободилась от неправильного решения.

– Я сделаю процедуру. А дальше… Дальше пусть рассудит судьба.

Рассказать подруге о том, что провела эту ночь в объятиях другого мужчины, я не решилась. Так же, как и ему, Вадиму, этой ночью я не решилась признаться, что соврала.

– Ты же не…? – спросил он сегодня, продолжая отрывисто и торопливо покрывать меня поцелуями.

– На таблетках! Я на таблетках! – выпалила сердечно, совершенно не осознавая, что говорю. Сама мысль о том, что, воспользовавшись защитой – я могу упустить возможно единственный шанс – холодила мне душу. Поэтому да, соврала.

Разве Вадим от этого пострадает? Да он не увидит меня никогда даже больше!

И сама вероятность, что от него у меня получится забеременеть естественным способом – очень мала. Да почти нулевая!

А на следующий день я даже врачу не призналась, что незащищенная близость была. На процедуру шла с безнадегой в глазах. Понимала ведь, что после такого – ничего скорее всего не получится.

И когда уже перестала ждать и надеяться, когда уже саму мысль о ребенке почти отпустила – Чудо случилось.

Через пару недель я держала в руках положительный тест на беременность.

От донора этот малыш, или же от Вадима – мне было неважно. И знать я уже не особо хотела.

Важно было только одно – внутри меня теперь живет свое, личное, персональное Чудо. И ему суждено явиться на свет.

Девять месяцев спустя.

Роды были тяжелыми. Схватки мучили меня десять часов. Изнурили физически и морально так сильно, что в конце концов я уже была готова на все. Ну или почти что на все…

– Милая, ну никак тут без кесарева, будем резать тебя, – забалтывала мне зубы акушерка, укладывая на койку.

Стиснула зубы, застонала от очередного сильного спазма. – Нет-нет-нет-нет. Я сама. Я сама.

– Риск травмы высокий, – спорила она до последнего. – Я САМА! – закричала, теряя контроль над сознанием.

Дело вовсе не в шраме, или боязни хирургического ножа. Дело в том, что я хочу каждую крупицу боли прочувствовать. ОТ и ДО. Каждый миг. Любую секунду. Даже если в эту секунду мне больно и плохо.

У беременных свои причуды, но я была просто уверена, что вся эта боль родит самое чистое и светлое чувство на свете.

А еще… я почему-то считала себя недостойной этой малышки. Все время ловила себя на мысли, что матерью буду просто ужасной. Поэтому, вероятно, пыталась наказать себя этой болью? Глупость, конечно. Но попробуй упоротой и измученной роженице втолковать разумные вещи.

В любом случае я была просто уверена, что с дочкой все будет в порядке. Будто шестое чувство это твердило.

– Да какое ей кесарево? – строго вопросил врач, наконец зашедший в палату. Ощупал живот. – Она вон, рожает уже. Сейчас вылетит! Люда, страхуй! – скомандовал акушерке.

Почему-то в этот момент стало так смешно. Просто до слез.

– Чего ты смеешься-то, полоумная?! Тужься, давай! – перестраховщица Люда за меня переживала больше, чем я сама.

– Тужусь я, тужусь! – сквозь смех отзывалась.

– Да поздно уже, – хмуро оповестил нас с Людой доктор.

– Как поздно? – от смеха и следа не осталось. Что там случилось? Я даже привстать попыталась, чтобы своими глазами на все посмотреть.

– Родила уже. Что, – буркнул доктор, производя необходимые манипуляции.

Отдувая мокрую челку со лба – я впервые увидела свою девочку.

– П-почему… она молчит? – голос осип, захрипел. В конце концов вовсе пропал.

Доктор шлепнул легонько младенца, и она сразу же завопила на всю палату. Даже на всю больницу. А я счастливо откинулась на подушку и зарыдала в голос. Даже не знаю теперь кто из нас плакал громче.

– Ну понятно теперь, в кого такой голосина, – цокнула Люда, подавая мне девочку на руки. – Как назовешь-то решила, мамаша?

– Решила, – шмыгая носом, я впервые к ней прикоснулась. Втянула запах. – Анюта. Нюра…

– Аню-ю-та, – довольно повторила за мной акушерка. – Красивая у тебя вышла Анюта.

* * *

– Это не твой там папашка оккупировал двор? – посмотрела на меня одна из новоявленных мамочек с соседней койки.

В палате нас четверо. И у всех есть мужья. Естественно, кроме меня. Ведь с Никитой я давно развелась.

Поэтому девочки считают своим долгом по-отечески за меня переживать. И даже пытались сосватать молодому красивому доктору.

Я напряглась и привстала с кровати.

– Ко мне уж точно никто не может прийти, – отмахнулась, а сердце уже гулко забарабанило. Бах… Бабах… Бах!

Тестов ДНК я, конечно, не делала. Решила, что не имеет значения, кто именно Анюткин отец. Это разве уменьшит как-то мою к ней любовь?

Но, волей-неволей, вглядывалась в малышку, выискивая породистые черты сказочного мужчины, с которым провела одну волшебную ночь.

Порою казалось, что она – его копия. А затем я убеждала себя, что и у донора глаза карие были, а волосы темные. Выбирать его внешность не приходилось, главной тогда была совместимость и высокие шансы.

Но, ведь, если отец малышки – Вадим, это не страшно?

Я не стану разыскивать и требовать помощи. Он и так осчастливил меня, подарив долгожданное Чудо.

О котором никогда не узнает…

– А к кому еще-то? – Катя уперла руки в пухленькие бока и посмотрела на меня строго. – Вчера только ты рожала. А сегодня еще никто. Своих то мы бы узнали. Вон, стоит, бедолага, к шарикам жмется, – кивает она на окно.

– К каким еще шарикам?

– Ну к воздушным. К каким. Розовым.

Я как-то слишком волнительно, судорожно втянула в себя кислород.

Ну не может же это Вадим быть? Мы ни разу не виделись после той ночи. О моей беременности он ни сном, ни духом. Ну с чего ему вдруг сюда заявляться? Да он ведь даже моей фамилии тогда не узнал, так что при всем желании ни найти, ни что-то разузнать обо мне, точно б не смог.

На негнущихся от какого-то дурного волненья ногах, я бреду ближе к окну.

Перед тем, как посмотреть за стекло, обновляю кислород в легких. Раз, два. Новый вдох.

– О Господи! Черт… – срывается с губ.

– Нельзя Бога и черта вместе поминать! – трясет рукой перед моим носом набожная Катька. – Ну что, твой все-таки?

Я смотрела на мужчину и розовые шары, которые он держал. И испытывала целый спектр эмоций.

– М-мой… – онемевшими губами отозвалась. – Ну, то есть, нет… Но…

Глава 4

Юля.

– Что делаешь здесь? – кутаясь в старенькое пальто, спросила бывшего мужа. На дворе сентябрь. Двадцать шестое число. Бабье лето в разгаре. А мне зябко при виде Никиты.

– Поздравить, Юль. Поздравить пришел, – шары мне всучил. Не взяла. Отмахнулась.

Строго на него посмотрела. Исхудал и осунулся. Под глазами круги залегли. От лощеного Никитки не осталось и тени.

– Да хватит уже мучить то меня, ну?! Скучаю я без тебя! Умираю я без тебя! Ни спать, ни есть не могу! Работать не могу – все из рук валится.

– Ну уж секретаршу то ты как-нибудь в своих руках удержать постарайся. Расшибется ведь, бедная.

– Юль. Юля, ну. Прекрати, моя девочка, – хватает за плечи. – Ну нет никого. Уже полгода как смотреть не могу ни на одну. Приворожила ты меня что ли?!

Я язвительно ухмыляюсь.

– Да нет, Никита. Просто любила, – отмахиваюсь от когда-то таких родных рук и отхожу дальше на шаг. – Одна, наверное, такая дура была, среди всех твоих пассий.

– И я тебя любил, Юль. И сейчас продолжаю любить! Веришь мне?! – пылко признался. – Возвращайся. Давай все сначала начнем. А? Семью крепкую создадим. Снова распишемся. Ты ведь так и хотела? Все будет! Все будет, любимая.

Я устало растираю щеки ладошками. Достаю из кармана мобильник и бросаю взгляд на часы.

– Мне дочку скоро кормить надо, Никит. А ты…, ты, пожалуйста, больше не приходи. Устала я тебе каждый раз повторять, что ничего больше не будет.

– Нет, – муж отрицательно затряс головой. – Нет, я тебя не отпущу. Я жить без тебя не могу, понимаешь?

– Да что ты заладил?! – вскипела. – Жить не могу! Жить не могу! Дурью маяться хватит. Разбежались и разбежались. Не конец света ведь! Делом займись. И думать забудешь об этой любви!

– Не забуду! О тебе только и думаю! Ни о чем другом не могу!

– Так думаешь обо мне, что даже не спросил ни единого раза, есть ли нам жить где? Есть ли есть что?!

– Не́чего? – всполошился. Обшарил карманы пальто. – Сейчас, сейчас, – достал пару купюр, – мало тут. Но вот, карту тоже возьми.

– Да иди ты, Никит! – ударила его по руке. Карта выпала на асфальт. – Совсем дурак что ли? Ничего я у тебя не возьму! Ты ничего нам не должен.

– Я ведь отец… – раздувая ноздри, принялся заверять. А я уже готова была броситься ему глаза выцарапывать.

– Никакой ты ей не отец, ясно тебе?! Ты к моей дочери отношения не имеешь! Навсегда это запомни! И не смей себя больше ее отцом называть!

– Юль, я ведь люблю тебя. Вас.

Я ничего не ответила. Смерила бывшего мужа порицающим взглядом и поспешила убраться обратно в больничные стены.

Хватит с меня.

Каждый раз колотит от таких разговоров. За последние месяцы он меня чуть до седых волос не довел своими признаниями.

Каждый раз заявляется неожиданно. И каждый раз так запальчиво и настойчиво заверяет, что не сможет без меня жить. Однажды даже угрожал руки на себя наложить. Идиот.

Поселилась я временно у Машки. Не напрашивалась, она сама предложила и рада была. Помогала мне по возможности, когда пузо уже было слишком большое. А я гладила животик и приговаривала, что нашего папаньку Машулей зовут.

– Ты погоди, погоди, – смеялась подруга, – я еще и правда лучше любого папаши о тебе позабочусь.

Деньги за аренду квартиры она брать у меня категорически отказалась. Поэтому я каждый день затаривала наш холодильник, чтобы хоть таким образом отплатить.

А потом наткнулась на объявление, что по соседству сдается небольшая квартирка. Даже в том же подъезде, этажом ниже только. С Машкой мне жить очень нравилось. Но наглеть не хотелось. Я знала, что, когда родится ребенок – нужно будет что-то придумать. Хоть подруга и настаивала совсем на другом.

– Ну как же так?! – расстроилась она неделю назад, когда я сообщила ей, что квартирку все-таки арендовала. – Я-то думала мы все вместе с малышкой жить будем! Как же ты там одна-то будешь?

Притянула ее за плечи к себе и тепло обняла.

– Да какая же я одна, если ты у нас вот, прямо над потолком будешь? – засмеялась тихонько. – Я какую-нибудь палку подлиннее найду, и в случае чего, стучать тебе буду. Вот тут. Прям возле люстры. Услышишь?

– Услышу…, – всхлипывая, согласилась подруга.

– Ну не реви ты, дурында, – чмокнула ее в нос. – Не хочется мне с малышкой обузами тебе быть.

– Обузами! – возмутилась она. – С ума сошла что ли?! Да мне только в радость!

Мы еще долго так припирались, пока не сошлись на том, что Машка будет каждый вечер к нам прибегать. Я-то знала, что прибегать она будет и каждый вечер, и день, и вообще, когда только захочет.

Все выходило отлично. Не заладилось только с работой. Большая рекламная компания, в которой я так долго трудилась, без проблем в декрет отпустила. Зарплата у меня была белая, довольно хорошая. Так что и декретные вышли весомые. Нам с дочкой хватит.

Но вот вредная молодая начальница сразу дала ясно понять, что из декрета я могу выходить и сразу писать заявление на увольнение. Не приветствуется у них там семейные и с детьми. Полную отдачу хотят. А я когда только собеседование проходила – клятвенно заверяла, что рожать не планирую. По крайней мере в ближайшее время.

Ближайшее время прошло. Все, конечно же, изменилось.

Я вышла замуж, и уже развелась. Наконец забеременела. И естественно не стала отказываться от этого ради работы.

Пока можно не напрягаться, живя на те деньги, что будут капать со старой работы. А вот потом придется искать что-то новое.

Но ведь Анечка уже подрастет. Я отдам ее в сад. А сама найду подходящий для нас обоих график работы.

Справимся как-нибудь уж. Где наша не пропадала.

Остановилась возле окна в коридоре больницы и посмотрела на бывшего мужа. Он все так же стоял. Шарики уже отпустил. Те летали, кружась сейчас в небе.

Нет. Ну уж нет. Как бы тяжело мне ни пришлось в будущем – к Никите я не вернусь. И помощи от него не приму.

Не нужен он нам. Нам вообще не нужен никто. Кроме Машки.

Два Рождества спустя.

– Юлька-а, ну всё! Если начальником будет мужик – должность твоя! – вертится вокруг меня Машка, интенсивными движениями взбивая только что созданную шевелюру.

Неуверенно ловлю свое отражение в зеркале.

Я похожа на пуделя.

– Марусь, это слишком… Не кажется? – стараюсь пригладить объем.

– Не слишком! Не слишком! – подруга хлопает меня по рукам и снова треплет по волосам в желании вернуть все как было.

– Да что ты… Как будто тесто взбиваешь, – смеюсь я, расслабляясь немного. Нервное напряжение чуть-чуть отпускает.

Ладно! Пусть поколдует над моим образом. Нравится ей прикладывать руку к созданию моего счастливого стабильного будущего. Яркую помаду я по дороге сотру, а прическу заберу заколочкой, предварительно взятой с собой и спрятанной в карманчик на строгом брючном костюме.

– Ну все, – отрываюсь от зеркала спустя двадцать минут. – Пора выходить, – поправляю пиджак.

Машка смотрит на меня беспокойно. Мне кажется, у нее даже руки чешутся перекрестить меня на дорожку.

– Давай, с Богом! – поправляет мне ворот пальто. – Мда, пальтишко твое конечно к этому костюму совсем не подходит.

Растерянно опускаю голову, разглядывая себя.

Пальто старенькое. Я его уже пару лет не меняла. Но совсем не потрепанное. Приличное даже.

– Я же все равно там разденусь, – бурчу немного обиженно. – И пальто хорошее! Добротное! Нечего его оскорблять! Анютку из садика заберешь, да?

– Заберу, заберу, – заверяет подруга, буквально силой выталкивая меня за двери моей же квартиры. – Иди, а то опоздаешь! Тогда точно не получишь работу!

Да. Маша права. Опаздывать нельзя просто категорически.

Компания, в которую я собираюсь устроиться – международная. Очень большая. Имеет сеть офисов во всем мире. А в нашем городе туда как раз требуется хороший рекламщик. Ну разве я не хороший? И опыт имеется!

Но за последние несколько месяцев я провалила уже три собеседования. И не сказать бы, что навыки растеряла. Просто как-то не складывалось. То старым начальникам лощеную модель подавай – ясно что там за обязанности планируются. То вакантное место кто-то занимал раньше меня. В общем – не складывалось.

Надежда на успех собеседования теплится в сердце. Но головой я все-таки понимаю, что уровень этой компании для меня слишком высок. Да и в современных технологиях я мало что понимаю. А это их основное направление деятельности. Конечно, если возьмут – обязательно во всем разберусь и матчасть изучу от корки до корки.

Есть ради чего постараться. В таких фирмах о сотрудниках и правда заботятся. Удобный график без переработок. Зарплаты абсолютно легальные и очень высокие. И миллион других плюшек, которыми я так прельстилась, читая о вакансии в интернете.

Но розовые мечты приходиться тщательно сдерживать, напоминая себе, что не стоит расстраиваться, если откажут. Свое место я найду обязательно. Просто желательно сделать это как можно скорее. Чтобы потом не соглашаться на первое, что под руку попадется.

Расходы с дочкой растут как на дрожжах с каждым месяцем, а мои доходы, наоборот, на глазах тают. Скоро с пособия снимут.

Финансовая подушка все тоньше и тоньше. Скоро совсем перестанет спасать. Так что эта работа мне нужна позарез.

Собравшись с духом, вхожу внутрь глянцевой высотки.

Если понадобится – зубами выгрызать должность буду.

* * *

– Говорят, начальница отдела кадров здесь просто зверюга, – шепчет мне одна из девушек-кандидаток в очереди.

Поднимаю на нее взгляд. Красивая. Длинные темные волосы сверкают под яркими лампами глянцевых коридоров.

Она кивает в подтверждение своих слов.

– У меня подруга работает здесь. Уж как она только за меня словечко не пыталась замолвить. Мхм. Ни в какую, – возмущенно закатывает глаза.

Я вежливо улыбаюсь, не спеша поддерживать диалог.

За меня словечко замолвить здесь некому. Так что шансы тают буквально с каждой секундой.

– Вообще, здесь, конечно, все только по блату, – заключает моя собеседница, задумчиво изучая рекламный буклет. – Ну или если ты гений в своей сфере деятельности.

Кажется, мое стресс-собеседование началось прямо сейчас.

Ладошки вспотели, а я еще больше занервничала. Девица же продолжала подливать масло в огонь:

– Слышала, что, когда было собеседование на секретаря генерального, три сотни кандидаток явилось. Не, ну ты только представь! Во денек у мужика выдался, – хохотнула.

Сглатываю. Тут же представляю три сотни стройных девиц. Моя голова отчетливо рисует их почему-то в бикини и в нумерованных лентах. Аккурат, как на конкурсах красоты.

Подходит моя очередь на собеседование, и с болтливой девушкой приходится попрощаться.

В кабинет иду на негнущихся от страха ногах.

Начальница отдела кадров выглядит действительно не приветливой. Строгий взгляд из-под толстых очков. Кисти рук на столе сложены домиком. Спина прямая, будто штырь вставили.

Присела напротив и неосознанно скопировала ее позу. Сглотнула. Поздоровалась как можно уверенней.

На вопросы отвечала спокойно, ничего не утаивая, а параллельно заполняла анкетку.

«Семейное положение» – разведена, слава Богу.

«Наличие детей» – я замешкалась на секунду. А затем дрожащей рукой поставила прочерк. Нет, ну а что? Моя дочка никак работе не будет мешать! Если здесь график и правда такой, как обещают – то все рабочее время я намерена уделять только своим рабочим обязанностям. На случаи форс мажоров – Маруська поможет.

Так что эта невинная ложь лишь повысит мои не очень-то многочисленные шансы на успех.

– А почему такой перерыв в работе был? – рассматривая анкету, вопрошает придирчивый кадровик.

– Не было, не было, – заверяю ее. – Я работала, просто не официально, ну и-и… Вы понимаете, – безгрешно пожала плечиком и ангельски улыбнулась.

Моя обворожительная улыбка очевидно на нее не подействовала. Отложив листок сторону, буднично заявила:

– Мы Вам позвоним в ближайшее время и о результатах собеседования оповестим, если Вы нам подойдете.

Выдохнула. Экзекуция официально окончена.

Вежливо поблагодарила, простилась, и вышла из кабинета.

По длинным коридорам огромного здания брела немного понурившись.

Да понятно, что не прошла. Нужно думать, что делать дальше. Следующую вакансию подыскать. Но мне хочется чуть-чуть себя пожалеть. Покручиниться.

Все же завидую тому, кто эту должность получит. Ведь я уже успела представить, как было бы здорово приходить сюда каждый день. Знать, что завтрашний день будет стабилен. А с такой зарплатой я бы даже могла начать откладывать на собственное жилье…

Угрюмо смотря себе под ноги, не замечаю, как врезаюсь в спешащего куда-то мужчину.

Вздрагиваю. Как столб замираю на месте. Смотрю, как из его рук падают, рассыпаясь, многочисленные бумаги и документы. Но мужчина почему-то не спешит бросаться их собирать.

– Извините, пожалуйста, – тяну, скользя взглядом по начищенным до блеска ботинкам. Строгим брюкам со стрелкой. Кожаному ремню известного бренда. Аккуратно заправленной в брюки рубашке. Строгому отвороту лацканов пиджака….

Сглатываю.

И, кажется, еще до того, как устремляю взгляд на лицо – я уже его узнаю.

Глава 5

Вадим

– Ты…, – выдохнул, плохо веря глазам. Первый раз в жизни мне захотелось их протереть, чтобы убедится в отсутствии галлюцинаций. – Снегурка…

– Что? – хлопнула глазами моя галлюцинация. Хлопнула живо так, довольно естественно.

Мы как ошалелые смотрели друг другу в глаза пару секунд. Проморгался. Откашлялся.

– Привет, – прохрипел, жадно разглядывая. Помедлила, и тоже кивнула.

– Здравствуйте.

Она будто какой-то призрак из прошлого. Не изменилась ни капли. Это же невозможно. Черты лица не приобрели ни одного признака более зрелого возраста. Три года прошло. Люди стареют. А Снегурку, кажется, кто-то заморозил лет в восемнадцать, потому что ни тогда, ни сейчас, она на свой возраст не тянет.

Та же длина волос. Тот же взгляд, непосредственный, детский немного. Да на ней даже пальто то же самое! Я очень хорошо его помню! Светлое, в мелкую клетку.

Где-то в кармане или сумочке, которою она сейчас стискивает смущенно, сто процентов спрятана белая шапка и длинный вязаный шарф. Ну вылитая Снегурка.

Подросток, сбежавший из дома – подумал я в нашу первую встречу.

Галлюцинация исчезать никак не хотела, и, отмерев, бросилась собирать раскиданные по полу бумаги. И я встрепенулся. Начал ей помогать.

Глупо, конечно, мы выглядели.