Искры снега

Всю ночь Марина не спала: перекатывалась с бока на бок, скрутила под ногами одеяло и даже в соцсети зашла к Шестакову, проверить его сторис, новые посты. Но, убедившись, что там ничего, легла обратно на кровать, и только часа через два заснула.

Утром проснулась какой-то разбитой: тело ныло, голова раскалывалась. Пришлось потратить приличное количество времени, чтобы привести себя в соответствующий вид: скрыть синяки под глазами, помятость, отсутствие настроения. Ближе к обеду Марина все-таки не выдержала и заглянула в телефон, увидев оповещение: «Абонент в сети».

С замиранием сердца, ругая себя всеми грубыми словами, Марина нервно ждала ответа на той стороне, нажимая кнопку вызова.

– Приветик, – постаралась максимально мягко сказать девушка. Она волновалась так, словно пятиклассница перед первым выступлением. Законы современных женщин гласили, что подобное поведение непозволительно: нужно было ждать ровно столько, сколько полагается, а уж потом, когда Виктор бы сам объявился, задавать неудобные вопросы. Однако после долгой ночи Марине уже было не до громких фраз дорогих тренингов, не до воспоминаний, как мать своими истериками разрушила семейную жизнь – ей просто хотелось услышать голос Вити, понять, что у них по-прежнему все хорошо. Поэтому она переступила через себя, убеждая, что это в первый и последний раз.

– Как дела? – спросила она. Марине было важно, чтобы голос звучал приветливо, не выдал никаких переживаний.

– Да пойдет, твои как? – запросто ответил Шестаков. Его ответ задел, ударил под дых. Выходит, он спокойно спал, занимался своими делами, тогда как Марина глаз сомкнуть не могла, переживала, едва не плакала. Нет, ему она, конечно, признаваться в своей слабости не будет. Да и как в таком признаешься? Истерику устраивать? Лерка бы точно закатила, высказав все, но Марина другая. Витя всегда хвалил ее за сдержанность, отсутствие эмоций, значит, именно этим качеством она подкупала парня.

– Хорошо. Думала, ты вчера заедешь, а потом уснула.

– О, точно, прости, Марин, – произнес Виктор. – На телефоне зарядка села, а дома я отрубился до утра.

– Да ничего, не бери в голову, – отмахнулась Марина, пусть на сердце и скребли кошки. – Тебя сегодня ждать, или мы с девочками можем допоздна засидеться?

– Засиживайтесь, у меня дела. Ладно, Марин, пара начинается, позже наберу. – И, не дождавшись ответного «пока», Шестаков отключился.

Все-то у него легко и просто было: захотел – приехал, захотел – уехал, свободолюбивый кот, живущий в свое удовольствие. Возможно, нужно быть строже, требовательнее, но Марина прекрасно помнила, как в один из дней, буквально перед самым разводом родителей, она столкнулась в городе с отцом. Он был не один. Теперь не один. Папа устал от мамы. Марина до ужаса боялась, что окажется в такой же ситуации.

Поэтому всегда пыталась быть проще: открытой, ненавязчивой. И ведь главное, раньше это приносило свои плоды – Виктор на крыльях летел к ней, шутил, смеялся, держал за руку. Нет, может, это временное явление, может, он потом расскажет, извинится… Только неизвестность безумно пугала. Марина любила Витю настолько сильно, что казалось, без него уже и жизни не было бы, задохнулась бы.

Она боялась, что перестанет быть главной героиней своей истории. Станет жертвой одностороннего чувства.

Весь день Марина провела, размышляя о случившемся, делала все на автомате: где надо кивала, где надо трубку поднимала, пробовала блюда или чаи, но то и дело поглядывала на телефон в ожидании звонка от Шестакова. Ближе к вечеру приехали девчонки, и от их хорошего настроения сделалось еще хуже, будто в душу иглы воткнули. Но Марина умела держать марку, поэтому молча приняла подруг все в той же закрытой кабинке и даже немного отвлеклась разговорами.

Засиделись они до самого закрытия. Олеся, администратор, заглянула в кабинку, когда в ресторане никого не осталось, кроме Марины с подругами, охранника и повара Бориса.

– Марина Анатольевна, нам домой можно? – тихонько спросила девушка, явно побаиваясь гнева начальницы.

– Ой, уже столько времени! – спохватилась Лерка. – Девчонки, давайте по домам.

– Да, пойдемте, чего сидеть, – согласилась Марина, с грустью осознав, что Витя так и не перезвонил. Чутье подсказывало – недобрый знак. И сердце болело, сжималось, предчувствуя катастрофу.

– Девочки, а вы на машине? Подвезете, а Лерусь, Марин?

– Я без машины, моя в сервисе. Марин, вся надежда на тебя.

– Да, конечно, пойдемте. Только я припарковалась внизу, тут такой гололед, не рискнула подниматься.

На улице заметно испортилась погода: сел туман, пушистыми хлопьями кружил снег, медленно оседая на дорогу, а макушки деревьев согнулись ажурными белыми арками под тяжестью наледи. Запах свежести, елей и зимней прохлады проникал в легкие. Вокруг было довольно тихо, и только снизу доносились звуки, напоминавшие, что город совсем близко от лесной местности, буквально в десяти минутах.

Девушки взялись под руки, чтобы поддерживать друг друга на скользкой дороге, и медленно направились вниз по узкой тропинке, продолжая вести задушевные беседы.

А потом Марина заметила впереди еще одну женскую фигуру. Кремовое пальто, спортивные сапоги, каштановые волосы, точно – Маргарита. Она сегодня подменяла Варю – ту неумеху, вечно доставлявшую проблемы. Уволить бы обоех за неуважение. Об этом однозначно стоит подумать.

– Давайте чуть замедлимся? – предложила Марина, ей не очень хотелось обгонять Риту, пусть идет себе впереди.

– Ну давай, – согласились подруги.

– А я думала, ты им такси оплачиваешь, – удивилась Зоя.

– Оплачиваю, но сейчас машины сюда заезжают неохотно, – призналась Марина. Летом местонахождение ресторана добавляло своего колорита, а зимой, скорее, доставляло проблемы. И то не все три месяца, а лишь несколько недель, когда выпадали сильные осадки.

– Ой, а это разве не твой Ромео? – остановилась Лерка, дернув подруг.

Грудь Марины, словно сковало ржавыми цепями. Она разомкнула губы, в надежде сделать глубокий вдох, однако воздух отчего-то казался слишком сухим, разряженным.

– Витя… – прошептала девушка, не веря своим глазам. Как же радостно было его видеть!

Шестаков стоял напротив своего джипа в расстегнутой парке, без шапки, словно на улице стояла плюсовая температура, а не падал снег. Он лениво кликал по экрану телефона, терпеливо ожидая кого-то. Марина сначала подумала, ее ждет, но потом отогнала эту мысль. Витя же не знал о «ДаВинчи». Если только кто-то не проболтался… С другой стороны, сейчас она подойдет к нему, и все само собой решится.

И только Марина сделала шаг, как пришло ужасное осознание, будто острыми осколками впившееся в грудь. Витя здесь ради этой… ненавистной официантки – Маргариты. Не просто же так они оба замерли, разглядывая друг друга.

Глава 08 – Витя

После ресторана я приехал домой, лег на кровать и молча уставился в потолок. В голове звучал голос Антона, а перед глазами стоял взгляд Риты и идиотский выпускной. Пришло противное осознание – я все испортил. Да, у меня до сих пор таилась обида на Романову за ее поступок, за молчание, которым она от меня отгородилась, разрушив наши отношения. Но что если… что если именно я был тем самым механизмом, который дал сбой?..

После выпускного моя жизнь превратилась в серую кляксу, и я не пытался добавить в нее красок. Наоборот, хотел замазать прошлое черным цветом или же стереть навсегда. Однако теперь отчего-то казалось, что я делал все неправильно.

Заявление в полицию, родители Акима, больной брат… Чего еще я не знаю и что должен узнать, чтобы научиться жить дальше? Может, Антон и прав, может, мне действительно нужно просто поговорить с Ритой с глазу на глаз, расставить все по местам, закрыть незавершенный гештальт.

Всю ночь я промаялся: раз десять вставал, ходил на кухню, пил кофе и смотрел в окно на блестящие снежинки, сыпавшиеся с неба подобно маленьким звездам. Три года назад, вот также смотря вдаль, я представлял, как мы с Ритой будем жить вместе, снимать квартиру, готовить, ужинать, а потом целоваться до рассвета, пока губы не устанут.

«Все заканчивается встречей влюбленных» – так однажды сказал Шекспир. Как бы ванильно ни звучала эта мысль, она была правдивой. По крайней мере, в выпускном классе мне именно так и казалось. Непросто же так мы встретились с Ритой, сели за одну парту, смотрели друг на друга, скрывая чувства, и в итоге по-настоящему полюбили. Или полюбил я…

Но реальность такова, что живу я один, в светлой однушке, не ставлю елку на Новый год, не делаю салаты и совсем не мечтаю о семье. Да, у нас с Мариной вроде как отношения, вполне себе нормальные, не напрягающие, но именно сегодня, стоя напротив окна с горячей кружкой кофе, я вдруг осознал: как хорошо, что живу один. Не приходится изображать из себя того, кто скрывает за вечными улыбками внутренние терзания.

Утром на пару по английскому я опоздал, точнее, пришел ко второй, бесцеремонно ворвавшись в кабинет с коробкой кокосовых конфет. Англичанка так красноречиво на меня посмотрела, явно хотела выдать: «что ты себя позволяешь, мальчик», но тут включилось мое фирменное обаяние:

– Нона Андреевна, а вы уже завтракали? Я все утро провел с мыслями, как было бы неплохо нам группой позавтракать в кафетерии, вместе куда-то выбраться, вот и коробочку конфет захватил с собой.

– Шестаков, я, конечно, польщена, что ты помнишь о моих вкусовых предпочтениях, но в следующий раз будь любезен, приходи вовремя, – язвительно ответила англичанка, но коробку конфет забрала. И даже на занятии особо не пытала, обращая внимание больше на девчонок, и их не сделанное домашнее задание.

– Ну, Шест, ты мастер, – покачал головой Леваков, когда мы после пары спускались на первый этаж. На лестничной площадке было довольно шумно – первый курс в количестве ста человек одновременно вышел из аудитории, на эмоциях обсуждая лекцию по истории и предстоящий зачет. Кажется, ребята не ожидали, что им попадется такой требовательный дядька. Наши называли его педагогом времен СССР. Уж больно много внимания он запрашивал к своему предмету.

– Англичанка тебе скоро зачеты ставить будет просто так, за комплименты. – Присвистнул Антон.

– Учись, пока я жив, – с усмешкой заявил я. Проблем с преподавателями женского пола у меня никогда не было. И дело не только в фирменной улыбке, я просто умел находить подход, нужные слова. Да и в целом у меня была отличная память: один раз услышу информацию на паре, запоминаю. Этот навык помогал закрывать хвосты. Хотя все вокруг считали, что вывозил я исключительно благодаря своей харизме.

– Мастером по женским вредным сердцам я точно никогда не стану, – сказал Леваков.

– Вопрос практики и желания, ой… кто там, – вздохнув, я потянулся за мобильником, который настойчиво вибрировал в кармане джинсов.

– Алиночка? – скривился Антон, хотя прекрасно помнил имя. Другу мои подружки не нравились, но Марина не нравилась особенно, все ему казалось, что под красивой оберткой скрывается ведьма.

– Иди, братишка, я догоню.

Леонова, к моему удивлению, даже не упомянула, что вчера я технично ее продинамил, притом по всем фронтам. Не приехал в гости, скинул несколько раз вызов, потом и вовсе вырубил трубу. Пусть это было и неправильно, но мои мысли вились совершенно в другом направлении, хотелось побыть одному, а как объяснить свое желание девушке, с которой у нас типа отношения, – не знал.

Но Марина мне этим и нравилась: не напрягала, не истерила, да, порой была крайне навязчивой, но я легко закрывал на это глаза. В конце концов, где еще найдешь девушку, которая не устраивает скандалов по мелочам?

Пообещав, что перезвоню, я сходил в столовую, выпил пару кружек чая и стал свидетелем задушевного разговора Левакова с его ненаглядной Снегиревой. Они едва не съели друг друга по телефону, а меня чуть не стошнило от обилия милоты. Потом, правда, Антон переключился и насел на меня:

– Что там с твоей Ритой, Шест?

– Она не моя, – буркнул я, подперев ладонью подбородок. На календаре середина декабря, скоро Новый год, а праздничного настроения ни грамма. Даже гирлянды, которыми украсили столовку, раздражали навязчивыми огоньками. Не хватало только задушевных песенок из колонок местного радио в стиле «новогодние игрушки». Тогда бы я точно не вывез.

– Когда планируешь с ней поговорить? У нас еще, кстати, вещи той девахи-официантки остались, помнишь?

– Домой забери, пусть Юлька тебе устроит аттракцион невиданной щедрости.

– А может, предсказание оказалось правдивым? – выгнул бровь Антон, задумчиво покосившись на меня.

Тот поход к мнимой гадалке я уже давно выбросил из головы. Вообще не верил во все эти экстрасенсорные штучки. Глупые шарлатаны, зарабатывавшие на людском горе. До сих пор не понимаю, почему тогда наш студсовет организовал эту палатку с гаданиями. И мы, как назло, вместо танцев заглянули к важной даме в одежде цыганки.

Внутри палатки витал запах благовоний и медовых свеч. Впереди сидела женщина за небольшим квадратным столом. Ее морщинистые пальцы покрывали многочисленные кольца, и татуировки с разными непонятными буквами. Лица видно не было, все тело гадалки скрывала черная мантия. Она стала что-то бурчать себе под нос, я особо не вслушивался, пока не прозвучала фраза в мою сторону:

«Ты можешь обманывать всех, но сердце обмануть нельзя. Ты ведь сам пообещал, а обещание – вещь неразрывная».

Я тогда разозлился, выскочил как ужаленный из проклятой палатки. Весь вечер пошел наперекосяк. Однако со временем забыл про тот случай, и надо же было Антону напомнить.

Я ткнул его в бок. Порой друг бесил больше любой истеричной девушки. Но в чем-то Антон был прав, поговорить с Марго надо. Скорее для себя, личного успокоения, иначе я с ума сойду от неведения.

– Глупость все эти ваши предсказания, – сказал я, поднимаясь из-за стола.

До конца пар досидел с трудом, то и дело поглядывал на часы, нервно дергая ногой под партой, а когда нас отпустили, буквально сразу улизнул в холл за верхней одеждой. Думал, поеду в ресторан, выловлю там Романову, и пусть признается во всех смертных грехах. Потом вспомнил, что сотрудникам вряд ли разрешают подолгу отсутствовать, неизвестно ведь насколько затянется наш диалог.

Пришлось еще пару часиков подождать, а время как назло будто замерло, превращаясь в полярный день. Ближе к десяти я не выдержал, сел в машину и дал по газам, решив подкараулить Риту у ресторана.

Ко входу «ДаВинчи» подъезжать не стал, чтобы не палиться. Остановился внизу, у шлагбаума, и уставился на дорогу подобно надзирателю, взглядом провожая и встречая машины. Даже зевнул разок, засмотревшись на снег. В свете уличных фонарей он выглядел каким-то волшебным: походил на белые искры, падающие с неба, так и хотелось подставить ладонь и загадать желание.

Удивительно, но зима напоминала мне о детстве. Когда просыпаешься с единственной мыслью: взять санки из подсобки и бежать на горку, чтобы успеть прокатиться вперед всех, пока не появился лед. А после обязательно заскочить домой, но не к себе, к Романовым. Мама Рита в холодные дни часто пекла пирожки с капустой. Она усаживала нас с Марго у окна, мы пили горячий чай с лимоном и уминали пирожки. А в это время на улице кружил снег. Я засматривался на покрытую белым покрывалом улицу. Однажды Рита сказала, что когда идет снег – это небо встречается с землей. Странно, почему я все еще помнил о тех белых искрах, нашем разговоре и посиделках в старой хрущевке. Наверное, есть такие воспоминания, которые навсегда остаются в сердце.

В первом часу ночи подъехало такси, припарковавшись позади меня. Вразвалочку к нему подошли две молодые девушки и три взрослые тетки. Я напрягся, вышел на улицу, всматриваясь в незнакомые лица. Одна дамочка лет тридцати с бордовой помадой на губах, увидев меня, улыбнулась, затем повернулась, судя по всему к подруге, и что-то ей сказала. Обе женщины посмотрели в мою сторону и вдруг засмеялись.

После они быстро сели в машину и отчалили. В воздухе снова повисла тишина. По-зимнему холодная и какая-то тоскливая. Только верхушки деревьев шумели, напоминая, что вокруг горная местность. Я вытащил телефон, лениво взглянул на время. Видимо, зря приехал, скорее всего, сегодня не ее смена, и ведь мог бы позвонить в ресторан, спросить, но нет же, просидел несколько часов в машине.

Решив ехать домой, я поднял голову и замер, заметив впереди Риту. Маленькую, худенькую, в очках с запотевшими линзами. Она осторожно переступала по скользкой дорожке, пряча нос за широким вязаным шарфом. Неужели планировала возвращаться без такси? В такое-то время?

Я сделал шаг вперед, и тут Марго замедлилась, а потом и вовсе остановилась. Заметила меня. Взгляд ее словно мигающая звезда, то становился невероятно ярким, то моментально угасал. Он напоминал снежинки, которые в воздухе сверкали, но приземлившись на землю, таяли или превращались в серую массу.

И вроде ничего такого не было в этом взгляде, но у меня создалось острое, до ужаса болезненное ощущение, что мы с Ритой стали заложниками времени. Вернулись в прошлое, в день выпускного, когда наша жизнь разделилась на «до» и «после». И если до этого я худо-бедно представлял себе наш предстоящий диалог, то сейчас растерялся.

У Риты ничего не было с моими друзьями. Она просто оттолкнула, соврала, осквернила себя в глазах одноклассников. Но зачем… Смогу ли я узнать правду, и нужна ли она мне спустя столько времени?..

Рита шагнула навстречу первой, я сначала даже подумал, что она подойдет ко мне, но когда девчонка начала сворачивать, понял – найти точки соприкосновения будет непросто.

– Романова, – довольно громко произнес я ее фамилию. Марго остановилась посреди дороги, оглянулась, заставляя меня тоже сдвинуться с места. Засунув руки в карманы парки, я достаточно быстро сократил между нами расстояние и посмотрел на девчонку сверху вниз. В ее взгляде промелькнуло нечто похожее на обиду, смятение и горечь, которые Рита явно пыталась скрыть.

– Заблудился? – сухо спросила она.

– Я все знаю.

– Что? – девушка повернулась лицом ко мне, склонив равнодушно голову набок. Выжидающе посмотрела, словно не могла понять, что произойдет дальше.

– Я знаю о том, что произошло на выпускном, – может, я и блефовал, ведь не знал многого, но казалось, если не начну разговор с козырей, Рита не согласится поговорить.

Я был готов ко всему: к упрекам, к ссоре, к правде, которая могла бы послужить хорошей битой для моей головы. Но к тому, что она в итоге сказала, оказался не готов…

Глава 09 – Рита

Встреча с Витей оказалась совершенной неожиданностью. Холодной, яркой, но крайне внезапной вспышкой в моем сердце. Еще тогда, когда мы пересеклись в больнице, мне стало не по себе. Не знаю, как бы ушла, если бы не Матвей. Довела братишку на автомате к матери на работу, попрощалась и помчалась домой в надежде выплеснуть эмоции.

И вот сейчас он стоял у своей дорогой машины, одетый с иголочки, словно сошел с самого Олимпа на нашу грешную землю. Он всегда был таким: красивым, уверенным, дерзким и очень улыбчивым. Правда сегодня на его лице не блестела улыбка, но я до сих пор ее помнила слишком живо, отчего порой перехватывало дыхание.

Я не хотела подходить к нему, бередить и без того не зажившие раны. Но у Вити на мой счет явно были другие планы. И вот мы сошлись лицом к лицу, два таких разных, абсолютно непохожих человека. Я честно пыталась сохранить напускное спокойствие, но клянусь, могла бы запросто посчитать удары своего сердца, неугомонно стучавшего в эту минуту.

– Я знаю о том, что произошло на выпускном, – сказал он запросто, будто произнес будничное «привет» или «как дела».

– Здорово. Если это все, то я пойду, за мной такси скоро приедет, – постаралась увильнуть я от ненужного разговора. Почти получилось, я даже успела развернуться, но Витя резко дернул меня за локоть, вернув обратно. И снова этот взгляд, пронзающий насквозь. Я едва не задохнулась от волнующей близости, но воспоминания умели отрезвлять, возвращать силы.

Вырвавшись из тяжелой хватки, я достаточно грубо произнесла:

– Что ты себе позволяешь?

– А ты? – изумрудные глаза сверкнули злостью, ненавистью ко мне.

– Шестаков, что тебе нужно? – устало спросила я, пытаясь совладать с обидой и ревностью, которые некогда чувствовала. Сил спорить с ним было ничтожно мало. За весь день я почти ни разу не присела, обслуживая уважаемых вип-клиентов. Откровенно говоря, мне ни капли не нравилась моя работа, особенно мужчины, чьи взгляды наполнялись вожделением после пары рюмок горячительных напитков. Но уйти из ресторана попросту не могла. Мне нужны были деньги: заочное обучение само себя не оплатит, как и счета за коммуналку, и чеки в продуктовых магазинах.

– Правда. Мне необходима правда! – процедил Витя, чеканя каждую букву. – Садись в машину и расскажи мне правду!

– Какую правду? – не поняла я, поджимая дрожащие от холода губы. А может меня так нехило трясло и не от холода. Ноги налились тяжестью, словно в обувь положили кирпичи. – Вить, ты ничего не перепутал? Мы с тобой не общались два с половиной года, на минуточку.

– Зачем ты мне соврала? – наседал Шестаков, прожигая взглядом каждую клетку в моем теле. Я вдруг вспомнила сторис, ту девушку во дворе, которую увидела спустя две недели, и захотела зарядить ему пощечину, а потом спросить, куда подевалась любовь? Куда она постоянно у нас девается? Под Новый год, когда отец посадил меня под замок, Витя быстро переключился, предпочтя отдалиться от проблемной Риты. После выпускного… ситуация повторилась. Никакой любви не было. Пусть я и обидела его, пусть сделала больно своим поступком, но у меня было безвыходное положение.

Доверие – вещь, которой невозможно научиться. Либо мы верим в других людей, либо навсегда надеваем на себя скорлупу.

– Скажи мне, Вить, – я улыбнулась через силу, оставаться безразличной к человеку, который продолжал вызывать острые спазмы в сердце, всегда сложно. – К чему этот вопрос сейчас? Почему ты его задаешь мне, а не своим дружкам? Господи, Шестаков, прошло почти три года! Ты мог задать этот вопрос тогда, но теперь… теперь-то в нем нет никакого смысла!

С минуту Витя молчал, будто и сам не понимал, зачем приехал сюда и завел со мной никому не нужную беседу. Мне показалось, он растерялся. Что ж, наверное, мы оба виноваты, но прошлое не повернуть вспять.

Я сделала шаг назад, вдалеке показался свет фар – вполне вероятно, это было мое запоздавшее такси. Развернувшись, я медленно поплелась вдоль высокого бордюра, едва волоча ноги. На меня навалились вдруг такая усталость и апатия, что хотелось просто лечь и отключиться. Столько времени упорной работы над собой, а одна случайная встреча перечеркнула все.

– Рита! – воскликнул он неожиданно за спиной. Я не стала оборачиваться, предпочитая оставить между нами эту недосказанность, дистанцию, которая помогала окончательно не сломаться. Однако Шестаков оказался более настойчивым, как и всегда собственно, он быстро догнал меня, схватил за руку и силой потащил за собой.

– Отпусти! – воспротивилась я.

– Я тебе сказал, что мы поговорим, хочешь ты того или нет! – прорычал Витя. Он открыл дверь своей машины и затолкал меня в салон, словно мешок картошки. А потом громко хлопнул дверцей, кликнув по кнопке сигнализации. Замки закрылись. Я запаниковала, безуспешно дергая ручку. Хотя умом понимала, Шестаков не обидит, лишь заставит пережить тот день, нет, те две недели ада заново.

– Выпусти меня! – крикнула я, когда он уселся на водительское сиденье и завел двигатель.

– Выпущу, как только расскажешь правду.

– Правду? С чего вдруг, Витя? Какая муха тебя укусила? – язвительно прошипела я, поражаясь тому, что судьба нас вообще столкнула спустя столько времени. И судьба ли это была…

– Ты права, – сказал он и повернулся, строго окинув меня хмурым взглядом. Лицо обдало жаром, волосы, заплетенные в косу, наэлектризовались так, что покалывало затылок. Мне внезапно показалось, что не было этих бесконечных месяцев разлуки. Я мысленно вернулась в прошлое: вот закончен проклятый выпускной, отец потащил меня в полицию спасать репутацию семьи… А через несколько дней под давлением Акима я с позором забрала ненавистное заявление.

– Надо было тогда схватить тебя и пытать, пока не заговоришь, – продолжил Шестаков спустя минуту молчания. – Но лучше поздно, чем никогда, Романова. И мне все равно, что ты чувствуешь. Ты скажешь мне правду, даже если это вновь вызовет у тебя негативные эмоции.

Глава 10 – Рита

В колонках заиграла давно знакомая лирическая песня «Akmal' – Дышать». Заревел мотор, свет подъезжающей машины ослепил меня, подобно яркой вспышке. Я прищурилась, закрывая тыльной стороной ладони лицо. А когда убрала руку, словно очутилась в прошлом и смотрела старое черно-белое кино из собственных воспоминаний.