Дочери для бывшего. Воронцовы

Дочери для бывшего. Воронцовы

Регина Янтарная

Глава 1

Соня Мармеладова

– Где же она?! – потерянно оглядываюсь по сторонам. Тяжело вздыхаю.

Меня зовут Соня Мармеладова, по призванию и профессии я воспитатель. Работаю в детском доме в Красногорске уже месяц. Карьера не задалась сразу, потому что в мою группу шестилеток поступила – она – девочка – монстр с медовыми невинными глазками.

Сегодня понедельник. День смотрин и надежд, как для детей, так и для воспитателей. Приедут потенциальные родители и опекуны. И я должна сделать всё для того, чтобы найти девочке родителей. Так будет лучше для всех!

С ног сбилась, ищу малышку битый час по территории детдома. Надо привести ее в порядок, умыть, одеть прилично, накормить, чтобы не попрошайничала (она это умеет). Девчонка – прирожденная актрисулька, наденет специально рваные джинсы с курткой, подойдет к забору, протянет худенькую загорелую ручку, выпучит огромные карие глазищи и взывает к прохожим:

– Подайте, Ради Христа! Нас в детском доме не кормят, конфет не дают, печеньками и кексами обделяют.

А мы потом краснеем за нее всем воспитательским составом, когда посторонние люди приносят пакеты с продуктами из магазинов и выговаривают:

– До чего же государство докатилось, детей не кормит!

Не представляю, что будет, если я не пристрою девчушку в хорошую семью. Именно на меня, на двадцатидвухлетнюю выпускницу педагогического университета повесили эту непростую ношу.

Осматриваюсь внимательно по сторонам, замечаю пропажу.

– Руслана, умоляю, отпусти его! – смотрю на исчадие ада, плачу. – Руся, если тебе не жалко Сашу, пожалей меня. Я ведь только нашла работу, она мне очень-очень нужна. Если руководство узнает, что ты отлупила третьего за неделю мальчика, меня уволят как профессионально непригодную.

Светловолосая шестилетняя девочка с огромными светло-карими глазами, похожими на два дорогих янтаря уставилась на меня как на пришельца. Что-то в ее стройном аналитическом алгоритме мышления сломалось. До этого она спокойно лупила мальчика, не чувствуя ни капли вины, а сейчас я призываю ее спасти меня – взрослую девушку.

Руслану Алёшкину перевели в наш детский дом ровно неделю назад, и за эти бесконечные семь дней у половины воспитателей, во главе с директрисой, появились толстые седые пряди волос.

– Что стряслось? Отпусти его! – говорю озабоченно.

Девочка в желтых шортиках и белой майке внимает моим мольбам и выпускает остатки рыжих Сашкиных вихров.

– Ну почему ты такая непримиримая, Русенька. – Протягиваю руку, чтобы погладить малышку, но тут же одергиваю назад. Эта может укусить и оцарапать.

Мой взгляд падает на светлую лохматую головку малышки с мягкими волосиками.

– Сделаю тебе прическу, самую модную.

Девочка с медовыми глазами гневно опалила взглядом Сашку.

И я только сейчас замечаю, что мальчик с испуганным лицом топчется на месте, боится даже уйти, чтобы не схлопотать по первое число.

– Сашенька иди… Руслана тебя отпускает. – Звучит смешно, но это правда. Матерая малявка сейчас заправляет нашим детским домом.

Девчушка маугли, как мы – воспитатели, называем ее между собой за неуживчивый дикий характер, сверлит меня взглядом.

– Ты умеешь делать хвосты? – скептически осматривает как скромно я одета.

Киваю с готовностью, по-японски кланяюсь.

– Трри хвоста?! – старательно выговаривает букву «р».

– Зачем т так много? Два хватит.

– Трри!!

– Ладно-ладно, – приближаюсь к малышке настолько осторожно, будто передо мной живой тигренок.

Руся вскинулась, насупила носик, осторожно, с интересом вдыхает ноздрями мой запах.

Молюсь всем богам на свете, чтобы пронесло. Хватаю девочку за руку. Она у нее мягкая, теплая, нагретая на солнышке, с приятной бархатной кожей.

Вблизи малышка не такая крупная, какой казалась издали. Совсем крохотная, и даже кажется неопасной.

– Еда есть? – требует с меня мзду.

Достаю из кармана платья маленькое розовощекое яблоко, протягиваю девчонке. Сама думаю: – Не на ту она напала, я, когда шла к «тигру в клетку», продумала всё до мельчайших подробностей. А еще меня подгоняла мотивация.

Глава 2

Соня Мармеладова

Если смогу сегодня сделать так, чтобы какая-нибудь потенциальная мамочка влюбилась в девочку без памяти, тогда коллектив будет меня уважать до пенсии.

Руслана с хрустом откусывает яблоко, и я вздрагиваю. Звук такой, будто в меня впились ее маленькие беленькие зубки. Грызет яблоко. Радуюсь, что ее зубы заняты делом.

– Я бы Сашку отлупила, если бы ты не помешала! – выговаривает мне.

– За что ты его?

– Он сказал, что я самая красивая девочка во всем детдоме, и предложил мне руку, сердце и лишнее яблоко на полдник.

– Так зачем же ты с ним так жестко? – искренне удивляюсь странной логике.

– Я не била, а проверяла на прочность! Вот так! – гневно сводит светлые бровки.

Глажу девочку по спине, она настороженно глядит на меня, но позволяет дотрагиваться. В который раз думаю, как заставить ее посещать психолога.

– Пойдём в корпус, надо приготовиться!

– К чему? – рыкает на меня.

– Сегодня приедут гости – красивые тети и дяди.

– Их выгнали из дома? Им негде жить? У них тоже нет папы и мамы? – девочка замирает, не моргая смотрит мне в глаза невозможными медовыми.

Вытираю выкатившиеся из глаз слезы. Работаю неделю и до сих пор не могу привыкнуть к тому, что у ребенка может не быть мамы или папы. Сложно это понять.

– Нет, милая. У них всё есть, они просто приедут в гости. Подарки привезут, – выкручиваюсь, вспоминая, что сегодня приедет наш постоянный спонсор Полина Воронцова.

– Подарки! – орет Руська, и я сама вскрикиваю от неожиданности, вжимаю голову в плечи. Как же меня пугает эта пигалица.

Шмыгаю носом, повторяю: – Много подарков.

– Что надо делать, чтобы получить побольше подарков? – кареглазая неожиданно включает деловой подход, и мне становится совсем страшно.

– Хорошо себя вести, стишок рассказать, – с отчаянием шепчу я.

– Заметано!

Мама дорогая! – слова-то какие выходят из этого маленького ротика.

Беру себя в руки, и вместе с протеже захожу в корпус. Краем глаза подмечаю, что гости уже начали собираться в холле и в актовом зале.

Хоть бы всё сложилось тип-топ! – шепчу, обращаясь к небесам и светлой головке Руси.

Глава 3

Дэн

– Клавдия, пожалуйста, сжалься надо отцом, устал как черт. Можно отдохнуть в субботу? Один разок пропустим бассейн? – лежу на животе, на диване в зале, кошусь глазами на наследницу.

– Нельзя, – дочка мотает усиленно головой, тянет за руку.

– Папа, вставай. Она будет ждать!

– Кто она?.. – пугаюсь.

– Невеста, – Клавдия закатывает янтарные глаза.

И я снова вздрагиваю. За шесть лет никак не могу привыкнуть к тому, что у дочери глаза ее погибшей матери и закатывает она их точь-в-точь.

Было бы легче, если бы судьба позаботилась обо мне, подарив дочери мой цвет глаз – синий. Но, на благосклонность злодейки -фортуны не приходилось рассчитывать никогда. Она всегда поступала по-свински со мной и близкими людьми, которых я любил. Сначала убила мать, затем Виталину.

– Клавуся, ты продолжаешь искать мне жену? – спрашиваю дочь, заранее зная, ответ положительный.

– Папочка, нам нужна мама. Ты даже носки не можешь утром найти! А я скоро пойду в школу, меня не будет дома утром, и ты останешься один, совсем беспомощный, – шестилетняя дочь как взрослая разводит руками, тяжело вздыхает.

– Что у тебя? – тяну Клаву за руку, замечая розовые ногти.

– Ноготочки! Нравится?

– Кто накрасил? – спрашиваю, – не юли, отвечай. Я спокоен, когда знаю всё о том, где, с кем, зачем общалась Клавдия.

– Тренер Надя из бассейна! Надя говорит, что я перспективный пловец, поэтому она должна увидеть тебя, чтобы рассказать тебе о моей судьбе.

– Судьбе? Серьезно? Тебе всего шесть, и ты меняешь свои мечты и хотелки со скоростью света! Только успеваю записывать тебя в кружки и секции, – усилием воли сползаю с дивана. Усталость такая, что готов проспать сутки напролет. Но так как я отец – одиночка, мне не светит.

– Клавуся, я, конечно, пойду с тобой в бассейн, улыбнусь пару раз твоей накаченной тренерше, но на большее не рассчитывай! В мамы она нам не годится. Усвоила?

Ожидаемо из янтарных глаз катятся слезки.

Сердце обрывается от нестерпимой боли. Ненавижу, когда дочь плачет. Любому, кто ее расстроит готов набить морду. Но как быть с самим собой? Удариться головой об стену? Не поможет, мозг давно отбит отморозками.

Подхватываю худенькую дочку на руки, подбрасываю в воздух пару раз. Молчит, не издает ни одного визга, только смотрит на меня распахнутыми наивными глазами. Доверяет.

Как же они похожи с матерью. Та тоже мне верила во всём.

Из моих глаз выкатывается скупая слеза.

Целую любимую мордашку дочери.

– Завтракаем и в бассейн!

Пока Клава поглощает яишенку с сырными палочками и рыбной котлетой, пью пустой кофе.

Привык за годы хакерства к бодрящему напитку и бродячему образу жизни. Да и мамы у нас нет, кто за мной присмотрит? У меня хватает сил и времени ухаживать только за дочерью.

– Хочешь стать пловчихой? – интересуюсь у дочери. Приглаживаю ее светлые торчащие во все стороны волосики, собранные в три неаккуратных хвоста.

Мотает головой.

– Зачем тогда всё это?

– Мне Надя понравилась, она хорошая и у нее есть красная машина.

Болезненно горит внутри. Не хочу гасить надежды дочери на то, что когда-нибудь у нее будет мать, но обманывать самого близкого и родного мне человечка тоже не желаю.

Допиваю кофе, сажусь перед дочерью на корточки. Расправляю ее зеленое платье на коленях, думаю о том, как начать неприятный разговор. Слов не нахожу.

Казалось бы, женись и всё. Невест для небедного симпатичного молодого мужчины полным-полно вокруг. Но не могу переступить через себя. Встречаться и жить с кем-то кроме Виталины? В уме не укладывается подобный расклад. Считаю, что предам любимую и дочь, если поступлю подобным образом.

Глава 4

Дэн

Клава громко прихлебывает, делая крупные глотки какао.

– Не торопись, а то обольешься.

Из-за огромной желтой чашки едва видно карие глазенки, глядящие на меня с обожанием.

Тру собственные глаза, в них будто песок насыпали. Всю ночь работал за компьютером и теперь расплачиваюсь за это зрением. Если так дальше пойдет, скоро очки надену, или хуже того, не смогу достаточно зарабатывать, чтобы папина дочка ни в чем не нуждалась.

Клава допивает какао, спрыгивает с ярко – зеленого стульчика.

– Пойдем, – пищит требовательно. Бежит впереди меня в коридор. Гляжу в ее радостный светлый затылок, и на душе становится легче.

Всегда проще смотреть дочери в спину, а не в ясные глаза. Так я ощущаю вину за потерю Виталины и ее смерть менее остро, чем, когда встречаюсь с доверчивыми глазами ребенка, недоумевающими, почему у всех детей есть мамы, а у нас нет.

Боль тупая и ноющая, с ней мне приходится жить днем.

А по ночам, когда Клава засыпает в собственной сиреневой уютной спаленке, окруженная игрушками и дорогими ее сердечку вещицами, вою как одинокий волк.

Редко удается уснуть сразу. Только в те дни, когда устаю физически после нескольких суток, проведенных за компьютером. Вот и вчера ночью снова скрутило жгутом и рвало душу на части до самого утра, пока я не вымотался и не вырубился.

Берем рюкзак с вещами, выходим на улицу. Во дворе тихо и спокойно. Всё прекрасно в нашей жизни, не считая того, что до сих пор боюсь вернуться домой в Россию, так и живем с дочкой на чужбине.

Я не жалуюсь, мы живем в русской общине. Работаю программистом, получаю хорошие деньги.

Но иногда душа ноет так сильно, что я понимаю лекарство одно – вернуться домой. Хочется плюнуть на все страхи, рискнуть, купить билет на самолет. Хотя бы до Москвы.

Но один и тот же вопрос убивает мою решительность на корню.

Что если те люди до сих пор ищут игру? Тогда моей дочери грозит опасность?

Я не имею права рисковать ею. Она всё, что у меня есть. Она живое воспоминание о той, которую любил. Она ее продолжение.

Глава 5

Полина Воронцова

– Маша, ты можешь уже выбрать то, что тебе конкретно нравится?

Дочка битый час примеряет джинсовые тряпки в магазине Levi’s.

– Сколько это стоит? – мучает меня вопросами, тычет в очередную дорогую курточку из легкого денима.

– Ну, какая разница? Бери всё, что душе угодно, только поскорее! Опаздываем в детский дом. Утренник начнется через два часа, а до этого еще надо раздать подарки поименно каждому ребенку.

Машка куксит губки, выбирает джинсовую куртку и желтую юбку.

– Слава Богу! – выдыхаю я, беру вещи, бегу на кассу. Уже сто раз пожалела, что взяла с собой дочь в торговый центр, надо было купить подарки подопечным без нее.

– Побежали! – ловлю дочь за руку, несусь на выход, где нас уже ждет водитель Васи.

– А в кафе?

– С детьми поешь! После утренника будут угощения. Или ты теперь только с барского стола ешь? – ухмыляюсь, глядя на недовольную физиономию дочери.

Так-то я благодарна ей, она единственная из трех детей поддержала мою идею навещать деток, оставшихся без родителей.

Я так остро чувствую свою вину за то, что Вита росла в детском доме, за то, что стала хакером, угодила в тюрьму. Ощущение, будто я собственноручно столкнула ее в эту пропасть. Хотя, если рассуждать здраво, то я виновна лишь в том, что мне повезло больше. Меня взяли в благополучную семью, где я выросла из подкидыша в прекрасную розу. Немного колючую, шипованную, но все же, в розу с чудными лепестками.

Когда я помогаю подшефной группе шестилеток, на душе становится легче, светлее, и я на время прощаю себя за везение и удачу, подаренную мне, а не Вите.

Подъезжаем к детскому дому на десять минут позже, чем было запланировано. Выгружаемся. Подзываем охранника.

– Игрушки для группы Сони Мармеладовой в багажнике. Отнесите, пожалуйста, на второй этаж.

– Хорошо, – рослый охранник кивает, забирает две огромные коробки, уходит.

– Маша, за мной! – Командую дочери.

Забегаем в милое отремонтированное двухэтажное здание, выкрашенное в розовый цвет. Из актового зала разлетаются звуки приятной мелодии, ноты оседают на душе приятными ощущениями, разливаются теплом. А нежный голосок девчонки душит меня, вызывая желание всплакнуть.

Пробираемся в зал, садимся поближе к сцене, рядом с воспитательницей Сонечкой.

Симпатичная блондинка на сцене перестает петь, раскланивается, уходит.

На сцену забирается забавная девчушка с тремя странными загогулинами на блондинистой головке. На малышке короткая тонкая истрепанная юбчонка из ткани деним, желтая футболка, на маленьких ножках желтые гольфы, и нелепые оранжевые сандалии.

– Руслана Алёшкина, – представляется девочка звонким голоском, и разглядывает огромными испуганными карими глазищами огромный зал, заполненный людьми.

Бедный ребенок!

Видно, что любительница ярких тряпочек жутко теряется. Резко разворачивается, пытаясь сбежать со сцены.

– Руся! Давай, ты сможешь! – несколько пацанчиков в зале начинают хлопать девчушке. Она останавливается в одном шаге от лестницы, замирает в нерешительности.

– Руся, вернись, – слабым голосом зовет подопечную Соня, и девочка возвращается к микрофону. И звонким голосом выкрикивает старательно стишок, взятый на просторах всемогущего интернета:

Соберу любовь в ладошки,

В сердце ласку, доброту,

Красоту цветов в бутоне

И тебе я подарю!

Расцелую нежно щечки…

Девочка замолкает, в ужасе глядит на воспитательницу, пытающуюся подсказать последние строки. Но явно не слышит подсказок.

Глава 6

Полина Воронцова

Мальчишка с пышной рыжей шевелюрой выкрикивает из зала:

– Расскажи, что знаешь!

Руся встряхивает белокурой головкой, нехорошо усмехается, и

декламирует новый стишок:

Заяц вышел на крыльцо,

Почесать своё яйцо.

Сунул лапу – нет яйца,

Так и шлёпнулся с крыльца!

– Ой, мамочки! – пискнула наша воспитательница, и мне даже стало ее жалко. Стопроцентно ей влетит.

Пока воспитатели краснеют, будущие мамочки возмущаются, дети прыскают в кулаки, а папаши покатываются со смеху, Сонечка пользуется заминкой в зале, стаскивает Русю со сцены, выводит ее из актового зала.

Не знаю, почему, но я тоже хватаю свою, и размашистым шагом покидаю зал.

Выйдя из зала, обнаруживаю странную картину – Сонечка сидит на диване, плачет, а Руся гладит ее по головке, приговаривая:

– Ну, не плачь. Я знала только этот стишок. А твой не смогла вспомнить.

– Сонечка, не расстраивайтесь так. Руслана всего лишь ребенок, и все в зале это знают. Никто не будет винить Вас в случившемся! – хочу погладить девушку по головке. Еле сдерживаюсь.

Соня всхлипывает еще два раза и одаривает воспитанницу таким взглядом, что девчушка тут же прячется за моей спиной.

Поворачиваюсь к малышке, разглядываю ее внимательно как на восьмое чудо света. Ком из сомнений и вопросов тут же застревает в горле.

Как такое возможно?..

Перевожу взгляд на Машу, затем обратно на Русю.

Они будто… будто… будто, сестры.

Но почему? Вроде абсолютно разные, у Руси более пухлые губы, щеки круглее и нос более курносый.

И тут до меня доходит. Глаза! Абсолютно одинаковые карие глаза с янтарным оттенком.

Надо же!

Пока мы успокаивались, из зала хлынула толпа детей и взрослых. Собрав свою банду и группу гипотетически возможных родителей, Сонечка повела нас на второй этаж, где уже ждали угощения и подарки.

– Тетя Полина!

– Тетя Полина, – меня облепили детки, и я упустила Руслану из виду. Когда вспомнила про девчушку, обнаружила, что она сидит, забившись в угол на маленьком стульчике.

Все дети с подарками и взрослыми гостями расселись и пьют чай с гостинцами, одна Руська спряталась в темном углу как дикий волчонок. И даже никто из взрослых не соизволил с ней заговорить. Только Сонечка бросает на малышку теплые взгляды.

– О боги! – до меня только сейчас дошло, что я не привезла девочке именной подарок. Я же не знала, что в группе пополнение. – Маша, давай подарим Руське твою джинсовую куртку и желтую юбку из Левайса?

– Шутишь? – дочь роняет из рук печенье. – Я выбирала их битый час!

– Милая, – клянчу как ребенок, – ну давай, а? Будь благодушной! Душенька, моя!

Маша кусает губы, думает. Высокомерно кивает головой.

– Сиди здесь, спущусь к машине и сразу обратно.

Возвращаюсь через пять минут. Ситуация изменилась в корне, Руся сидит в обнимку с Сонечкой, обе рыдают, распугивая потенциальных родителей.

– Что стряслось? – спрашиваю у своей.

– Девочка расстроилась, что никому не понравилась!

Пробираюсь к Руслане, ласково глажу ее по спине. Оборачивается, смотрит на меня блестящими от слез янтарными глазами, вытирает рукой слезки и текущий носик.

– Ты за мной? Я тебе понравилась?

– Очень! – глажу малышку по спине. – Я не могу стать твоей мамой, у меня своих трое, даже четверо (вспоминаю Васю). Но ты нам очень-очень понравилась! Это тебе, – разворачиваю джинсовую курточку с юбочкой.

Карие глазки высыхают, загораются бесконечной любовью. Руся спрыгивает со стула, и позволяет мне надеть на нее синюю курточку и яркую юбку.

Шмыгает носом, победоносно глядит на Сонечку.

– Вот, а ты говорила, что стишок плохой! А ей понравился! – тычет в меня маленьким пальчиком.

Улыбаюсь сквозь слезы. Надеюсь, она этот стишок никому больше не прочтет.

Глава 7

Мадрид

Виталина (Изабелла)

– Всё в порядке? – интересуется Андрэ, поглаживая мою руку.

– В полном! – подзываю стюардессу. – Шампанское, пожалуйста.

– Не рано ли ты начала? Мы еще не долетели, – муж бросает на меня недовольный взгляд.

– Самое оно! – Удивляюсь, неужели он не видит, что я уже… Марк угостил… но не буду же я рассказывать сейчас Андрэ о встрече с его родным братом, о том, что заключила за спиной мужа тайную сделку.

– Что отмечаем?

– Возвращение домой! – радостно кричу я. Натягивая лучезарную улыбку, молча чокаюсь с мужем.

– Белла, как же ты иногда раздражаешь. Бесишь! – сжимает мое колено, просовывает руку мне под юбку. Тут же сжимаю его руку. Он у меня в ловушке.

– Приглашаю в туалет, – хитро прищуривается.

– Иди, я за тобой!

Андрэ уходит, остаюсь одна наедине с невыносимой болью.

Тоска, терзающая мою неуспокоенную душу становится ощутимее с каждым километром, приближающим меня к Родине. Тоска безжалостно выжигает меня изнутри, выворачивает душу, рвет ее на части.

Одна часть очень хочет встретиться с Полиной и племянниками, вторая кричит об осторожности. Муж сестры может не пожалеть меня, сдать в полицию.

Вспоминаю последний сон, приснившийся накануне.

Захожу в собственную квартиру, а у порога стоят детские сандалии. Синие. Нет. Розовые.

Напрягаюсь, но не могу вспомнить цвет.

Одно знаю наверняка, в России меня ждет ребенок. Я должна осуществить свое желание – взять ребенка из детского дома или найти суррогатную мать.

Улыбаюсь полупьяной счастливой улыбкой. Ни за что не вернусь в Мадрид одна! Только с ребенком или с надеждой.

Даже если Андрэ скажет нет, уговорю Марка повлиять на младшего брата. Ему он не откажет.

Вспоминаю про мужа, ждущего в туалетной кабинке. Иду к нему. Как бы там ни было, сегодня именно Андрэ дарит мне силы, чтобы жить. Я присосалась к нему и питаюсь им. Если бы не он, я бы не выдержала, сломалась.

А главное, через него у меня есть доступ к Марку и его ресурсам.

***

Глава 8

Москва

Виталина

– Утром назначены переговоры, – уточняет Андрэ, вернувшись из душа.

Улыбаюсь ему открыто.

В душе очень сожалею о том, что ночь бежит неумолимо быстро. Не хочу расставаться с мужчиной, отпускать его от себя на какие-то дурацкие переговоры. Он моя единственная отдушина в этом страшном и злом мире, а значит, всегда должен быть рядом.

После тюрьмы страшно боюсь одиночества. Сокамерницы были нормальными бабами, это я была какая-то неправильная, необщительная. Предпочитала жить одинокой волчицей.

Я и сегодня боюсь одиночества, опасаюсь за себя. Желание позвонить сестре настолько крепко, что сносит с ног. Едва мужчина выйдет за дверь, как я побегу к сестре или позвоню ей… и подставлю ее!

Ночь давно спустилась на город и на наш отель. Ласковый свет Луны проникает в комнату, окрашивает последние спокойные часы жизни в мистические тона.

Мы не спим. Нам не уснуть вместе. Отдыхаем и снова занимаемся любовь, как дикие звери утоляем голод.

Кайфую, льну к Андрэ, когда его жилистые руки обвивают мою тонкую фигурку.Издаю очередной слабый хриплый стон. Меня обдает жаром мужского тела.

Какой же Андрэ шикарный! Мне повезло с ним.

Не важно, что нелюбимый, что временный. Сейчас мне с ним хорошо, и ладно. Одиночество не рвет мою душу в клочья.

Лежим с мужем в обнимку, под утро засыпаем.

Непростительно короткая ночь остается позади, когда наш мир разрушает звонок будильника.

Андрэ садится на кровати, о чем-то думает, глядя в окно.

Что-то изменилось после звонка будильника. Но что? Не понимаю! В комнате виснет тяжелый аромат недосказанности.

– Всё хорошо? – ласково глажу спину мужчины.

– Не придавай значения ничему, – невпопад отвечает, даже не поворачиваясь ко мне. – Это же Россия. Здесь с каждым из нас может случиться что-то…

– Не понимаю! Посмотри мне в глаза, объяснись по-человечески. Хмурюсь.

Поворачивается ко мне, глядит в глаза, но я замечаю, что в черных глазах появилась непреодолимая стена между нами.

– Белла, наш секс – это лучшее, что связывает мужчину и женщину. Разве тебе плохо?! – спрашивает требовательно.

– Что ты имеешь в виду?

– Зачем ходила к Марку? – выдыхает еле слышно, почти шипит.

– Просила о мощной хакерской поддержке, – говорю правду.

– Между вами ничего не было? Ты не спала с ним?

Жестокие слова бьют под дых. Делают так больно, что из глаз тут же вытекают слезы и застывают стеклом на щеках. Стекло ранит, режет, проникая под кожу, травмирует сосуды. Кровь перестает поступать к сердцу. Замерзаю, превращаясь в ледышку. Вот так женщины становятся снежными королевами!

– Не было! Как ты мог подумать обо мне такое!

– Ладно. Мы приехали работать!

Андрэ уходит, а я долго сижу на кровати неподвижно, гляжу в одну точку.

– Глупая! Глупая Виталина! – разряжаюсь, запуская в стену стакан.