Выпускной. В плену боли

Глава 9.

Всю ночь мама делает мне примочки на колени. Молча, как обычно.

– Мам, поговори со мной, – шепчу в темноте, пока все остальные уже спят.

– Спи, дочка, меня папа твой ждёт уже.

– Мам, почему мы не уйдём, почему терпим это?

– На всё воля божья, Ася. Это наше испытание, и мы обязаны его выдержать. Мы всё вынесем, а после смерти окажемся в раю. Помнишь, я рассказывала про царство божие. Там нет боли. Там нет грусти. Там только радость. Но войдут туда только глубоко верующие люди, прошедшие тот путь, который дан им судьбой, – целует она меня в лоб и уходит. Оставляет нас в кромешной тьме.

Лунный свет, что пробивается сквозь яблони, не делает комнату светлее, но чертит кривые полосы на полу. Не хочу думать, что вся моя жизнь – это репетиция перед каким-то важным событием. Хочу верить, что могу жить здесь и сейчас, порой совершать безумные поступки. Тем более, если о них будут знать лишь двое.

Утром встаю раньше обычного. Взбудораженная собственным решением я кормлю скотину, собираю яйца, дою корову. Глажу рубашку и чёрный фартук, а мама завязывает на моих жиденьких волосиках два бантика.

Я словно в первый класс заново иду. В тот день я ещё не знала, какая у папы тяжёлая рука. В тот день я верила, что у меня будет много друзей. Прямо, как Ира. Она ошибается, так же как я когда-то. Когда ты ходишь в мешке вместо одежды, когда от тебя постоянно воняет навозом, детям легче над тобой посмеяться, чем понять, почему так.

Конечно, с возрастом я научилась отмываться так, что никто ничего не чувствует, конечно, со временем я перестала реагировать на смешки, принимая то самое испытание, о котором говорила мать. И я настолько принимала её слова на веру, что не пыталась исправить ситуацию. Но ведь никогда не поздно попытаться сделать это сейчас? Не плыть по течению и дружить с тем, с кем скажут, а решить самой, с кем хочу…

Хочу с Демьяном.

– Знаешь, а ты ведь у меня очень красивая, – шепчет мать, целуя в макушку и возвращаясь к работе. Я же подхватываю рюкзак, обнимаю Иру, которая как обычно пускает слезу и выхожу из дома. Отец уже уехал, а значит, я могу спокойно дойти до места нашей встречи с Демьяном.

Волнение пронизывает насквозь, словно невидимыми нитками. Они перетягивают грудь, впиваются в кожу, не дают нормально дышать. Он дал мне подумать, теперь я готова дать ответ.

Другой ответ. Опасный ответ. Часто видеться мы не сможем, разве что на экзаменах. Но ведь можно проводить время после них. Можно уходить в магазин и случайно задержаться. Можно готовиться к экзаменам в библиотеке, а между полками держаться за руки. И не только. И не только. Можно целоваться. Можно позволить себя раздеть. Можно позволить ему лишить меня девственности.

Дохожу наконец до места. Встаю там, где обычно, подтягивая лямки. Достаю телефон и смотрюсь в отражение. Ничего особенного, но не уродина. И колени почти не болят. Мамины примочки всегда помогали.

Странно, конечно, Демьян никогда не опаздывал.

Всегда в одно и то же время приезжал.

А сейчас уже прошла минута. Вторая. Третья.

Страх стекает по рёбрам прямо в пятки, когда понимаю, что уже прошло больше десяти минут.

Он пошутил вчера, да?

Или Милена оказалась интереснее дочки фермера?

А может он с кем-то поспорил? А когда понял, что не дам, просто решил закончить всё. Любое общение. Даже такое короткое. Даже в своей машине.

Его нет уже двадцать минут, а я стою и всматриваюсь в зелень леса с надеждой. Вдруг его железный зверь появится. Он усмехнётся и скажет, что сделал это специально. Он бы мог. Он же дьявол… Он лжец! Он просто ничтожество!

Я разворачиваюсь на пятках и бегу со всех ног в сторону дороги. Если поспешу, то успею ещё на автобус. Успею на последний звонок. Увижу его там и всё выскажу!

Глава 10.

Мне повезло. До школы я успела добраться вовремя. Бежала со всех ног на автобус, потом с него, но успела на отпускание шаров и на финальную песню, и даже на вручение подарков дорогим учителям. В этой толпе я взглядом почти сразу нашла обиженного Гришу, но никак не могла выцепить Демьяна.

Его не было.

Почему-то это принесло облегчение. С одной стороны, пока я бежала до автобуса, моё решение отдаваться тому, кто хочет взять, показалось опрометчивым. С другой стороны, я рада, что он не обманул меня.

Просто у него не получилось приехать. Просто не получилось. И судя по его компании, из-за каких-то проблем. Я всё равно посматривала на выход, всё равно ждала. Ждала, что рядом зарычит машина, что он появится в своем шикарном костюме, возьмёт меня при всех за руку. Объявит своей девушкой.

Господи, какой бред. Словно в детском саду.

– Я рад, что ты одумалась и приехала одна, – Гриша поборол свою гордость? Больше не злится? Или узнал от дяди, что они планируют нашу свадьбу?

– Ты знал про свадьбу? Тебе сообщили?

– Нет, – врёт, вижу, что врёт. – Но я не против. Мы давно этого хотели.

– Вы хотели, а я хотела, чтобы ты выучился, чтобы мир увидел, чтобы, может быть, потом в городе остаться.

– А наши семьи? Ты хочешь жить в городе, а их оставить?

– Мы могли бы забрать Ирину, – смотрю в серые глаза Гриши и не вижу там ни радости, ничего. Почему во взгляде Демьяна всегда бушующий океан, а здесь лишь воронка, в центре которой ужасающая неизвестность?

– У Иры есть родители. Её судьба нас не касается.

– Вот пока ты так думаешь, никаких нас быть не может. Ты в курсе, что вчера отец заставил меня стоять на досках несколько часов, молиться?

– Ну, он же добра тебе желает, ты, наверное, опять проявила дерзость, – осторожно начинает он, а я задыхаюсь. В голове тут же картина будущего, где я говорю своей дочери, что это испытание перед лучшей жизнью после смерти.

– Ты такой же как он.

– Ася, – хватает он меня за руку, но я пробираюсь сквозь толпу. Я буду идеальной дочерью до выпускного, я сделаю вид, что согласна, я нагоню тумана и сделаю их слепыми, чтобы получить аттестат и, наконец, сбежать. Затеряться на тысячах акрах нашей необъятной страны. Вместе с Ирой.

Пробираясь сквозь собственные мечты и толпу, я сталкиваюсь с Миленой. Она толкает меня специально или нет, не важно, но лишь смотрит с презрением после. На ней суперкороткий костюмчик школьницы с шёлковым платьем и тонким кружевом сверху. Тоже ждала Демьяна?

– Если ты надеешься, что после вашего вчерашнего вальса он вдруг воспылает к тебе любовью, то спешу тебя разочаровать.

– Чтобы разочаровываться, нужно очароваться, а я прекрасно знаю, что из себя представляет Демьян и вся ваша золотая молодёжь. Но какая нормальная девушка откажется потанцевать с принцем хоть раз в своей жизни? М? Тем более, что скоро принц уедет в Европу.

– Что? – кажется, я всё-таки смогла её удивить. – Что ты несёшь? Какая Европа?

– Ты не знала? Прости. Не хотела спешить тебя разочаровать.

– Сука, – толкает она меня в плечи и убегает, ковыляя на сломанной ноге. Мне не должны быть приятны страдания этой пустой девчонки, но почему-то внутри растёт острое удовлетворение, что сегодня не я одна осталась без принца. Что не я одна потеряла Демьяна навсегда. Любую возможность быть с ним. Даже на какой-то грёбаный месяц.

Глава 11. Одинцов Демьян

Я не любитель алкоголя, да и отец тоже. Но сегодня он бы точно не отказался, только ему нельзя. Так что я пью вискарь, а он телефон гипнотизирует. А я слушаю, как барабанят по крыше капли. Дождь зарядил только что, прямо после последнего звонка в школе, на который я, конечно, не пошёл. Да и отец не отпустил бы меня после такого.

Дома много чужих людей, все они тут с одной единственной целью. Найти мою мать. Их с отцом поджидали на выезде из аэропорта. Пробили колесо, вырубили отца, а мать украли. Отец думает, что знает, кто, и сразу направился к возможному похитителю, человеку, с которым они уже год делят землю под строительство. Но возможный преступник чист, даже алиби имеется. Хотя все понимают, что такие дела проворачиваются чужими руками. Чтобы не мараться.

– Максим Игоревич, – в кабинет врывается один из людей отца. Герман. – Там в лесном массиве девушку нашли, блондинку, стройную.

– И мне что с этого?

– Возможно…

– Невозможно! Потому что Света жива! Он сейчас решит, как потребовать выкуп, и сразу отзвонится.

– Максим Игоревич, – пытается влезть Серёга, но отец и слушать не хочет. Просто встаёт и бьёт его в нос. Остальные тут же головы опускают. Я оставляю бокал.

– Давай, я съезжу. Просто посмотрю

– Сиди, блядь! Мне ещё сына потерять не хватало. Ну, что ты встал! Поехали смотреть! Маньяк в округе давно бродит, но обычно молодых берёт, Лана не в его вкусе.

– Я понимаю, но проверить стоит, – скрываются они за дверью, а у меня по коже мороз. Шок после похищения матери прошёл. Я почти не спал. Только пил. А теперь ещё про маньяка этого. Забыл совсем. Зато теперь понятно, почему мама так отчаянно просила, чтобы я сам забирал Асю с той дороги. А как она сегодня добиралась?

– Серёг, ты нормально? Нос сломан?

– Жить буду. Попросить чего хотели? – вытирает он кровь, а мне его поторопить охота. – Съезди до школы, забери Чебрец.

– Понял. Что ей сказать?

– Про что?

– Ну, про это, – обводит он рукой. – Спросит же.

– Что это не её дело. Да и не думаю, что кто-то в курсе, – говорю и, наконец, покидаю библиотеку. Невольно мимо фотографий прохожу. На них семья наша. Относительно счастливая, хотя мне и казалось всегда, что родителям больше они сами интересны, чем мы. Куча педагогов, куча репетиторов и тренеров. Словно вот им прямо необходимо от нас избавиться. Пусть и такими благими намерениями. Но я бы не хотел других предков. Мои всё равно самые лучшие. И мать. Пиздец будет всем, если с ней что-то случится. Отец не просто по головам пойдёт, он оставит за спиной выжженную землю и детей, которыми перестанет интересоваться.

Она ж ещё и беременна.

Сколько я так простоял, хрен знает, просто смотрел на счастливые лица на фотографиях. Смотрел и желал, чтобы всё с мамой хорошо было. Пусть они и дальше только друг о друге думают, только живут. Долго, долго.

И Чебрец пусть живёт.

Закрываю глаза, надеясь, что это будет какая угодно девушка, только не Чебрец, свернувшая от автобуса не туда.

Вздрагиваю, когда дверь входная открывается, и входит отец. Напряжённый, да. Но от него веет спокойствием и уверенностью.

– Пап?

– Я же говорил, молодая.

– Чебрец? – всё тело коркой льда охватывает. Перед глазами её белое тело, покрытое синими прожилками вен, по которым больше никогда не забурлит кровь.

– Кто? Ася твоя? Нет. Волосы крашенные. Твоя же вроде натуральная.

– Она не моя.

Отец вглядывается в портрет матери. Красивая, ласковая, самая лучшая.

– Она вернётся. Я скорее сам сдохну, но её верну.

– Думаю, она это знает.

– Знает. Нахрен, в это дерьмо ввязался. Нахрен она поехала Лену провожать, предупреждал же.

– Она и так её редко видит. Мне кажется, если у неё дочка в этот раз будет, она никуда больше её не отпустит.

– Тут ты прав.

– Максим! – влетает помощник. – Звонок!

Мы спешим в библиотеку, и я, кусая ногти слушаю, как отцу рассказывают про условия освобождения супруги. Двадцать миллионов рублей. Почти столько и стоит земля, за которую отец боролся.

Отец уезжает в банк снимать деньги, а я, как зверь в клетке, мечусь по комнате. Появляется Сергей, рассказывает, что Асю до дома повёз отец, что стало для меня неожиданностью. Я помню, как он выглядел, но видел его последний раз очень давно.

Через полчаса мне сообщают, что пришла девушка, которая уже несколько раз пыталась пробиться ко мне через охрану. Только вот не пускали никого.

В груди поднимается волнение. Если это Чебрец одна по лесу бродит, я ей задницу надеру. Мне сейчас очень нужно с кем-то напряжение снять.

Глава 12.

Острый вкус разочарования. Он буквально въедается в мозг. Злит. Заставляет зубами скрипеть, как перед решающим голом. А всего-то, буду трахать не ту девчонку, мыслями о которой последние дни заполнены.

Милена стояла, оперевшись на машину, в которой её стабильно доставляют в школу. Красивая, как с обложки журнала «Путаны нашей школы». Нет, я, конечно, преувеличиваю, она действительно хороша своими всегда блестящими как после салона волосами, губами, что сияют красной помадой. Член дёргается по стойке смирно, представляя, как эти губы будут его марать. Даже гнев на её лице не портит впечатления.

Я киваю охране, и меня выпускают за ворота.

– Это что, игнор, Одинцов?!

– Нет, Милен, просто у нас дома ЧП, не хотел тебя беспокоить.

– Да? А может просто всё дело в твоём отъезде?

– Отъезде? – да, дурачка долго строить бы не вышло.

– Да! В Европу! Ты сколько от меня собирался это скрывать?

– Планировал прислать приглашение приехать.

– Ты издеваешься?! – включает ультразвук. – Я с тобой такое вытворяла, а ты…

– Может, отойдём и поговорим, или хочешь, чтобы вся охрана слышала о твоих сексуальных способностях?

– Скотина! – берёт она свой костыль и ковыляет от машины и ворот.

– Демьян! – зовёт охранник, а я поворачиваюсь.

– Я рядом, меня будет слышно! – показываю телефон, и он вздыхает. Да, от отца влетит, но и домой вести эту истеричку желания никакого. Мы отходим на десяток метров. Милена, чуть задохнувшись, опирается на дерево.

– Ты меня обманывал. Ты использовал меня.

– Что-то не помню, чтобы ты сильно сопротивлялась.

– Я думала, мы всегда будем вместе!

– «Всегда» – понятие вообще довольно непостоянное. Я не планировал на тебе жениться и даже не говорил про это. А твои фантазии – это только твои проблемы, – подхожу ближе, опираюсь рукой на ствол дерева. – С другой стороны, у тебя всегда есть шанс исправить моё мнение. Например, быть хорошей девочкой, отсосать мне прямо сейчас, быть паинькой этот месяц, и кто знает, может, я возьму ещё один билет на самолёт.

Нагло вру, но сейчас мне нужна разрядка, и меньше всего я хочу кого-то заставлять.

– Обещаешь?

– Нет, – говорю честно. – Всё будет зависеть только от тебя.

Глажу рукой тонкую шею, нащупываю бьющуюся жилку на загорелой коже. Я почти дурею, думая, как бы она смотрелась в этом свете у Аси.

Она бы так же шумно дышала? Обнимала бы меня за шею, целовала в губы и куда придётся? Всё ниже и ниже.

Тоже сказала бы мне: «Я буду стараться», – и опускалась на колени на зелёный мох, портя свои брендовые шмотки или испытывая боль при сгибании ног.

Нееет, Ася бы не стала соглашаться так просто. Она бы врезала так, что след бы остался, а потом бы рванула, несмотря ни на что. Я бы погнался. Погнался бы как дикий зверь за жертвой, остановил бы её, повалил на землю, чтобы ощутить во рту её тёплый язык, чтобы коснуться её мягкой кожи, оставить след. Я бы стянул её дебильные штаны, задрал бы футболку, чтобы впиться в её крошечные розовые соски, чтобы она бдительность потеряла, чтобы дала мне возможность окунуться в одуряюще влажное тепло, что плотным кольцом сжимает член. Прямо сейчас сжимает. Втягивает глубже. Заставляет держаться за дерево, чтобы не грохнуться. Я запрокидываю голову наверх, открываю глаза, смотря, как тучи гуляют рядом с ветками деревьев. Запах просто сносит башню, а по нервам ток пускают, когда чувствую приближение оргазма. Давай, Ася, ещё, ещё немного…

Роняю голову на грудь и почти не различаю ничего впереди, даже кажется, что – то где-то порочное видение пробежало. А я так и не смог догнать, потому что член плотно сжат красными губами. Блядь. Она глотает сперму, улыбается, поднимаясь с колен.

Она лезет целоваться, но я просто разворачиваю её спиной, целую шею, и рукой довожу Милену до оргазма. Пока работаю пальцами, загоняя их во влажное нутро, невольно оборачиваюсь. Неужели мозг настолько потёк, что мне мерещилась Ася?

Милена шумно кончает, и я моргаю, морщась от этого звука. Но спишем на лес. Тут всё становится громче.

– Прости, что истерила, просто не ожидала от тебя такой подставы. Ты же знаешь, как я тебя люблю.

– Знаю, – поднимаю костыль и веду её к машине. – Я завтра заеду.

– Точно?

– Когда я тебе врал? Пока, – хлопаю дверцей и получаю угрожающий взгляд её водителя. Имеет виды? Ну, пусть ждёт месяц, скоро она будет в его полном распоряжении.

– Демьян! Максим Игоревич звонит! Нашли вашу маму! – орёт Серёга, и я тут же бегу к нему, хватаю телефон.

Облегчение шаром давит в груди. Главное, чтобы без сильных последствий.

– Отец.

– Мать в порядке. Едем в больницу.

– Зачем тогда в больницу?

– У неё кровотечение, скорее всего потеряла ребенка.

– Пиздец, – сажусь на лестницу прямо там, где стою. – Она будет в бешенстве. Сколько вы пытались…

– Мне не говори. Разберёмся. Сейчас главное – найти этого ублюдка и вырвать ему кишки. Из дома ни ногой, понял?

– Да понял, понял. Даже к Милене?

– Натрахаешься ещё, главное, чтобы живой был.

– Ладно, держи в курсе.

Глава 13. Ася Чебрец

Для экзаменов я выбрала самые нейтральные предметы. С прозрачной надеждой на то, что однажды мне всё же удастся куда-то поступить. Я никогда не боялась экзаменов. Как собственно и учёбы. Отец за неё не наказывает. Вообще не считает, что женщина должна думать. С неё достаточно умения работать, рожать детей и слушаться. Так что собиралась я на экзамен вполне спокойно. И даже возможная встреча с Демьяном меня не сильно волновала. Вернее, я решила, что не должна волновать. После той встречи в лесу, когда я застала его с Миленой, я поняла, что ему совершенно неинтересен мой ответ. Он, как и обещал, просто нашел ту, что по сговорчивее. Я не обиделась. Я ведь ничего от него не ждала. Как давно не жду от представителей мужского пола. Сейчас главное – хорошо сдать экзамены, наконец, получить аттестат и просто исчезнуть.

Я пока не разговаривала с Ирой. В прошлый раз на радостях она зачем-то рассказала маме. Понятно, что она не виновата. В следующий буду умнее.

В день первого экзамена я уже готова была выйти, чтобы пойти пешком, когда отец сказал.

– Поедешь с Одинцовым.

– Нет, – мотаю головой, но, замечая его взгляд, вздыхаю. – Он, наверное, не захочет меня вести.

– Сейчас в лесу небезопасно. Одной лучше не ходить. Так что дойдёшь до их дома и жди его.

– Чтобы дойти до его дома, нужно пройти по лесу.

Отец поворачивает ко мне свою голову, а я уже поняла свою ошибку, но поздно. Рывок за волосы и удар по спине. Первый за эти недели. И всё из-за Демьяна. Опять из-за него.

– Смертные не должны опровергать слово божье, так же как дочь не должна опровергать слово отца. Забыла?

– Нет. Я всё поняла. Мне на экзамен надо.

– Будешь перечить, останешься без экзаменов и аттестата. Твоей матери он в жизни всё равно не пригодился.

Он был бы счастлив. Но не пойдёт на это. Потому что тогда придут из школы. А он не любит лишних на своей ферме.

– Ты поняла?

– Я всё поняла, отец. Я буду послушной.

Он отходит, а я разгибаюсь, поправляю кофту и иду за рюкзаком. Сегодня погода довольно унылая, но она отлично сочетается с моим настроением. Если встретить Демьяна я была готова, то сидеть с ним в одной машине нет никакого желания.

Но я зря переживала. Наше игнорирование – оно взаимное. Он молча открывает дверь, и так же молча везёт меня всю дорогу. В школе пока мы все ждём экзамена, он молчалив и угрюм, и даже яркая Милена для него словно пустое место. Обычно он разговорчив, сыпет остротами, а теперь что? Он словно живая статуя, хоть и очень красивая.

Может, у него день такой вот? Но и тут я ошиблась, потому что все остальные три экзамена он точно такой же. Я не могу не думать об этом постоянно. Тихонько расспрашиваю мать о семье Одинцовых, но она ничего не слышала. И никто не слышал. А спрашивать в открытую будет слишком подозрительно.

Можно было бы, конечно, спросить у него самого, но он настолько в себе каждую встречу, что я просто не решаюсь. Но, наверное, во время выпускного будет уже не так страшно, потому что я знаю, что этот день последний, когда мы видимся. Потому что дальше наши дороги разойдутся навсегда.

Экзамены прошли быстро, результаты никого не удивили. Я получила свои положенные семьдесят балов по каждому из предметов. Так же, как и Демьян никого не удивил своими девяносто. Зато теперь я получу аттестат и шанс на новую жизнь вдалеке отсюда. Шанс, да. Если отец не решит, что уже завтра я обязана расписаться с Гришей под страхом смерти.

* * *

В день выпускного, мама, наверное, впервые в жизни берётся за мои волосы сама. Я знаю, что плетёт она хорошо, но с удивлением отмечаю, как ловко её пальцы делают из моей соломы корону. Она даже где-то нашла блестящие шпильки, которые и закрепила в причёске, придав ей настоящее сияние. Оно отлично сочетается с моим светлым платьем, из-за которого я не высыпалась последние несколько дней. Мне хотелось хоть раз в жизни, хоть один день в школе надеть что-то по-настоящему красивое. Лёгкое, струящееся, такое, чтобы он заметил. Нет, нет, я, конечно, делала это не ради Демьяна, мне было на него плевать, но вдруг однажды в своей холодной Европе, трахая очередную девушку, он бы вспомнил моё платье, меня и мой не озвученный ответ. Я часто думала, что бы мы могли делать этот месяц. Тайно встречаться, так же прижавшись к дереву растворяться друг в друге, кататься по ещё влажной траве совершенно обнажённые, бежать под дождем и падать со смехом в пруд. Думала, да. Слишком часто даже. Непозволительно для той, кто пробовал его губы всего лишь раз.

– Какая же ты красивая, Ася, – вздыхает мама, когда появляюсь в своём платье. Отца ещё не было сегодня, и я очень надеюсь, что я успею уехать раньше, чем он появится.

– Красивая, да, повезло, что иду без синяков.

– Ася…

– Молчу, молчу, – смотрю на её намечающийся живот. – Ну, ничего, совсем скоро ты родишь новое поколение для развлечения отца. Наверное, мне нужно сказать спасибо, что он меня не насиловал.

Нарываюсь. Мать впервые, но всё же даёт мне пощёчину.

– Отец бы никогда на такое не пошёл! Не делай из него зверя! Он просто воспитывает вас!

– Проблема в том, мам, – поворачиваю к ней горящее лицо. – Что он мог делать с нами, что угодно, ты бы всё равно его не смогла остановить.

Она поджимает губы, отворачивается.

В этот момент мы слышим сигнал машины. Значит, приехал Гриша вместе со своим дядей. Значит, пора ехать на выпускной.

Глава 14. Демьян Одинцов

Я не узнаю собственный дом. Ощущение лютого пиздеца кроет каждый раз, когда я вижу мать. Отца. Их обречённые лица.

Мать потеряла ребенка. Он был ещё совсем крохотным, но она уже придумала имя, выкрасила в жёлтый свободную комнату, уже купила кроватку и коляску.

Теперь вместо того, чтобы жить, она часами проводит в этой комнате, ругается с отцом, когда тот пытается её вытащить.

Мой дом теперь – усыпальница не рождённой девочки. Мать и меня замечать перестала. Разговаривать. Смеяться. Как, собственно, и для отца я перестал существовать.

Теперь у него две задачи. Вытащить мать из депрессии и отомстить ублюдку, который сделал это с нашей семьёй. Я не против помочь. Мотаюсь с ним по делам, выясняю информацию под чужим именем.

Наверное, я должен чувствовать единение с отцом, должен радоваться, что помогаю, но меня только одна мысль грызёт, поскорее съебаться из этой ямы. Даже моль больше так не вставляет. Сил на разговоры нет.

Единственное, на что меня хватает в плане отношений, это приехать к Милене, трахнуться по-быстрому и свалить снова, чтобы решать с отцом дела. Наверное, если бы не нытьё Милены, я бы и не подумал появляться на выпускном.

Забрал бы аттестат, тем более через три дня самолёт.

Но надо появиться, надо Милене всё сказать, извиниться, подарок подарить на прощание. Не нужен мне никто. Не хочу иметь такую же болезненную зависимость, как у отца от матери. Когда твоё настроение полностью подчинено ей. Когда ты жизнь положил на то, чтобы она была счастлива. Не, нахуй.

Я хочу жить ради себя. Следовать своей дорогой, без попутчиков. Каких угодно попутчиков.

– Ты уже собрался? – отец заглядывает в комнату, где я пытаюсь завязать грёбаный галстук.

– Почти.

Отец усмехается, подходит ближе, помогает.

– Мы с матерью уезжаем сегодня, помнишь?

– Очередной психиатр?

– Не начинай.

– Да, я уже кончил. Сколько можно ныть? У неё двое живых детей есть, а она убивается по сгустку молекул?

– У меня есть идея одна. Не знаю, как она отреагирует.

– Ты о чём?

– Помнишь, мы с тобой выяснили, что у Хворостовых, – именно эта семья подстроила похищение матери по нашим данным. – Есть много врагов, которые хотят его линчевать не меньше моего.

– Ты придумал, как отомстить?