Ты – Моя ошибка

«Где ты, Ульяна?»

«Какого черта? Возьми трубку!»

Я долго думала – сказать ему, что все знаю или не надо? А еще думала, почему не плачу? Но мысли все время возвращались к тому парню, его поцелуям, крышесносному запаху, голосу и глазам, глубоким и таким загадочным. О таких парнях пишут в глупых женских романах, такие похищают сердца, а затем разбивают их на тысячу осколков. Дома я все-таки написала Иванову, что видела его со Светкой. Смысла скрывать правду уже не было, я не хотела быть с ним и дальше в отношениях. Простить измену – наступить себе на гордость, а я не готова к таким поворотам. Пусть Женька знает и больше ни на шаг не приближается ко мне. Ждать ответа от горе-парня не стала, отключила телефон и плюхнулась на кровать, правда уснуть блаженным сном не получилось. Нет, я не страдала от печали по неудавшейся любви, что, кстати, странно. Не лила слезы в подушку, прокручивая события прошлого. Наоборот, я снова и снова возвращалась к тем поцелуям, прикосновениям, голосу моего незнакомца. Интересно, как все – таки его зовут, чем увлекается, какие книги читает и читает ли вообще? О чем мечтает, где любит гулять, на кого учится? Интересно, какой он человек…

«Завязывай, Ульяна», – приказала себе я. Думать о том, кого никогда больше не увидишь, не лучшая затея. Однако в моем приключении были и плюсы: этой ночью я так и не заплакала. Кажется, брюнет неосознанно спас мою душу, а вместе с ней и сердце. Только наследил там, оставив свой отпечаток.

Утром я проснулась без настроения. Мать так громко заливалась соловьем в сторону Ваньки, что я тоже заинтересовалась. Сунула нос в его комнату, посильнее кутаясь в махровый халат – отопления почти не было, а стеклопакет явно пропускает холодный воздух. Наша квартира давно нуждалась в ремонте.

– Какой ты у меня, – хлопала в ладоши мама, расхаживая, вокруг сына с воодушевленным видом.

Волосы у нее были закручены в дульку, на ногах высокие шерстяные носки, а поверх – новое платье. Явно на свидание собиралась, но не собралась до конца. Суббота, как говорится, чем не повод. Тем более с ухажерами у нее никогда не было проблем, зато они были у нас. Мы с Ванькой, моим младшим братом, маминых приятелей, откровенно говоря, не особо любили, хотя, пожалуй, это мягко сказано.

Мама работала учительницей в школе, собственно, поэтому я тоже поступила в педагогический. Видимо, любовь к преподаванию сформировалась на уровне генетики. Но как психолог или воспитатель родительница была в пролете – она, кажется, никогда не понимала, что ее поведение отражается на собственных детях, а еще никогда не умела выбирать мужчин.

– Ма, отдай, – буркнул Ванька, поднимаясь со стула.

Брат был высоким, выше меня на две головы, худощавый. Но с мозгами порядок: читал много, проблем не создавал, с плохими мальчишками не водился. Хотя в последнее время домой стал приходить поздно, а где бывал, не говорил. Возраст, полагаю. Семнадцать – самый пик гормональных перепадов.

– А зачем тебе так много, Ванюш? – хлопала глазами мать, разглядывая белый конвертик.

– Это мои деньги. Тебе хахали и так неплохо дают, – очередная колкость, которая иногда срывалась с губ брата. За языком в отношении матери он редко следил. А ведь раньше было наоборот: мамуля, сестрица, сейчас чаще огрызается.

– Как тебе не стыдно! – обиделась мама и, кинув конверт с деньгами к ногам Ваньки, направилась к себе, громко хлопнув дверью.

– Язык у тебя без костей, – буркнула я, усаживаясь на кровать.

– А что она лезет? Меня, может, тоже от ее мужиков воротит. Тот старый хрыч на тебя так поглядывает, явно не на мать поглазеть ходит к нам, – Ваня поднял драгоценный конверт и убрал в ящик. Сам же уселся за компьютерный стол, разглядывая что-то на экране ноутбука. Единственного, между прочим, заработанного на мои кровные.

Чтобы помочь семейству, я еще со школы подрабатывала репетитором – пара учеников по литературе и русскому приносили дополнительный доход. Но во время сессии количество уроков приходится сокращать или на время отменять вообще.

– Ты о ком? И где деньги взял?

– О Валере или как его там, – хмыкнул Ванька, пропуская второй вопрос мимо.

Мама встречалась с дядей Валерой уже месяц. Мужчина он странный, да и внешне не очень приятный. Ростом чуть ниже брата, широкоплечий, нос картошкой, усы на пол-лица, как у гусара, пухлые губы. От него вечно несло дешевым парфюмом, от которого мы с братом воротили нос, а мама, наоборот, нахваливала.

– Вань, откуда деньги взял? – повторила я, напирая.

– А тебе все надо знать!

– Конечно, а ты как думал. Сколько там, что мама так разошлась?

– Фигня, – повел он носом. – Двадцатка.

– Сколько? – если бы я не сидела, точно бы упала. – Откуда такие деньги?! Эй! Ты где их взял, Вань?

– Не украл, не боись, – хвастливо ответил этот дуралей.

– Ваня…

– Тотализатор. Все честно.

– Какой тотализатор, Вань? – я поднялась с кровати, подошла к брату и резко дернула его за плечо.

– Обычный, Уль. Ставишь косарь, получаешь три. Смотря какая ставка.

– А где ты взял деньги на ставку?

– Ну…

– Ваня! – крикнула я, сжимая его плечо.

Я постоянно задавалась вопросом, почему наша мама перестала заниматься воспитанием своих детей? Почему ей на нас наплевать?! Сколько себя помню, она всегда так себя вела, будто меня и брата не существует в ее жизни, будто мы – ошибка ее прекрасной молодости. Однажды, в восьмом классе, девчонки подловили меня в туалете, приперли к стенке и отрезали сантиметров десять волос, потому что я заступилась за одноклассницу. Вернулась домой я уже с короткой стрижкой и разбитой губой, потому что попыталась дать отпор. Мама тогда на кухне ела курицу гриль с очередным ухажером, они громко смеялись, проводили хорошо время, запивая все это коньяком.

Другая мама побежала бы в школу, устроила бы скандал, выясняя, почему ее ребенка обидели, а моя только утром спросила с улыбкой: «О, ты подстриглась? Ну, пойдет». И все на этом. Я едва сдержала слезы и крики обиды, которые рвались из груди. Порой мне казалось, что, не будь нас в жизни этой женщины, ей было бы проще.

– Занял, – ответил сквозь зубы брат, вырывая меня из пучины неприятных детских воспоминаний, и недовольно скинул мою руку.

– А как отдавать собираешься? Зачем тебе вообще столько денег?

– Я уже отдал. Выиграл и отдал. Теперь будет более крупная ставка, буду участвовать.

– Вань! – опять прикрикнула я, не сводя с него строгого взгляда.

– Через полгода Кристинка выпустится, а у нее днюха скоро. Я хочу подарить ей подарок, – выдал он.

О Кристине я уже слышала. Она училась в одиннадцатом классе, брат был влюблен в нее уже два года. Вот только девочка эта была из обеспеченной семьи: в школу привозил личный водитель, на отдых она летала на Филиппины, а не в Анапу, одевалась в дорогие бренды, и поступать собиралась в лучший вуз страны.

Ванька чудом с ней познакомился на школьной дискотеке: набрался смелости, пригласил, а Кристинка не отказала. И Ваня мой, дурак, уши развесил, решил, что все – теперь пути ему открыты Однако Кристина мыслила иначе: она как не замечала его, так и не замечает.

– Какой ты подарок собрался ей дарить? Букет цветов…

– Яблоко! Последней версии. Но он стоит, сама знаешь, сколько. Другое не прокатит.

– Вань, ты в своем уме? – спросила я, ошарашенно вглядываясь в лицо брата. Обычно он не страдал подобным, прекрасно понимая, что не одними деньгами можно расположить к себе людей.

– Да там верняк. Я займу еще небольшую сумму и сделаю крупную ставку. А потом…

– Вань, людей нельзя купить. Сердце человека не стоит ни одного телефона или клада. Тебя либо любят за то, какой ты есть, либо не любят.

– Подарок – это билет на поезд! – буркнул брат, переводя взгляд на фотку Кристины, которая стояла в рамке на столе, словно алтарь, на который он молился ночами.

Брат безумно любил эту девушку, был готов ради нее на многое, и на подобную глупость в том числе. В какой-то степени я ей даже немного завидовала, ведь такую чистую и преданную любовь еще поискать надо.

– Ты забываешь, когда поезд останавливается, билет обычно выбрасывают. И она тебя выбросит, с телефоном или без.

Ваня вдруг подскочил со стула, схватил меня за руку и толкнул в сторону двери.

– Проваливай, надоели твои нотации.

Глава 4 – Ульяна

Я не стала спорить с Ванькой, решив отложить разговор на потом. Голова и так гудела, и настроение было такое, что хоть на стенку лезь. Погода за окном тоже не радовала – небо хмурое, словно вот-вот снег выпадет, ветер раскачивал кроны деревьев, заставляя оставшуюся листву шелестеть. В общем, ноябрь давал о себе знать.

В обед я включила телефон, так как сегодня должна была прийти ученица на допы. И стоило только загореться экрану, как посыпались оповещения о пропущенных звонках от Иванова. Что странно, сообщений от него не было, только звонки. Я вздохнула, а затем просто заблокировала Женю. Хватит с меня вранья и недоотношений.

Было, конечно, грустно и обидно, да и гордость задета. Не каждый день тебя меняют на другую, банально из-за секса. Но ничего не изменишь. Жизнь на этом не заканчивается. Тем более в мыслях у меня не было Иванова, зато там прочно обосновались голос и улыбка незнакомца. Вот что точно не пойдет на пользу, однако, несмотря ни на что, о своем поступке до сих пор не пожалела.

Почему? А.: целовался брюнет классно. Б.: и не только целовался. Хотя, конечно, в первый раз, полагаю, невозможно получить тонну удовольствия. Но от этой связи однозначно осталось приятное послевкусие.

Ближе к двум пришла ученица. Мы с ней отзанимались полноценных полтора часа, и обе немного устали, поэтому ушли на кухню пить чай со сладкими булочками, которые я успела прикупить в магазине перед ее приходом.

Что касается мамы, за весь день она и носа не показала из комнаты. Только под вечер вышла в полной боевой готовности: макияж, обтягивающее темно-бордовое платье до колен и черные колготки, поверх которых надеты чулки-сетка.

– Ты выглядишь ужасно, – честно сказала я, разглядывая ее наряд.

Мама стояла возле зеркала в коридоре и густо красила губы в алый цвет.

– О, отпад, мам, – выдал Ванька. Тоже, видимо, куда-то собрался. На меня не взглянул и даже показушно отвернулся. Вот же мелкий засранец!

– Красотка, скажи, – улыбнулась мать. Я закатила глаза и ушла на кухню.

– Твоя дочь явно не в тебя. Занудная, – донеслось в спину.

– Радуйся, – скривилась я, мысленно кидая камень в сторону братца. – Иначе ты бы уже жил в подъезде.

– Не ругайтесь, – мурлыкнула мать. – Я убежала. Буду поздно.

– Или завтра, – добавил вслух Ванька то, что крутилось у меня на языке.

Мне хотелось, чтобы мама спросила, куда направляется ее сын или как мои дела, как отношения с парнем. Хотя бы для галочки. Но она ничего не сказала, молча ушла, закрыв за собой дверь.

* * *

В понедельник я встала раньше обычного. Собираясь на учебу, решила немного подкраситься и распустить волосы. Не ради Иванова, ни в коем случае, ради себя любимой. Ведь быть красивой – одно из важных женских правил. Пускай я и не девушка с обложки глянцевого журнала, однако никто не отменял милой одежды и легкого макияжа. Я расчесала волосы, наложила тени на веки, пытаясь выделить большие голубые глаза, которые иногда становились серыми, а иногда приобретали янтарный отлив. На губы нанесла матовую помаду, слегка растерла ее, чтобы добиться большей естественности цвета. Нацепила на себя джинсы, розовый короткий свитер с большим воротом и улыбнулась своему отражению. Вроде неплохо.

До универа добиралась на автобусе, под репертуар шансона и бурчание двух бабушек. То кто-то сдачу не передал, то кому-то на ногу наступили, а когда вошел подвыпивший мужчина, ехать стало совсем невмоготу. Каким-то чудом я вытерпела бесконечные двадцать минут до своей остановки. Выскочила одной из первых и помчалась к «обители» науки.

Возле корпуса меня уже ждала Анфиска – моя близкая подруга и одногруппница. Она, как всегда, что-то читала, уткнувшись в книгу.

– О, у тебя сегодня свидание с Ивановым? – спросила Ларина, еще не зная подробностей эпичной пятницы.

– Он мне изменил, и мы расстались, – выдала я сходу и поспешила к универу. Анфиска застыла, открыв рот, но потом быстро пришла в себя и побежала следом за мной.

– Это как? – удивленно спросила подруга, поравнявшись. – С кем?

– Ну, вот это тебе лучше не знать. А то скажешь: «Я же говорила!».

– Да ну! – воскликнула она, явно догадавшись.

Я лишь пожала плечами, мол, как видишь, и да, ты была всегда права. Шли мы не очень быстро, хотя по такой погоде хотелось поскорее попасть в тепло. Мимо проехала машина ректора, аккуратно, медленно, как и полагается. А за ней на бешеной скорости пролетел спорткар. И не просто пролетел – чуть не сбил нас. Хорошо, Ларина вовремя успела схватить меня за руку и потянуть влево, иначе поминай, как звали.

– Вот урод! – буркнула Анфиска.

– Чтоб у него колеса полопались, – поддержала я, усмехнувшись.

– Все четыре, – кивнула подруга.

– Наколдуешь, Анфис?

– Сначала твоему козлику проблем наколдуем, – хмыкнула Ларина.

Женьку она не любила, да и он ее тоже не особо жаловал. Почему? Сказать сложно. Иванов считал, что у Лариной банальная ревность со стороны подруги. А Анфиска постоянно твердила, что Женя не вызывает доверия. Видимо, ее интуиция работала лучше моей.

– Пусть ему Светка колдует.

– Вот же дрянь! Хотя знаешь, ну, это было предсказуемо. Вы же не спали с ним ни разу. А он парень видный, и его швабра тоже видная. Надо отомстить ему! – понесло Ларину не в те дебри.

Я не стала ей говорить, что уже отомстила. Решила, оставить своим маленьким секретом. Да и какая разница? Тот парень наверняка забыл, что произошло между нами. Уверена, с его внешностью и фигурой, – до сих пор смущаюсь, вспоминая достоинства незнакомца, – проблем по женской части не было. Наверняка, он менял девчонок, как перчатки, и уже давно забыл про одноразовую связь. И мне стоило забыть его. Анфиска не замолкала до самой первой пары, проклинала Женьку, на чем свет стоит, и Светку, кстати, тоже. Обещала наслать на них проклятия и сделать куклу-вуду.

А через полтора часа, сам товарищ проклинаемый, в лице Иванова, появился на нашем пути. Учились мы на разных специальностях, у него – преподавание физической культуры, а у меня литературы и русского. Поэтому первая пара у нас различалась, зато вторая была совместной. Раньше я грустила, что мы не могли быть вместе постоянно. Теперь же, наоборот, радовалась.

Женька стоял в компании друзей, а рядом, само собой, тусовалась Синицына. Заметив меня, Иванов быстренько с ними попрощался и направился в мою сторону. Безумно хотелось развернуться и убежать куда-нибудь подальше. В голове так и застыла картинка, как они в туалете со Светкой предаются утехам, ее стоны, разносящиеся эхом по коридору. Как же противно стало теперь видеть своего бывшего парня. Все очарование пропало, даже прическа Женьки показалась дурацкой, эти ужасно зализанные назад волосы. Кто так сейчас ходит?!

– Уль, подожди! – крикнул Иванов, заметив, как я потянула Ларину в сторону лестницы.

– Хочешь, я тебя прикрою, а ты иди, – предложила Анфиса, понимая мое состояние.

Хотя, какое у меня было состояние? Я не чувствовала себя как жены изменников. Более того, в груди не было даже сквозняка от разбитого сердца. Противно, да. Обидно, да. Но не более. И это было настолько странно, что я сама себе поражалась.

– Уль! – снова крикнул Женька, пока я раздумывала: бежать или гордо выдержать разговор.

– Проваливай, – буркнула ему Ларина.

– Я не с тобой разговариваю, – огрызнулся Иванов, настигая нас.

– А кто тут с тобой хочет говорить? – не унималась Анфиска. Воевала вместо меня, как самый настоящий друг.

– Жень, у тебя была отличная пятница. А у меня хорошие выходные. Поэтому, давай продолжать в том же духе – раздельно, – произнесла я спокойно.

К горлу подкатил противный ком, который было невозможно сглотнуть. Я смотрела на Иванова и не могла понять, как он может подходить после всего ко мне. Еще и при Светке. Они оба, что ли, с приветом? Или это нормально: спать с одной, гулять с другой?..

– Ларина, сгинь в туман, – вдруг рявкнул Женька в сторону моей подруги.

– А ты не офигел, дружок?

– Проваливай. Ты тут третье колесо!

– Третьим колесом была твоя подружка. Или вы кувыркаетесь втроем? Ты, ее парень…

– Иди на хер, извращенка больная!

– Свет! – крикнула я громко. Да так, что человек пять, сидевшие на диване и стоявшие возле подоконников, обратили на меня внимание. – Забери своего парня. Мне с ним не о чем говорить.

Иванов растерялся и оглянулся на свою драгоценную подругу детства. По коридору покатилась волна шепота и негодования, народ явно удивился моему заявлению, потому что все до единого, кто находился сейчас в коридоре, знал – мы с Женей вместе.

– Пошли, – шепнула я Анфисе.

И, подхватив подругу под руку, под шумок, пока Синицына с Ивановым играли в гляделки, шмыгнула за дверь, к лестнице. К счастью, Женька догонять нас не стал.

Глава 5 – Ульяна

Во вторник Ванька не пришел ночевать. Я места себе не находила, зато мать спокойно спала, уткнувшись носом в подушку. Ее равнодушие знатно бесило. Как она может спокойно спать, укрывшись одеялом, когда родного сына нет дома? А вдруг с Ваней приключилась беда?! Вдруг валяется где-то под забором, поливаемый дождем, что так неистово тарабанит по подоконнику? От тревоги и злости хотелось кричать, но я лишь продолжала набирать Ване, умоляя всех богов, чтобы проклятый женский голос перестал выдавать «абонент недоступен».

К часу ночи у меня совсем опустились руки. Нужно было что-то делать, куда-то идти, бежать, предпринимать попытки найти брата. Поэтому, как бы глупо ни звучало, я вышла во двор, обошла ближайшие детские площадки, заглянула даже под лавки, мало ли, валяется там побитый. На улице было тихо, безлюдно, и никаких отморозков по пути я не встретила. У нас не самый прекрасный район: здесь и алкаши нет-нет собираются, и подростки странные тусуются, покуривая то ли травку, то ли еще какую-то дрянь. Однако мой поход на улицу оказался абсолютно бестолковым. Вернулась я домой ни с чем, улеглась на кровать и считала минуты до рассвета, который как назло долго не озарял город. А в четыре утра Ванька соизволил явиться. Ох, мы с ним и сцепились!

– Как тебе не стыдно! Неужели предупредить – язык отвалится? – кричала я, позабыв, что в соседней комнате спит мать.

Мои вопли ее, видимо, разбудили, и она вышла к нам не особо довольная, накинув халатик на плечи.

– Мне что, десять? Я никому и ничем не обязан! – злился брат.

– Ульян, что ты истерику закатила? – не понимала мама, зевая и раскачиваясь из стороны в сторону.

– Позвонить или написать сообщение можно было, Вань. А ты, мам… иди спать!

– Может, все пойдем спать? Соседи еще придут жаловаться, – переживала непонятно за кого мама.

Поразившись в очередной раз отстраненности родительницы, я устало вздохнула. Можно продолжать бесконечно задаваться вопросом, почему мама у нас, мягко говоря, была своеобразной, а можно молча хлопнуть дверью, что я, собственно, и сделала. Однажды я съеду от них, уйду из этой проклятой квартиры! Находиться здесь, порой, было настолько невыносимо, что мне казалось, однажды задохнусь.

Само собой, утром я проспала. Встала через полчаса после будильника, умылась, на скорую руку подкрасилась, кое-как заплела колосок, схватила сумку и умчалась в универ. Первой парой стояла физра, которую я ненавидела еще со школы. Бегать и прыгать – не мое. Забивать голы – не мое. И вообще спорт – не мое. Никогда не получала от этого удовольствия.

По пути попала в пробку. Еще и в автобусе наткнулась на недовольную женщину, которая всю дорогу спорила с водителем о том, почему берут «стоячих» пассажиров – дышать нечем, и вообще это небезопасно. В какой-то момент другая дама не выдержала, и они начали ругаться. Да так громко, что у меня в наушниках музыку не было слышно.

Каким-то чудом я успела к первой паре. Быстренько переоделась в спортивную форму и поплелась вместе с Анфиской в сторону зала. А там опять… Иванов в кругу друзей. Он что-то активно рассказывал, жестикулируя, а те в ответ смеялись. Вообще Женька довольно общительный парень, люди к нему всегда тянулись. Он, как огонек, зажигал всех вокруг. Таких обычно называют «душа компании». Не знаю, чем я ему приглянулась.

Еще на втором курсе, перед началом сессии в мае, Иванов подсел ко мне в столовке, улыбнулся и сказал:

– А меня Женя зовут. Мы вместе ходим на психологию. Сегодня погода классная, не хочешь прогуляться? – так легко у него это вышло, словно мы каждый день общались.

Я тогда жутко смутилась, растерялась. Последний раз на свидание ходила еще в одиннадцатом классе, да и то это сложно было назвать свиданием. С тем парнем мы съели по мороженому, по пути домой, поболтали о всяком разном и он благополучно пропал, словно никогда и не приглашал меня на свидание.

Иванов, в отличие от моего предыдущего опыта, ко всему прочему был еще симпатичным. Нет, не такой, о ком грезят все девчонки потока, но было в нем что-то обаятельное. В общем, без внимания не оставался. Я согласилась, а через два месяца мы начали встречаться. Правда, многие наши свидания походили на общие встречи, где частым гостем была Светка. То у нее проблемы с учебой, то парень бросил, то с родителями поссорилась. Казалось, у Синицыной все не слава богу именно в тот момент, когда мы хотели провести время вдвоем.

Анфиске сразу не понравилась Света. Она ей, собственно говоря, и до знакомства не нравилась. Ларина таких девчонок – легкодоступных, по ее мнению – за версту старалась обходить. Называла разлучницами и завистницами. Я отмахивалась, – если бы Женя хотел встречаться со Светкой, то явно не бегал бы за мной. А он проявлял внимание, дарил подарки, устраивал сюрпризы. Мне казалось, мы очень близки.

К интиму дело подходило не раз, но тут уже я стопорила процесс. Решиться на этот важный шаг было не просто. Я много читала на форумах: как подготовиться, какое белье купить, какая атмосфера нужна. В общем, волновалась. Женьке об этом не говорила, стыдно как-то. Зато с Анфиской делилась, как-никак мы лучшие подруги. Она смеялась, у самой-то первый опыт был в школьные годы, в выпускном классе, а мне только предстояло постичь дзен.

Только постичь случилось не с тем и без всяких подготовок. Неожиданно и, да, безумно приятно. Удивительно, но тогда я совсем не смущалась, бездумно отдавшись порыву. Сейчас, конечно, немного стыдно возвращаться воспоминаниями к той ночи. Но тогда… тогда мой мир словно окрасился в другой цвет, словно я впервые увидела путь к звездам.

– И чего он пялится? – выдернула меня из воспоминаний Анфиса.

Иванов, в самом деле, не сводил с меня взгляда, словно интереснее вокруг не было никого и ничего. Мне в очередной раз стало противно. Пускай на свою Светку так смотрит, все равно она рядом стоит, улыбается подружкам.

С каждой минутой народ потихоньку прибывал, нас становилось больше. Уже и встать негде было и дышать нечем, кто-то еще духами приторными надушился, их аромат, казалось, убивал последние капли кислорода. А физрук до сих пор не появлялся.

– Сегодня совмещенная пара с какой-то группой, с «мошками», – крикнул кто-то в толпе.

Вообще, нас редко с другими потоками совмещали, больше со своими. Но бывали исключения – преподавателей отправляли на курсы или они уходили на больничный. Видимо, сегодня как раз такой случай. Только группы с факультета международных отношений тоже не было, как и физурка.

Нас в потоке хоть и шестьдесят человек, но лица все знакомые, частенько пересекаемся. Ну и конечно, ребята шушукались, как без этого. Кто-то тихо, а кто-то нагло и громко: обсуждали меня, Женьку и Светку. Я ненавидела такое повышенное внимание, особенно в подобной ситуации, когда на тебя смотрят то ли с сочувствием, то ли с усмешкой.

Наконец-то явился Григорий Константинович, физрук: высокий, худощавого телосложения, лет под сорок. Волос на голове у него почти не имелось, сплошной блестящий шар, поэтому он частенько ходил в кепках. Зато одеколоном несло знатно, на весь коридор. Порой запах настолько был горьким, что аж подташнивало.

В зале мы построились, получили задание. К счастью, на улицу физрук не повел, видимо, погодка ему и самому не очень нравилась. Мрачно, сыро и холодно. Девчонок отправил в угол с матами, а парней на другую сторону.

– Даже подтянуться не можете разок? – кричал Григорий Константинович, когда ребята активно пытались что-то выдать. Димка Зыкин больше всех подтянулся – десять раз. Остальные еле до пяти, а то и трех дотягивали. Хорошо, что хотя бы нам с девочками не досталось. Нормативы по тому же обручу и прыжкам я в принципе никогда не сдавала.