Полная версия
Притворись нашей мамой
– Алёнушка, девочка моя.
Она вскидывается, замирает. Открывает глазки. Они темные и блестящие в чернильной темноте.
– Мама?
В ночной комнате мой силуэт напомнил ей мамин. Или спросонья забыла, что мамы – нет рядом.
– Малыш, это я – Злата. – Протягиваю руку, щупаю лоб и щёки.
– Горячая как кипяток! Детка, скажи честно, сколько мороженого ты сегодня съела? Только одно, вечером со мной?
– Нет. Ещё с тётей Таней.
– Ну, Алёна! Как ты могла так со мной поступить? Я же тебе поверила! – из глаз текут жгучие слёзы. Понимаю, что нужно срочно вызывать скорую.
Удальцов будет несказанно «рад»! А мне нельзя его злить.
– Мамочка не плачь, – шепчет хрипло Алёна. – Я больше так не буду.
– Конфетка, у тебя уже есть мама, я не могу занять её место. Это нечестно, – глажу девочку по горячему лицу.
– Тогда поиграй со мной?
– Что? – ошалело смотрю на ребёнка.
– Притворись моей мамой!
– Иди ко мне, – ложусь рядом, обнимаю не (свою) малышку.
Глава 11
Демид
– Уваров, ты? – беру трубку внутреннего телефона. С удивлением обнаруживаю на проводе друга.
– Я, – сообщает радостно.
– Ты в холле?
– Да, спускайся. Посидим где-нибудь.
– Э-э, – тяну, обдумывая сложную ситуацию. Время 19.00. Планировал сегодняшний вечер провести с новой няней.
Ну! Не с ней, конечно. А так, хотелось бы проконтролировать её, посмотреть, как она общается с ребёнком.
Немного неспокойно на душе. Всё-таки женщина травмированная.
Может, зря я её к своей малышке допустил?
Что за?.. Снова сомнения раздирают мою душу. Вслед за ними поднимает голову совесть, и насвистывает мне – коль обидел женщину, нужно вылечить её душу.
А то она и так обижена жизнью.
– Я так понимаю, у тебя ко мне разговор?
– Да. Тебе понравится его содержание!
– Надеюсь, ты не собрался свести меня с очередной фифой?
– Расслабься!
– Хорошо, – неуверенно соглашаюсь.
Надеваю поверх лёгкой рубашки с коротким рукавом китель. Ругаю, на чём свет стоит, того, кто заставляет меня носить его в жару. Если бы не совещание, я бы избежал этого наказания. Но сегодня вызывали на ковёр к генералу с отчётом по делу Серого.
Приходится краснеть, давать несбыточные обещания. Обливаться потом и злостью.
В итоге удаётся отсрочить неизбежное.
Начальник обещает отобрать дело, если не раскрою его в течение месяца.
Не слишком ли много у меня в последнее время промахов по работе? Может, я мало времени уделяю службе? Вместо того чтобы заниматься ловлей преступников, круглосуточно отлавливаю тени, окружающие мою дочь.
Похоже, все правы. Давно пора найти Бусинке маму. Забыть о Светлане. В глубине души, всегда думал, что она бросит хоккеиста и вернётся к нам.
Мы её простим… со временем. Лишь бы она у нас была.
Но недавно Света родила своему ледовому энхаэловцу сына. Удалось парню забить шайбу. Снайпер, блин!
И наши с Бусинкой надежды рухнули в бездну чужого счастья.
Придётся строить своё. Понять бы как?..
Неожиданно представляю образ Кудряшки. Лёгкое ажурное бельё. Чуть пухлые губы и мокрые волнистые волосы. Она лежит на золотистом песке и ласково зовёт меня: – Демчик, – манит изящным пальчиком.
– Твою за ногу! Срочно нужна баба!
Через двадцать минут мы с другом уже заходили в пивной бар.
– Как дела? Отпустил свою Чайкину?
– Почти. Она у меня теперь ночной няней работает!
– Ничёси! Ты прыткий. Как она в постели?
– Спятил! – я покрутил у виска. – Алёнкина няня.
– А-а! – разочарованно протянул друг. – Не стоит тебе держать её рядом со своим ребёнком!
– Чего так? – я рухнул в кресло.
– Нам четыре нефильтрованных и креветки, – друг протянул бармену карту.
– Рассказывай, что узнал! – сгораю от нетерпения.
– Дело Чайкиной такое мутное. Я бы на твоём месте отказался от его возобновления и нового расследования.
– Ты не на моём месте, – сжав зубы, цежу я.
Друг тяжело вздыхает, и продолжает уплетать креветки.
– Я тебе не враг. Близкий друг, крёстный Алёны. Подумай о дочери. Из-за чужой бабы рисковать своей кровинушкой, я бы не стал! – отвечает неохотно, но правдиво через время.
– Жалко её, – цежу я. – Молодая красивая баба, а не живёт. Существует. Если я найду убийц и… тела, тогда ей станет легче. Понимаешь? Она сможет поставить жирную точку на прошлом.
– Я-то понимаю, только и ты пойми, что за всей этой историей стоят очень большие деньги и люди. Не мне тебе объяснять, чем это пахнет!
– Имеешь в виду форелевый завод? Так его уже отжали! Форелевые хозяйства она тоже продала, на половину денег купила квартиру в Москве, вторую половину отдала родителям мужа. Нет у неё больше ничего. Понимаешь? Нечего с неё взять!
– А тут ты не прав, – Уваров хитро щурится. – Будем, – протягивает мне свой бокал с янтарной жидкостью.
– Будем, – чокаюсь бокалами, отпиваю прохладный напиток. – Так о чём ты?
– Поговаривают, что муж её, перед тем как исчезнуть заключил очень выгодный контракт. Видимо, что-то подозревал. Потому что все документы за день до исчезновения оформил на пятилетнюю дочь. Чайкину Наталью.
Я поперхнулся пивом.
Если эта информация правдива, то похитителям или убийцам, девчонка-наследница нужна живая.
Шансы найти Наташеньку вырастали на глазах.
– Я берусь за это дело! – выдыхаю после второго бокала пива.
– Ладно! Буду помогать тебе. Для начала поклянись, не возобновлять дело официально. Возьми отпуск на пару недель. Езжай в Сочи. У меня есть там свои люди. Они помогут.
– Спасибо, – хлопаю друга по плечу.
– Ещё по бокальчику?
– Нет! Вернусь на службу. Перечитаю материалы по Чайкиной. Может, встречу зацепку.
Через час уже сижу в рабочем кресле, листаю электронные страницы, думаю о том, как непредсказуема жизнь.
Не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Не предполагаешь заранее, какое влияние на тебя окажет случайный сосед или соседка.
В полночь набираю Злату. Её телефон молчит. Звоню тёте Тане.
– Чайкина пришла?
– Демидка, ты, что не дома? Снова работаешь по ночам. Прекращай!
– Татьяна Ивановна, служба не интересуется у меня, хочу ли я сегодня работать? Вынуждает и всё!
– Спят девчонки. Время-то не детское.
– Успокоили, – нажимаю отбой. И только сейчас понимаю, что разбудил няню. Ладно, завтра извинюсь.
Под утро отключаюсь. Просыпаюсь ровно в 6.00. Еду домой, переодеться, принять душ.
Вхожу в комнату к Алёнке и замираю. На полу разбросаны оранжевые лепестки. Снова моя Ромашка гадала на мамину любовь.
– Девочка моя, – присаживаюсь на кровати, целую в лоб.
Морщится, кривит губки. Что ей снится? Хочу заглянуть в её тревожный сон.
Скидываю с себя одежду, в одних плавках вхожу в ванную комнату. Закрываю за собой дверь и не верю своим глазам.
Чайкина в моём душе… абсолютно голая.
Испытание не для слабонервного.
Я должен выйти, но вместо этого делаю шаг вперёд и открываю настежь кабинку…
Глава 12
Злата
Такой длиной ночи в моей жизни давно не было. Скорая приехала быстро. Температуру сбили моментально.
Ни ангины, ни гриппа у Алёнушки не обнаружили.
Почему она затемпературила? Не ясно.
Но к моей величайшей радости к утру она полностью поправилась.
Мне же спать не пришлось совсем. Я сидела около кровати девочки и молилась сразу всем богам.
Первому – за здоровье малышки, второму – богу ментов, чтобы майор приехал только вечером, когда его дочь полностью поправится, а все следы трудной ночи будут мною уничтожены.
Я очень боялась майора. Почему? Наверное потому что он обещал поехать со мной в Сочи, и раскрыть тайну произошедшего!
Первым делом я поменяла постельное белье, и поставила стирку на быстрый режим.
Взглянув на часы, поняла, что уже не успею принять душ дома. Почему бы не воспользоваться душем майора, пока его нет?
Кинув на спящую девочку быстрый взгляд, направилась в ванную.
Раскрутила вентили с горячей водой, и живительная обжигающая влага потекла по телу.
В тех местах, где вода касалась кожи, меня обжигало. И мне это нравилось.
Зажав мочалку с малиновым гелем в руке, я вела ею по плоскому животу, втирая субстанцию в кожу.
Когда мочалка коснулась налитой груди, я вздрогнула.
Внезапно вспомнила как на меня смотрел Удальцов в машине. Не как на человека, а как на женщину…
Женщину, которая ему нравится.
Не любила я подобных взглядов. Внезапно ледяной порыв ударил струёй в низ живота, горячий взгляд облизал мою грудь.
Я открыла глаза и замерла.
Дверца душевой кабинки была открыта настежь. В шаге от меня замер полуголый Демид.
Хорошо хоть в плавках.
Правда эта маленькая деталь гардероба не скрывала, а наоборот подчеркивала намерения хозяина. Он был возбужден.
Вместо того, чтобы кричать, просить его удалиться вон, я лишь прикрылась мочалкой, и рукой закрыла грудь.
Горячая вода стекала по волосам и по лицу, мешая мне смотреть на захватчика.
Но я увидела больше, чем должна была. Высокая статная фигура с крепким прессом, накаченными в меру руками и упругими бедрами. Грудь тяжело вздымалась в такт отрывистому дыханию мужчины.
Голубые глаза смотрят пронзительно, гипнотизируют, не дают времени на обдумывание плачевной ситуации.
Не понимая, что творю, кусаю губы.
Демид воспринимает это как знак, делает ещё один шаг вперед, и вторгается в кабинку.
Наша кожа касается в нескольких точках, и мурашки табуном бросаются врассыпную по телу – по груди, шее, низу живота, по бедрам.
– Меня ждала? – хрипло интересуется Демид.
Убирает мою руку с груди. – Очень красивая, – цыкает, показывая мне кончик розового языка.
Открываю рот, чтобы объявить ему, что он циничный нахал, и это хэрасмент, так как я сейчас при исполнении служебных обязанностей, и тут же получаю глубокий горячий поцелуй с языком.
Я задыхаюсь от желания. Ненавижу себя за это.
Кроме мужа у меня не было мужчин. И ближайшие годы я не собиралась изменять… ему и памяти о нём.
Но сейчас я не владею телом и мозгом, не могу дышать, но не вырываюсь.
Мне нравится быть заложницей неги.
Крепкие руки обнимают за талию, и моя грудь тут же прижимается к широкой мужской груди.
Мои пальцы путаются в намокших вьющихся волосах Демида.
Боже как стыдно! Я его хочу!
Внезапно вспоминаю, что не убрала таблетки с тумбы Алёны.
Дёргаю Демида за длинную прядь волос.
– Пусти! Я не твоя ночная няня. Мы так не договаривались!
Он смотрит на меня яростно. Возбуждён настолько, что уже не соображает.
Цедит мне в губы:
– Больше не провоцируй меня. Могу не сдержаться.
Загорелая рука открывает кабинку:
– Иди отсюда.
Вылезаю из кабинки, и боюсь повернуться к мужчине спиной. По – прежнему прикрываюсь мочалкой и рукой. Двигаюсь к стене с полотенцем.
Демид неотрывно смотрим мне в глаза… а затем демонстративно снимает плавки, и, ухмыляясь, бросает мне под ноги.
– А-а! – неожиданно для себя вскрикиваю, будто мне змею под ноги бросили. Хватаю с вешалки халат, и голая выбегаю из ванной.
В холле сталкиваюсь нос к носу с Татьяной Ивановной. Краснею до самой макушки.
– Это не то, что Вы подумали!
– Ничего я не думаю. Ты мне лучше объясни, что это такое, – тычет мне в нос пачкой от жаропонижающего.
– Я всё объясню. Только не выдавайте меня. Пожалуйста!
В комнате Алёнушки раздаются торопливые шажочки.
– Одевайся скорее! Солнце наше встало.
Не дожидаясь выхода майора из душа, выбегаю из квартиры.
Через пять минут уже захожу домой. Переодеваюсь, и еду в больницу, где прохожу интернатуру. Недавно сдала успешно государственные экзамены. После двенадцати месяцев интернатуры стану специалистом – пластическим хирургом. Обожаю свою работу…
Только вот с местом прохождения интернатуры не повезло!
Глава 13
Злата
Я решила стать врачом в пятнадцать. Специализация не имела для меня никакого значения. Готова была лечить зубы, делать операции, назначать пилюли, учить нерациональных людей рациональному питанию. Меня бы устроил любой расклад, нравилось помогать людям. Я хотела быть нужной и полезной. Только так я не ощущала одиночества и грусти.
Закончив медицинское училище с красным дипломом, поступила в медицинский университет.
Пять лет отучилась на факультете Лечебное дело, по специализации хирургия. Впереди маячил год интернатуры в больнице и ещё два года ординатуры по специальности – пластический хирург.
Сейчас мне двадцать пять. Впереди три трудных года, и наконец-то я стану самостоятельной и независимой в профессии.
Перепрыгиваю через широкую лужу, убеждаю себя в том, что тридцать пять месяцев, это недолгий срок, когда накануне стоит мечта. Смысл всей моей жизни.
Я уже решила для себя, что кроме работы, мне в жизни ничего не нужно. Всё хорошее осталось в прошлом.
Иногда мне говорят: «Милая, ты ещё такая молодая. Не переживай, не отчаивайся. Выйдешь замуж, родишь ребёнка, какие твои годы».
А я в этот момент думаю: «Ни за что! Я не предам память мужа и Наташи».
А вот сегодня что-то пошло не так. В моей стройной системе сломался мелкий механизм, вывалилась пружинка, скрепляющая установку.
Когда ночью Алёнка назвала меня мамой, впервые за последние месяцы мне захотелось стать настоящей мамой.
Разве это справедливо? Есть женщина, готовая по моральным качествам быть матерью. Но у неё нет дочери.
И есть дочь, готовая любить реальную маму. Но у неё нет этой возможности, потому что мама укатила в другую страну. Предпочла единственной дочери – любимого мужчину.
Я не пожелала себе нового ребёнка, а захотела этого – готового и никому не нужного.
Самое страшное произошло позже в душе.
До сих пор не могу поверить, что там была я. Вместо того, чтобы ударить, закричать, я растеклась лужицей перед хамоватым майором.
Надо же решил, что утехи в душе прилагаются к услугам няни!
Или он считает, что из-за нашего дела, я пойду на всё?
– Упырь! – взвизгнула я вслух, отскакивая от вертушки, которая чуть не шлёпнула меня по бедру.
– Вот как? – грозный рык за спиной. Поворачиваю голову – Игорь – главврач больницы.
Моя головная боль…
– Я не Вам, – лепечу, злясь на себя. Не хотела с самого утра нарываться на него. В принципе стараюсь избегать этого мужчину со звериным оскалом, чтобы не портить день ни ему, ни себе.
Идём вдвоём к лифту, коллеги обтекают нас, обходят, стараются не попасть на глаза главному. Зря они переживают, он не сводит глаз с меня.
Мне не по себе всегда, когда он смотрит, а сегодня почему-то особенно. Он будто намекает мне, что сегодня я – другая, не такая как всегда, а ещё лучше. (Я сама это чувствую, но не хочу верить в метаморфозу).
Ёжусь. Готова обнять себя руками, чтобы закрыть открытые плечи. Но понимаю, что это будет смотреться глупо и по-детски. Взрослые женщины себя так не ведут.
Зелёный блеск извещает меня о том, что я снова заложница бурных мужских фантазий.
Родиться сексуальной и красивой. Повезло, так повезло. Другая на моём месте была бы счастлива, что мужчины с неё глаз не спускают.
А я жутко переживала и комплексовала.
Конечно, если бы моё сердце было свободно, то возможно я бы ответила взаимностью тридцатипятилетнему обворожительному и супер нахальному главврачу Игорю Геннадьевичу.
Он в разводе, внешне вполне себе ничего. Высокий, поджарый, занимается борьбой. У него короткий ёжик светло-русых волос, прямой нос с горбинкой, красивые губы, и тёмно-зелёные глаза, полные любви и вожделения. И руки у него большие и сильные, как у классного хирурга.
Но мне на него фиолетово! По-другому быть не может в моей ситуации.
Зато всем незамужним женщинам сносит крышу сразу, едва Игорь входит в помещение. Они перестают соображать от слова совсем, и летят не него как мотыльки на огонёк.
Он лишь морщит нос, и бросает на них взгляд сверху – вниз, извещающий всех «меня никто не достоин». Ну, кроме неё, добавочный заискивающий взгляд ловит моё лицо, кружит по груди и останавливается на голых коленках.
Ничего! С сегодняшнего дня меня переведут ассистировать хирургу Аксёнову, а это значит, что моё рабство закончилось, больше не буду замещать уволенную медсестру из перевязочной.
Сегодня надену новые синие брючки, и свободный синий верх. Так что никто больше не сможет меня разглядывать.
– Чайкина, желаю тебе удачно ассистировать на первой твоей операции, – улыбнулся главный, не обращая внимания на коллег.
Зато они вперили в меня удивлённые взгляды. Не каждый день Игорь Геннадьевич удостаивает интерна напутствием.
– Спасибо, – выдохнула я, и быстрым шагом направилась к отделению.
Никто больше не будет меня раздевать взглядами! Прежде всего, я – хирург, человек, а не женщина!
В памяти вновь всплывает лицо майора…и его плавки, летящие к моим трясущимся ногам.
Кажется, майор увидел в душе красивую женщину, но никак не человека!
Странные мужчины! Я должна доказать одному, что я врач, хирург, второму – что няня. Надо делом доказать, отбить у них охоту бросать прыткие взгляды.
Ловлю себя на том, что не знаю, как смотреть ему сегодня вечером в глаза. Тут же вспомнила про историю с Алёнкой.
Ещё и обманула, не рассказала о происшествии.
Надо после операции позвонить Татьяне Ивановне, узнать, как они сходили к педиатру.
Тяжело вздыхаю, вхожу в ординаторскую. Обвожу взглядом мужчин – коллег, и говорю себе:
– Я хирург.
Аксёнов поворачивает ко мне голову, карие глаза щурятся, изучая меня. Мужчина встряхивает шоколадной чёлкой, хлопает длинными ресницами.
– Сегодня и посмотрим, кто ты! А сейчас ты больше похожа на принцессу из диснеевского мультика.
Старшие коллеги улыбаются. И мне снова становится не по себе.
Бросаю быстрый взгляд в зеркало и ужасаюсь. На мне яркий открытый сарафан, оголяющий колени, плечи, низкое декольте, подчёркивает красивую грудь. Волосы карамельными кудряшками падают на изящные плечи.
На ногах яркие балетки.
Чего это я так вырядилась?
Дальше хуже – губы расплылись в улыбке…
Блин! Как нехорошо вышло. Игорь же не подумал, что я ради него…
Глава 14
Демид
Выкручиваю вентиль с холодной водой до упора. Лёд обжигает. Холод касается каждой клеточки моей кожи. Покрываюсь гусиными пупырышками. Дрожу.
Голова начинает остывать, тело, собранное в одну огромную пружину, постепенно расслабляется.
Что это было?
Вместо того, чтобы выйти из ванной, как порядочный человек, я наоборот сделал шаг к ней.
Перед глазами по-прежнему стоит хрупкая фарфоровая фигурка Златы, и тёмные мокрые волосы, волнами падают на молочное лицо. Огромные карие глаза с чёрными чаинками блестят и в них будто черти пляшут, а пухлые губы сложились в призывный влажный бантик.
Ладно, я потерял голову от увиденного. А что случилось с ней? Почему она растерялась.
Она такая вся мягкая, нежная, пластилиновая. Будто вовсе не колючка, а сладкая девочка, ждущая в душе своего мужчину.
Не надо было ей себя так вести! Я неправильно истолковал её растерянность. Какого ляда она полезла в мой душ? Надо будет объяснить ей, что нельзя трогать мои вещи своими загребущими ручками.
Думает, я впустил её в свой дом, значит, впущу и в сердце? Вот значит, чего она задумала!
Вмиг всё встало на свои места. Мне-то не знать, как ведут себя девчонки, жаждущие заполучить мужика в мужья.
Злость на новую няню нарастала. Надо быть аккуратнее с этой Кудряшкой, а то хлопает пушистыми ресничками, бросает умильные взгляды, пахнет как Богиня, а в это время обманывает тебя Демидушку-дурачка.
– Золотая ты наша! Ну, погоди!
Заворачиваюсь в махровый халат, иду на кухню.
– Где Золотце наше? Уже дёру дала? – жутко злюсь на себя и на неё. Нам бы поговорить сейчас, обсудить голую ситуацию.
– Златушка на работу опаздывала. Улетела.
– Вижу, что улетела, Ведьма!
– Что-то произошло? – дневная няня делает вид, что не понимает ситуацию.
В кухню вбегает Алёнка в майке и в шортиках.
– Папочка, – тянет ко мне ручки. – А где мамочка?
–Э-э, – в недоумении смотрю на няню, прошу помощи.
Татьяна гладит Алёну по головке, шепчет:
– Ромашка, мама в командировке. Приедет на Новый год.
– Да нет! – Алёна бьёт няню по руке. – Вторая мама. Понарошку.
Только сейчас понимаю, какая перемена случилась с дочерью. Её длинная чёлка заколота огромной невидимкой. Моему недоумению нет предела – невидимка сделана из чистого белого золота, и на ней красуется приличный бриллиант.
Это шутка такая? Она прививает моей дочери правильный вкус? Как я обеспечу подобные запросы в будущем. Ведь понятно, девочка растёт, хочет быть красивой.
Придётся искать ей богатого жениха… – тяжело вздыхаю. – Птьфу на Злату.
– Золотце – моя мама понарошку. Мы играем, – объясняет мне дочь. А я стою в шоке, и не знаю радоваться мне или плакать.
Сам бы сыграл с этой Златой в какую-нибудь игру.
Ну, Злата! Всю мою жизнь перевернула вверх тормашками. Безумно хочу открутить события последних дней, и вернуться к прежней жизни.
Смотрю в чистые небесные счастливые глаза дочери, и понимаю, что это уже невозможно. Она искала себе маму, она её нашла.
Нервно сжимаю в руках стакан с горячим кофе, смотрю, как дочь уплетает за две щеки сосисочных крабиков с яишенкой.
Вредно есть по утрам сосиски. Но, уже ничего не исправить.
Всё изменилось!
Если бы я мог что-то изменить! Но ситуация неразрешимая. Света с мужем и сыном живут в Америке. Мои родители там же.
Мы с дочерью – россияне, не готовые покинуть Родину.
Нас разделяют километры, и никто, ни Света, ни я не готовы идти на уступки. Бывшая умоляет отдать ей дочь.
Я не против. Если она переедет в соседний дом, тогда отдам. Чтобы у меня была возможность каждый божий день видеть свою любимицу.
Память снова откатывает прошлое на три года назад.
***
Прихожу с работы под утро. Скидываю ботинки, куртку, умываю руки, навостряюсь в спальню к Алёнушке.
Не успеваю дойти до детской. Тёмный силуэт Светы отделяется от стены.
– Стоять, – её ледяная рука ложится мне на грудь. Холод проникает под рубашку.
– Снова будем ругаться? – шепчу я, – пусти к дочери.
– Не пущу! Она и моя дочь. Такой отец ей не нужен!
– Какой? – рычу приглушённо. – Любящий, работающий двадцать четыре на семь?
– Давай сядем и поговорим.
Иду послушным телком в спальню. Жена встаёт у окна, пытаюсь её обнять, но она уворачивается.
– На надо. Сядь.
– Ладно, – мне не нравится её командный тон, но я терплю.
– Меня достала твоя работа, – шипит жена, пытаясь не переходить на крик. – Ни денег, ни тебя.
– Ты снова начинаешь?! – гневно хриплю я. – Ты же всё знала, когда выходила замуж.
– Нет! Не знала! Я-то думала, что ты женишься на мне ради карьеры. Хочешь, чтобы мой папа протолкнул тебя повыше. А ты?
– Что я? Мне нравится служить Родине. Выполнять долг.
– Хватит! – заверещала Света, – давай поговорим нормально, без высокопарных слов о родине, долге. – В конце концов, ты должен мне и дочери, а не гипотетическим чужим людям!
Медленно поднимаюсь, подхожу к женщине, которую ещё вчера любил и боготворил. Сегодня впервые понял, что передо мной другой человек.
Беру её за волосы на затылке, накручиваю себе на руку мягкую прядь. Оттягиваю голову назад, любуюсь красивым перекошенным лицо. Наклоняюсь, впиваюсь в её жаркий рот грубым поцелуем. Раньше ей это нравилось.
Отстраняюсь и с интересом смотрю, как она вытирает рот рукой.
– Противно?
– Да. Мерзко!
– Как давно ты мне изменяешь? – спрашиваю и падаю на кровать. Лежу, смотрю на женщину, которая ещё сегодня утром казалась мне символом женственности и красоты.
Теперь всё это испарилось куда-то.
Сердце разбилось пополам, и я больше ничего не чувствую к ней. Кроме презрения.
Тупит красивые серые глаза, молчит.
– Говори, – мягко прошу я. – А то ещё раз поцелую.
– Мы с тобой разводимся, – смотрит в упор на меня.
Громко смеюсь.
– Ты сошёл с ума? Слышал меня? Мы разводимся.
– Нет вопросов. Но свою дочь я тебе не отдам. Она не будет называть чужого мужика папой, – шиплю яростно.
– Ты не посмеешь…
– Попробуй.
Дочка, разбуженная нашими криками, плачет в детской.
Жена делает шаг к двери, но не успевает. Я её опережаю.
– Не надо. Я сам!
– Тебе надо выспаться, – пищит изменщица.
– Это больше не твоя забота. Кстати, какой он твой любовник? – смеюсь ей в глаза. – Красивый, богатый, и не мент? Верно?
Смотрит на меня с ненавистью. Выплёвывает слова, как будто хочет убить меня:
