Барсуковы и Ксеноморфы

Бабочка примостилась на потолке рядом с тем местом, откуда выходит проводка для электрической лампочки. Юля до сих пор не повесила здесь люстру потому, что не могла выбрать какая лучше: в форме лепестков или в форме колокольчиков. Моль застыла на потолке еще на минуту, а затем мертвой, ножками вверх, упала на белую скатерть круглого обеденного стола. Всё, что от неё осталось (не считая трупа) это два почти невидимых вытянутых яйца, из которых уже спустя две секунды наружу выбрались две личинки: одна в детской, а другая на кухонном потолке.

Трупик диковинной моли еще не успел остыть, как белые личинки задергались в изгибах во все стороны, пытаясь отклеиться от поверхности, куда их прикрепили. Однако этому не суждено было случиться. Мать-природа вовсе не планировала создавать из реликтовых зародышей других молей. Эти маленькие недоразвитые гусеницы служили совершенно другой цели. Каждая личинка, подергавшись немного, вновь замерла. Затем белковые тела стремительно разложились до жидкого состояния. Процесс сопровождался выделением тепла, а потому под потолком в кухне и на стене в детской вился странный пар. Уже спустя пару секунд от места гибели личинок расползлись мокрые неровные пятна диаметром около шестидесяти сантиметров каждое. Если бы Барсуковы жили в многоквартирном доме с соседями на верхнем этаже, то они бы, безусловно, решили, что их подтопляют. Но наверху располагался только чердак, а он был сух, как сердце пустыни Сахара. Да и дождя в ближайшие сутки не предвещалось.

***

Электронные часы на тумбочке у изголовья супружеской кровати с Юлиной стороны светились зелеными цифрами 03:01. Жора сжался в позе эмбриона на левой стороне постели. Он кутался в одеяло, которое безбожно стащил с любимой супруги. Юля спала в коротком розовом пеньюаре, раскинув руки и ноги в стороны, словно загорала на пляже в Акапулько. Длинные русые волосы растрепались по подушке интересным симметричным узором. Над молодыми людьми еще витал дух вчерашней ссоры, хотя по сонным, комично расслабленным лицам ничего такого не замечалось.

Мокрые пятна в спальне и на кухне одновременно обрели более четкие очертания. Затем вдоль темных контуров посыпалась штукатурка и бетонная крошка. В кухне она опадала прямо на стол, засыпая трупик моли, а в спальне крошилась на плюшевый розовый диван. Вскоре из кухонного потолка выпал круглый кусок бетонной плиты, который чудом не проломил дубовую столешницу.

От резкого и страшного звука оба супруга немедленно проснулись, вцепившись друг другу в руки. После ужасного грохота с треском дом накрыла пугающая тишина. Юля сидела в постели с выпученными от страха глазами и смотрела на мужа. Тот несколько секунд хлопал веками и оглядывался по сторонам, пытаясь понять, что его разбудило.

– Что это было? – заморгала от страха Барсукова-жена.

– Наверное, у соседей стена обвалилась, – пробубнил Жора, которому совершенно не улыбалось идти узнавать причину шума до утра. Он вновь уронил голову на подушку, притворившись сонным.

Юлю не удовлетворил ответ супруга.

– Жора…. – принялась она трясти его плечо – Жора!

Барсуков-муж был не так далек от истины. Часть стены в детской действительно «обвалилась». Но это было не совсем обычное разрушение. В кирпичной стене появился квадратный проем в черный тоннель, из которого вскоре на четвереньках выползло проворное существо ростом с трехлетнего ребенка.

Груля сразу свалилась на детский диван и грозно сверкнула большими желтыми глазами, которые видели в темноте так же хорошо, как днем. Кошачьи вертикальные зрачки уже начали высматривать добычу. Последние четыре километра она ползла на всех парах по длинному металлическому коридору с множеством ложных ответвлений, поэтому сейчас слегка устала, но времени для отдыха не было. Нужно успеть сделать свое дело.

Первым, что увидела загадочная гостья в доме молодоженов, стал огромный плюшевый слон голубого окраса, которого Жора подарил Юле на прошлое восьмое марта. Мягкая игрушка уютно устроилась в глубоком кресле, будто всю жизнь ждала, когда стена напротив разразится дырой сквозь миллиарды световых лет. Хобот воинственно вытянулся кверху, а толстенные лапы готовились кого-то схватить.

Груля моментально сузила желтые зрачки, понюхала воздух и вскоре поняла, что это кукла. Для пущей уверенности она открыла рот и выпустила вперед невероятно длинный жилистый язык. Как серое мускулистое жало, он вытянулся к противоположной стене на два с половиной метра и попробовал игрушку на вкус.

Ничего интересного. Противная синтетическая ткань. Груля убрала язык в рот и вновь потянула воздух симпатичным чуть вздернутым носиком. Тонкое обоняние наткнулось на интересные запахи из супружеской спальни.

Все Грули инстинктивно, где бы они не появились на свет Божий, принимались искать бездетных родителей. И здесь определенно пахло такими особями. От сильного аромата у девочки (а ее можно было назвать и так, несмотря на возраст в двести миллионов лет) даже немного закружило голову. Она приподняла зад кверху, как макака, и на всех четырех конечностях, крадучись, двинулась в направлении родительского духа.

Юле удалось растолкать мужа в тот момент, когда существо из детской уже находилось под супружеской кроватью.

– Проверь, что там! – с волнением прошептала Барсукова-жена. – Вдруг, воры?

– Какие нафиг воры?! Тут все друг друга знают!

Тем не менее, Жора уже проснулся и откинул одеяло в сторону. Ноги коснулись пола и искали тапочки. Груля, прижавшись по-кошачьи к паркету, с азартом следила за голыми пятками жертвы. Вот она выбрала момент, замерла и с быстротой молнии вцепилась острыми клыками в человеческую лодыжку.

Муж взвыл. Жена схватилась за голову и завизжала.

– Тут собака! – орал Жора, прыгая на одной ноге. – Или крыса! Включи свет!

Не переставая кричать, Юля бросилась к выключателю. Барсуков-муж попытался руками оторвать от ноги невиданное чудище, но ладони тут же укололись о грулины шипы.

– Дьявол, это какой-то зубастый ёж! – заорал Жора вне себя от боли и бешенства.

В этот момент в спальне зажегся свет. Оба супруга уставились на красно-сине-белый клубок вцепившийся в ногу. Изумление на их лицах не передавалось описанию. Они словно увидели нечисть в живом обличии. Какую-то колючую, клыкастую нечисть в коротком алом платьишке. Муж, потерявший всякое самообладание, с диким воем взмахнул поверженной ногой вперед, будто пнул несуществующий мяч, и тут девочка разжала зубы и полетела вдоль кровати к узкому платяному шкафу, который вытянулся в самом углу дальней стены.

Шипы на затылке Грули глубоко вошли в деревянную поверхность шкафной дверцы и на какое-то время она оказалась совсем беспомощной. Желтые зрачки горели яростью, а тело извивалось во все стороны, пытаясь отцепиться.

Как верная жена, Юля сразу бросилась к ноге мужа. На месте уксуса из четырех дырочек струилась кровь.

– Ерунда, царапина, – как-то неуверенно произнес Жора, ибо не хотел представлять возможную агонию с мучительной смертью в конце.

Юля ему не поверила, сбегала в ванную, достала лейкопластырь, перекись водорода, и быстро заклеила кровавую рану, предварительно причинив дикую шипучую боль обеззараживающим раствором. Жора все это время с содроганием смотрел на существо, прибитое к шкафу. Груля продолжала извиваться и бормотать что-то на непонятном языке.

– Что это, черт возьми, такое?

– Господи, да это же маленькая девочка!– заметила Юля.

Розовый пеньюар с пятнами крови мужа вздымался и опадал в такт ее возбужденному дыханию. Они стояли за дальней (Юлиной) стороной кровати с такими физиономиями, будто впервые поймали крысу, но опасались подходить к ней из-за риска заражения.

Однако странная девочка так отчаянно пыталась отодрать голову от дверцы шкафа, что смотреть на это без сострадания было довольно трудно. Достаточно одного мистического мгновения, чтобы спровоцировать нас на безумство и вот, когда Юля вдруг встретилась взглядом с кошачьими зрачками, внутри женской груди сразу что-то щелкнуло. Так бывает, когда мы забываем о предосторожности и идем высвобождать лапу медведя из капкана.

Вряд ли бы Юля Барсукова (год назад просто Мышкина) решилась разжимать здоровенный капкан для героического освобождения озверевшего от боли косолапого, слишком много она смотрела передач про животных, чтобы идти на такую глупость, ну а загадочная девочка в смешном красном сарафане в белый горошек – совсем другое дело.

С самоотверженностью амазонки жена вышла из-за кроватного укрытия, подошла к дергающейся Груле на расстояние поцелуя и схватила ее за маленькие хрупкие плечи.

– Не бойся, – сказала Юля, утопая в желтых зрачках древнего существа. – Я тебе помогу.

Груля на мгновение замерла, взглянула на потенциальную маму с осторожным сомнением и тут муж кинулся спасать жену.

– Отойди от неё! Я сам!

Но Юля уже пыхтела, тянула девочку на себя, упиралась голой пяткой в низ шкафа. Шипы, наконец, вышли из дерева. Человеческая взрослая самка держала на весу забавный, но по виду весьма воинственный экземпляр явно неземной природы.

Внезапный страх сковал молодую жену. Шипастая девочка могла запросто перегрызть горло такими-то зубищами. Но внимание Грули обратилось не к спасительнице, а к агрессивно прыгающему самцу. Иновселенная малышка мгновенно приняла все за сценарий нападения с коварной ловушкой псевдосострадания. Подобные фокусы с ней больше не пройдут. Саблезубые клыки молниеносно прокусили Юлину руку чуть выше запястья, отчего та заорала благим матом, плюхнулась на кровать и принялась судорожно отсасывать кровь, поскольку понятия не имела, насколько ядовитой может быть слюна чужеродного существа.

Дикарка в горошистом сарафане, тем временем, шмыгнула между ног Барсукова-мужа и на четырех конечностях поскакала по коридору, где скоро с треском выпнула парадную дверь. Звездная ночь наполнила легкие и мозг чувством озорной свободы. С безумным блеском в глазах Груля кинулась метить территорию в огородные грядки коттеджного участка Барсуковых.

На жаргоне чвокеров «метить территорию» в отношении клацающих в темноте означало, что Груля принялась дырявить мир, в который попала по велению загадочных лабиринтов между вселенными.

Как это происходило? Очень просто. Как мы помним, горошины на платье кусачей девочки были вовсе не декором космического дизайнера, а реальными белыми шариками, состоящими из затвердевшего секрета грулиного организма. По виду они чем-то напоминали мячики для пинг-понга, только разумеется намного тяжелее.

Пока Жора ошпаривал рану жены перекисью водорода, шипастая девчушка прыгала между кустами смородины, крыжовника и малины, отколупывала из платья белые шарики и закапывала их в мягкий чернозем примерно на пол детской ладони в глубину. Как только Груля вынимала шарик, сферическая пустота платья немедленно начинала наполняться свежим тягучим соком.

Буквально за минуту клыкастая бестия зарыла десяток страшных схронов. Теперь ее тело ныло и ужасно чесалось, голова слегка кружилась и еще вдобавок невыносимо хотелось найти хоть какую-нибудь маму. На ближайшие часы Груля становилась весьма уязвимой добычей, поэтому она, недолго думая, перемахнула через невысокий забор из сетки рабицы, проскакала пару десятков метров в сторону грунтовой дороги, с последними силами пересекла ее и без чувств свалилась в заросший травой овражик у могильника.

Схроны Грули были страшными потому, что состояли из редчайшего во вселенной белка сигма- тимиразы, а он на 99,9% сходен в аминокислотной последовательности с белком сигма-димиразой, который в виде белых личинок оставила в доме Барсуковых странная леопардовая моль. За мгновение до десанта чвокеров, все шарики, а по сути частички Грули, полностью растворились, образовав под собой подземные провалы, похожие на кротовые норы, только намного заковыристее и глубже, чем может себе представить мозг среднестатистического земного примата.

Глава 6. Первый контакт

Чвокеры опоздали буквально на пару минут. Один за другим, четыре мохнатых существа в синих противогрульных комбинезонах, в ночи легко принимаемые за разодетых медвежат, скатились по гладкому покатому спуску металлического тоннеля в квадратную дыру, которая появилась в потолке кухни Барсуковых из-за личинки загадочной моли.

Бо вылетел первым. В полной амуниции, перевязанный крест-накрест кожаными лямками с ножами и цилиндрическими боевыми зарядами-капсулами, продетыми в специальные отверстия, сжимая в коротких лапах барионную пушку шестого поколения, разрешенную для применения в галактиках с уровнем развитии цивилизаций ниже М8,он приземлился на белую скатерть стола, хищно понюхал воздух и крикнул в дыру наверху, что место высадки безопасно. Сразу за ним из тоннеля скатился Ним, следом Хамчи и последним командир группы Зу, который всю дорогу подгонял парней из-за их дурацких склок. Все, как и Бо, были вооружены ручными пушками, на спинах ранцы с походным набором для выживания и охоты на Грулю в условиях незнакомой планеты.

В доме сильно пахло Грулей и жаренной курицей, которую Юля сделала в духовке на ужин, до того, как поссорилась с мужем на тему детей и семейного кодекса счастливого брака.

Чвокеры разбежались по краям стола и жадно вдыхали знакомый запах и кучу незнакомых арома-сигнатур, которые помогали им определить, в какую именно задницу мира их забросила судьба в этот раз.

– Похоже, она появилась оттуда, – сообщил Бо, указывая пухлым черным пальцем в кухонную стену, смежную с детской.

– Оно еще дома? – черные глаза командира чвокеров сверкнули в мягком сумраке под полной луной. Зу преднамеренно называл Грулю «оно», отказываясь признавать в ней малышку женского пола. Нормальные девочки играют с куклами, а не разрушают планеты.

– Трудно сказать, – пожал плечами Бо, – но запах сильный. Похоже, она успела тут побегать.

– Что это за мир? – Зу вполоборота повернулся к Ниму, который стоял на краешке стола напротив духовки и блаженно пьянел, вдыхая теплые остатки аромата курочки.

– Ним! – грубо позвал командир. – Какого черта ты творишь? Хочешь в карцер на два месяца?

– Никак нет! – чвокер-переговорщик отряхнулся шерсткой и взял себя в руки. – Просто необычный запах, кэп. Похоже, жаренное животное. Судя по пленительному аромату, вероятно, оно раньше летало. Или пыталось летать.

– Так где мы? – недовольно повторил Зу.

– Судя по всему, это планета с доминирующими плотоядными, – отчеканил Ним.

– Говносракеры? – с брезгливостью уточнил всезнающий Хамчи, который на другой стороне стола изучал настенный календарь с огромным пушистым кроликом на фото. Он сразу потерял интерес к изображенному животному и резко захотел запрыгнуть обратно в дыру в потолке, доползти до помещения-ноль и закрыть люк на десять оборотов до следующего вызова где-нибудь в месте посимпатичнее.

– Именно так, – подтвердил Ним. – Вселенная уровня М6. Возможно ниже, М5. Словом, та еще мерзость.

– Ненавижу говносракеров!– выругался Бо, опуская плечи, и тоже захотел обратно в дырку в потолке.

– Отставить разговорчики! – строго рявкнул Зу и по-лидерски поднял дуло барионной пушки вверх. – Груля вышла наружу. Наша задача найти, схватить и засунуть обратно в нору. Не мне вам напоминать, во что нам обойдется каждая лишняя секунда на этой планете.

Чвокеры отозвались в разнобой и не очень вдохновенно:

– Как скажите, кэп.

– Да, командир.

– Отработаем на совесть, кэп.

Столь брезгливое отношение чвокеров к «говносракерам» было вызвано ксенофобскими мотивами. Все дело в том, что они сами принадлежали к вселенной уровня М8, где носители разума не выделяют никаких биологических отходов жизнедеятельности. Все, что входит в их желудки, кровь или мозги – полностью усваивается в организме без остатка, если не считать едва заметного тепла, которым чвокерское тело делилось с окружающей средой. Любые существа, которые после еды и питья должны сходить по большому и маленькому вызывали у чвокеров чувства близкие к тем, какие некоторые люди испытывают к слизням, жабам и паукам. По сути для чвокеров планета Земля (хотя они пока не знали, как она называется) представлялась огромной сферической уборной. С точки зрения представителей вселенных уровня М8 смысл жизни для всех существ на планетах-латринах сводился к тому, чтобы сгенерировать как можно больше биоотходов. Так они создавали благодатную среду для развития будущих поколений, которые впрочем рождались тоже лишь для того, чтобы срать от рождения и до смерти. И так далее.

– Какой план? – по-деловому спросил Бо, смиряясь с тем, куда попал. Быстрее сделаешь работу, быстрее вернешься на контрактную вахту, подальше от мира голожопиков.

И пока Зу собирался с мыслями, Хамчи на всякий случай поинтересовался:

– Мы точно не можем пропустить эту сессию?

– Ты в своем уме? – взвелся гневом Зу. – Если пропустим сессию, контракты разорвут к херам. Мы ни хрена не получим, а этот мир взорвется к ядреной матери. Знаешь, сколько штрафов на нас повесят? Тебе и ста жизней не хватит рассчитаться, не говоря же о шансах на условно-досрочное.

– Понял, понял, кэп. – Хамчи опустил мохнатую голову, похожую на мяч для рэгби с застрявшим болтом на затылке. – Я просто терпеть ненавижу голожопых, меня даже в детстве к мозгоправу водили. Я не могу даже думать о них. Бррр…

– Хватит уже нести эту херь про личные фобии, – Зу снова повысил голос. – Не выводите меня из себя раньше времени. Бо, Хамчи заблокировать тут все входы и выходы. Ты, Ним, пойдешь со мной. Если в доме гов…если в доме кто-то есть, нам придется вступить с ними в контакт. Обездвиживаем, но не убиваем. Правила вы знаете.

Чвокеры с пушками наперевес спрыгнули на паркетный пол. Бо с Хамчи выбежали в коридор и первым делом наткнулись на распахнутую дверь в черный космос с желтой луной над коттеджным участком Барсуковых. Покосившаяся дверь не упала, но слетела с петель. Явно Груля.

– Запереть дверь! – бросил нервно Зу, когда они с Нимом выбежали следом. – Хватит уже разевать рот!

Бо поспешно переключил пушку в режим гравихвата, навел на цель, нажал спусковой крючок. Оружие загудело, схватило оторванную дверь в сгенерированное гравитационное поле и установило на петли в проем. Хамчи выудил из ячеистого кармашка на поясе сменный магазин, прицепил сбоку к ручной пушке и зарядил высоковольтной сетью. Электрическая паутина щелкающим плевком вылетела из дула, расширилась во все стороны, как вселенная в момент большого взрыва и запечатала дверь с внутренней стороны ионно-заряженным грулебарьером.

– Готово, кэп – отрапортовал здоровяк Бо. – Здесь она точно не пройдет.

Но когда они с Хамчи обернулись, командир с Нимом были уже в дальнем конце коридора. Чвокеры вошли в полосу света, что падал из спальни Барсуковых, где недавно разыгралась странная и страшная схватка молодых людей с неизвестным существом в красном сарафане в горошек.

Зу и Ним остановились как раз у белой туалетной двери, на которой висело изображение ребенка, пускающего струю в символичный горшок. Ним сразу согнулся пополам и исторг из себя утренний бутерброд с чихуанскими креветками. Хамчи немедленно испытал рвотный порыв.

Лишь Зу хладнокровно держал пушку в направлении источника света (спальни Барсуковых) и не двигался, словно застыл от увиденного.

– Кэп, – не без страха позвал командира здоровяк Бо, его красный искусственный глаз стал ярче обычного. – Что там?

Из спальни истошно закричали. Сначала самка, мгновением позже самец. Хамчи знал, кто там. Говносракеры. Мерзкие существа, которые возвели в культ сброс отходов и развешивают мерзкие изображения в собственных домах. Левый глаз брезгливого чвокера нервически сощурился, веки задергались, как сумасшедшие. Снова до боли захотелось в нору.

Барсукова закричала не сразу. Несколько мгновений ее мозг пытался идентифицировать происходящее, как жутко реальный сон, но у него ничего не вышло, поэтому девушку затопил ледяной ужас. Мохнатое существо с глубоким шрамом через левый глаз своим видом едва на парализовало Барускова-мужа. Причем его беспокоило не столько изуродованное лицо и уплощенная регби-голова, сколько достаточно внушительное оружие в волосатых лапах. После недавнего случая с шипастой девочкой Жора с криком бросился вперед защищать жену, чтобы она снова не опередила его собственной инициативой. В конце концов, в этом доме мужское начало принадлежало ему и он не собирался отдавать это право жене. Барсуков-муж взял с будуарного столика супруги фен (первое, что попалось под руку) и сходу бросил предмет в неприятеля.

Большинству разумных существ из вселенных уровня М8 известно, что нет в космосе твари с реакцией резче, чем у чвокера. Зу моментально выстрелил гравитационной ловушкой, остановил фен в воздухе в половине пути от себя, после чего рявкнул остальным «не дайте им уйти!».

Ним схватил в гравиполе самку, а подоспевший Бо обездвижил самца. На всякий случай их подняли в воздух над супружеской кроватью и оставили висеть так в нелепых позах, пока чвокеры обследовали дырки в шкафу, саму кровать, пятна крови на полу и простынях. Последнее означало, что Груля вступила в эволюционную фазу 2, а это не сулило ничего хорошего.

Гравиполе не давало крупным мышцам конечностей, шеи и туловища сокращаться, поэтому Жора и Юля висели над кроватью в полугоризонтальном-полувертикальном положении в образе людей, которые собираются взорваться от вопля ужаса, причем в физиономии мужа проглядывало нечто вроде гнева, а вытянутая рука застыла в характерном жесте, словно он собирался сказать «Вон из моего дома».

Глаза и уши супругов видели и слышали все происходящее, а поскольку ни тот, ни другая не знали чвокерского диалекта, то внимали они примерно следующее: «Цух тойки магу зул хицу льона, ба!» и так далее. Причем эмпатичная Юля не могла не почувствовать во фразах пушистых интервентов неприкрытую агрессию, особенно, когда тот, с дергающимся глазом и болтом в башке, бросал на них брезгливые взгляды.

– Оно было здесь несколько минут назад, – доложил Хамчи после внимательного изучения дырок в шкафу. – И меня беспокоит кровь. Она явно не грулина. Обратите внимание на ногу самца и руку самки, – чвокер указывал командиру на перебинтованные раны подвисших над кроватью Барсуковых. – Похоже Груля успела сделать перекрестный укус.

– Твою же мать! – выругался мохнатый командир и со злости пнул по креслу Барсуковых.

– Да, хорошего мало, – печально покачал головой Хамчи. – Все говорит о том, что Груля приступила к адаптации. Фаза два.

– А может голожопые сожрали её? – с надеждой предположил Зу. – Мы видим следы борьбы, но не можем знать исхода, пока не проверим.

Догадка о съеденной Груле была довольно маловероятной, но такое случалось раз или два во вселенных уровня М4, где плотоядные размером с пятиэтажный дом бродили по густо заросшей лесом планете и жрали все подряд.

– Вы сами знаете, что это очень навряд ли, – вздохнул Хамчи. – Особенно с этой Грулей, она совершенно сорванная и так просто не даст себя сожрать. А эти приматы хоть и плотоядные, но как-то не особо похожи на хищников.

– Знаю, и все же мы должны все проверить. Где Бо?

– Грулина нора в соседнем помещении, – сообщил здоровяк-чвокер на бегу, когда обследовал остальные комнаты и запечатал высокоразрядной паутиной все восемь окон в доме. – Уже затягивается. Очень похоже, что мы немного опоздали. Самую малость. Скорее всего, она покинула эти стены.

– Ты уверен?

– Да, кэп. Запах быстро рассеивается. Она уже снаружи.

– Вот гадство! – взвыл от отчаяния Зу. Чвокеру до смерти не хотелось ловить Грулю вне дома. Охота могла затянуться на дни, недели, месяцы, а если по их недосмотру Землю разорвет на кварки, то… впрочем, лучше об этом не думать.

– Ладно, действуем по протоколу «Виселица», – после недолгого раздумья решил командир. – Ним, сможешь снять языковой барьер? Ним!?

Раздраженный Зу завертел шей, пока не нашел подчиненного в закутке между супружеской кроватью и комодом, где чвокер открывал Юлины ящики с нижним бельем, доставал его и с любопытством обнюхивал. Миллионы лет в заточении сказались на психике бедняги. Товарищи по норе давно свыклись с его причудами, но кэп не собирался терпеть вольности.

– Твою мать, Ним, что ты делаешь?

– Простите, кэп. Здешние ткани довольно забавно пахнут, как будто они съедобные. Ваниль, клубника и что-то еще. Не могу понять, кажется какие-то феромоны.