Летнее предложение

– Все. Или хотя бы что-нибудь.

– Ну например?

Он пожал плечами.

– Ты сказала, что иногда работаешь больше, чем нужно. Зачем же ты тогда работаешь, если понимаешь, что особой необходимости в этом нет?

Я грустно улыбнулась.

– Этот вопрос я себе задавала уже много раз. Особенно когда у нас с Габриэлем возникали разногласия из-за моей работы. Иногда мне кажется, что я много работаю по привычке – потому что ничто в жизни не давалось мне просто и легко. Это началось еще в детстве. У меня дислексия, поэтому уже в начальной школе мне приходилось тратить на домашние задания гораздо больше времени, чем остальным детям. Над каждым параграфом, который мои одноклассники прочли бы за двадцать минут, я корпела по часу, поэтому я, можно сказать, привыкла к тому, что любая вещь достается мне бо́льшими усилиями. Кроме того, я стараюсь продумать, проанализировать каждую ситуацию как можно тщательнее, а это не всегда продуктивно и вдобавок отнимает целую кучу времени. И наконец, я очень люблю быть лучшей – люблю до такой степени, что кому-то мой перфекционизм может показаться нездоровым. Но я ничего не могу с собой поделать: дух соперничества живет во мне и толкает на новые и новые усилия, к тому же мне нравится видеть, как в результате моих трудов процветает мой бизнес – дело, в которое я вложила столько сил. Впрочем, четыре месяца назад я наконец-то наняла директора по производству, так что теперь я могу работать не так интенсивно. Моя мама состарилась, она живет во Флориде, и я хотела бы иметь возможность почаще ее навещать. Еще мне нравится путешествовать… Думаю, все это могло бы порадовать Габриэля, но… ты сам видишь, как все повернулось.

– Нет ничего плохого в том, чтобы много работать, если тебе нравится то, что ты делаешь. Ты не стала бы тем, кем стала, если бы пожалела времени и усилий. Я бы точно не стал.

– Благодарю.

– Что касается стремления быть первым – в этом я тоже не вижу ничего плохого. Дух здорового соперничества заставляет выкладываться по полной. А в итоге ты получаешь результат, который тебя радует.

Я покачала головой.

– Во всем хорошо знать меру. Мои знакомые перестали играть со мной даже в настольные игры. А в поселке для пенсионеров, где живет сейчас моя мама, мне запретили участвовать в «Охоте за пасхальными яйцами» из-за… – Я изобразила кавычки: – …Из-за инцидента с одной очень ранимой девятилетней девочкой, которую я непреднамеренно довела до слез.

Макс ухмыльнулся.

– Даже так?

Я провела пальцем по нижней части своего бокала, который покрылся матовой пленкой конденсата.

– Я стараюсь научиться держать себя в руках. Чтобы найти оптимальный баланс. Несколько месяцев назад я даже ездила на четырехдневный ретрит по медитации в надежде, что там мне расскажут, как правильно расслабляться.

– Ни и как? Рассказали?

– Я уехала на день раньше.

Макс хихикнул.

– А родные у тебя есть? У тебя большая семья?

– Нет, я была единственным ребенком. Мои родители произвели меня на свет довольно поздно. Они поженились, когда им обоим было уже за тридцать. С самого начала они решили, что не хотят иметь детей. Вскоре после свадьбы мой отец сделал вазэктомию, но когда моей матери было сорок два, она неожиданно забеременела. Как выяснилось, вазэктомия не дает стопроцентной гарантии. Во время этой операции хирурги перерезают семявыносящие протоки, но иногда они могут восстанавливаться. Это называется реканализация.

– Ну и ну! – Макс беспокойно заерзал на сиденье, и я рассмеялась.

– Что, небось сжал ноги покрепче?

– Еще бы! При одном упоминании о… о хирургических операциях на этой области мой организм начинает самопроизвольно реагировать. А как твои родители отнеслись к этой новости?

– Мама говорила – они оба испытали настоящее потрясение, но когда она в первый раз сходила на прием и услышала, как бьется мое сердце, то сразу решила: пусть будет что будет. А вот папа отнюдь не обрадовался. У него было очень тяжелое детство, поэтому вполне понятно, что ему не хотелось заводить ребенка. В конце концов он ушел от мамы и стал жить с женщиной, которая перевязала трубы. Когда мне было года два, мама и папа развелись. Он еще жив, но мы с ним почти не общаемся.

– Извини. Я не хотел…

Я улыбнулась.

– Извинения приняты, хотя по большому счету извиняться тут не за что. Просто в моем кратком изложении эта история выглядит намного трагичнее, чем было на самом деле. У меня просто замечательная мама, и мне никогда не казалось, будто мне чего-то не хватает. Кроме того, пока я росла, я все же видела папу достаточно часто. Ну а у тебя? У тебя большая семья?

– Нас у мамы шестеро, и все мальчишки. Я самый младший. – Макс покачал головой. – Бедная наша мамочка! За эти годы в доме не осталось ни одного предмета мебели, который мы хотя бы раз не разнесли в щепки.

– Как стул твоей невестки?

– Именно.

– Ты говорил, что твоя мама живет в другом штате. Значит, ты не отсюда, не из Нью-Йорка?

– Нет. Я родился в Вашингтоне, но там я жил только до пятнадцати лет. Потом уехал в Миннесоту к очень дальним родственникам, чтобы играть в хоккей. Оттуда я перебрался на Восточное побережье, где выступал за команду Бостонского университета, и только потом переехал в Нью-Йорк, чтобы играть за здешних «Росомах».

– Ну и каково это – быть профессиональным спортсменом? Тебе хотя бы нравится?

Макс неопределенно повел плечами.

– Я занимаюсь любимым делом, которое дает мне средства к существованию. По-моему, о большем и мечтать нельзя. Многие считают, что самое замечательное место на земле – Диснейленд, но я не променяю его на нашу раздевалку под трибунами, куда мы возвращаемся после одержанной победы.

– Ну а минусы? Отрицательные стороны такой жизни? Ведь даже самая лучшая работа на свете имеет свои недостатки.

– Бывает, что мы проигрываем. Это, безусловно, минус… – Макс улыбнулся. – Лично у меня после проигрыша надолго портится настроение. А моя команда за прошедшие пару лет проигрывала, к сожалению, достаточно часто. Когда меня только включили в состав, «Росомахи» были на подъеме. В первый же год мы попали в плей-офф, но из-за травм и неудачных трансферов не смогли показать все, на что были способны. Видишь ли, чтобы удачно отыграть сезон, нужна команда, а не просто несколько игроков, какими бы мастеровитыми они ни были. Что еще?.. Ну, наверное, частые разъезды. За сезон нам необходимо сыграть восемьдесят две игры, и половина из них – выездные. И это без игр плей-офф. Пожалуй, с нашим клубным дантистом я вижусь намного чаще, чем бываю в собственной квартире.

– Могу себе представить!

Когда мы пришли в бар, Макс заказал себе ром с колой и воду со льдом, и я решила, что после матча ему необходимо восстановить количество жидкости в организме. К рому он, однако, так и не притронулся, а ведь мы сидели уже достаточно долго, так что лед в его стакане успел растаять. Показав на его бокал со спиртным, я сказала:

– Ты совсем не пьешь?

– Я никогда не употребляю алкоголь накануне игры или тренировки.

Я слегка нахмурилась.

– Зачем же ты тогда заказал ром?

– Если бы ты увидела, что я не пью, ты бы тоже не заказала себе вино, а мне этого не хотелось.

Я улыбнулась.

– Весьма предусмотрительно с твоей стороны. Спасибо. Я оценила.

– Расскажи мне, как закончилось твое сегодняшнее свидание вслепую, – попросил он. – Как тебе понравился этот… Эдам, кажется? Он действительно оказался полным придурком или ему просто не удалось произвести на тебя впечатление после того, как ты познакомилась с настоящим мужчиной? – Макс подмигнул и горделиво расправил плечи.

– Вообще-то, Эдам оказался очень милым молодым человеком.

– Милым?.. – Улыбка на лице Макса стала шире и приобрела чрезвычайно дерзкий вид. – Как я понимаю, он тебе не понравился. Совсем. Я правильно угадал?

На столике передо мной лежала бумажная салфетка. Одним движением я скомкала ее и швырнула в него. Макс ловко поймал бумажный шарик и рассмеялся.

– Теперь твоя очередь отвечать на щекотливые вопросы, – сказала я. – Расскажи-ка мне о последней женщине, с которой ты спал. Ты с ней встречался или как?

– Или как. И для меня, и для нее это был просто эпизод.

– Так-так… – Я сделала глоток из своего бокала. – Ну а поподробнее? Я думаю, такие «эпизоды» происходят с тобой регулярно? В конце концов, ты профессиональный спортсмен – и довольно известный. Кроме того, у тебя очень, гм-м… привлекательная внешность, хотя в данном случае это, наверное, не главное. А еще, – как ты сам только что сказал, – ты много времени проводишь в разъездах.

Макс оценивающе посмотрел на меня.

– Кроме этого я сказал, что, если ты дашь мне еще один шанс, я больше никогда не скажу тебе ни слова неправды, однако мне не хотелось бы рассказывать о вещах, которые тебе вряд ли понравятся. Да, если бы я захотел, мне действительно было бы нетрудно найти себе девушку на ночь, но это вовсе не значит, что я так и поступаю только потому, что это просто, и потому, что я молодой неженатый мужчина. Между прочим, я ни секунды не сомневаюсь, что и ты могла бы в любой день отправиться в любой из баров этого города и найти себе парня по вкусу, но это вовсе не значит, что ты так и поступаешь. Тем более что у тебя существуют определенного рода отношения с другим мужчиной.

– Нет, не поступаю… – проговорила я, пожимая плечами. – И все-таки, Макс, слишком уж красивая картинка у тебя получается. Скажи честно, в чем подвох?

– Вот досада!.. – Макс глубоко вздохнул. – Похоже, ты действительно ищешь причину, чтобы не выйти за меня замуж.

– Если все, что ты мне наговорил, правда, тогда ты просто само совершенство. Идеальный мужчина. А как известно, любой идеал – иллюзия, нечто такое, чего не бывает в природе. Так что ты совершенно напрасно удивляешься, что я продолжаю искать у тебя недостатки.

Он потер подбородок, потом выпрямился, опираясь локтями на стол.

– О’кей, я готов раскрыть тебе все свои тайны и грязные секреты, но в ответ ты должна сделать то же самое. Договорились?

Я рассмеялась.

– Договорились.

– Значит, по рукам… – Макс протянул руку через стол, и когда я вложила свою ладонь в его, он сжал мои пальцы и не отпускал.

– Ну, держись крепче!.. На самом деле у меня уйма недостатков, но я умело их скрываю.

Я покачала головой.

– Колись, Красавчик! Я хочу знать, что́ с тобой не так.

Его улыбка растаяла, лицо стало серьезным.

– Я довольно упрям. Если я чего-то хочу, я начинаю вести себя словно одержимый. Обычно таких людей называют настойчивыми, но я бы сказал – упертый… Стараясь добиться своего, я способен забыть обо всем, включая собственное здоровье и окружающих меня людей.

– О’кей, понятно. Что ж, я думаю, это не такой уж большой недостаток, особенно если учесть твою хоккейную карьеру. У меня никогда не было знакомых профессиональных спортсменов, но мне кажется, что настойчивость как раз и помогла тебе добиться столь впечатляющих успехов. Чтоеще?..

– По характеру я человек увлекающийся. Если мне что-то понравится, я готов отдать этому всего себя. Хоккей для меня все равно что наркотик. Именно поэтому я почти не пью, не употребляю наркотики и не играю в азартные игры. Давным-давно, еще в колледже, я задолжал букмекеру около двадцати тысяч. Вернуть такую сумму я не мог, и моему старшему брату пришлось меня выручать. Он расплатился за меня собственными деньгами, но только после того, как лично прилетел в Бостон и как следует надрал мне задницу. С тех пор я не играю на тотализаторе.

– О боже! А что, твой брат… он очень сильный?

Макс рассмеялся.

– Из шести братьев Ярвуд я не только самый младший, но и самый хилый.

– Ничего себе!

– Ну и что ты теперь обо мне думаешь? Ты заставила меня признаться, что недавно я переспал с незнакомой женщиной, что в юности я был задержан полицией за непристойное обнажение, что хоккей стал для меня настоящей манией и я настолько им увлечен, что способен забыть обо всем на свете. Что еще?.. Ах да, я с детства боюсь ящериц. Когда мне было девять, я даже намочил штаны, потому что мои братья поймали с полдюжины хамелеонов и спрятали их у меня в кровати.

– Это правда?

– Чистая правда. – Макс скорбно поник головой. – Могу сказать в свою защиту только одно: четырехлетним детям нельзя показывать фильмы про Годзиллу. У них может развиться иррациональный страх перед пресмыкающимися и земноводными.

Сама мысль о том, что этот крупный, сильный мужчина может бояться крошечных ящериц, показалась мне невероятно смешной, но я не стала шутить на эту тему, хотя мне и хотелось. Макс расположил меня к себе той абсолютной искренностью, с которой он отвечал на мои каверзные вопросы. Моя рука по-прежнему оставалась в его ладони, и я слегка сжала его пальцы, думая о том, что подобная откровенность заслуживает того, чтобы ответить на нее такой же откровенностью.

– Ты был прав, Макс. Я действительно искала причину, чтобы больше никогда с тобой не встречаться.

– И как? Ты ее нашла?

Я отрицательно покачала головой.

– Твои недостатки меня не пугают. Вот если бы ты считал, что их у тебя нет, или не захотел в них признаться, вот тогда…

– То есть мы уже можем бежать за билетами в Вегас?

– Пока еще нет, – засмеялась я. – Ведь теперь моя очередь поведать тебе о моих недостатках. Я уже говорила тебе о своем честолюбии и желании быть первой, лучшей буквально во всем, но ты, наверное, просто не представляешь, до какой степени эти мои качества могут раздражать окружающих. Порой я и сама от этого страдаю. Помнишь, я кинула в тебя бумажный шарик и ты его поймал? Так вот, я очень огорчилась, что ты не бросил его обратно, чтобы я тоже могла его поймать. Ну а теперь мне хочется рассказать о других моих недостатках, чтобы ты увидел, что я еще хуже тебя. Но сначала я, пожалуй, допью коктейль, а то ты, чего доброго, удерешь не расплатившись.

Макс покачал головой.

– Нет, не нужно ничего мне рассказывать. Я и так знаю твой главный недостаток.

– Знаешь? Ну и в чем же он заключается?

Наши взгляды встретились, и я увидела в его глазах такую властную силу, что в животе у меня снова запорхали мотыльки с бархатными крылышками.

– Твой главный недостаток? Ты сама мне его назвала. Если не ошибаюсь, его зовут Габриэль.

Глава 3

Джорджия

– Ну, как прошло свидание? – спросила Мэгги, протягивая мне стакан кофе из «Старбакса» и флакончик «Мотрина»[5].

– Это мне? – спросила я, невольно подумав о том, что Мэгги не зря на протяжении многих лет остается моей лучшей подругой. И заодно – руководителем отдела маркетинга «Бессмертных роз».

Мэгги кивнула.

– Да, я помню, что ты стараешься выпивать не больше одного стакана кофе в день, но мне кажется, сегодня тебе необходимо взбодриться, поскольку ночью ты наверняка спала очень мало.

– А при чем тут «Мотрин»?

Мэгги улыбнулась и поднесла к губам свой стакан с кофе.

– Это отличное средство от головной боли, а прошедшей ночью ты наверняка не раз стукнулась затылком об изголовье кровати. Говорила я тебе: избавься от этого древнего деревянного чудовища и купи себе что-нибудь нормальное!

Я рассмеялась и отвела в сторону ее руку с лекарством.

– Я в порядке. Уверяю тебя, этой ночью я ни разу не стукнулась головой о кровать. А за кофе спасибо.

Мэгги отвернула крышечку флакона и вытряхнула на ладонь две таблетки.

– Вот и хорошо, – сказала она. – А то это последние… Перегородки туалетных кабинок в здании суда намного жестче твоей деревянной кровати, поэтому затылок у меня буквально раскалывается.

Я удивленно застыла, так и не донеся кофе до рта.

– Уж не хочешь ли ты сказать?..

Мэгги ухмыльнулась.

– Именно! Причем не один, а два раза!

Я фыркнула. Похоже было, что моя подруга слегка сбрендила. Бракоразводный процесс Мэгги длился уже почти год. Несколько месяцев назад ее уже почти бывший супруг Аарон не явился в офис своего адвоката на очередную встречу по обсуждению условий развода. Вместо того чтобы перенести встречу на другое время, как сделал бы на ее месте любой нормальный человек, Мэгги решила воспользоваться моментом, чтобы соблазнить адвоката, в чем и преуспела. Все последующие месяцы она увлеченно занималась с ним сексом в самых неподходящих местах, превратив это в своего рода спорт. Лично я была уверена, что, если бы их застукали, парень лишился бы адвокатской практики, но когда я сказала об этом подруге, она ответила, что этот тип должен сам решать, что для него дороже.

– А Аарон был в это время в суде? – спросила я. – Ну, когда вы занимались этим в туалете?

– Конечно был! – Мэгги задорно тряхнула головой.

– А если бы он зашел в туалет как раз тогда, когда вы?..

– Тогда он мог бы вдоволь налюбоваться соблазнительным зрелищем. Совсем как я, когда застала его верхом на нашей соседке, – хладнокровно ответила Мэгги и плюхнулась в кресло для посетителей.

– Значит, твой кавалер оказался не первый сорт? – проговорила она, сделав глоток кофе из своего стакана. – А ведь я тебя предупреждала: тетя Фрэнни хорошего не посоветует. Наверное, этот тип надоел тебе до́ смерти в первые же десять минут!

– Да, пожалуй, самым интересным в моем свидании был первый коктейль…

– А что, в том баре подают хорошие коктейли? – заинтересовалась Мэгги.

Я покачала головой.

– Дело не в коктейле, а в человеке, с которым я его пила. Весьма интересный мужчина…

– Постой-постой, я что-то ничего не пойму. Объясни толком! Как интересный мужчина может надоесть?

– Этот парень подошел к моему столику еще до того, как появился племянник тети Фрэнни, а я подумала, что это он и есть.

Глаза Мэгги изумленно расширились, и я снова рассмеялась. В последнее время мне не часто удавалось удивить подругу.

– Ну-ка давай, рассказывай все подробно! – потребовала она.

В течение следующих двадцати минут я пересказывала ей свои вчерашние похождения. Я рассказала, как познакомилась с Максом, как потом меня занесло на хоккейный матч, как я едва не ушла оттуда и как увидела его лицо на большом экране, когда он забил гол.

– Потом мы пошли в бар и до двух часов ночи болтали о том о сем, – закончила я свой рассказ. – В целом Макс показался мне довольно приятным парнем.

– Как, ты говоришь, его фамилия? – спросила Мэгги.

– Ярвуд. А что?

– А то, что сейчас я загуглю твоего Ярвуда и своими глазами увижу, так ли он хорош, как ты его описываешь.

Она достала телефон, набрала фамилию и нажала кнопку. Через пару мгновений ее брови подскочили.

– Боже мой, да он просто супер! И даже супер-супер!

– Я знаю.

– И когда мы снова с ним встречаемся?

Услышав это «мы», я слегка усмехнулась.

– Я дала ему свой номер телефона, но… Не думаю, что снова с ним увижусь.

– Ты с ума сошла! Это еще почему?

– Сама не знаю. Мне кажется, это будет… немного нечестно.

– Так это ты из-за Габриэля? Из-за этого придурка, который сбежал от тебя в Европу и трахает там других женщин?

– Но в конце года он вернется, и если я буду встречаться с другим…

– Давай рассуждать логически. Габриэль сейчас далеко и вовсю этим пользуется, чтобы спать с другими женщинами. Если, когда он вернется, вы снова захотите быть вместе, значит, такова ваша судьба… Если ты передумаешь, значит… то же самое. Поверь, лучше решить этот вопрос сейчас, чем после свадьбы. Уж не знаю, по какой причине, но Габриэлю нужна была эта отсрочка, и он ее получил. И если он использует ее для того, чтобы оторваться как следует, то почему ты должна вести себя как монашка? – Мэгги покачала головой. – В конце концов, ты же пошла на свидание вслепую, и если вместо скучного внучка тети Фрэнни тебе подвернулся нормальный мужчина, это ничего не меняет. Получай удовольствие, раз у тебя есть такая возможность.

Я пожала плечами.

– Я пошла на это свидание, потому что… потому что оно казалось мне безопасным. Из того, что тетя Фрэнни рассказывала мне о своем внучатом племяннике, я поняла, что он вряд ли мне понравится, а значит, я ничем не рискую. Я твердо знала, что у нас ничего не получится и мне не придется принимать никаких важных решений, способных перевернуть мою жизнь.

– Ну а теперь?

– Макс – он… – Я покачала головой, пытаясь облечь в слова то, что меня тревожило, но мне никак не удавалось подобрать правильную формулировку. – Он какой угодно, но только не безопасный. И отношения с ним – дело непростое и… рискованное.

Мэгги улыбнулась.

– Тебе так кажется, потому что он тебе по-настоящему нравится.

– Может быть. Я только никак не могу понять, почему мысль о том, что я буду с ним встречаться, заставляет меня нервничать. Можно подумать, я перестала доверять здравому смыслу.

– Возможно, все дело в том, что еще до того, как отправиться на это свидание, ты убедила себя, что кавалер тебе не понравится. Ты сама только что сказала, что не ожидала от этого свидания ничего особенного. В лучшем случае из твоего знакомства с внуком тети Фрэнни могла получиться ничего не значащая интрижка, которая помогла бы тебе скоротать время до возвращения Габриэля. – Наклонившись вперед, Мэгги положила руки на мой стол. – Но что, дорогая моя, ты будешь делать, если Габриэль не вернется из Англии? Или вернется, но не захочет возобновить ваши отношения? Нет, я не хочу говорить о нем плохо, правда не хочу… Он мне даже нравится, точнее – нравился, пока он не сыграл с тобой эту грязную штуку с отъездом. Ну ладно, оставим это на его совести. Я не пойму только: почему ты должна хранить ему верность, пока он развлекается? Разве тебе не жаль потратить год жизни на ожидание, которое к тому же может кончиться ничем? Развлекайся, пока у тебя есть такая возможность!

Я вздохнула.

– Может, ты и права, но… Будет ли это честно по отношению к Максу? Если бы я была совершенно одна, я бы, наверное, не колебалась, но я не уверена, что в сложившейся ситуации я смогу дать ему то же, что могла бы дать, если бы была свободна от любых обязательств перед Габриэлем.

– Но ты же вроде рассказала ему о своей ситуации? О Габриэле? Что Макс на это сказал?

– Он спросил, хочу ли я просто поквитаться с ним или действительно пытаюсь изменить свою жизнь, найти для себя что-то новое.

– А что ты ему ответила?

– Сказала, что не знаю. Это, по крайней мере, было честно.

– И твой ответ его устроил?

Я кивнула.

– Макс сказал – он хочет знать, во что ввязывается.

– Умный мальчик… – Мэгги задумчиво покусала губу. – Сказать тебе, как бы я поступила на твоем месте?

– Лучше не надо. – Я покачала головой. – В последнее время ты как с цепи сорвалась. Нет, быть может, для тебя это и не плохо, но я не готова трахаться с Максом в туалетной кабинке окружного суда.

– Ты права, но я все равно скажу… Ты должна переспать с ним, перепихнуться, завести интрижку… Как ни назови, суть от этого не поменяется.

Положа руку на сердце, я не могла сказать, будто перспектива покувыркаться с Максом Ярвудом мне абсолютно не импонирует. Скорее наоборот – при одной мысли об этом по моему телу прокатилась жаркая волна. Вчера я вернулась домой поздно, однако владевшее мною возбуждение никак не давало мне заснуть. Стоило мне только вспомнить Макса – его ямочки и его большие синие глаза, глядевшие на меня сверху вниз, – и кровь по венам сразу же начинала струиться быстрее. Я старалась не представлять его себе обнаженным, но воображение помимо моей воли рисовало мускулистую грудь, выпуклые бицепсы и накачанные регулярным катанием на коньках бедра. Да, в отличие от Габриэля, который обладал сухим, поджарым телом бегуна-стайера, Макс был мужчиной крупным, широкоплечим и сильным. Интересно все-таки было бы взглянуть на него без одежды, снова подумала я сейчас, но усилием воли сумела отогнать от себя эту мысль.

Когда я снова сумела сосредоточиться, то увидела, что губы Мэгги растянулись в довольно-таки двусмысленной улыбке.

– Готова спорить, я знаю, о чем ты сейчас подумала. Об этом, да?

– Нет, – ответила я с излишней поспешностью. – Просто я не выспалась и…

– Ну нет так нет… – Мэгги ухмыльнулась с чувством собственного превосходства. – А знаешь, какая мысль пришла мне в голову? Я повешу у тебя в кабинете электронное табло – такое же, как на стадионе, только маленькое. – Она показала на стену напротив моего стола. – У меня такое чувство, что если я стану отмечать на табло, сколько раз Габриэль кого-нибудь трахнет, рано или поздно мне удастся заставить тебя выйти на площадку и начать забивать ответные голы. И произойдет это скорее рано, чем поздно, потому что ты терпеть не можешь проигрывать.

Да, я любила побеждать, в этом Мэгги была права. Единственное, чего я не представляла, это того, что́ я выиграю, если начну всерьез соревноваться с Габриэлем в количестве партнеров.