Измена. Начать с нуля

Измена. Начать с нуля

Юлия Крынская

Глава 1

Ольга

Мой шеф в своём репертуаре:

– Ольга, если ты уже взлетаешь, то дёргай стоп-кран и прыгай. Сделка сорвалась!

– Тебе повезло. я позже выехала. ещё не прошла регистрацию. А то б я тебе дёрнула за стоп-кран!

На полпути в аэропорт разворачиваюсь, и мой новенький чёрный «мерин» летит пулей по залитому солнцем КАДу в сторону дома. Трусь затылком о подголовник, прикидывая, нет ли моей вины в случившемся. Родион будто читает мои мысли:

– Только тебе позволено так разговаривать с богом Олимпа, о моя златоносная курочка.

– Да ну тебя! Директор птицефабрики ты, а не бог Олимпа! Три дня до ночи этот контракт вычитывала в офисе! – Понимаю, что я чиста, как бриллиант, и выдыхаю с облегчением.

– Хочешь, дам тебе пару дней?

– Уже была готова взять их за свой счёт!

– Чёрт! Кто меня за язык дёрнул! – ржёт Родион. – Ладно! Так и быть. Съезди со своим красавцем на природу. Потешь его истосковавшуюся по бабе плоть своими роскошными формами!

– Уже забыла, как это делается! Всё! Четверг и пятницу ты мне подарил. Но учти! В субботу и воскресенье я тоже не хочу слышать твой голос! А уж тем более видеть твою физию!

– Этого я не обещал, – довольно хрюкает в трубку Родион и сбрасывает звонок.

Неожиданно выдавшиеся выходные можно провести на озере. В конце июня вода тёплая, наверное, как парное молоко.

Костя давно упрекает меня, что я заперла его в каменных джунглях, а сама пашу без продыху, как лошадь, рвущаяся в председатели колхоза. Правда в его словах лишь то, что я работаю на износ. Для него я лошадь, а для Родиона – златоносная курочка.

Мой муж осел дома, когда его турнули из фирмы «по обоюдному соглашению сторон». Больше его никуда не взяли. Почему-то. Моя же карьера, напротив, пошла вверх. Мы отказались от няни, и Костя с рвением взялся выполнять роль «яжеотца». Шестилетняя Мариша души в Косте не чает, а меня скоро перестанет узнавать. Пока спасает фотография на стене.

Кручу на руле колёсико, взглядом выискивая в телефонной книжке бортового компьютера надпись «Любимый» и с наслаждением вдыхаю аромат нового кожаного салона. Нажимаю вызов и с блаженной улыбкой считаю монотонные гудки, пока приятный женский голос не сообщает мне, что абонент не может подойти к телефону. Странно для человека, не выпускающего из рук смартфон даже в туалете. Марину мы вчера на месяц отправили к моей маме в деревню. Так что, скорее всего, драгоценный супруг отсыпается после ночных виртуальных покатушек на танке.

На шестую годовщину свадьбы Костя заказал у меня в подарок полный комплект: мобильник, часы и наушники. Принеся в зубах шефу подписанный контракт на двести лямов, я получила свои скромные пять процентов и покутила от души в любимом автосалоне. На сдачу приобрела мужу вожделенные гаджеты последней модели, пообещав обновить в скором времени и его вполне ещё приличный автомобиль.

Впереди выходные… Не верю! Набираю корпоративный туротдел своей доблестной компании и, мурлыча в трубку, запрашиваю неприлично дорогие апартаменты на берегу лесного озера с заселением на ближайшие четыре дня.

Ощущение, что не автомобиль, а моя душа вылетает с узкой улочки на набережную Невы. Видеокамеры не дают разогнаться. С интересом глазею по сторонам. Обычно на это нет времени. Как быстро выросли на берегах реки целые кварталы. Меня прямо тянет к новострою, но Костя настоял на покупке квартиры в старом сталинском доме. Сворачиваю на родную Ивановскую, теперь до местной кофейни и направо во двор.

У подъезда ежедневный слёт старушек. Они со мной не здороваются. Аркадия Никитична, моя соседка по этажу, смотрит с удивлением. Блюстительницы традиций и хранительницы нравственности считают меня не матерью, а волчицей. На всякий случай оглядываю свой идеально отутюженный тёмно-синий костюм. Понимаю – Аркадия Никитична не ожидала увидеть меня во дворе в жаркий полдень среди недели. Роюсь в бездонной дорожной сумке. Ключи с пипкой от домофона на самом дне, как всегда. Хочется поскорее скрыться в подъезде от осуждающих взглядов. Из дверей выплывает Люська – необъятных размеров дочь Аркадии Никитичны. Ей пятьдесят, но выглядит она не на много младше матери. Протискиваюсь мимо Люськи, задыхаясь от кислого запаха её немытого тела. Сзади доносится шёпоток:

– Рогами пусть в дверь стучит, коли яйца отрастила.

Качаю головой. Людская зависть не знает границ. Поднимаюсь на второй этаж, успокаиваюсь. Ключи нащупываются в кармане сумки. Беззвучно открываю замок и вхожу на цыпочках в прихожую. Я – женщина-сюрприз. Где мой суженый-ряженый? Судя по звукам льющейся воды – моется. Скидываю костюм, и, в одном белье, сую ноги в туфли на шпильках.

– Алле оп! – врываюсь в ванную, как гимнастка на цирковую арену и замираю, забыв все буквы.

В джакузи на четвереньках стоит Жужа, мама Маришиной подруги, а Костя точно прирос к ней сзади.

– Застрял? – не нахожу других слов. – Это должно помочь.

Утром я торопилась и не вытащила фен из розетки. Дую в него, как ковбой в дуло револьвера, и включаю на полную мощь.

– Нет! – Жужа выскакивает из джакузи с несвойственной для её бидонов пятого размера прытью.

Еле успеваю отойти в сторону. Костя выпрыгивает следом и падает передо мной на колени.

– Оленька, родная, ты всё неправильно поняла. Я тебе всё объясню!

Он покрывает поцелуями мой живот, а я привычными движениями сушу ему волосы. В голове одна мысль: в морге тело уже можно будет не обмывать.

Глава 2

Ольга

В дверь заглядывает Жужа. Мне её даже жалко, но ей не стоило больше появляться мне на глаза.

– Мне бы одежду взять, – незадачливая блудница тянет руку к своим вещам.

– Звучит как план. – Хватаю с полки лак для волос и пускаю струю Жуже в лицо.

От противного визга закладывает уши. Сгребаю с батареи её колхозные джинсы, свитер, красные труселя и такого же цвета сумку для арбузов. Отпихиваю ошалевшего Костю и бегу на кухню. Распахиваю окно и выкидываю Жужино одеяние во двор. Красные парашюты повисают на ветках сирени. Джинсы падают на спящего под кустом местного выпивоху. Он садится, с удивлением разглядывая подарок. Мутным взглядом смотрит на небо и на меня.

– Ремешком затянешь, нормально будет, – уверяю его и быстрым взглядом прощупываю дам у подъезда – они довольны.

На кухонном столе – початые сливки, мой любимый апельсиновый ликёр и две стопки. На тарелке истекает соком затейливая горка фруктов. Эта шкура ещё тут хозяйничала!

Костя бочком протискивается мимо меня и свешивается из окна.

– Поймала тебя с поличным, коняга твоя? – ехидничает снизу Люська.

Замечательно! Весь двор уже в курсе похождений моего муженька. Иду в прихожую и натягиваю брюки и пиджак. Придирчиво оглядываю взглядом свою тощую фигурку и вспоминаю слова свекрови: «Оленька, мужчины не собаки – на кости-то не шибко бросаются. Давай тебе ещё сальца на хлебушек резану». Достаю из сумки смартфон и набираю Андрюху, Жужиного мужа. Надеюсь, он не в очередном дальнобое.

– Ольга, вот уж не ожидал! – зевает Андрюха в трубку. – Тебя чего, с работы выгнали?

– Да, хочу к тебе в напарницы попроситься, – сажусь на скамеечку, обтянутую верблюжьей кожей. – Аня у нас мылась, одежду намочила. Принеси ей что-нибудь переодеться.

– Оля, что ты делаешь? – шипит Костя и хочет отобрать у меня телефон, но я удерживаю мужа на расстоянии вытянутой ноги.

– Не понял? – Андрея точно к электричеству подключили.

– А ты приходи, поймёшь.

– Что ты наделала? – ревёт белугой Жужа в ванной. – У нас двое детей!

Не обращая внимания на её завывания, запираю входную дверь изнутри и кладу в карман свои и Костины ключи.

– Думаю, Андрюха здесь будет минут через пять, – заявляю мужу, присаживаясь на тумбочку и смотрю на часы. – Время пошло. И не вздумай прихватить лишнего.

Вряд ли у него это получится. В семейной шкатулке денег на месяц. Остальное я всё храню на счетах, зная какой муж транжира … Бывший муж…

– Дай Жуже что-нибудь надеть, – просит он. – В тебе человеческое осталось хоть что-нибудь?

– Не держу чехлов для танка, – проглатываю обидные слова.

Во мне, оказывается, нет ничего человеческого.

– Оль, правда, как я пойду? – Жужа с красными, как у вампира, глазами выходит из ванной, прикрываясь полотенцем.

– Во мне не осталось ничего человеческого! – смотрю на свои спортивные шлёпанцы на её ногах.

Сожгу их вместе с кроватью. А джакузи выкину… Нет… Продам вообще эту квартиру и куплю себе, как хотела, новострой у Невы.

Костя скрывается в спальне и оттуда слышится грохот. Жужа наваливается плечом на входную дверь.

– Оль, мы с Костей только один раз. Ну, остынь ты, – нудит Жужа. – Открой, пожалуйста.

– Пожалуйста, – поднимаюсь с тумбочки и быстрым движением открываю замок.

Жужа выскакивает на лестничную площадку, как гладиатор на арену с тиграми. Звонит домофон – хищник подоспел вовремя. Захлопываю дверь перед рванувшей обратно Жужей и впускаю Андрюху в подъезд.

– Ах ты ж… – слышится разъярённый рык новоявленного рогоносца.

По лестнице разносятся раскаты отборного русского мата. Судя по звукам из окна, народные гулянья выплеснулись на улицу. Прячу ключи в карман и спешу к окну. Жужа, удерживая полотенце на груди, несётся по двору в одном шлёпанце, а Андрюха молотит её пакетом с вещами. Из него вываливаются красная рубашка и такого же цвета носок. Смотрю на куст сирени, увенчанный Жужиными «панамками» и тихо шепчу:

– Всё красное.

В голове всплывает одноимённый любимый роман. Нужно взять его с собой… А куда я теперь поеду одна? Смотрю на тарелку с фруктами и, подорвавшись с места, выкидываю её вместе с содержимым в ведро. Туда же летят стопки и ликёр. Слёзы душат, но я не позволю Косте насладиться моим горем.

Он вываливается в коридор с двумя моими чемоданами. Я, исказив название бренда, ласково зову их Муви и Тон.

– Зверюга, – цедит муж сквозь зубы. – Он же бросит её, если не убьёт.

Это мой Костя? Словно впервые его вижу. Мы поженились сразу после института, прожили семь лет. Казалось, знаю его, как таблицу умножения.

– Пойдёшь соучастницей, – Костя ставит чемоданы у стены и рыщет синими глазюками по полкам гардеробной. – В прокуратуру…

Терпению приходит конец. Хватаю его телефон, впервые в жизни оставленный без присмотра, и вышвыриваю на лестницу.

– Нет, – бросается Костя следом, а я второй раз за день, от души хлопаю дверью.

– Оля, пусти! – скребётся он обратно.

– Пойдёшь разводиться в чём жениться ходил. Собака сутулая!

С плеч точно земной шар со всеми людскими грешочками слетает. Плакать больше не хочется.

– Оль, ну пусти!

Достаю из ящика комода два полиэтиленовых пакета. Открываю чемоданы, и сама себе улыбаюсь. Всё в них куплено на мои деньги. Костя любит дорогие вещи. Отнесу их лучше в «Ночлежку». Кладу Косте пару штанов, смену белья и свитер. В спальне шкатулка опустела, а документы он явно забрал. В ящике стола только мой загранпаспорт, полис и СНИЛС. Свидетельство о браке храню отдельно, вместе с памятной медалью. Душно-то как. Скидываю пиджак и надеваю первую попавшуюся футболку. Уже по нахоженному пути бреду на кухню и отправляю завязанные узлом пакеты в окно.

– Это тоже мне? – доносится пьяный голос снизу. – А у вас ботинки сорок второго размера есть?

– Оля… Оля… – доносится из-за двери монотонное взывание к моей совести.

– Твои вещи на улице! Если не уйдёшь, я вызову полицию. У меня пропали драгоценности, – снимаю с пальца обручальное кольцо и спускаю его в унитаз.

Выхожу в коридор. На лестничной площадке тишина. За окном клацают замки Костиной машины. На цыпочках подхожу к окну, будто Костя может меня услышать. Дамы у подъезда разрумянились, спорят. Не питерские старушки – аглицкий парламент! Можно подумать, это не Жужу, а их оприходовали в джакузи и напоили ликёром. Костя, открыв окно, сидит в машине и дымит как паровоз. Его пристрастие к электронным кальянам я всегда осуждала. Нет человека – нет проблем. Нахожу всё больше плюсов в нашем расставании. Может, у меня и правда проблема с человеческим. Где слёзы-то?

Набираю номер турагентства:

– Лана, это снова Оля Звонарёва.

– Отменяем? Снова выдернули на работу? – вздыхает Ланка, зная характер моего шефа.

– Меняем! Одна поеду. Нужно самое дикое место, где нет людей и есть озеро. Чтобы дорога кончилась, и машину ещё километров десять лисы на плечах несли.

– Ой, даже не знаю… Впрочем, у меня есть кое-что. Перезвоню!

Глава 3

Ольга

В ожидании звонка от Ланы, вызываю слесаря и мчу в ближайший хозяйственный у станции «Сортировочная» покупать замок. Костины ключи у меня, но чем чёрт не шутит! Мой дом – моя крепость. Я своего муженька и не знала, оказывается. Что ещё он делает, пока я на работе? Расчленяет младенцев в подвале? Ходит в плаще на голое тело в «Бабушкин» парк?

Звонит мобильник, на дисплее высвечивается: «Андрей Викуся». Эх, жаль! Маришка с Викой были не разлей вода.

– Где твой хорёк? – без обиняков спрашивает Андрей.

– Выгнала.

Рассказывать подробности нет сил, да и не хочется. Хотя горе у нас с Андрюхой одно на двоих. Впрочем, не знаю как ему, мне-то как раз пора начинать радоваться.

– Я до понедельника дома, если нарисуется – звони. Разделаю говнюка на котлеты. Ты как сама?

– Нормально. Небо голубое, вода мокрая, мир не перевернулся.

– Железные нервы, – восхищается Андрюха.

– Твоя жива?

– Что ей, шалаве, будет? Лежит с компрессом на глазу, рыдает. Съезжать нам теперь отсюда надо.

– Ладно, Андрюх, пока!

Не убил и ладно. Не оставила чужих детей сиротами. Старушки напряжённо смотрят на меня, с опаской косясь на Жужино барахло на ветках сирени. Аркадия Никитична решилась заговорить со мной, только когда я продефилировала к подъезду, помахивая тощим, но увесистым пакетом.

– Правильно вы его, Ольга, шуганули. Он с этой Жужей второй месяц путается, – заговорщицки докладывает Аркадия Никитична. – Поначалу блудодеи на час, не больше, встречались. Я как-то в глазок их углядела. Выхожу на лестницу, а твой говорит, мол, в садике задание коллективное дали. Слепить поделку «Весна пришла». Первое время лебезил передо мной. Боялся, что расскажу вам. А потом они вообще расслабились. Клавдия, что ниже вас живёт, говорит, с девяти утра иногда грохот сверху доносился. Точно на слоне по комнате скакали. И это в сталинском доме, Оля! Где слышимость – ноль!

Мне поначалу захотелось заткнуть говорливую старуху, но, вспомнив о грядущем разводе, я решила прикормить потенциального свидетеля. Навесив на лицо вежливую улыбку, я извлекла из кошелька тысячную купюру:

– Аркадия Никитична, я уеду дня на четыре. Можно я вам Маришкиного попугая оставлю? Он очень не любит один оставаться. Говорящий.

Сцапав птичьей хваткой купюру, соседка согласно кивает головой, а я выкладываю основную просьбу:

– И за квартирой в глазок приглядите, пожалуйста. Если бывший мой будет в квартиру ломиться, позвоните по этому телефону, – достаю из сумки мобильник и ручку с блокнотом, пишу телефон Андрея. Вырываю листок и протягиваю Аркадие Никитичне. – Это муж Жужы. Очень хотел пообщаться с Костей.

– Позвоню, – подмигивает Аркадия Никитична. Глаза её сияют, точно ей пенсию удвоили. – Пойдём за птичкой, Оленька.

Ну вот мы уже с соседкой на «ты», и я ей как родная дочь. Квартира теперь под надёжной охраной.

Аркадия Никитична входит ко мне домой, как в музей. С интересом оглядывается, будто на стенах висят не постеры из шведского магазина, а картины из Эрмитажа. Ставлю на тумбочку клетку с попугаем и сую соседке пачку корма:

– Птичку Яшка зовут.

– Какая прелесть, – Аркадия Никитична складывает руки у груди.

Попугай, склонив голову набок, поджимает лапку, внимательно смотрит на Аркадию Никитичну и заявляет:

– Давай почелуемся?

– Ой! Это он, что ли? – её морщинистое лицо светлеет.

– Точно не я, – поджимаю губы, не желая думать о том, когда он таким словам научился?

Обе вздрагиваем от звонка. На экране домофона улыбается широкомордый работяга с чемоданчиком, больше похожий на медвежатника.

– Это слесарь. Всё в порядке, – открываю дверь в подъезд.

– Пусечка моя! Пуси-пуси-пуси-пуси, – кокетничает попугай с Аркадией Никитичной.

Фу, какая мерзость! Меня Костя, к счастью, так не называл. Выпроваживаю соседку, всучив ей похабника попугая, пока он не сделал ей совсем непристойное предложение. Поскакать на слоне, например.

Пока мастер ставит новый замок, мою с хлоркой джакузи и выношу мусор. Звонок Ланы застаёт меня над грудой постельного белья. Раздумываю сжечь его в лесной чаще или банально выкинуть?

– Оль, нашла! Озеро – просто сказка! Лисы, волки, лоси, медведи – полный комплект. Сезон охоты только в августе откроется. Избушка тёплая, замки надёжные. Единственный момент – никаких удобств, и еду с собой нужно взять. Зато людей вообще нет.

– Солнце моё! Да это же просто праздник! Еда и удобства – не проблема! – В последний момент срабатывает чувство самосохранения: – Погоди, а меня там не грохнут ребятки залётные?

– Нет. На весь лес – один лесничий. Но у него всё под контролем. Он тебя будет видеть, а ты его нет. Предупредили, что женщина едет.

От последних слов Ланы по коже побежали мурашки. Воображение рисует не лесничего, а здоровенного лешего – одноглазое ходячее бревно с ягодами в соломенной бороде. Прогнав страхи, уточняю детали:

– Ладно, возьму травмат[1]. Как добраться, что по деньгам?

– Деньгами не назвать! – довольно смеётся Лана. – Сейчас скину и метку, и счёт. На машине там можно проехать, но въезд только по пропускам. Ой! Я тебе белой завистью прям завидую. Самой захотелось туда рвануть из душного города. Расскажешь потом.

– Слушай, а этот лесничий… Он адекватный?

– Ну, конечно, адекватный, Оль! Лицензию на оружие психам не выдают. Он же не с топором по лесу ходит.

Воображение добавляет к замшелому образу топор и клыки.

– Он молодой? – ищу хоть какие-то плюсы.

– По поводу возраста и красоты не скажу. Туда же в основном мужики ездят. На охоту. Они отзывы про добычу пишут. Ты, можно сказать, первооткрывательница, вот и напишешь потом.

– Как его зовут хоть? – не пойму почему, но леший беспардонно завладел моими мыслями.

– Степан!

– Замечательно! Высылай счёт и координаты. Далеко дотуда?

– Двести километров.

– Дивно. Жду.

Сбрасываю звонок и в спальню точно из леса возвращаюсь. Леший Степан. Нарочно не придумаешь. Плевать на постельное бельё, вываленное из ящиков. Запихиваю его обратно и бросаюсь собирать сумку. Открыв шкаф, понимаю, что со временем офисная одежда вытеснила из гардероба другие вещи. Даже нечем порадовать лешего Степана. Он же меня увидит. Блин! Так хотелось искупаться голышом на закате. О, где купальник? Тот, со стразами. О чём я думаю, вообще!

[1] Травмат (сокр.) – травматический пистолет.

Глава 4

Ольга

Я привыкла к частым командировкам. Сборы в дорогу у меня сложностей не вызывают. Тем более когда хочется поскорее покинуть осквернённый дом, плюнув три раза в потухший семейный очаг. По пути куплю в гипермаркете вкусняшек на четыре дня и бутылку горячительного для лешего. Станет совсем тоскливо – выманю из леса.

Представляю, как стою у охотничьей избушки и кричу, как красна девица из русской сказки в сторону леса: «Если старый ты – будь мне дедушка, если ж молод ты – будь сердечный друг».

Выезжаю со двора и вижу в зеркале, как Костина машина въезжает из-за другого угла дома. Хочется уже поскорее вырваться из города на шоссе, втопить педаль газа и успеть до полуночи искупаться в чистом лесном озере, но искушение проверить, как сработает моя «сигнализация» пересиливает. Паркуюсь в соседнем дворе. Накидываю на голову капюшон серой кенгурухи и, нацепив чёрные очки, возвращаюсь обратно. Из-за каменной ограды помойки открывается отличный вид. Из окна Костиной машины валит дым. Слышу слезливый гнусавый речитатив – любимый мужнин рэп. Костя наверняка звонит и пробивает, дома ли я. В окне второго этажа появляется красная косынка – Аркадия Никитична настороже. На память приходит: «Наша служба и опасна, и трудна…». Процесс пошёл. Кнопка выброса ядерной боеголовки нажата. Костя, воровато озираясь, выходит из машины и достаёт из багажника «мечту оккупанта» – клеёнчатую сумку в синюю клетку. С такими раньше челноки за товаром за границу ездили. Никак, муженек решил прибарахлиться напоследок. Интересно девки пляшут. Значит, успел свистнуть запасные ключи, пока я в окно вещи выкидывала. Прошаренный какой.

Так и подмывает позвонить Андрюхе. Достаю телефон, но тут же слышу быстрый топот. Мимо вихрем проносится Жужин муж, изрыгая проклятья, как дракон пламя. Двухметровый широкоплечий детина против моего обленившегося доходяги. Андрюха звонит в домофон и влетает в подъезд. Раскаты и переливы мужских голосов слышны даже через закрытые двери. Боем быков встречу двух мужей не назвать, скорее, сейчас состоится вынос тела. Обнажила бы голову, но уважения к покойному нет. Распахиваются окна – бенуар, бельэтаж и ложи первого яруса. Аркадия Никитична с Люськой, Клавдия с котом, и неясные профили за тюлем. Клавка даже подушку под локти подсунула, рассчитывала, видно, на затяжной спектакль. Мне из партера видно лучше всех. Дверь подъезда распахивается настежь. Андрей в забрызганной кровью рубахе, перекинув Костю через плечо, вываливается во двор и шагает к помойке. Костя молотит по Андрюхиной спине и дрыгает ногами, как похищенная невеста. Приседаю за кирпичной кладкой и, как музыку, слушаю все заслуженные эпитеты, изрыгаемые Андрюхой в адрес Константина и его предков. Тело, судя по грохоту и протестам, обретает покой в мусорном баке. Андрюха грохает тяжёлой крышкой и кричит:

– Ещё раз попадёшься мне, будешь ромашки из-под земли нюхать! Понял, тварь?

Из бака доносится невнятное мычание. Шаги удаляются. Выглядываю из укрытия. Андрюха собирает Жужины вещи под сердобольными взглядами группы народного контроля. Мне здесь больше делать нечего. Нет никакого желания лезть в помойку и доставать нечестивого мужа. Косте там самое место. Слышу, как открывается крышка, и тут же раздаётся рык Андрюхи:

– Куда?

Крышка с лязгом захлопывается. Небеса, с каким же ничтожеством я жила! Но ведь он не всегда был таким. Почему-то же я вышла за него и ребёночка родила. Конечно, по тёмным улицам ходить с Костей всегда было страшновато, зато весело. Язык у него Подвешен что надо, и рассмешить умеет. Обходительный такой. Про таких говорят: «Ласковый телёнок двух мамок сосёт». Ладно, пора и честь знать. А то меня моё одноглазое ходячее бревно с ягодами в соломенной бороде поди совсем заждалось в лесу. Сидит там один-одинёшенек. Надо будет ему подарок на ветке дерева оставить. Чтобы охранялось лучше.

В гипермаркете первым делом иду в отдел для дома и дачи за спреем от комаров. Взгляд падает на удобное раскладное кресло с подголовником и зонт от солнца. Вряд ли в охотничьей избе найдётся подобная роскошь. Беру! Чувствую себя Эллочкой-людоедкой[1], попавшей на аукцион антиквариата. Почесав затылок, закидываю в тележку: пакет углей, связку дров, разжигу, мангал, шампуры. Ещё мне приглянулись брезентовый стол и светодиодный фонарь. Отчаянно пытаюсь вспомнить, зачем пришла в этот отдел. Точно – спрей от комаров. Когда я задумчиво замираю возле удочек, ко мне подкатывает белобрысый товарищ средних лет:

– Может, вместе на рыбалку махнём? – улыбка растекается по его розовому лицу.

– Почему вы решили, что я одна туда собралась?

– Потому что в корзине у вас всего одно кресло, а удочку женщина редко сама выбирает.

– А вы стоите тут и ловите на живца? – окидываю мужчину взглядом.

Он расправляет плечи и пытается втянуть пивное брюхо. Из-за него он явно своего живца только в зеркале видит.

– Каждый человек не случайно посылается нам судьбой! – заходит мужчина с козырей, намекая всем своим видом, что внешность в нём не главное.

Ещё один балабол. Уже тошно.

– Вы не из секты свидетелей Винни-Пуха, случайно? – спрашиваю с опаской.

– С чего вы взяли? – обиженно поджимает тонкие губы собеседник.

– Потому что только сектанты и полные мудаки несут подобную дичь в магазинах и в домофон.

Выталкиваю тележку в мясной отдел. Не знаю почему, но я покупаю еду не для одного человека. Привычка, наверное. В алкогольном отделе тоже ловлю на себе заинтересованные мужские взгляды, когда закидываю в корзинку бутылки с вином и водкой. Добавленные две упаковки пива превращают меня в глазах завсегдатаев отдела в богиню. Куда я это всё набираю и зачем? На кассе сумма в чеке меня завораживает. Что ж, гулять так гулять.