Измена. Любовник моей матери

– О, боже! – впервые за сутки срываюсь на плач.

Никогда не чувствовала себя такой беспомощной и неуверенной в себе. Думала, мне не грозят подобные сомнения, считала это уделом других чужих женщин.

Падаю безвольной опустошенной куклой на кровать, теплые дорожки из слез бегут по щекам..

Емеля осторожно приближается, садится рядом.

Ощущаю его огромную горячую руку у себя на затылке

– Лидок, ты как там? Мне страшно за тебя. Я не понимаю, что с тобой происходит. Может, беременна? Или ПМС?

– Что-то с нервами, это из-за Амели, – переворачиваюсь на спину, принимая решение не пугать мужчину, он еще слишком молод и не опытен, не знает, почему женщины плачут.

– Слава богам! – выдыхает облегченно, охватывая меня горящим. В уголках губ растекается хищная улыбка.

– Иди ко мне, – мурлычу ласково.

Емеля склоняется надо мной, чего-то колдует, убирая волосы с моих плеч и лица, освобождает место для горячих поцелуев.

Обаятельно улыбаюсь, нетерпеливо ожидая начала прелюдии.

Расслабляюсь в руках любимого, растекаюсь, забывая об Амели и том хаосе, который она внесла в мою жизнь.

Засыпая через сотню поцелуев и стонов, принимаю решение поменьше общаться с Амелией.

До добра она меня точно не доведет. Понимаю, это предательство с моей стороны, бросить подругу в беде. Но сейчас она тонет и тащит меня за собой на дно. А я не хочу. Я только начинаю жить.

Глава 6

Наутро

Емельян

– Я в тренажерный зал, потом в салон наводить марафет – волосы, ноготочки, все дела, – любимая девушка целует меня полуспящего в щеку.

– Я хочу тебя! – мурлычу, откидывая одеяло.

– Емеля, у тебя сегодня серьезная игра! Не надо тратить энергию на секс, – нравоучительно сообщает Лида.

Распахиваю глаза, с удивлением смотрю на девушку. Откуда в этой хрупкой малышке столько решительности и силы воли? При ее метре шестидесяти, и тридцать седьмом размере обуви, в ней мега тонна ума и силы воли. Поэтому ее и выбрал.

С подросткового возраста я остался сиротой, родители погибли в один день, в одну минуту, вместе. В жуткой авиакатастрофе. Меня растил дед Григорий. Всё бы ничего, но от его излишней опеки и мужского воспитания меня тошнит, в последнее время всё чаще и чаще. Спасает только хоккей, где могу скинуть накопившееся напряжение и получить заряд бодрости, ну и толику хайпа. Я – крутой снайпер, нападающий, когда надо, выступаю в роли тафгая, отталкиваю широкой грудью к бортику зарвавшегося соперника, в качестве трофея получаю гору женского внимания от цыпочек всех мастей. Льстит! Если раньше я клевал на всех и всё что движется, таскал девчонок в дом к деду, то последний год мне никто не нужен.

У меня есть Лидия – моя Дюймовочка, девушка – крепкий орешек, со стальным характером (дед говорит про нее, что у нее стальные «фаберже» на зависть любому мужику) и карими безумно манящими глазами.

– Как закончится игра, скинь эсэмэс, – Лида исчезает за дверью.

Она редко ходит на мои игры, говорит, нет времени на развлечения, в отличие от меня ей приходится работать.

Ну как приходится? Она ни в чем не нуждается – у нее есть папа и я.

Лиде нравится работать!

Едва за ней закрывается дверь, как раздается громкий звонок мобильного.

– Ты? Чего звонишь? – отвечаю с ленцой.

– Приезжай срочно. Есть проблема!

– Что не так?

– Кажется, она нас подозревает!

– Копец! Ты же божилась, что она не заметит, не спросит…

– Я ошиблась.

– Что теперь? Всё прекратить?

– Приезжай сейчас же.

– У меня игра, давай после.

– Сейчас!!

Отключаюсь.

Кровь оглушающими толчками бьет в голову.

– Пффф! – выдыхаю тяжело. – Только этого не хватало, чтобы она всё узнала?

Подхожу к зеркалу, рассматриваю себя внимательно.

– Может, сказать ей правду?

Впервые в жизни меня кто-то поддерживает, верит в меня. В отличие от деда не давит, ничего не требует.

Копец! – прикусываю нижнюю губу, еще эта гребаная история с изменой Сашки вылезла. Как назло! Лида не знает об Амелии всю правду, а рассказать ей язык не поворачивается, если она узнает, что подруга вытворяет за ее спиной, то потеряет веру в дружбу!

Быстро одеваюсь, беру сумку, выбегаю из квартиры, позвякивая ключами от бэхи.

***

Лида

Еду в тренажерный, вспоминаю, нужно забрать из дома родителей платье для вечеринки в честь победы в очередном матче. Нисколько не сомневаюсь в выигрыше парней, они самые крутые!

Открываю калитку своими ключами, с удивлением смотрю на бэху Емельяна. Замираю

– Зачем он здесь?

Быстрой походкой вбегаю в дом. На первом этаже никого. Зато на перилах лестницы, ведущей на второй этаж, висит платье мамы. А из ее комнаты раздаются громкие голоса – мужской и женский.

Не чувствуя под собой ног, не разбирая дороги, взлетаю на второй этаж, толкаю дверь в комнату.

На постели двое, но я не могу их рассмотреть. Они расплываются передо мной как два неясных пятна.

– Лида?! – голос Емельяна приводит в чувства.

– Ты?.. – выдавливаю едва слышно.

Мама лежит на животе, Емельян гладит ее по спине.

Горячий воздух ошпаривает легкие. Задыхаюсь. Тошнит от картины.

– Господи, Лида, что ты подумала? – мама сбрасывает с себя руки парня, прячется под одеялом. – Это был массаж с обезболивающим гелем! Емельян приехал по делу! А я с постели не могла встать с утра, проклятый позвоночник! Массажист задержался в дороге. А я даже мовалис не смогла уколоть себе, рука не гнется, зажало грыжей нерв, – мама кивает на ампулу мовалиса.

– Вызвать скорую не пыталась?! – отвечаю жестко. Надеюсь, она не рассчитывает на мое сочувствие?

– Не могла дотянуться до телефона, – мямлит еле слышно.

– Почему ты голый? – даже не смотрю на Васильева.

– Копец, Лида. Я в боксерах. Снял форму, чтобы не испачкать, это был мой основной комплект, я же ехал на игру! – оправдывается гневно Емельян, и получается только хуже. Я ему не верю. Обоим не верю!

– Где наша горничная?! Почему она не помогла?

– Уволена.

– Вранье!! Прекратите! – срываюсь на крик.

– Что с тобой? Не веришь матери, мы же подруги!

– Не смей называть себя моей подругой!!

– Нина, скажи Лиде правду, – требует Емельян, одеваясь поспешно.

– Она не поверит… посмотри на ее бешеные зрачки.

– «Нина»? Теперь вы на «ты»! – я полном шоке.

Больше нечего здесь делать, надо уйти от предавших людей. Меня ломает, ноги ватные, пульс учащается, не могу сдвинуться с места.

– Ненавижу! – выпаливаю громко. Жадно втягиваю воздух в легкие, бегу прочь.

– Лида, стой, я всё объясню!! – громкий окрик за спиной.

– Не стоит, она тебе не поверит! Я знаю свою дочь, она – максималистка.

Вылетаю из дома, падаю за руль автомобиля. Меня всю трясет. Вцепляюсь в руль. Сил нет, но надо убраться отсюда срочно.

Выезжаю на шоссе.

Постоянные вспышки произошедшего мешают смотреть на дорогу. Снова темнеет в глазах от тошнотворной картины – мать лежит на животе, Емельян сидит сверху, гладит ей спину.

По позвоночнику бегут ледяные мурашки.

Мышцы сжимаются, одергиваю руки от руля, и машина тут же вылетает на встречную полосу.

Хватаюсь за руль, пытаюсь исправить ситуацию. Ничего не выходит. Громкий удар и лязг сминающегося железа.

Проваливаюсь в темноту. Падаю. Очень больно.

Поднимаюсь. Темный город, заросший ложью и предательством.

Будто, вижу изнанку людских мыслей и поступков.

Всё вокруг горит в огне.

Разворачиваюсь, бегу прочь.

Не успеваю скрыться…

Так больно, кожа горит, будто с меня ее снимают.

Глава 7

Лидия

Полицейский записывает показания свидетелей.

Я сижу на переднем сидении своего автомобиля, смотрю невидящим взглядом вперед.

– В страховую позвонили? – интересуется водитель пострадавшего автомобиля.

– Сейчас, – сжимаю ледяными руками трубку, и в этот момент внизу живот чувствую неладное.

– Ой! – хватаюсь за живот, наклоняюсь вперед, и меня пронзает двойная боль – в животе и в ребрах.

– В чем дело? – спрашивает страж закона.

– Не знаю, очень больно.

– Скорая сейчас подъедет, – смотрит на меня исподлобья. Его взгляд так и рычит: – Сама виновата, теперь терпи, дуреха крашенная.

Вскидываю глаза на небо, молюсь, чтобы никто не пострадал. Всё-таки три машины всмятку.

– Есть еще одна пострадавшая, – слышу сквозь пелену, – тоже девушка. Кровотечение.

Прикрываю глаза, слышу остаток речи сквозь пелену. Меня трясёт. Голова раскалывает на части при одной мысли, это я виновата.

– Скорые на подходе, – ожившим голосом сообщает мужчина в форме и в этот момент я чувствую радость. Девушку обязательно спасут. По-другому быть не может.

– Скорее! Скорее! – слышатся голоса совсем рядом. С ужасом наблюдаю, как врачи везут на каталке девушку к карете скорой помощи.

В жилах стынет кровь.

На сразу понимаю, что я расстегнута, без шапки, на улице январь и мне элементарно холодно.

– Застегнитесь! – приказывает полицейский, осматривая меня бегло. – Вам нельзя болеть, надо еще отвечать за всё это безобразие!

Опустив глаза, в шоке смотрю на порезанные руки. Когда стекло разбилось, осколки летели во все стороны.

Поднимаюсь на ноги, пытаюсь выпрямиться, снова хватаюсь за живот.

Мне плохо. Страшно. Ситуация удручает.

– Водитель тойоты тоже ранена, – сообщает мужчина по рации, и через мгновение меня забирают в машину скорой помощи.

***

– Вторая девушка умрёт? – безэмоционально спрашиваю у врача в приемном отделении.

– Не думаю. От этого еще никто не умирал, – обрывает высокий женский голос.

– От травм?

– Она ребенка потеряла!

Внутри всё холодеет, словно покрывается корочкой льда. Накрывает паника. По щекам текут слёзы, чувствую соленый привкус на губах.

Спазм горла перекрывает доступ кислорода.

Проваливаюсь в чернильную пустоту…

Чудовищно!

Через мгновение длиною в пустоту прихожу в чувства. Открыв глаза, натыкаюсь на капельницу, стоящую возле моей постели. Внутри трубки медленно капает раствор. Втягиваю в себя больничный удушливый запах.

Медленно поворачиваю голову направо.

Вижу четыре койки, три из них заняты, четвертая пустая.

Впиваюсь в женские лица.

– Девчонки, где я?

– В женском отделении первой градской.

– Зачем? Я же попала в аварию.

– На сохранении!

– На сохранении жизни? Без этого я умру? – спросонья ничего не понимаю.

– Ты беременна, матка в тонусе. Сохраняют жизнь твоему малышу!

Глотаю воздух короткими вздохами. Желудок сжимается и меня тошнит от картинки, всплывшей в голове.

Изгоняю из головы жуткое видение.

Прикрываю глаза, надо дождаться врача и всё расспросить у него.

Осторожно трогаю руками плоский живот.

Неужели беременна? Но я ничего не почувствовала.

Может, я сплю или продолжаю бредить?

Громкий звук открытия дверей, вскидываюсь. Вижу, как в палату заезжает каталка с женщиной. Смотрю на ее светлые волосы, выбивающиеся из-под голубой шапочки и порезы на свисающей с каталки руке.

Вздрагиваю.

Сестры сгружают девушку на пустую койку, уходят, увозя каталку за собой.

– Что происходит? – с ужасом наблюдаю, как тяжело дышит девчонка.

– От наркоза отходит, – с пониманием говорят женщины.

– Зачем беременной наркоз? – нервно сглатываю. Сердце подсказывает, ответ мне не понравится.

– Выкидыш, скорее всего, делали чистку, – сообщает нервно женщина с темными волосами и на автомате обнимает свой живот. – Придумают же всех держать в одной палате! – бурчит себе под нос.

Внутренне съёживаюсь. Непреходящий страх держит в цепких объятьях.

Я ведь узнала девчонку. Та самая, что пострадала в аварии, которую устроила я.

– Я ваш лечащий врач Мирон Павлович, – сообщает мужчина в белом халате спустя час, испытующе разглядывает меня. – Вы в больничной одежде, к вам до сих пор никто из близких не приехал?

Внутренне съеживаюсь. Нечего ответить.

Амелия, мать и Емельян больше не входят в этот список, папа до сих пор вне доступа. Уже начинаю нервничать.

С трудом подавив болезненный стон, спрашиваю:

– Я точно беременна?

– Шесть недель.

– Мальчик или девочка, – спрашиваю на автомате.

– Пока не видно, повторите УЗИ недельки через три.

– Мирон Павлович, пожалуйста, переведите меня в другую палату, – шепчу едва слышно.

– Чем эта не подходит? – удивленно вскидывается.

– Здесь плохо пахнет, меня всё время тошнит, -смотрю с мольбой. Мужчина понимает, что вру, но соглашается.

О том, что Инга проснулась, рыдает уже тридцать минут без остановки и я причина ее слез, – пришлось умолчать.

Сама себе противна.

Хочу сбежать.

Меня переводят в соседнюю палату, где я отбываю весь срок – четырнадцать дней.

Сегодня выписка, меня забирают домой.

Иду тяжелым шагом на выход.

– Привет, – обнимаю единственного человека, которому смогла позвонить, пересилив себя.

– Рад, что ты в порядке, – осматривает меня внимательно.

На улице январь. Прячу лицо от северного ветра в капюшоне тонкой шубки.

Оборачиваюсь, поднимаю голову, смотрю на окно палаты, в которой я оставила навсегда свои чувства к Емельяну.

Идем на выход по заснеженной дорожке, и снег заносит мою душу.

– Тебя точно не напряжет, что я поживу пока у тебя?

– Лида, я же сказал, что ты мой друг, самый желанный человечек, – бросает на меня странный взгляд.

Глава 8

Лидия

Садимся с Сашей в машину, едем к нему.

Если бы мне два дня назад сказали, что за помощью обращусь к нему, я бы не поверила, приняв за злой розыгрыш.

Сейчас сижу в теплом внедорожнике Саши за переднем пассажирском сидении, гляжу вперед на дорогу, избегая зрительного контакта с водителем.

– Как родители? – парень задает вроде простой вопрос, а меня при этом словно прибивает к сидению гравитация невиданной силы.

Сердце в груди трепещется как птица, попавшая в силки.

Комок тошноты застревает в горле, едва вспоминаю свой разговор недельной давности с отцом.

***

– Папа! Наконец-то я до тебя дозвонилась, – кричу в трубку. – Когда вернулся?

– Сегодня.

– Очень соскучилась! – мну больничную сорочку. Нестерпимо хочется увидеть отца.

– Лидия, в чем дело?! Мама говорит, ты лежишь в больнице, в какой именно не объясняет. Еще ты попала в крупное ДТП. Как такое возможно? Я сам учил тебя водить!

– Прости, не справилась с управлением.

Обида, злость и бессилие топят меня, едва мне напоминают о произошедшем ДТП.

Через два часа папа приезжает в больницу, спускаюсь к нему в холл.

– Папуля, – трусь щекой о его щеку. Легкая небритость напоминает о детстве, когда моим самым любимым занятием были посиделки на папиных коленях, выяснение причин его колючести и родственных связей с ёжиком.

– Мама говорит, ты ведешь себя странно, – говорит папа, бросая взгляд с опаской.

– Что?..

– Ты отказываешься выходить к ней и Емельяну, когда они навещают тебя в больнице.

– Я странная? – взрываюсь резко. – Они – изменщики! – вскрикиваю на эмоциях.

– Что?..

– Я застала Емельяна с мамой! – плачу.

– Не может быть! – отец замирает, смотрит на меня, допытываясь, правду ли говорю. – У них сексуальная связь?

Страшно виню себя за вылетевшие в порыве гнева слова, я ведь приняла решение, не рассказывать отцу правду, но гормоны и обида сделали своё черное дело.

– Они вонзили мне в сердце нож! – плачу, жду от папы жалости и понимания.

– К лучшему!.. – констатирует папа безэмоционально, смотрит с интересом в окно.

– О чем ты?!! – горечь обиды от его слов захлестывает меня, глаза выжигают слезы.

– У меня есть другая женщина… я не смел признаться вам, не хотел разрушать крепкую семью, но ты освободила меня. Спасибо дочь, – поворачивает ко мне лицо, которое я больше не узнаю, гладит по голове.

На этот раз его руки не кажутся заботливыми.

– Пусти, – вырываюсь, – ты такой же циник как они! – резко поднимаюсь на ноги, молча ухожу.

Уже в палате даю волю слезам. Так много предательства и измен вокруг. Все врали друг другу, изображали образцовую семью.

Вою всю ночь напролет глядя в темный потолок, даже соседка не шикает на меня, понимая, что оплакиваю утрату чего-то очень ценного и невосполнимого. Она угадала, я оплакиваю семью, жениха, оставляю их в прошлом. Сердце обливается кровью, душу выворачивает наизнанку.

Готова жалеть себя до бесконечности, плакать дни напролет.

Случайно руки оказываются на животе, даже через ткань сорочки ощущаю тепло кожи. Тут же вспоминаю, что не одна, у меня есть мой мальчик. Уверена, что родится мальчик, сердце подсказывает.

С нетерпением жду встречи с ним. Надеюсь, я ему понравлюсь. Улыбаюсь ребенку.

Уже его люблю.

– Я справлюсь со всем, а ты, мой мальчик мне поможешь!

Вытираю слезы ладошками, принимаю решение, никогда не прощать тех, кто предал меня и мои идеалы, кто разрушил мой красивый сказочный мир как карточный домик.

***

Лидия

Проглатываю комок тошноты, вызванный воспоминанием, возвращаюсь в реальность.

– Саня, заедем в магазин за продуктами?

– Все есть дома, Роза подсуетилась к твоему приезду… – осекается, бросая нервный взгляд.

Вздрагиваю. Как он смеет говорить при мне о новой девушке?

– Ты больше не любишь Амелию. Как это возможно? – выдавливаю с обидой.

– Сама виновата!! – цедит злобно, не глядя на меня.

Александр Панкратов – симпатичный видный парень. Спортивный, играет с Емелей в хоккей в одной команде. Раньше я считала его честным добрым, не понимаю, что толкнуло на измену, но знаю, что должна разобраться в этом. Почему-то это очень важно! Чуйка подсказывает.

– Как так вышло что ты предал Амелию? – не выдерживаю, лезу ему под кожу.

– Ты дружишь с Амелией с детства, но ни черта не знаешь эту стерву! При другом раскладе, первая бы разорвала в клочья! – рычит с искаженным лицом.

– О чем речь? – изумляюсь такому повороту событий.

– Время придет, узнаешь. Я в эту грязь не полезу! – огрызается вместо ответа и лицо его сереет.

– Хочешь сказать, ты всего лишь отомстил? – реально офигеваю от позиции Саши.

– Да!! – выдыхает ядовито.

Понимаю, что не хочу больше слушать о том, кто кому отомстил. Как удобно сваливать вину на девушку, видите ли, она спровоцировала его! По теории Саши напрашивается аналогия с нашей ситуацией – Емельяну не хватало остроты, и он пошел искать ее на стороне… прямо в нашем доме.

По щекам льются слезы, сердце бьется громко в груди.

– Отметим избавление от изменщиков? – Саша пытается перевести разговор на другое.

– Я беременна! Моя песенка спета, меня ждут соки и витаминки.

– Сочувствую, друг, – трогает нежно за плечо.

Удивленно вскидываюсь на него.

Еще две недели назад думала, что вычеркнула Сашу из друзей навсегда, а сейчас он мой единственный друг! И даже выигрывает как мужик в сравнении с Емелей, потому что изменил не мне.

Ловлю себя на двойных стандартах, тут же забываю.

– Надеюсь, Розы нет дома, – интересуюсь у дверей квартиры в элитном доме.

– Нет. Я держу ее на расстоянии вытянутой руки. После предательства Амелии, никого не подпущу близко! – выдыхает с обидой Саша и глядит на меня пронзительно.

Хочет, чтобы я поверила в его невиновность. По его логике изменять ради мести в ответку можно, а по симпатии и сбое в верности нельзя.

Заходим в квартиру.

– У тебя круто! – я уже здесь бывала, но только во время вечеринок, а так чтобы остаться наедине в комфортной квартире парня, осмотреться, насладиться красотой, которой обеспечили Панка его родители, это впервые.

Забираюсь с ногами на белый диван в гостиной.

Саша приносит сок и фрукты, ставит на стол.

– Дрынь! Дрынь! – громкий звонок в дверь.

– Не открывай, может уйдут, – молю я. Никого не хочу видеть.

– Этот не уйдет!! – Саша смотрит на меня виновато.

– Емеля?? – открываю рот буковкой «О».

Сашка кивает русой башкой.

– Как ты мог!! – шиплю на него оскорбленно.

– Он – мой близкий друг!

Парень поднимается, стремительно идет к дверям. А я мечусь по комнате, как загнанный зверек.

– Моя здесь? – слышу тревожный голос бывшего. – Я её заберу. Друг, спасибо за помощь, буду в вечном долгу!

– Попробуй забрать. Кажется, Лидка не в духе, – оповещает Сашка напарника по заговору.

Услышав голос Емельяна, едва дышу.

Я так сильно ненавижу его. Даже не знала, что способна на такие горячие чувства.

Думал, я безмозглая телочка, которую он заманил в ловушку?

Легкая добыча?

Ребята, я вас удивлю. Девушка сможет постоять за себя! – угрожаю врагу за стенкой.

Глава 9

Лидия

– Лида? – Высокая фигура Емельяна замирает на пороге комнаты.

Делает неуверенный шаг и снова нерешительно останавливается. – Какого ляда здесь происходит? – сипит Васильев, и его бледное лицо искажает гнев.

– Что-то не так? – поднимаюсь с дивана. На мне бюстгальтер, майка, трусы, и больше ничего, вещи я спрятала за диваном.

– Проясним ситуацию, – сквозь зубы цедит бывший, делая ко мне два широких шага.

Только сейчас замечаю, выглядит он отвратительно. Помятый, лицо осунувшееся.

А еще я слышала от Саши, что они проиграли важный матч, из-за того, что король буллитов и лучший снайпер команды был не в себе.

Наконец в комнату возвращается хозяин квартиры.

– Копец! Лида, ты офигела? – Сашка явно впечатлен, но быстро ориентируется, втыкается взглядом мне в переносицу.

– Послушай, брат, – обращается Панк к Емеле, но тот даже не оборачивается. Стоит напротив меня, оцепенев, пытается собраться с мыслями. Получается не очень, недвусмысленная ситуация явно выбила его из колеи.

– Зачем пришел? Видишь, мы заняты. У нас массаж! – решаюсь на помощь бывшему другу.

– Дура, что ли? – со страхом выдавливает из себя Сашка, и жмется к стене. – Меня не вмешивай, мне тут драма ни к чему!

– Я пришел за тобой, – медленно, почти по слогам произносит Васильев. Похоже, после моего «теплого» приема не очень уверен в своих намерениях. – Лидия, собирайся, возвращаемся домой, – каждое произносимое вслух слово дается ему с трудом, вижу по лицу. Его перекосило так, что страшно до жути. Я ведь никогда не доводила Васильева до белого каления, точно не знаю, каким он бывает. Но доводилось слышать байки о его жесткости!

– Я уже дома, – слышу, будто, со стороны свой ледяной тон, – Саша приютил.

Вскидываю глаза на хозяина квартиры, тут же получаю пренебрежительный взгляд в ответ. Парень стоит, вжавшись в стену, губы – узкая полоска, желваки играют на лице, кулаки готовы разрядиться. Панкратов взбешен, его подставили.

Думал, только ему можно предавать?! Привез к себе, обещал помочь, а сам позвал друга.

Перевожу тревожный взгляд на Емельяна. Парень оцепенел, лицо ничего не выражает, глаза ледяные, отталкивающие, чужие.

Не выдерживаю натиска, ёжусь под его недружелюбным взглядом, читаю угрозу, которую транслирует широкоплечая фигура.

Знаю, играю с огнем, но не могу заставить себя заткнуться.

– Ты изменил мне, я тебе Квиты, – выдыхаю, собрав мужество в кулак. Пора ставить точку в непростом разговоре, и это сделаю я, если он не решается.

– Я тебе не изменял! – ровным тоном произносит бывший.

– Вы были голые! – Тут же взрываюсь!!

– Ненормальная? Я был в трико, снял кофту, чтобы не испачкать. Футболку не ношу, ты это знаешь! Нина не могла встать с кровати, попросила сделать массаж и укол. Ждать приезда скорой помощи или массажиста она не захотела, говорила, что боль нестерпимая. Я не мог отказать теще.

Слезы закипают в глазах. Какой у него гладкий рассказ получается!

– Ты заврался!! – тереблю волосы пальцами, раскладывая их на груди, немного неприятно как Васильев прожигает взглядом. – Если мама не вставала с постели, как ты открыл дверь?

– У меня был свой ключ.

– Что?.. – моему возмущению нет предела. – Емельян, ты топишь себя!

– Мы скрывали от тебя секрет, – во взгляде парня озабоченность.

– Пошли вы к черту со своими секретами! – чувствуя горечь слов, бросаю их в парня.

– Ты не хотела замуж, а мы с Ниной хотели, чтобы ты стала моей женой. Готовили свадебное торжество, собирались провести его у вас дома. Поэтому у меня были ключи, поэтому мы встречались с твоей матерью тайно!

Замираю на мгновение, отмираю и громко хохочу.

– Вы накосячили по-крупному и придумали эту историю со свадьбой, чтобы умаслить меня и выставить виноватой, если откажусь?

Резко присаживаюсь на диван, голова кружится от собственных криков. Осматриваю внимательно обнаженные бедра, едва прикрытую ажурным лифчиком грудь, задумываюсь о своем поведении.