Подруга плохого не посоветует

– Чем ты занималась, раз пришла с опозданием, да еще и в таком виде? – Зинаида Михайловна, похоже, сегодня не в духе и решает докопаться до молодой сотрудницы.

– На курсах была, – невозмутимо отзывается Лисовая, пожимая плечами.

– И какие это курсы по ночам? – с видом оскорбленной девственности уточняет Церберша.

– Как не забывать о том, что все мужики сволочи, – Варя невесело усмехается и снова делает несколько жадных глотков. – Блаженство!

Похоже, у нее тоже не все гладко в личной жизни. Но она справится. Сильная. Не то, что я. У меня такое чувство, что тону, захлебываюсь в темной зловонной трясине.

***

Евгений

И вот очередное утро. Я снова на парковке, и как маньяк жду. Придет или нет? Может, уже проскочила? Надо все-таки подойти поговорить. Не знаю зачем, но надо. Просто потому что мне этого хочется!

Издалека замечаю хрупкую фигурку, бредущую к нашему зданию. Именно бредущую. Не скачущую, как обычно, не бегущую, а идущую медленно, словно ноги еле переставляет.

Неприятное чувство зарождается где-то под ложечкой. Более пристальным взглядом впиваюсь в незнакомку, по привычке подмечая все детали.

Бледная, измученная, взгляд потухших. Идет, как робот, не замечая ничего вокруг, прямо по лужам.

Что-то не так. Что-то стряслось.

Гашу первый порыв подойти и узнать в чем дело. Что-то подсказывает, ей сейчас не до меня. Поэтому провожаю взглядом и следую за ней.

Идёт уныло передо мной, а я как дурак рассматриваю: спину, понуро опущенные плечи, волосы, затянутые в небрежный хвост, и все больше хочу узнать, какие у нее проблемы.

Вот не наср*ть ли? Я даже имени ее не знаю!

Оказывается не наср*ть. Не могу об этом не думать. Зацепила чем-то.

И на недотр*х не свалишь, в желающих согреть постель недостатка нет, только их проблемы меня почему-то совершенно не волнуют, а с ней – помутнение какое-то.

Дошли до лифта. Она на шаг впереди, я – чуть в стороне. Девушка в задумчивости остановилась перед дверями, ожидая, когда они распахнуться. Долго ей ждать придется! На кнопку-то не нажала!

Я не гордый – нажимаю, но при этом непростительно близко к ней склонившись. Улавливаю запах, свежий, чуть цитрусовый, такой, что хочется уткнуться в её кожу и вдохнуть полной грудью. Она, утонув в своих мыслях, ничего не замечает: ни моего нездорового интереса, ни меня самого.

И это раздражает! Сам не понимаю почему, но хочется, чтобы обратила внимание. Чтобы посмотрела мне в глаза. Чтобы заговорила.

Но девушка молчит, ей плевать на мои желания – ей явно не до внезапно нарисовавшего на горизонте мужика, намерившего ее обнюхать.

Отступаю, недоумевая, что со мной творится.

В лифт заходим вдвоем, больше никого нет. Она нажимает кнопку четвертого этажа, я – пятого.

Стоим рядом, бок о бок. Стрекоза молча глядит перед собой стеклянным взором, а я внаглую рассматриваю ее, злясь, что она не замечает меня. Еще больше на себя и непонятные порывы в сторону незнакомки.

Что за детский сад?

Когда она выходит, чуть было не хватаю под локоть – остановить. Но сдерживаюсь. Ладонь в кулак сжимаю, прячу в кармане, попутно кроя себя трехэтажным матом. Что я к ней привязался?

Сердито хлопаю по кнопке своего этажа, и двери закрываются.

Все, хватит. Не моего ума дело, что там у нее творится.

Может не выспалась. Или ноготь сломала. Или на работе накосячила и знает, что сейчас получит. А может с парнем поругалась…

От последнего передернуло, а в груди шевельнулось что-то отдаленно похожее на ревность.

Этого только не хватает! Ревновать кого, к кому, с чего?

Все! Забыл и отвернулся!

***

Лика

Весь день работаю, как робот. Допускаю массу ошибок, за что получаю не один нагоняй от Церберши.

– Бурова! – рявкает Зинаида Михайловна над самым ухом, – ты что творишь?

Вздрогнув, поднимаю на нее растерянный взгляд. Как она при своей весьма впечатляющей комплекции умудрилась так тихо подойти?

– Что ты пишешь??? – тычет пальцем в монитор. – Таких ошибок даже стажеры не делают!

Взглядом пробегаюсь по материалам сводки, которую набираю…

Да, ё-моё! Через слово – ошибка! Что ни абзац – опечатка или повторы слов…

Глаза вновь наводняются слезами. Не мой день! Даже просто текст набрать не могу! Потому что мыслями не здесь. Дома. С предателем своим!

– Извините, – со стоном, утыкаясь лицом в ладони. Сейчас точно зареву.

"Давай, детка, покричи для меня" – звучит в памяти голос Стаса.

– Бурова, что с тобой? – чуть удивлённо дрожит голос Зинаиды Михайловны.

– Приболела, – хриплю, еле проглотив ком в горле, – голова болит, в висках гудит, тело ломит.

Ложь. Сплошная ложь. Как и вся моя счастливая семейная жизнь.

– Так, иди на больничный! – тотчас пасует Церберша, даже отступает, словно страшится подхватить мою инфекцию.

Больничный? Дома сидеть? Там, где предатель под боком будет? Никогда!

– Нет-нет! Я подлечусь! – отчаянно трясу головой.

– Ну смотри! – протягивает недовольно. – Если что – домой, нечего других заражать, – брезгливо морщит рот-попку Зинаида Михайловна и с гордым видом ретируется в конец кабинета к своему месту.

Блин. Засада. Уже и похандрить на работе нельзя, сразу домой выпроваживают. Но подлечиться действительно надо, поэтому достаю телефон и пишу закадычной подруге.

«SOS! Красный уровень опасности! Срочно требуется тяжелая артиллерия и помощь психотерапевта».

Ответ приходит незамедлительно:

«Мартини, виски, коньяк, ром, шампанское и тазик для последствий. Дружеская жилетка прилагается. Подойдет?»

«Да! То, что надо».

«Во сколько?»

«Приду сразу после работы».

«Жду».

Наташка. Подруга детства, с которой, можно сказать, горшок делили. Вот кто мне нужен, чтобы справиться с тем ураганом, что бушует внутри!

Ей можно рассказать все, что угодно. Поймет, поддержит, даст волшебный пендаль, если он необходим. Кстати, она одна из всех знакомых не пребывала в восторге от моего драгоценного муженька. Вот Ната позлорадствует, когда обо всем расскажу!

Но это будет только вечером, и до этого самого вечера еще надо как-то дожить.

***

С трудом дождавшись вожделенного перерыва, беру кружку с сердечками и фразой "Я тебя люблю", которую подарил Стас. Насыпаю кофе… Много кофе, чтобы хоть как-то взбодриться, и иду к куллеру за водой.

Да что б тебя!.. Пусто!

Что за день такой?

Мир решил меня доконать? Проверить на прочность и найти предел моему терпению? Если так, то, мои поздравления: предел близко, уже на подходе!

Стиснув зубы, выхожу в коридор. Где-то там, в самом конце, маячит еще один куллер. Надеюсь, вода есть!

Иду, глядя себе под ноги, окончательно потерявшись в мыслях.

"Ста-а-а-ас" – стонет незнакомка, разрывая мне сердце.

Дрянь, позарившаяся на чужого мужа! Сука!!!

Налив в кружку горячей воды, долго стою, глядя в окно на пасмурное небо, а потом, тяжко вздохнув, направляюсь обратно, в свой кабинет. Мне нужен тайм-аут. Десять минут, чтобы перевести дух, попытаться собраться… В этот миг каблук за что-то цепляется. Я, грациозно всплеснув руками, лечу вперёд, как большая гордо реющая птица. Баклан. Баклан, совершенно не желающий падать… А дальше, как в дурном фильме: ближайшая дверь распахивается, и в коридоре появляется мужчина в дорогом костюме. И именно на распрекрасный деловой пиджак, содержимое из моей кружки плещется. Щедро, картинно ухает на ткань и расползается бурыми пятнами.

– Бл*дь! – коротко, но емко буркает мужик, стоя напротив меня с разведенными в стороны руками и любуясь на красоту, что я сотворила.

Потом переводит на меня взгляд серых, словно грозовое небо глаз, в которых светится "убью!".

– Простите! – Нужно отдать должное моей координации, я так и не упала, хотя сейчас по всем канонам невезения была обязана навернуться. Замираю напротив мужчины. Стыд жаром ударяет в лицо. Смущенно поправляю волосы и отвожу взгляд: – Я немного неуклюжа…

Мда, неудобно получилось!

– Да ладно?! – деланно изумляется пострадавший. Но взгляд больше не излучает злобы, скорее становится насмешливым: – Никогда бы не подумал!

– Простите, – опять мямлю, оценив сарказм незнакомца. Подойдя чуть ближе, вглядываюсь в кофейные разводы на синей ткани пиджака и кремовой сорочке. Красиво! Только боюсь, босс не оценит. Вон как грозно на меня глазищами своими грозовыми зыркает.

Костюм-то хороший. Явно дорогой, качественный…

– Минус один, – к моему удивлению хмыкает мужчина. Криво улыбается, а может скалится, а я от ужаса воспринимаю как-то искаженно его реакцию. Ещё раз окидывает меня задумчивым взглядом и уходит, стряхивая с себя кофейные брызги.

– Я оплачу химчистку, – бросаю вслед, таращась на широкую, удаляющуюся спину.

– Не стоит, – отмахивается незнакомец, даже не обернувшись, и вскоре скрывается за поворотом, свернув к лифтам.

Вот ведь напасть!

Печально вздохнув, второй раз иду за водой.

***

Евгений

Вроде настроился уже на спокойный режим работы. Даже старался не вспоминать о стрекозе. Занимался своими делами, только вот забыть не удалось. И днем, сам того не ожидая, нашел повод, чтобы спуститься на четвертый этаж. Под предлогом – отнести документы, хотя с этим прекрасно справился бы мой помощник.

Иду по коридорам с непоколебимым видом Царя Горы, а сам думаю, за какой из этих дверей Стрекоза скрывается?

Вокруг народ рабочий суетится, поглядывая на меня в недоумении. Видать, не часто здесь представители высшего звена появляются. Сейчас начнут метаться, обсуждать, думать, зачем сюда пожаловал, не с проверкой ли какой.

Папку с документами отдаю лично в руки Дмитрию. Молодой парень, только после универа пришел, но толковый, лишних вопросов не задает, делает, что надо. Если не растеряет запал – ждет его неплохое будущее.

Заканчиваем беседу на положительной ноте, жмем друг другу руки, и я ухожу. Распахиваю дверь, делая шаг в коридор и тут, прилетает мне горячим кофе в грудь, живот и то, что ниже.

– Бл*дь! – Вскидываю глаза на смертника, что облил меня дешевым пойлом, и дыхание перехватывает. ОНА передо мной стоит. Бледная, как полотно, в ужасе смотрит творение своего напитка.

– Простите! – дрожит испуганно тихий голос, а потом незнакомка взгляд на меня поднимает.

И все. Я на время завис. Как молнией прострелило. Стою и смотрю на незнакомку. В её большие, невыносимо грустные глаза. Любуюсь, как ресницы густые-густые темные трепещут. Щеки румянец затапливает, и кожа будто светится. Губы пухлые, яркие, такие, что мысли сразу не туда сворачивают.

– Я немного неуклюжа, – выдает нежное создание, а я пытаюсь прикрыть растерянность сарказмом:

– Серьезно?.. Никогда бы не подумал.

– Простите, – она ближе подходит, рассматривая разводы на моей одежде, вот только взгляд ей меня до костей пробирает.

Снова запах ее чувствую, и тут же дыхание задерживаю, потому что тело весьма бодро реагирует на ее присутствие. Хозяйство в брюках оживает, напрягается, явно не собираясь на этом останавливаться.

Да, твою мать! Не хватает еще, чтобы встал в полную силу, как у юнца сопливого!

Что-то бурчу в ответ на ее предложение оплатить химчистку и быстро ретируюсь. Не оглядываясь, топаю прочь, представляя всякую гадость. Что угодно, лишь бы сбить трахо-настрой. Только в лифт зайдя, смог свободней выдохнуть. Нервно поправил вздыбленный член, который и не собирался укладываться обратно, и зло ударил по панели с кнопками этажей.

Мне кто-нибудь может объяснить, какого х*ра сейчас было? Что это за животная реакция?

Мне реально хотелось закинуть ее на плечо и утащить в свою пещеру, и не отпускать пока… Да вообще не отпускать!

Сказать, что я охренел – это вообще ничего не сказать. Никогда ни с кем такого не было, а тут накрыло.

Глава 3

– Давай, колись, – повелительным тоном требует Наташка, небрежным жестом поправляя каштановую, с красноватым отливом гриву роскошных волос, – что там у тебя стряслось? По какому поводу срочный сбор? По какому поводу слезы-сопли?

Надо сказать, едва я переступила порог ее квартиры – тут же разревелась, как слабачка. Натка бросилась меня обхаживать, утешать, отпаивать. Не водой. А, учитывая, что со вчерашнего обеда я ничего кроме кофе и успокоительных таблеток в себя не закидывала, то меня мигом развезло.

И вот сижу у нее на крохотной кухне, горемычно подпираю щеку и жалостливо шмыгаю красным носом.

Мне так стыдно, так гадко, будто я накосячила, а не Стас.

Чтобы набраться храбрости и признаться, в том, что у меня развесистые рога, которыми за косяки цепляюсь, быстро налила себе еще одну стопку и хлопнула ее. Не закусывая. Только плечами передернула, когда жгучий напиток проскочил в желудок.

Теплехонько…

– Стас мне изменяет, – наконец признаюсь и вновь слезами давлюсь.

– Как изменяет? С кем? – полошится подруга.

– С Валерием Сергеевичем, – мычу, дрожащей ладошкой размазывая по щекам слезы вперемешку с тушью.

– Что? – изумленно протягивает Ната. – Он у тебя заднепроходный что ли??? Жопошник?

– Да нет же! Нет! – мотаю суматошно головой. – Он в телефоне свою бабу сохранил под мужским именем!

– Вот гад! – в сердцах шипит подруга, грозно сверкая карими очами.

И налила нам еще по стопочке. Выпили, выдохнули и продолжили:

– Представляешь. Вчера. Юбилей у нас был. Пять лет назад мы в этот день первый раз поцеловались. Я ужин заказала, нарядилась. Как дура ждала его. А он все не шел. Тогда названивать начала. Стас не отвечал. Ну, я набирала его, набирала, пока в один прекрасный момент мне не ответили.

– Что он сказал?

– Он сказал "давай, детка, давай". И предназначалось это не мне! Я потом минут пять слушала, как он трахает другую бабу. Как она стонет, как тела их шлепают друг о друга!

– Мда-а-а, – Наташка чешет маковку, – мда-а-а.

– Вот тебе и мда! – брякаю и снова реву. Так жалко себя, словами не передать.

– И что теперь? – подруга.

– Не знаю! – через шмыганья рваные.

– Ты ему хоть по мордасам надавала? Кочерыжку открутила?

– Нет, – горько качаю головой, – ничего не сказала. Он не в курсе, что я в курсе его похождений.

– Это как? Ты смолчала что ли? – от удивления вытаращивается подруга.

– Да.

– Ты дурочка??? Он шляется, а ты ревешь, и слова боишься ему сказать?

– Сил не было, – мямлю, к собственному стыду, взгляд пряча даже от подруги. – Мне так плохо стало, так горько, что смолчала. Не смогла. Это же разговор неприятный выйдет, а у меня поджилки трясутся, и двух слов от нервов не могу связать.

– Лика! Ты тряпка! – категорично и в лоб.

– Знаю, – утыкаюсь носом в сложенные на столе руки, – тряпка, слабачка и наивная чмошница.

– Ты его выгонишь? – боевой тон подруги меня настораживает.

– Что значит «выгонишь»? – осторожно поднимаю глаза.

– То и значит! – воительница решительно кивает. – Пинками под задницу и вещи из окна вышвырнуть. Пусть идет к своей шаболде!

Вот тут мне становится по-настоящему страшно. Вдруг он действительно уйдет? Что если выберет ее? Бросит меня. И мы разведемся.

От ужаса сковывает так, что даже моргать не могу:

– Нет, нет, что ты! – машу руками, чуть не свалившись со стула.

– Как нет??? – бушует Наташа. – Он, сволочь такая, шляется, а ты его не собираешься выгонять?!

– Нат! – стенаю, давясь слезами, – я люблю его! Жить без него не могу. Не хочу! Он – мое все.

– Ну, точно дура! – обреченно и неверующе. – Молодая, красивая, не обремененная детьми. Жилье есть, работа есть. Все у тебя есть для нормальной жизни!– праведно негодует. – Уж носителя члена с бубенцами найдешь в мгновение ока!

– Да не нужен мне никакой член и бубенцы! Как ты не понимаешь?! Я Стаса люблю. И с ним хочу быть. Состариться вместе, внуков воспитывать.

– Угу. И коньки в один день отбросить, – цинично ухмыляется она.

– Да!!! – мне не до смеха. Я ведь не шучу!

– То есть, ты его так любишь, что готова простить поход налево? – вскидывает недоуменно темные брови подруга. – Может и не единожды? – добавляет значимо, но осторожно.

Сердце больно колет. Горько во рту, а в животе горячо.

Что если она права? Что если эта “Валера” – не первая связь за моей спиной?

– Я без него не могу! – повторяю, сердито насупившись.– Мы же с универа с ним, вместе, всегда! Ближе него никого нет и быть не может! Как ты этого не понимаешь??? Он жизнь моя! Мой кислород! Мое все!

– То есть проглотишь? Простишь козла? – допытывается мрачно Ната.

– Прощу! – киваю удрученно, а самой хреново так, что не продохнуть. Как простить, когда сердце кровью захлебывается??? Но без Стаса не представляю своей жизни. Без него никак!

– Дура!!! – жестко припечатывает подруга, – непроходимая дура! Зачем тебе мужик, который ширинку не может на замке держать?

– Он оступился! – бурчу под нос. – Я уверена, что эта дрянь его с пути сбила!

– Ты его еще и оправдываешь? – прищуривается Наташка. – Защищаешь? Еще, давай, скажи, что в этом и твоя вина есть, – едко масла в огонь добавляет. – Что внимания ему мало уделяла! Или может недостаточно вкусно кормила? – перебирает, изгаляясь над моей проблемой. – Или ноги надо было чаще брить, потому что гладенькое любит? Или, может, в постели была не айс? – задумчиво мычит, будто и впрямь озадачена, что могло послужить причиной измены. – Надо было с бубном и плясками, по первому же требованию и во все места. Так? Ну, какую на себя вину возьмешь, чтобы Стасика своего ненаглядного оправдать? – вот теперь с наездом.

Сижу, моргаю в хмельном угаре: смотрю на подругу и не знаю, что сказать. Ведь не лишены смысла её слова! Я, наверное, что-то делала не так, раз он повелся на другую. Просто так не изменяют!

– Понятно, – закатив глаза, ворчит она. – Лика! Он ЭТО сделал, потому что хотел! Вот и все! Тела ему свежего захотелось! Ощущений новых! Адреналина! Да чего угодно!!! Вы ж поженились-то, идиоты, когда тебе девятнадцать было, а ему двадцать один. Не нагулялись ни фига. Вот он и ломанулся догуливать! И не остановится, пока упущенное не наверстает. А ты так и будешь уютной гаванью, в которой можно отдохнуть, набраться сил и отправиться за новыми ощущениями!!!

– Ты злая! – смотрю на нее, обиженно надув губы, – очень злая!

– А ты – дура. Снимай розовые очки! – рявкает подруга. – Тем более их тебе уже разбили. И строй свою жизнь! Ты же сама-то ни с кем кроме него не была! На других не смотрела! А стоило бы. Может где-то совсем рядом, судьба твоя бродит и ждет, когда ты наконец очнешься!

– Стас – моя судьба, – упрямо качаю головой. Сама мысль о том, чтобы быть с кем-то другим кажется кощунством.

Наташка лишь раздраженно отмахивается. Разливает остатки горячительного по рюмкам. Пустую бутылку ставила под стол и оттуда же извлекает следующую.

Сегодня мы напьемся, в щи! И домой не пойду! Стасу отправляю смс:

“Останусь у Наташи”.

На что он мне тут же присылает ответ:

«Хорошо, любимая».

– Конечно, хорошо, – недобро фыркает Натаха, – сто процентов хвост задрал и побежал к своей зазнобе!

– Нат! – как же мне не хотелось в это верить. Я просто не могла. Это слишком тяжело, слишком больно.

***

– Ты мне лучше скажи, дорогая подруга, как ты себе представляешь вашу дальнейшую семейную жизнь? – подруга сидя напротив, руки на стол водрузила и уставилась на меня пытливым взглядом. – Сможешь обнимать его? Смотреть в глаза, зная, что он до этого другую женщину…

– Наташ, хватит! – зажмуриваюсь, словно это может заткнуть уши, чтобы не слышать жутких вещей, которые подруга вещает. И пусть они верные, но ведь такие… болезненные для души. – Мне и так хреново, а еще ты тут со своими комментариями. Чего добиваешься?

– Разозлить тебя пытаюсь! – брякает ровно. – Чтоб ты гордость включила, самоуважение! Чтобы ноги не позволяла о себя вытирать! – не теряет здравомыслия подруга. – Ты же у меня умница, красавица! А готова за муженьком ползти на пузе, лишь бы не уходил! Неужели не понимаешь, что если останется, то дальше так все и будет? – опять колет жестокой правдой, которую я не желаю сейчас слышать. – Раз предал и потом так же поступать будет.

– Он не такой! – упираюсь бараном.

– Какой, Лика? – недоумевает Ната. – Какой?..

Любимый, родной, оступившийся. Но вслух не могу этого сказать.

– Когда планируешь с ним поговорить? – минутами позже, когда выпиваем по очередной стопочке и даже закусываем сухим бутербродом. – Или так и будешь молчать? – дожевывает кусочек и хмурит брови Наташка. – Должна же ты ему хоть немного нервы потрепать!

– Что если уйдет, Наташ? – проглатываю горечь. Почти шепчу, потому что страшно до остановки сердца, что это может случится. – Что если я закачу ему скандал, а он возьмет и уйдет? Что тогда?

– Праздник и веселье! – не сдается подруга, настойчиво пытаясь убедить в том, что без него мне будет лучше.

Глупая она. Не будет лучше! Это как сердце из груди вырвать! Жить без Стаса невозможно!

– Я не могу отдать его этой гадине, – в глазах снова слезы скапливаются, – не могу. Он мой, понимаешь? Мой!!!

Подруга задумчиво умолкает, а в ее пьяных очах зажигается нездоровый огонь. Инстинкт самосохранения вопит: “Спасайся, Лика, беги!!! Ты же знаешь, чем каждый раз это заканчивается!!! Люлями. Это заканчивается люлями!!! Развесистыми такими, кучерявыми!”

Пока я продолжаю смиренно сидеть, Натаха вскакивает на ноги, но путаясь в табуретке, чуть не растягивается на полу.

– Ликусь, ты права! – пальчиком перед моим носом покачав, начинает метаться из стороны в сторону, и лихорадочный румянец все больше покрывает ее маленько сумасшедшую физиономию. – Ты – умница! Ты великий стратег!!!

А то! Ёпть!

Аж икаю от осознания своего великолепия.

– Нельзя отдавать Стаса этой прошмандовке! Никак нельзя! Ты же его еще щенком подобрала. Холила, лелеяла, а теперь отдавать?! Ну уж нет!

Слава Богу, похоже, она наконец поняла…

– Мы вернем его! – коварно усмехается Наташка, в данный момент больше смахивая на злобную ведьму, а не на дружелюбную девушку, придумавшую верный план по спасению брака своей подруги. – Вернее, ты вернешь его! – поправляется незначительно. – Отвадишь курицу так, чтобы Стас даже не вспоминал о ней! Влюбишь его в себя заново. Еще сильнее!!!

Да-да-да!!! И будет у нас вечная любовь. Только я и он!

План нравится и даже улыбку вызывает.

– А потом… выгонишь его на х*р! – припечатывает грозно Ната, в довесок к словам ещё и по столу ухнув кулаком. Благой настрой вернуть супруга для счастливой жизни слизывает как мелкий песок волной, я вздрагиваю аккурат со звоном посуды, что подпрыгивает от увесистого удара подруги. – Пинком и под зад! – еще удар. Я опять вздрагиваю. – Так, чтоб летел и посвистывал!

Тьфу, ты блин. Обломала все мои радужные фантазии!

– О, да! – злорадно потирает руки подруженька, – вот тогда он и покрутится.

– Нат! Кто же тебя обидел настолько, что ты мужиков не любишь? – интересуюсь убито, наблюдая за тем, как она продолжает метаться из стороны в сторону с диким предвкушением в глазах.

– Никто! Я люблю мужиков, – отмахивается Ната. – Очень люблю. До дрожи в коленках. Но ты мне как сестра, а этот г*внюк посмел тебя обидеть! Так что – казнь, без права на помилование!

– Наташ, давай мы как-нибудь сами разберемся, – осторожничаю мягко.

– Э, нет! Знаю я твои разборки, – отмахивается Ната. – Развесишь слюни как пушистый песик. Оближешь муженька с ног до головы, окружишь заботой и лаской, пирожками свежими обложишь со всех сторон, а через неделю опять рыдать у меня будешь. Нет! – решительно мотает головой, и копна каштановых волос водопадом по плечам струится. – Никакой самостоятельности! Все будет проходить под моим чутким контролем.

Ну все, п**ц мне. Уж не сосчитать, сколько раз чуткий контроль подруженьки выходил мне таким боком, что и подумать страшно.

– Выпьем! – шатко подступает подруга к столу, едва не своротив все, что на нем стоит, но на удивление ловко справившись с крышечкой, наливает нам виски по самые края и толкает обнадеживающий тост, – За успешное проведение операции!

Я обреченно выдыхаю. Мы хлопаем, после чего здравый смысл сворачивается комочком и прячется на задворках сознания, уступая место женскому безрассудству и беспределу, подпитанному обидой и ревностью.

– Итак, дорогая моя. Шаг номер один. Надо узнать врага поближе, – выдает она, нетерпеливо постукивая пальцами по столу, я с умным видом смотрю на нее, а в голове у меня звучит расплывчатое «бз-з-з-з-з».

– На хрена? – слезы уже не льются, но, туго соображая, слушаю подругу, строившую наполеоновские планы относительно моей любовницы… То есть любовницы моего мужа!