С оттенком помешательства

С оттенком помешательства

Лена Лорен

Глава 1. Кроха

Лина

Середина августа

Неизвестный номер: «Я капец как соскучился по тебе, кроха».

Лина: «Кто это?»

Однако ответа не последовало.

Вскоре по автобусу пронеслась автоматическая запись, возвещающая об остановке, где мне нужно было выходить.

Я поднялась с обшарпанного сиденья и потащила за собой чемодан с вещами. Прежде чем запрятать телефон в карман, я еще разок глянула на экран – пусто.

Автобус отправился дальше по маршруту, а я, гадая, кто бы мог написать мне такое, поплелась через территорию гимназии к своему дому. В конечном счете я пришла к выводу, что кто-то ошибся номером.

Мне не писали такие сообщения. Да мне вообще писали крайне редко. Разве что мама и Лерка.

Выбросив из головы слова незнакомца, я свернула за угол школы, из которой не так давно выпустилась, как вдруг ноги мои стали неуправляемыми, словно покрылись затверделой бетонной смесью.

Желудок сжался, собираясь извергнуть наружу скудный обед. Проснулась паника, заставившая примерзнуть к асфальту.

Виной моего пришибленного состояния стали трое придурочных парней, следовавших к спортивной площадке и о чем-то увлеченно беседующих. Вот только они где-то потеряли своего четвертого не менее придурочного дружка.

Обратиться в пыль мне было не суждено, несмотря на дикое желание. Пока я продолжала превращаться в каменную скульптуру, все трое обнаружили меня и мигом заткнулись.

Предчувствие подсказывало, что наступившее затишье – явление кратковременное. Буре быть.

Так и случилось.

Они целенаправленно двинулись на меня.

Взгляды их были нехорошими. Сулящими беду. Пригвождающими к месту.

Но где-то в глубине души я даже радовалась, что их было всего лишь трое, а не четверо.

– Парни, вы только посмотрите, кого к нам занесло, – загоготал Максим.

– Ты где так загорела, блондурочка? – Алекс умышленно растянул по слогам дурацкое прозвище.

Активно намолачивая жвачку зубами, он с внимательным прищуром воззрился на мое полыхающее лицо и сделал «гениальнейшее» умозаключение:

– Или это не загар? Что это? Грязь? Ну, конечно! Как же я сразу не догадался! Живешь на помойке, жрешь из помойки, одеваешься на свалке и, стало быть, выглядишь ты соответствующе своему образу жизни бомжихи.

Кулаки мои самопроизвольно стиснулись.

– Все лучше, нежели иметь помойку вместо рта, – огрызнулась, источая лютую злобу, бурлящую по венам адреналиновыми реками. – Кстати, и из пасти твоей несет соответствующе!

Парни дружно просвистели.

Алекс, покосившись на своих дружков, проскрежетал зубами и просверлил во мне дыру взглядом, холодящим своей ярчайшей голубизной.

Его возмущало, что я смею перечить ему. Я не боялась его. Никого из них по-настоящему не боялась. В их глазах страх читался куда сильнее, ведь всего один публичный скандал – и каждый из них мог вылететь из молодежной хоккейной команды, как пробка.

Так однажды Макс и лишился своего места в команде. Теперь он никто! Пыль!

Прорычав бешеной псиной, Алекс отскочил от меня на пару шагов и засунул руки глубоко в карманы, только бы не прикасаться к «блондурочке», вышедшей из помойки.

У Рамиля тоже прояснилось желание подковырнуть меня. Он остановился в некомфортной близости. Не скрывая брезгливой физиономии, кивнул на мой чемодан. Держала я его крепко, подобно оружию на случай ближнего боя.

– Что внутри?

– Не твоего ума дела.

– А если заберу и открою? Что я там увижу?

– Свою скоропостижную смерть!

Подавившись беззвучным хохотом, Рамиль сделал выпад и резко поднял руку вверх. Тягуче прошелся по своим смольным волосам, взлохмачивая непозволительно густую копну.

Если он думал, что я куплюсь на обманный жест и испугаюсь, то не на ту напал! Ни один мой мускул не шелохнулся.

– Я понял, детка, – сверкнул сощуренными черными агатами, – Наверняка, в чемодане ты прячешь свою девственность.

Демонстративно закатила глаза.

Ну что за дебилы?

Со всех сторон меня оглушил глумливый смех. Парни окружили меня, подобно пронырливым гиенам. Где-то на задворках разума, в уголке, что отвечал за чувство самосохранения, прогудел зычный сигнал бедствия.

Не выдержала и взгляд опустила, вспоминая, каково это гореть желанием стать невидимкой.

– Ты лучше у Севера спроси, где ее целка! – ехидно подметил Алекс.

– Думаешь, он тогда распечатал нашу тихоню? – серьезно спросил Максим.

– Стопудово! Все факты сходятся!

– В натуре! – заключил Рамиль со смехом. – Так вот, что ты прячешь в чемодане? Свою растоптанную честь?

Что за чушь? Что Довлатов наплел им о нас?

– Да отвяньте вы уже от девчонки! Пускай валит в свой сарай, – Максим явно сжалился надо мной.

Напоследок я получила закрепляющую порцию ядовитых смешков, а потом все дружно рассосались, устремившись к спортивным турникам.

Я же продолжила свой путь к дому.

Ненавижу их всей душой! Всех четверых!

Максим Казанцев. Александр Рыжков. Рамиль Горда. И Север Довлатов.

«МАРС», если коротко. Но я бы назвала их иначе – «СРАМ» им бы подошло куда лучше.

Эти недоумки учились в параллельном классе. Изначально я должна была попасть в их класс «А», но в последний момент меня распределили в «Б». Однако стечение обстоятельств меня не спасло. Не спасло и то, что я всячески сторонилась их компанию, тогда как многие из трусов готовы были выскочить, лишь бы стать их частью.

Многие, но я точно не из их числа.

Я презираю таких парней, вроде «МАРС». Ненавижу тех, кто считает своим долгом манипулировать окружающими. Меня тошнит от тех, кто пренебрегает общепринятым правилам и устанавливает свои порядки. Кто безнаказанно травит слабых.

И меня травля не обошла стороной.

Выпускной я вообще никогда не смогу стереть из своей памяти. Тогда мы поцапались с Севером.

Он достал! Прилюдно унизил меня, обозвал биомусором и, зная, что я не умею плавать, бросил с пирса в реку! Дважды!

А потом я приперлась к нему домой! Злая и мокрая как курица! Хотела за все с него спросить! По полной программе…

Нет, не хочу даже думать об этом. Это слишком унизительно. Наверняка я много чего лишнего наговорила… Вспомнить бы еще.

Но как бы там ни было, в результате я добилась своего. Не желая жертвовать своим местом в хоккейной команде, Север дал мне обещание больше не вторгаться в мое личное пространство!

А я ему помогла. После выпускного и вступительных экзаменов сбежала из города на Алтай. Подруга помогла мне устроиться вожатой в лагере. По блату, можно сказать.

Я нисколько не пожалела о побеге, несмотря на категоричность мамы.

Мне была необходима смена обстановки. Я задыхалась, не могла находиться здесь. В собственном доме не ощущала себя защищенной. Круглыми сутками я была в поле ЕГО зрения. Под губительным влиянием того, кого ненавидела больше всего. Того, кто заставил меня возненавидеть себя.

Если бы я не предприняла попыток что-либо изменить, то продолжила бы утопать в бесконечных осуждениях.

Я бы, наверное, сошла с ума.

А Север? О! Ему было бы только в радость свести меня с ума, не нарушая моего личного пространства.

Внезапно я ощутила вибрацию в кармане – вновь пришло сообщение от того же неизвестного номера:

«Ты мне снилась сегодня… и вчера тоже. Зачем ты мне снишься, Лина!? Ответь, почему я думаю о тебе каждую ночь?»

Черт.

Версия «ошиблись номером» отпала сама по себе. Этот человек знает меня!

А я… Знаю ли я его?

На аватарке нет ни его фотографии, никаких намеков, только картинка. Что-то вроде полярной ночи.

Лина: «Мы знакомы? Кто ты?»

Неизвестный номер: «Тот, кто подохнет, если не увидит тебя в ближайшее время. Так яснее?»

Лина: «Не особо… Ты из лагеря?»

Неизвестный номер: «Нет, но я намного ближе, чем ты можешь представить».

Лина: «Тогда я сдаюсь! Больше не отвечу, пока ты не напишешь свое имя! Это нечестно, тебе же мое известно!»

Неизвестный номер: «Блин, Лина, это ведь ничего не изменит! Если я напишу свое имя… Даже если скажу, что влюблен в тебя, ты так и так больше не ответишь мне».

Сердечко в груди вдруг екнуло.

– В-в-влюблен… В меня? Что еще за шутки? – вырвалось вслух.

Любопытство издирало душу. Мне нестерпимо хотелось узнать имя этого человека.

Лина: «Еще как изменит. Ты плохо меня знаешь. Станет как минимум проще».

И тишина в ответ. Он вышел из сети… Мой единственный тайный поклонник слился.

Находясь в раздумьях, я не заметила, как подошла к своему дому. Трясущимися руками отчаянно рылась в поясной сумочке, ища ключи.

В этот момент краем глаза я заметила движение на соседнем участке. И замерла, ощущая как переполошенные внутренности сжимаются в единый микроскопический комок.

– Да где же эти ключи? – ворчала себе под нос.

Вздрогнула, расслышав мягкое урчание заведенного мотора, доносящееся из соседского гаража.

Ставни ворот поднялись, а из гаража выехала черная машина, за рулем которой сидел он.

Север, пропади он пропадом!

Адреналин закипел. Забурлив, превратил кровь в жгучую лаву.

Сердце колотилось, проламывая грудную клетку к чертовой матери, и позвонки завибрировали. Пульс ускорился, отдался пульсирующей болью в области затылка.

Пропала!

Я словно попала в зыбучие пески. В другую реальность, где время текло значительно медленней.

Сквозь опущенное окно Север скользнул по мне скучающим взглядом, но и его стало достаточно, чтобы вновь ощутить себя уязвимой до страшного предела.

Он пронзил меня насквозь леденящими иглами. Они под кожу забрались, изрешетили плоть капитально.

Все вокруг потускнело, расплылось, и я могла видеть лишь его глаза. Малахитовые глаза, которые никогда не посмотрят на меня так же, как мои смотрели на него, когда тот не видел. Его сильные загорелые руки с изобилием татуировок и хорошо проглядывающихся вен, придающим рисункам дополнительного объема… Его длинные крепкие пальцы, сжимающие руль… Они никогда не прикоснутся ко мне так, как прикасаются к телам девушек, которых он приводит к себе домой. Его родинка над идеально очерченными губами… Губами, которые никогда не поцелуют меня, как они целовали меня в моих самых безумных снах.

Стоп!

– Светлячок, ты куда пропала, а? – услышала насмешливый гонор. – Ты хоть понимаешь, чего лишила меня!?

Светлячок.

Еще одно доказательство, что Довлатов не воспринимал меня всерьез.

– А-а-а? – моргнула.

– Я говорю, соскучился по своей чокнутой соседке! – его глубокий голос проник в мой разум и устроил там хаос. – Вот ответь, хоть один человек скучал по тебе так же сильно, как я?

– Представь себе, не ты один и дня прожить без меня не можешь! – съязвила, вспомнив своего тайного поклонника.

Север ухмыльнулся.

– В это сложно поверить, – тихо и с иронией подметил. – Ну, рассказывай, и где же тебя носило столько времени, м?

– Не твое собачье дело, – проблеяла, неотрывно пялясь на него словно под воздействием сильнейшего гипноза.

Губы Севера вновь изогнулись в косой усмешке.

Пристально смотря на меня, он опустил солнцезащитный козырек, нашел очки и надел их. Но даже темные линзы очков не препятствовали его царапающему взгляду. Взгляду хищного зверя. Медленно исследующего меня снизу вверх. Забирающегося под все слои кожи. Отравляющего. Полосующего душу на части и мучительно медленно порабощающего.

Я будто голая перед ним стояла. Подвергалась магнитному притяжению, пропуская сквозь себя заряды магнетического тока и утрачивая способность как дышать, так и двигаться. Только ладони самопроизвольно все еще сжимались и ногти до боли вонзались в плоть.

С удовольствием исцарапала бы его надменную физиономию. Но в мыслях. В действительности я могла только неподвижно стоять и ощущать, как вся распадаюсь на куски.

– Не делай так больше, поняла? – серьезно произнес.

– Что именно?

– Не смей уезжать надолго!

Расслышала четкую угрозу.

– Да кто ты такой, чтобы ставить мне условия? – борзо выдала.

Глянув сквозь лобовое стекло, Север погрузился в задумчивость.

Секунда, две, три. Они казались вечностью, проведенной в непроглядной бездне.

– А ты так и не поняла? – рубанул, завязывая нервы в узел.

– Нет, Север! Видимо, ты плоховато изъясняешься! – лихорадочно замотала головой.

Накрыв меня своей мистической аурой, придавив ею к земле, он ощерился.

– Значит, скоро поймешь! – снял очки, воззрившись на меня гневно. – И вообще, если бы ты была хоть чуточку умнее, давно бы уже сложила два и два! Но нет же! Ты тугодумка! Тупая как пробка! И как меня только угораздило… – злостно рявкнул и резко заткнулся, отводя взгляд в сторону.

А меня же это не столько унизило, сколько разозлило.

– А ты не думал, что я просто не хочу ничего понимать! Меньше знаешь, крепче спишь! – сложила руки под грудью, гордо вздернув подбородок.

– Вот увидишь, и со сном у тебя совсем скоро начнутся огро-о-о-мные проблемы!

– Нет! – проорала, нервно переступив с ноги на ногу. – Отвяжись от меня! Не хочу иметь ничего общего с тобой!

Север склонил голову набок. Одним резким движением снял очки, ошпаривая убийственным взглядом, а после весьма убедительно заявил:

– Не захочешь – заставлю! Поверь, церемониться не стану с тобой больше. То время прошло. Правила изменились. Так что приготовься.

Вдоль позвоночника пробежал табун колючих мурашек. Еще и нижняя губа с подбородком предательски завибрировали.

Что он задумал, черт возьми?

– Смеешь угрожать мне? Имей в виду, я ведь и ментам могу тебя сдать! И плакало твое место в команде!

Лицо – маска непроницаемая. А самоуверенная улыбка вполне могла сойти за волчий оскал.

– Уверяю, до этого не дойдет! Ты не разочаруешься. Напротив, тебе понравится, да так, что будешь просить добавки! – как ни в чем не бывало наглец подмигнул мне и напялил очки.

Север отжал педаль газа и резко сорвался с места.

Я позволила себе вздохнуть. Откинулась спиной на раскаленные на солнце ворота и жадно вобрала кислород. Такой спасительный. Необходимый.

Ненависть ожидаемо вышла из берегов. Грязью потопила мое мнимое спокойствие. Поглотила рассудок.

Вот, блин…

Ничего не улучшилось. Напротив, все только усугубилось. Из светлячка я превратилась в живую мишень безумца.

Довлатов не собирался сдерживать обещание, данное мне в ночь после выпускного. А я по-прежнему болезненно реагировала на него. Как пришибленная идиотка.

Черная как его душа машина стремительно отдалялась, пока не скрылась за поворотом. Я зябко передернула плечами и как по волшебству на глаза сразу же попались ключи от дома.

– Серьезно? А раньше нельзя было? Это же подстава! – рыкнула в приступе бешенства и с силой вогнала ненавистные ключи в замочную скважину.

Войдя во двор, я поставила чемодан на брусчатую дорожку, требующую капитального ремонта, и на автопилоте направилась к собачьему вольеру.

По мере приближения к огороженной территории ноги мои немели, наливаясь тяжестью. В горле разрастался гигантский ком.

Поддавшись ностальгическому порыву, я совсем забыла, что внутри вольера последние три месяца больше не было никого. Он пустовал и во дворе стояла угнетающая тишина. Никто не встречал меня, активно виляя хвостиком, как прежде. Никто не лаял радостно в знак приветствия.

Моментально накатила сшибающая волна тоски, кислотные слезы выступили на глазах.

До мельчайших подробностей я помнила тот весенний солнечный день, когда, вернувшись со школьных занятий, обнаружила Вожака лежащим на заднем дворе. В неестественной позе.

Мама была на работе, а я не знала, как помочь своему псу. Как облегчить ему муки.

Будучи в истерике, я крепко держала его, гладила и захлебывалась бурными рыданиями, пока тот мучился в предсмертной агонии, плевался пеной и не переваренными кусками мяса, а парни на соседнем участке откровенно глумились над моим нервным срывом. Готовили шашлыки.

«Блондурочка, бросай свою шавку! Айда к нам, пожри хоть нормально, а то тощая как вешалка!»

«Готов поспорить, она ни разу в жизни не пробовала стейк на гриле!»

«Да что она видела, кроме бич-пакетов?»

«Рты свои завалили, пока я ваши жопы вместо стейков не зажарил! – Север рявкнул предостерегающе на полоумных дружков. – Мне она здесь не нужна! Пусть к экзаменам готовится лучше, мозги свои прокачивает!»

К счастью, для Вожака все произошло очень быстро. Я успела попрощаться с ним, а потом душа его «побежала по радуге».

Вернувшись со смены, мама напичкала меня успокоительным. Позднее я пыталась разобраться в скоропостижной смерти Вожака, но она занимала отстраненную позицию, утверждая, что пес умер от старости.

Я же не настолько глупа, чтобы поверить в эту чушь!

Не в старости было дело. Уверена, что его отравили. И я догадывалась, кто к этому был причастен. Мы не кормили Вожака сырым мясом.

И пусть у меня не было неопровержимых доказательств, я чувствовала это на интуитивном уровне. Знала, что «МАРС» замешаны, а потому ненавидела их еще сильнее.

Ненавижу!

Избавиться от негативных эмоций мне помогли мысли о маме.

Со скоростью пули я залетела внутрь дома, бросила чемодан рядом с кладовкой. Сломя голову понеслась в зал, а затем в кухню, ожидая увидеть маму там. Вот только я нигде не наблюдала ее.

Странно. По моим подсчетам у нее сегодня должен быть выходной.

– Мам? Ты дома? – позвала, но в ответ тишина.

В этот момент на кухонный столик запрыгнул кот. Промурлыкав, этот хитрюга принялся ластиться ко мне.

– Кисель, ты в курсе, куда подевалась наша мама? – сходила с ума, разговаривая с пушистиком.

Взяла его на руки, почесала серую грудку и посадила себе на шею по типу воротника.

– Блин, сюрприз не удался. Надо было все-таки предупредить ее о приезде.

Естественно, я расстроилась, но беспокоить маму звонками не стала, думая, что когда она вернется домой, то сюрприз все-таки удастся.

А следом в кармане снова завибрировало. На экране высвечивалось новое сообщение от незнакомца:

«Нет, кроха, мне нисколько не полегчает… Все гораздо усложнится».

Глава 2. Вуайеризм

Разобрав чемодан, я приняла душ, переоделась в легкую пижаму и вернулась в кухню, чтобы приготовить яичницу с завалявшейся в холодильнике "жопкой" докторской колбасы.

Налопавшись, я отправилась к себе в комнату. Включила на портативной колонке любимый трек и, завалившись на кровать, вернулась к сообщению незнакомца.

– Кто же ты такой? – мечтательно вздохнула, вчитываясь в текст, ища в нем какие-нибудь намеки. – Думаю, тебе было бы по силам стать моим отвлечением от реальности. Тебе так не кажется?

Немного поразмыслив, я набрала сообщение. Пару раз перечитала его, удалила неуместный смайлик и отправила:

«Очень жаль. Но раз ты так считаешь, то я не хочу доставлять тебе сложностей».

Ответ пришел молниеносно:

«Ты уже…»

– Чего, блин? Что значит «уже»! – обидевшись, отбросила телефон в сторону, прибавила громкость на колонке и отрубилась.

Проснулась я в кромешной темноте.

Впрочем, явление обычное. Плотные шторы служили мне неким заслоном от Севера. Тем самым я тренировала выдержку и отучала себя от подглядываний.

Так "удачно" совпало, что окно моей комнаты выходило строго во двор Довлатовых.

Не пойму, а чем это так отвратительно пахнет?

От вони, напоминающей пары бензина, в горле страшно першило.

Прокашлялась, ощущая во рту привкус тухлых яиц. Сосредоточенно прислушалась к посторонним звукам.

В самом доме было тихо – колонка разрядилась в ноль, а вот на улице играла приглушенная музыка и раздавались чьи-то возгласы вдалеке.

Это также считалось нормой. В период каникул в нашем районе зачастую царила атмосфера хаоса и беспредела.

Так сложилось, что проживала я там же, где в своих особняках ютились сплошь бизнесмены с их золотыми отпрысками. Последним дозволено было делать все, независимо от времени суток.

Переехали мы из соседнего городка чуть больше полугода назад. С Вожаком, Киселем и парочкой чемоданов.

В обветшалый дом, доставшийся маме по наследству от бабушки.

Мы, конечно, привели его в порядок: сделали ремонт, облагородили участок, но внешне он по-прежнему разительно отличался от остальных.

Некоторых соседей этот факт до жути раздражал.

Мы как бельмо у них на глазу.

Впрочем, нам грех жаловаться, потому что все могло быть куда хуже, если бы не прабабушка.

Два года назад папа оставил нас. Он просто исчез, а маме тяжеловато было тянуть на себе и меня, и съемное жилье. Вдобавок ей приходилось выплачивать кредит, который та сдуру оформила для отца на открытие бизнеса.

Бизнес прогорел, отец по сей день числится без вести пропавшим, а вот кредит достался нам в наследство от него.

Хорошенько потянувшись, я поднялась с кровати и подошла к письменному столу, стоявшему напротив окна.

Жуткий запах бензина забивался в ноздри интенсивней, но я старалась не зацикливаться на нем.

Первым делом проверила телефон – и сразу же обратила внимание, что из сообщений каким-то образом исчезла переписка с незнакомцем.

Что за чудеса? Ну не приснилось же мне…

Подумав, что разберусь с этим позже, я посмотрела на часы и не на шутку запаниковала.

Уже за полночь перевалило, а мама почему-то до сих пор не вернулась домой.

В спешке набрала ее номер, но упрямая женщина трубку не брала, а потом и вовсе абонент оказался недоступен.

Странно…

Решила проветрить комнату, а заодно остудить голову, иначе моим мозгам угрожал ожог четвертой степени.

Резко раздвинула шторы и застыла в позе дерева, тянущего "ветви" к небу. Желание освежиться мигом провалилось в пропасть, поскольку из распахнутого окна я наблюдала столб полупрозрачного дыма, поднимающегося вверх.

Чтобы понять причину его возникновения, мне пришлось забраться на стол и навалиться на карниз.

– Что за хрень? – опешила.

Прямо под моим окном стояла заведенная машина Романа Ильича, отца Севера. Потоки выхлопного газа едким облаком поднимались в небо и проникали зловредными парами в мою комнату. Раздражали рецепторы. Оседали в легких.

В их дворе было безлюдно, но яркие прожекторы освещали практически всю его немалую территорию.

В какой-то момент взгляд привлек тусклый свет, загоревшийся на первом этаже их трехэтажного дома. На стену гостиной бросились две тени. Хаотично движущиеся словно в танце и сплетающиеся друг с другом воедино.

– Эй, Роман Ильич, вы дома? Пожалуйста, отгоните машину! – орала, не щадя связки. – Или вы хотите, чтобы я отравилась выхлопными газами!

Никому из соседей не было дела до моей возможной безвременной кончины.

Что ж, придется идти и разбираться самой. Деваться мне некуда.

Обувшись в сланцы, я пустилась из дома на улицу. Прохладный воздух обжог нежную кожу во всех открытых участках.

– Вот же идиотка! – тут же ругнулась себе под нос.

Одета-то я была не самым лучшим образом. Я, скорее, была раздета, чем одета.

– Ай, пофиг. Я быстро.

Настойчиво нажала на звонок, вмонтированный в кованные ворота. Еще разок и еще. Никто мне не отвечал.

А вдруг с Довлатовым-старшим что-то стряслось?

Ну не мог он забыть свою заведенную машину под нашими окнами, и спокойненько отправиться баеньки в обществе девицы.

Роман Ильич, конечно, был тем еще возмутителем спокойствия и дамским угодником. Мужчина с большим внутренним стержнем. Подавляющей аурой. Мощной харизмой. И совершенно звериной энергетикой, как однажды нескромно охарактеризовала его моя подруга Лера Васнецова.

– Господи, всегда, когда дядь Рома смотрит на меня дольше пары секунд, мне хочется кричать во весь голос всякое разное!

– Например?

– Я хочу от вас ребенка! Или, молю, заделайте мне пробоину в сердце! Да, вот так! Еще! Бо-о-о-же! – пошло шутила она в свое время.

– Дурочка, он же друг твоих родителей! В отцы тебе годится! – обсмеяла ее нездоровую одержимость, переходящую все границы.

– И что? – взбрыкнула она и мечтательно вздохнула, накручивая на палец каштановый локон. – Знаешь ли, данный факт нисколько не мешает мне ночами фантазировать о нем! Только тс-с! Никому ни слова о моих сексуальных фантазиях! Не хватало еще, чтобы отец узнал! Ремня такого всыпет!

– Мало тебя выпороть! Тебя нужно изолировать на годик-другой! Совсем уже зациклилась на Романе Ильиче!