Собирай меня по осколкам

На следующий день я погрузилась в свою газету. Старалась не думать о Тимуре, хотя выходило так себе. Это как если повредить старую рану. Думаешь, зажило. Но нет. Не зажило. Осколки всегда оставляют шрамы.

Вечером, уже, когда вернулась домой, пыталась выбрать наряд, придумать что-то с волосами и макияжем. Однако выходило не очень. Платья подходящего не нашлось, все какие-то домашние и простенькие. Волосы ложиться не хотели, еще и подводка закончилась.

В итоге я плюнула. Что мне там ловить? Любовь всей жизни? Вон и горчичное подойдет с воротником и ремнем. Под короткие сапожки на прямой подошве самое оно. А волосы… сделала колосок. Сбоку заколола красивую заколку с камешками. Губки подкрасила. Сносно, одним словом.

Думала, Романенко за мной заедет, но буквально в половину восьмого он позвонил и сообщил, не получится. Срочно там нужен организаторам. Подарок они какой-то готовят, то ли салют, то ли девушку из торта, я честно не особо поняла.

Наверное, это был знак свыше!

Нужно было остаться. Но Денис требовательно бурчал в трубку. Потом посыпались сообщения в телеге от Инги. В чате ребята закидали меня стикерами, зазывали по полной. Малиновская офигела больше остальных. Вызвала мне такси.

Я вздохнула.

Покорно спустилась по ступенькам, села в машину. Поправила шапку на голове, глянула на часы. Где-то внутри мелькнуло чувство тревоги. Нужно было бы обратить на него внимание. Однако я проигнорировала…

Почему? Не знаю.

Наверное, так захотела судьба.

Глава 7 – Маша

Громкая музыка, спертый воздух и запах табака. Я стояла в центре огромного зала, явно мешая некоторым танцующим девицам. Они виляли задницами возле шеста. Парни поглядывали на них, смеялись и выпивали напитки из стеклянных стаканов.

Что я здесь делаю? Зачем приехала?

Мимо проходили незнакомые лица, басы давили по вискам, и мне совсем не хотелось пуститься в пляс. Я бы может и ушла, да только Инга в самом конце зала заметила меня. Махнула рукой, подзывая. Поздно как говорится. Заднюю не включишь. Пришлось идти.

Малиновская выглядела отменно, подобно дикой кошке: в кожаном платье, едва прикрывающим бедра. Вырез на груди, почти не скрывал черного ажурного белья. Ей не холодно в нем? Вот и все, о чем я подумала.

– Что за стрем? – выдала Инга, разглядывая меня, вернее мою одежду.

– Да нормально, – заступилась Мила, попивая какой-то голубой коктейль из трубочки. Я кинула пальто на диванчик, пригладила платье и присела рядом с Людмилой.

– А где Денис?

– Вон, – показала Малиновская в сторону толпы парней. Их там было человек шесть, не меньше. Стояли и разглядывали танцовщицу, пили напитки, болтали. Мелькнула странная мысль: зачем он меня сюда притащил, если, итак, хорошо проводит время. А еще я подумала, что даже если бы Романенко целовал эту девицу, я бы вряд ли расстроилась.

– А где именинник? – больше для поддержания разговора спросила. Музыка в клубе раздражала. Резкая, однотипная.

– Мы не видели его еще, – отозвалась Мила, подвигая ко мне бокал с чем-то непонятным.

– Что это?

– Безалкогольный, попробуй, – улыбнулась она. С Милой было в разы проще общаться, чем с Ингой.

– Слушайте, – буркнула Малиновская, плюхаясь рядом. – Какого черта парни там, а не здесь? Машка, иди хвостом вильни. Хотя…

– Инга, ты бы сама сходила. Думаю, если начнешь танцевать, мальчики переключатся.

– Меня не интересуют мальчики, только один. Но его здесь нет. – Вздохнула Малиновская, поглядывая на прибывающий народ.

– Ты про новенького? – произнесла я, пробуя напиток. Кажется, там была газированная вода с каким-то сиропом. Однако довольно вкусно.

– Она никак не уймется с ним, – усмехнулась Людмила.

– Он все равно никуда не денется, – твердо заявила Малиновская. Рот у нее развязался, и посыпались дифирамбы этому таинственному переведенному студенту. Да какой он красивый, высокий, умный, да какая у него машина, одевается как. Оказывается, многим девчонкам этот парень приглянулся. Инга говорила, даже с других курсов студентки о нем болтают.

– Денис, поэтому и бесится, – подвела итог Малиновская.

– Из-за того, что этот мальчик нравится многим? – искренне не понимала я.

– Он чувствует себя вторым, – втиснулась Мила. – Всегда был первым и лучшим везде. А тут вот… подвинули. Вообще, знаешь, Маша… – она вздохнула, размешивая трубочкой разноцветный напиток. – Хорошо, что ты есть у Дэнчика. Иначе он бы нас со свету сжил. Так хоть видит тебя, забывает обо всем.

– Когда вы начнете встречаться? – улыбнулась Инга.

– Меня не интересуют отношения, – отчеканила как по команде я.

– То есть спать с мишкой тебе нравится больше, чем с подкаченным Дэнчиком? Слушай, ты вообще хоть раз «але»? – Малиновская вылупила глаза, придвигаясь ко мне ближе. Я поежилась. Вроде обычный вопрос, но смущает как-то о подобном говорить с Ингой. Мы же не подруги.

– Ч-что? – скосила под дурочку.

– До Дэнчика ты с кем-нибудь спала? Или вообще чиста и невинная, как белый лист?

– Инга, ну что… – постаралась влезть в неудобный диалог Мила.

– Машуня моя пришла! – а вот это было совсем, кстати, хоть и неожиданно. Романенко, который до этого не замечал меня, подлетел и присел напротив. В его чернильных глазах мелькали шальные огоньки. Он двигал шеей и плечами в такт музыке, пытаясь усидеть на месте, и танцуя одновременно.

– А мы как раз выясняем насколько невинная твоя девочка, – не унималась Малиновская. Иногда ее прямолинейность настолько бесила, что хотелось послать грубо и далеко.

– Слуш…

– Да, – ответил за меня Дэн. – Иначе она бы не была моей девочкой. Да, Машунь?

Такая глупость, а задело. Резануло слух. Я сглотнула, не особо соображая, как вообще реагировать. Создалось странное ощущение, словно меня осуждали за прошлое. За опыт, который их не касался. За человека, которого я выбрала и открылась. Да, это было моей ошибкой. Но ни я, ни мои ошибки не могут кем-то осуждаться, кроме меня самой.

– Нет, – сухо ответила. Глаза защипало от обиды. Ладно Инга, но Денис…

– Что нет? – не понял явно Романенко.

– Так ты у нас не девственница? – засмеялась Малиновская, расплываясь в победной улыбке.

– Чушь, Машка, ты же шутишь? – он выгнул бровь. Удивлен. Не верит. Я вот тоже не верю, что такая ерунда может быть важна для парня. Для такого парня как Денис. Да у него девушек было больше, чем волос у меня на голове. Он с ними постоянно куролесит. А я выходит, какая-то не такая становлюсь, если не девственница?..

Эмоции взяли вверх.

– Не шучу. – Холодно произнесла, держа гордо подбородок поднятым. Пусть знает. Я себя уважаю. – Был тот, кого я любила. Как и у вас. Мы были с ним близки. Если в этом есть проблема, то окей. Можете перестать со мной общаться.

– Дэнчик, – к нашему столику внезапно подвалил незнакомец. Еле стоял на ногах. От него несло знатно алкоголем. – На секунду отойдем?

– Да, я скоро вернусь.

Денис мазнул по мне, а затем вышел из-за стола. Он медленно удалялся, то и дело оглядываясь. А я погружалась в свои мысли. Стоило ли так открыто рассказывать прошлое, которое скрывала и прятала в шкафу долгие годы. Романенко обязательно спросит, обязательно спросит и Инга. Вот Мила вряд ли, она более воспитанная.

Я устало вздохнула, встала и решила сходить в туалет. Нужно время. Нужно отдышаться от собственной решительности. Или глупости. Одно из двух, не иначе.

В дамскую комнату дошла быстро. К счастью, долго искать не пришлось. Шмыгнула туда, не сразу замечая шум из кабинки. Показалось, это ветер за окном. Но нет, это был не ветер. Это дверца громыхала. Секунда другая и в маленькой комнатке с приглушенным светом послышались женские вздохи.

Девушка за дверью стонала. Тихо, однако, довольно сладко. Я сглотнула, замечая в зеркале свое раскрасневшееся лицо и пряди волосы, торчащие в разные стороны. Видимо из-за шапки прическа чуть подпортилась. Оставаться дальше показалось крайне неудобным. Да и неуместным. Поэтому я быстро ополоснула ладони и выскочила в коридор.

Пока шла, пыталась прийти в себя, перестать думать о прошлом. Сколько это будет продолжаться?..

В шумном зале, где людей стало слишком много, где творилось безудержное веселье, я в очередной раз почувствовала себя лишней. Воздуха не хватало, а желание уйти росло с каждым шагом.

Когда подошла к нашему столику, поняла – уйду. Плевать на все.

– Подай мою куртку, – попросила Милу. Дениса, к счастью, не было. Зато была Инга, и появился Женя.

– Ты куда? – не поняла Малиновская. – Эй, не смей сваливать. Я вообще горжусь тобой, детка. Ты просто сломала систему!

– Домой. Дай мне куртку, Мила.

– Такая занудная, Машка, – бухтела Инга.

Людмила протянула куртку. Кажется, в ее глазах не было осуждения.

– Эй! – послышалось позади. А затем чья-то мужская рука чуть оттолкнула меня в сторону. Я оглянулась. Незнакомец пытался отдышаться.

– Ты чего? – Женька поднялся, жестом показывая, чтобы парень сел.

– Там Дэн! – пытался перекричать музыку он.

– Что Дэн?

– Там драка! Жесткая драка! Дениса бьют!

– Что? – тут уже, и я закричала. Пульс зачастил, ладошки моментально заледенели. – Где? Кто?

– Где? – спросил Женя. Инга и Мила то же подскочили.

– На заднем дворе. Вы идите, я пацанов позову, чтоб разняли.

И мы побежали. Прорывались сквозь танцующих, расталкивали людей, не видели ничего перед собой. По крайне мере я не видела. Громкая музыка смешалась с нервами, и я ощутила, как глаза заполняются жидкостью.

В голове мелькали страшные образы. Да, Денис мог за себя постоять. Да, тут рядом его друзья и сейчас их точно разнимут. Но, а если мы не успеем? Если его все-таки изобьют? Я никогда не переживала за Романенко. Не лез он в драки. Не при мне. Может где-то и махал кулаками, но я этого не знала, не видела, жила спокойно.

Бывает же так, когда бежишь, когда не дышишь, когда легкие опустошаются, когда не чувствуешь ни холода, ни усталости. Я бежала именно так.

Просто, пусть Денис справится. Пусть не пострадает. Больше я ни о чем не думала.

Мы вырвались на морозный воздух через дверь заднего выхода. Женька впереди, я с Милой и Ингой позади. Темно. Здесь не было даже фонарей. Возле мусорных баков сидел мальчишка, незнакомый мне, мальчишка. Он держался за живот, а с его дрожащих губ стекала кровь.

– Эй! – крикнул Женя. Я перевела взгляд и заметила двоих. Не сразу поняла, кто есть кто. Но когда Денис упал от удара в живот с ноги, осознание накрыло волной. Ринулась к нему, не думая о себе, о том, что могу пострадать. Нужно помочь. Как-то остановить драку.

Романенко не успел подняться, зато я успела загородить его.

– Прекрати! – встала перед Дэном, расправив руки в разные стороны. Зажмурилась. Будь что будет. Ударит, значит приму удар. Страшно ли мне было в тот момент? Безумно. Мне вообще много раз было страшно: в школе, в туалете, в том проклятом сарае, ночью во дворе.

Я отчетливо ощутила взмах руки. И также отчетливо ощутила, как чья-то ладонь повисла в воздухе. Интуитивно. Даже будучи с закрытыми глазами. Я чувствовала это.

А еще знакомый запах. До жути знакомый.

Порой мне казалось, этот запах невозможно забыть. Он въелся под кожу. Он навсегда со мной, во мне, в каждой клеточке.

Неожиданно.

Все случилось неожиданно. Мужская рука схватила резко меня за кисть, и в ту же секунду видимо поднялся Денис. Он тоже схватил меня, только за локоть.

Я открыла глаза.

– Убери руки от моей девушки!

Глава 8 – Маша

Я не знаю, о чем больше всего мечтала в ту секунду: никогда не приезжать в этот клуб или не выходить на задний двор. Грудь опыляло пламя, эмоциональное и крайне неустойчивое. Наверняка, если бы парни не держали меня за руки по обе стороны, я бы упала. Без сил. Без малейшего шанса на вздох.

– Ты оглох! – крикнул Денис.

Наверное, надо было поддержать его и попробовать вырваться самой, но куда там. Мои губы дрожали, а по телу пробегали мурашки.

Мы были слишком близко. Смотрели друг на друга. Я смотрела на Тимура. В его глаза, которые казались ледяной озерной водой в самый пасмурный в мире день. На его губы, которые когда-то дарили безумие и сводили с ума, оставляя после себя ожоги на коже.

А ведь говорят, что со временем все забывается. Чувства забываются. Затупляются и исчезают, словно пепел на ветру. Если так, если глупая теория верна, почему я дрожу, почему не могу отвести от него взгляд.

– Серьезно? – Тимур ответил не Денису, а мне. Он медленно разжал ладонь, забирая свое тепло.

– Да я… – крикнул Романенко. А потом дверь распахнулась, и на улицу выбежали трое парней. Один высокий, темноволосый, и двое коренастых.

– Эй, какого… – хотел было что-то сказать высокий, но тут же заметил возле бака мальчишку, держащегося за живот.

Денис рывком дернул меня, отчего я едва не упала. Чудом выстояла. Плохо соображала. Однако продолжала смотреть на Тимура.

Горло сковало непонятное чувство. И я вдруг отчетливо ощутила, что испытываю дежавю. Словно мы уже однажды проходили это. Расставались. Убегали. А потом вновь находили друг друга.

Глаза защипало. Я отвернулась. Никогда. Больше никогда не заплачу перед ним. Сколько раз он потешался, глядя на мои слезы, страдания? Тимур вообще когда-нибудь думал, что совершал ошибку? Ему хоть раз было жаль меня? Было стыдно?..

Пока я боролась с собой, Денис решил бороться с Авдеевым. Кинулся на него с кулаками и, черт возьми! Не знаю, о ком я думала в тот момент. О ком переживала. За кого болело сердце.

С ума сойти.

Один из тройки, что выбежали, дал команду остальным, Жене, в том числе. Сам же схватил за локоть Тимура и попытался увести прочь. Женька и еще двое ребята держали Романенко, мечтающего получить реванш. А я сдерживала истерику, которая норовила выскочить наружу.

– Маша! – голос Инги вернул в реальность. Она стояла напротив, скрестив руки на груди. Переступала с ноги на ногу. Холодно? Точно. Зима же.

Я опустила голову, разглядывая землю, мокрый асфальт. Сколько градусов? Изо рта идет пар, пальцы не сгибаются. Мне тоже холодно. Только я почему-то не чувствую холод. Дыру в груди ощущаю, искры боли тоже. И ничего больше.

– Ты как? – Денис появился неожиданно. Я перевела растерянный взгляд с него в сторону, где был Тимур. Верно, был. Сейчас его там нет. Ушел.

Молча. Как три года назад.

Мы никогда не были для него чем-то серьезным. Ни тогда, ни уж тем более сейчас. Это я дура. Просто дура.

– Маша, ты испугалась? – произнес Романенко. В уголке его губ скопилась кровь, а сам он держался за живот. В чернильных глазах читался испуг и тревога. Я же пребывала в состоянии, которое сложно описать одним словом. Грань между злостью на весь мир, саму себя и обидой. Только к кому относилось второе, непонятно.

Денис потянулся ко мне, попытался обнять. Он всегда слишком много себе позволяет. Но не сегодня. Не когда я борюсь с ураганом в грудной клетке.

– Не трогай! – процедила. Дышать было почему-то тяжело. – Не трогай меня!

– Маша, ты чего? – не понял он мою агрессию. Я и сама не поняла. Ведь агрессия относилась не к Романенко. Уж он-то вообще ни в чем не виноват.

– Дэн, ты как? – спросил какой-то парень.

– Капец, вы реально сцепились! – верещал Женька.

– Дэн, а ты спятил? – крикнул Малиновская. Она дернула Дениса за локоть, поворачивая к себе. Видимо испугалась. – Тимур явно сильней тебя. Прекращайте эти соревнования! Сколько можно!

– Что? – фыркнул Романенко. – Иди нахер, поняла? Иди за своего Авдеева переживай. Достала! Сильней? Я просто выпил, а он нет. Не смей, слышишь! Не смей сравнивать нас. Я сломаю его! Поперек положу!

Мне почему-то стало невыносимо слушать гадости в сторону Тима. Угрозы. Обещания. Да, я ненавидела его. Да, сердце горевало и изливалось от боли. Но было и еще кое-что. И это самое чувство не позволяло просто так стоять и слушать.

– Денис! – крикнула. Он моментально повернулся. – Никогда! Слышишь! Никогда не называй меня своей!

Это был крик души. И опять же не к Романенко. А к тому, кто ушел.

С глаз скатились слезы.

Ненавижу.

Как же ненавижу…

Я забежала обратно в помещение. Ничего не слышала: ни музыки, ни голосов. Только грохот сердца. В ушах стояли его крики: отчаянные и невыносимые.

Не помню, как добралась домой. Наверное, на первом попавшемся такси. Денис звонил, Инга звонила, кто-то еще. А я продолжала плакать. Сначала тихо, а когда упала на кровать, не выдержала: заревела в голос.

Можно бесконечно отрицать то, что рвется наружу. Можно называть это чувство, как угодно. Можно даже быть рядом с другим парнем, засыпать с ним и просыпаться. Но все это не изменит того факта, что я скучала… скучаю…

Что впервые за долгое время мне безумно захотелось спросить, глядя в его неземные глаза. Спросить, почему он просто пропал. Спросить, было ли что-то из наших совместных воспоминаний правдой.

За эти три года, он хоть раз, хоть маленький разочек вспоминал обо мне. Скучал ли, как скучала я. Видел ли в других девушках меня.

Если бы он только на один вопрос сказал «да», клянусь, моя воля пошатнулась бы.

***

Этой ночью я плакала долго, до хрипоты. Подушка промокла от моих горьких слез. Пропиталась моим воем. А потом наступило утро. Солнце взошло. Я выдохнула. Все наладится. Должно наладиться. Плохо не бывает слишком долго.

Правда, настроение подвело. Впервые я не пошла на пары. Решила затворничать. Отключила телефон, не хотелось ни с кем говорить. А там пропущенных дай Бог. От одного Дениса только. Конечно, он может запросто прийти. Но у нас внизу домофон. Не зайдет просто так. А если и зайдет, не открою. Не хочу. Сегодня ничего и никого не хочу.

Зато было дикое желание уткнуться в телевизор. В моей однушке рядом с диваном стояло удобное кресло. В него я и уселась. Подтянула ноги к себе. Включила сначала «Спеши любить», и снова ревела. Потом «До встречи с тобой» и опять ревела. Кажется, мои глаза будут целую вечность отходить. Вроде и слез столько нет, не должно быть. Но у меня откуда-то были.

За целый день я выпила три кружка крепкого чая и съела шоколадку. Прощай аппетит. Не сегодня.

К вечеру решила сходить в душ. На свою голову решила. Ванна в итоге не спускала, поэтому я включила напор больше. Думаю, пусть наберется. Пробьет. Вышла на кухню, засмотрелась в окно. А когда вернулась, вода уже хлыстала на пол.

В растерянности я давай крутить краник, но особо эффекта не было. Кажется, там что-то сломалось. Под ногами лужа, банный коврик плывет. Куда девать этот запас месячной воды? Я сбегала в комнату, переоделась в короткие шорты, подвязала волосы и давай черпать наводнение. Да только эффекта не особо.

Все мои печали как рукой смело. На место тоски и апатии пришла паника. Что делать? Соседей затоплю. Если уже не затопила. Это же ремонт им оплачивать, от хозяйки выслушивать. Она меня точно по головке не погладит. Выгонит и не спросит.

Отчаявшись, я ринулась к сотовому. Идей не было, решила позвонить папе. Он наверняка больше поймет, а не поймет, так сантехника вызовет.

Однако не успела я включить телефон, как в дверь позвонили. Сердце сжалось. Соседи. Вода уже достигла их?.. Мамочки!

Я сглотнула и поплелась с тряпкой в руках открывать. Вот только…

Глава 9 – Маша

Сперва мне показалось, Земля ушла из-под ног. Перед глазами размазалась картинка, поэтому я моргнула пару раз, пытаясь понять: происходящее правда или граничит с безумием.

– Ты решила устроить наводнение? – всего четыре слова, а у меня воздух испарился в легких. Тряпка упала на пол, голос пропал. Я вообще говорить-то умею? Или от потока слез ночью и днем уже разучилась собирать буквы в слова.

Ладно. Начнем с того, что не каждый день на пороге моего дома стоит… Тимур. Высокий, широкоплечий и до ужаса домашний. Вон на нем даже спортивки с майкой, и тапочки. Тапочки! Волосы слегка разбросаны, как будто он лежал на кровати и резко подскочил. Прибежал сюда. Ко мне.

Да ну быть не может! Не бывает так. Нет. Серьезно. Это же не ситком, это жизнь. А в жизни… Но если нет, то почему он стоит здесь, почему его губы искривляются в недовольной ухмылке.

– Отойди, – приказал Тим. Я только и успела шагнуть в сторону, как он проскользнул внутрь, захлопнув за собой дверь.

Тимур у меня дома. Что?! Что вообще происходит?! Я сплю? Может, надо себя ущипнуть? Куда смотреть, где скрытая камера?! Мамочки.

– Что ты… – попыталась спросить, но вышло как-то хрипло. Пришлось сделать глубокий вдох, а затем попробовать еще раз. – Что ты здесь делаешь? И куда пошел?

– Нифига! – воскликнул он, оглядывая масштабы катастрофы. Остановился у входа в ванну, и наблюдал, как вода продолжает заполнять щели.

– Что ты здесь делаешь? – уже более уверенно и громко спросила. Прикусила нижнюю губу, стараясь не выдать нервозность. Да, черт возьми, я очень нервничала. Во-первых, потоп. Во-вторых, Тимур. Слишком много поводов за один раз.

– Жизнь тебя к самостоятельности не подготовила, – выдал он с сарказмом. Потом приподнял ноги, видимо понимая, что промок. Так ему и надо.

– Слушай, умник! – борясь с эмоциями, со смущением и злостью, я все-таки выбрала последнее. Наверное, поэтому сорвалась на крик. – Если уж ты у нас такой подготовленный, так реши проблему. Слабо? Или только…

– Какую из? Наличие воды у тебя дома? Или у меня? Или все-таки кран, который ты почему-то не отключила. Серое вещество должно работать в нужном русле, а не проседать в ночных клубах.

Вся его колкость прошла мимо, оставляя только один след: «или у меня дома». Это что получается? Я затопила… Тимура? Он живет снизу? Да ну быть не может. Хотя у нас там никто не жил уже довольно долго. Искали квартирантов, но ценник и ремонт многих не устраивал. Я и сама заглядывала в ту квартиру. Она на пять тысяч дороже, однако мебель хуже, а телека вообще нет.

– О, кажется, ты сломала систему в ванне, – голос Тима вытащил меня из собственных мыслей. Я глянула осторожно, а он там вовсю пытался повернуть кран.

– Кажется, серое вещество в твоем случае тоже работает хорошо только в случае кулаков.

– Колкие шуточки подъехали? – Тимур вышел из ванны и зачем-то пошел в туалет. Мазнул по мне взглядом полным призрения, затем скрылся за стенами маленькой комнатки. Я подошла поближе, скрестив руки на груди.

– Что ты там ищешь? – искренне не поняла, зачем он присел возле маленькой беленькой дверцы в стенке. Никогда не задумывалась, почему она вообще здесь.

– Иди лучше, глянь вода хлыщет или нет.

Я хмыкнула, но послушно пошла посмотреть. В груди творился ураган, однако и еще кое-что там было. Теплое, давно забытое ощущение. Никто после не мог заставить меня испытать подобное.

– О! – воскликнула. – Не идет! Вода не идет. Ура!

Я даже хлопнула в ладоши и улыбнулась. Искренне. А потом мою шею обожгло чужое дыхание. Горячие. Сладкое. То самое, от которого ноги подкашиваются. Сердце запрыгало, пульс участился. Я вновь прикусила губу, хлопая ресницами.

Тим стоял позади. Слишком близко. Его грудь едва не касалась меня. Табун мурашек прошелся по спине, но я взяла себя в руки. Еще чего не хватало. Откуда это чувство?

Нет! Больше никогда.

– Долго будешь торчать у меня дома? – голос опять подвел. Куда делась моя уверенность.

– Да нет, – усмехнулся он. И может мне всего лишь показалось, но смех был какой-то грустный. Без ехидства и издевки. – А то твой недоМальчик заревнует.

– Эй! – я резко обернулась. Но Тим уже отступил. Направился к выходу. Должен был направиться, однако остановился. Напротив моей комнаты.

Я не сразу поняла, куда направлен его взгляд. Сделала шаг вперед и только тогда заметила. Заметила кулон. Тот самый. Он висел на светильнике, который стоял на комоде. На самом, черт возьми, видном месте.

Сколько раз я порывалась выбросить его, сколько убирала в коробочку. Но возвращалась. Раз за разом. Уговаривала, что вещь не при чем. Это всего лишь кулон. Глупая подвеска. Так я договаривалась сама с собой. С невозможностью порвать с прошлым. С Тимуром. С нашими поддельными чувствами.

В итоге начала носить кулон. Иногда под платья, иногда просто. Нет, я снимала подвеску, но каждый раз смотрела на нее и не могла понять, почему именно Тимур. Почему только ему удалось влезть в мое сердце. И почему я не могу залечить рану.

– Ты уходишь или нет? – нельзя показывать слабость, поэтому мой голос будет звучать жестче. Даже если, на самом деле, в нем ни капли жесткости. Даже если мне безумно больно.

Тим оглянулся через плечо. Всего на секунду мы встретились глазами и в его ледяном океане, словно что-то мелькнуло. Что-то такое, от чего в груди у меня сжалось. Будто бы не он, а я совершила ошибку. И он это знал.