Испытание

Владарг Дельсат

Испытание

Гармония, 56 лучезара 33 года

Последний экзамен перед практикой – это радость, наверное. Если бы это не была «Межзвездная Навигация». Нудная наука, требующая знания тысячи никому не нужных параметров, формул и инструкций, а на деле все это заменяется одним-единственным навигатором, без которого корабль никто и никуда не выпустит. Все-таки не Первая Эпоха, тридцать третий год Четвертой идет, так что вопрос остается прежним: за что?

Тяжело вздохнув, смотрю в окно виртуального экзаменационного пространства. В окнах отображаются отнюдь не звезды, а все те же вопросы, формулы и путь гипотетического звездолета с попаданием в черную дыру, что в реальности даже теоретически невозможно, но задание есть задание.

На улице бушует лето, которое на Гармонии полгода длится, не меньше, даже учитывая не привязанный к планетарным циклам календарь. Человечество приняло совсем другой календарь, для того чтобы разные планеты были синхронизованы. Он искусственен, потому точное время по светилам, как в древности, узнать невозможно. У каждого на руке коммуникатор, включая детей, так время и узнаем. Ну еще потеряться у детей задача нетривиальная… О чем я думаю?

Итак, некий звездолетчик отключил навигатор, потому что иначе не получа… О! Вот он первый пункт разбора: «отключен навигатор». Дальше с выключенным навигатором этот придурок полетел аки птица куда-то в сторону Столицы. При этом не соблюдая правил движения, то есть напрямик. Второй пункт есть… А, пошло! Главное, в заключении не забыть рекомендовать психиатрическую экспертизу.

Неожиданно быстро закончив, я перечитываю разбор, замаскированный под заключение эксперта, в поисках забытого и тут натыкаюсь еще на одну деталь – с грузовика был эвакуирован ребенок. Во-первых, откуда он там взялся? Во-вторых, взрослая капсула серии «Синь» не предназначена для транспортировки детей, ибо нуждается в коррекции пилота… Вот теперь все! Нажимаю кнопку окончания и жду резюме автоэкзаменатора.

– Курсант Винокуров, – звучит ровный голос безо всяких интонаций. – Основной блок – отлично, необязательный блок безопасности – отлично. Допуск к самостоятельным полетам.

Я чуть не падаю, где сидел: такой допуск – это очень, очень серьезно. Или в лесу что-то крупное сдохло, или же я ответил правильно на контрольный вопрос. А каким он мог быть? Вот теперь сиди и мучайся, пытаясь сообразить… Впрочем, папу спрошу, что могло повлиять, вице-адмирал-то знать должен? А пока пойду погуляю.

Машка меня вчера аккурат вечером бросила. Причем не лично, а через коммуникатор. Просто написала: так, мол, и так, мы не подходим друг другу, мне нужен напланетник, а не летун по всей галактике, потому, лети, птичка. Красивая она девчонка, ну а то, что погуляла и бросила – так о том мама меня еще когда предупреждала… Так что к этому я был готов, ответив ей традиционным пожеланием долгой жизни.

Покинув кабинку виртуального экзаменатора, направляюсь привычным серым коридором на улицу. Хочется посидеть в тишине, но это придется на вечер отложить – маме помочь с новой техникой нужно, а то у нее скоро конгресс, а наладонник не работает. Ну, или мамочка им пользоваться не умеет. Вот и научу, она же меня учила когда-то?

– Серега! – слышу я голос друга, разворачиваясь в его сторону. – Вечером в трактир?

– Нет, Ли, – качаю я головой. – Чую я, завтра меня пакость какая-то ждет…

– А… А меня? – сразу же интересуется Ли Донг.

– А тебя ожидаемое – экзамен по Истории, – хмыкаю я в ответ, отчего настроение друга портится.

Я его понимаю, на Истории семь потов сойдет… Мало того, что нужно умудриться не перепутать эпохи, так еще и вспомнить даты Первого Контакта, не забывая, что до него были две Встречи. Это когда звездолеты поглазели и разошлись, но они были и помнить их зачем-то надо. Поэтому экзамен по Истории самый жуткий, хуже Временной Синхронизации. Этот предмет три года учит правильно пересчитывать наши месяцы на циклы разных планет. Тоже непонятно, кому это надо и зачем. Вот, например, на Потерянной, которая Праматерью еще зовется, в месяце было всего четыре недели, а не десять, как у нас. Любили предки динамическую смену названий, недаром же в результате планету практически уничтожили.

Ли родился на Цзинли, это что-то около полупарсека отсюда. Планета была обнаружена экспедицией Ци Пина, и озвученное им название экипажу понравилось, очень оно емкое получилось, планету вполне описывая. Несмотря на единый язык, некоторые нюансы остаются все равно, но это и хорошо – сохраняется историческая связь, по-моему. Вот я знаю древнерусский язык, потому как история семьи обязывает, хотя пригодиться он мне не может, древние русские жили в эпоху ракет, топтания на орбите и раздробленного Человечества. Непредставимо, конечно, как они тогда выживали… Вот не помню, мамонты тогда еще водились или их в Темные Века всех съело прожорливое Человечество?

В таких раздумьях дохожу до станции. Можно, конечно, просто шагнуть домой прямым переходом, можно полетать немного, но от моего обиталища до Училища часа три лету, потому решаю все-таки шагнуть. Арка перехода приветливо переливается зеленым, и я делаю шаг, не задумываясь. Управление само считает данные с моего идентификатора и направит в нужное место.

Вот и мой дом – в виде избы откуда-то из Темных Веков, но, разумеется, только внешне. Внутри он представляет собой вполне современное жилище. Вот и сейчас я поднимаюсь на ступеньку, открываю старательно скрипящую дверь и оказываюсь в прихожей. Форменную куртку – на вешалку в виде гвоздя, растущего из стены. Голограмма, конечно, но папе нравится, так что пусть.

– Мама! – зову я. – Я дома!

– Здравствуй, сынок, – в прихожую входит мама, одетая в повседневный комбинезон. – Как сдал?

– Отлично, и индивидуальный допуск, – отвечаю, широко улыбнувшись.

– Ого! – мамочка моя хорошо знает, что это такое. – Вопросы с детьми правильно промаркировал?

И тут до меня доходит… Действительно, дети же превыше всего, а я отметил все элементы эвакуации ребенка, выставив эти пункты над обязательными. По забывчивости, но выставил, а это для автоматики очень много значит. Вычислитель же не знает, что это я по забывчивости да лени? Вот потому, видимо, меня еще и наградили. Так что все логично, получается…

***

– Строительный Университет Кедрозора готов выпустить новую партию роботов-монтажников, – мягко доносит до меня последние известия коммуникатор. – Байюнь сообщает о странных сигналах, пойманных нашими друзьями с планеты Диадема, система Волосы Вероники. Продолжается поиск необъяснимо исчезнувшего испытательного звездолета «Буря»…

Я вздыхаю. Работа везде кипит, а я на практике, скорей всего, буду гальюны чистить. Будто отвечая моим мыслям, слышится звонок грузовой почты, и в приемный контейнер выпадает сверток. Интересно, что это такое? Поднявшись, я иду к приемнику, сразу же заметив свое имя. Вдвойне интересно, получается, что это.

Взяв в руку пакет с отметкой координационного флотского центра, вынимаю пилотскую форму, причем с обозначениями разведчика. Вот это уже точно ни в какие ворота не лезет, потому что так не бывает. Папа с работы вернется, надо будет спросить, ибо я не в возрасте сопляка, чтобы в такие сказки верить, да и эмблемы разведки – их просто так не получить. Или здесь какая-то тайна, или надо мной подшутили.

– Почта, сынок? – интересуется мама, застав меня в процессе разглядывания комбинезона.

– Да вот, что-то непонятное, – отвечаю я ей, показывая эмблемы. – Шутка, наверное, какая-та…

– А ты достоверность проверил? – становится она серьезной. – Вряд ли принято шутить именно так.

– Точно, достоверность… – вспоминаю я инструкцию. – Спасибо, мама!

Она улыбается, но не уходит, а я припоминаю последовательность действий. Так, коммуникатором сканировать метку на форме, это просто. Прибор выдает писк приема и зажигает зеленый огонек, значит, комбинезон действительно зарегистрирован на меня. Теперь фото эмблем и запрос в штаб Флота. Проверочный запрос может послать кто угодно, не только я, поэтому, если шутка, узнаем сразу, а там… Там посмотрим.

Запрос уходит нормально, происходит обмен с адресатом, затем зажигается символ – щит, прикрывающий планету. В древности щитоносцы назывались «контрразведкой», насколько я помню Историю, но вот именно это объясняет и эмблемы Разведки Пространства, потому что щитоносцы – совершенно особенное подразделение Флота. Правда, и попасть туда, еще не закончив училище, – не скажу, что фантастика, но маловероятное событие.

– Щитоносцы, – несколько ошарашенно сообщаю я маме.

– Да, любопытно, – кивает она, подходя поближе, чтобы обнять меня. – Впрочем, учишься ты отлично, допуск у тебя к самостоятельным полетам, так что вполне логично. Кроме того, ты интуит, а это совершенно отдельная сказка.

– Слабый же интуит, – вздыхаю я, потому что эта рана еще болит.

Интуиты требуются всегда и везде, но вот мне не светит, потому что интуиция работает редко и только в отношении меня, потому-то и неприменима в отношении других. А интуиты нужны в центрах принятия решений, и если такой специалист с урезанным даром, то, конечно, он не годен…

– Слабый, сильный, щитоносцам все равно, – усмехается чему-то мама. – Вот что, оставь комбинезон, пошли кормить молодой растущий организм.

– О, это хорошая новость, – сразу же улыбаюсь я.

Мама у меня, когда есть возможность, синтезатору не доверяет, предпочитая готовить дедовскими способами – самостоятельно, своими руками. И получается у нее, надо сказать, просто божественно. Поэтому следующие полчаса я наслаждаюсь древним блюдом под названием «бефстроганов». Древние блюда сейчас уже мало кто помнит, доверяют синтезатору со стандартным набором блюд. Кстати, надо будет копию памяти нашего синтезатора взять с собой на всякий случай.

Во время еды начинает вибрировать коммуникатор, требуя соединения. Взглянув одним глазком на появившуюся эмблему, откладываю вилку, силясь быстро проглотить великолепное мясо, и даю команду-разрешение на соединение. Передо мной появляется хорошо знакомый мне по лекциям Иван Цзи. Он преподавал у нас на втором курсе, инструкции вбивал, можно сказать…

– Курсант Винокуров, вы получили эмблемы разведки, – утвердительно сообщает мне преподаватель. – При этом не поленились проверить оригинальность формы и достоверность знаков различия. Прекрасная работа, курсант.

– Во имя Человечества! – отвечаю я ему уставной фразой, только теперь понимая, что шутки не было, а произошла проверка.

– Отлично, – кивает мне соратник Цзи. – Завтра в десять утра вам предписывается быть на сто третьем уровне штабного комплекса, кабинет полтораста.

– Прием подтверждаю, – рефлекторно отвечаю я.

– Молодец, – кивает он мне и отключается, а я поднимаю голову и ошарашенно смотрю на маму.

– Интересненько, – замечает она, хмыкнув своим мыслям. – Это с чего вдруг такая спешка? Неужели…

Мама замолкает, а я понимаю, что от нее информации сейчас не дождешься – думает она, перебирает варианты. Поэтому я возвращаюсь к трапезе, ибо еда вкуснейшая, а судя по последним новостям, вполне возможно, что завтра мне предстоит обживать каюту космического корабля, есть у меня такое ощущение.

Выходит, надо вещи собрать из расчета на всю практику, взять кристалл с записью блюд синтезатора, ибо туда мамочка залила все, что готовила и что под силу этому аппарату сотворить. Затем наладонник мой с фильмами, шпорами и программами расчета всего на свете… Что еще? Читалку с книгами, там их много, на тоскливые дежурства точно хватит, ну и индивидуальный медицинский набор.

Закончив с едой и сердечно поблагодарив маму, отправляюсь собираться. Индивидуальные медицинские наборы – великолепная придумка, и то, что я здоров, тут роли не играет, ибо в набор входят и диагност, и комплекс противоядий от всего на свете, и даже микроробот-хирург, для простых несложных операций – рану зашить, аппендикс вырезать, ну и так далее. Ну и медицина на все возможные случаи, хотя в пространстве людей всех возможных случаев уже нет – болезни побеждены, вакцина Катова-Сипынь защищает от всего. Но порядок есть порядок, а инструкции пишутся кровью, так папа говорит.

Сейчас папа появится – его катер уже маневрирует, поспрошаю его, что такое у них творится, что курсанту вдруг стажерские звезды и знак разведки. Любопытство буквально сгрызает, ибо подобного я не то, что не видел, не слышал даже. А раз явление это редкое, то причина может быть о-го-го какой. Вот, приземлился отец, сейчас я пойду его расспрашивать…

Гармония, 57 лучезара 33 года

Утро начинается неожиданно. Кажется, только что закрыл глаза, и вот звенит будильник. Быстрый разминочный комплекс, без которого никуда. Ну он привычен, поэтому упражнения просыпаться не мешают, затем в душ и натянуть новенький комбинезон темно-синего цвета. Индикатор у воротника тихо пищит, идентифицируя меня, а в петлицах, как я знаю, загораются символы стажер-пилота. Проверять не буду, не девица все-таки в зеркало на себя любоваться.

– Доброе утро, мама, папа, – здороваюсь я, выходя к завтраку.

– Доброе, сынок, – улыбается мама, накладывая мне коричневую кашу с необычным, но знакомым запахом, а папа только кивает, работая со своим коммуникатором, что завтракать ему не мешает.

Будто в детство вернулся – шоколадная каша передо мной стоит. На мгновение даже показалось, что Машка рядом сидит… И сразу же острой болью резануло сердце. Болезни человечество победило, но от случайностей никто не застрахован. Вот и младшая сестренка моя внезапно ушла. В школе на уроке остановилось сердце, и, как ни пытались завести – ничего не вышло. Очень серьезное расследование ничего не выявило – не было никаких причин, совершенно, даже намеков… Но рана эта болит до сих пор и болеть будет всю жизнь. Я помню ее такой, какой она была – смешливая, веселая, иногда даже обиженная… Так, хандру в сторону, надо завтракать, а то опоздаю.

– Я тебя отвезу, – информирует меня папа. – Заодно и побалакаем.

– Спасибо, пап, – киваю я, понимая, что он хочет мне сказать что-то важное, ведь вечером нормально поговорить не получилось.

Мама вчера расплакалась вдруг, поэтому мы вдвоем ее утешали, а потом долго-долго сидели обнявшись. Страшно ей за меня, все-таки форма эта, да и вызов на практику так скоро – все не просто так. Вопрос только один: мама просто загрустила, волнуясь обо мне, или же чувствует что-то? Если второе, то это нехорошо… Правда, если бы она предчувствовала именно гибель, то костьми легла бы, никуда не пуская, потому что мамочка у меня как раз довольно сильный интуит.

Доев и убрав тарелку, сначала беру сумку, пытаясь понять, что забыл. Затем распихиваю по карманам все нужное, но мелкое, ну и аптечку в набедренный, это обязательно – инструкции кровью писаны. Ну а затем сажусь рядом с мамой, обнимая ее. Я чувствую, что ей неспокойно, поэтому стараюсь успокоить, поделиться своим теплом, и у меня получается, ведь это же моя мама. Предчувствие ее, кстати, надо учитывать, так что будем перестраховываться.

– Поехали, сын, – командует папа, заставляя меня расцепиться с мамой.

– Все будет хорошо, мамочка, – убежденно говорю я ей.

– Будет, сынок, – кивает она. – Но не сразу и очень непросто. Старайся думать перед тем, как делаешь.

– Есть думать, – улыбаюсь я, а затем, поцеловав маму на прощанье, выхожу из дома.

Папин катер уже ждет. Овальной вытянутой формы, он приветливо распахивает передо мной створку пассажирского отделения, я довольно привычно втекаю в ложемент, устроив в фиксаторе сумку. Спустя несколько мгновений рядом на пилотском месте обнаруживается отец. Он быстро подключает навигатор:

– Борт эм-сто, маневр выхода на орбиту, затем движение в сторону Главной Базы, – инструктирует папа аппарат.

– Программа принята, – отвечает навигатор. Все, дальше он сам – и навигация, и переговоры.

За полупрозрачной оболочкой я вижу медленно удаляющийся наш дом, на пороге которого стоит мама. Мне немного тревожно – она себя так никогда не вела, но усилием воли я успокаиваюсь. Меня долго учили отличные мастера для того, чтобы я мог выполнить приказ Человечества и остаться в живых, значит, надо показать, что не зря учился.

– Знаешь, сколько во Флоте интуитов с даром, направленным на себя? – интересуется папа, когда мама пропадает за горизонтом.

– Понятия не имею, – отвечаю ему, вздохнув. Еще одна рана, с которой я смирился, но… – Не нужный никому дар…

– Ты не прав, сынок, – неожиданно мягко произносит он. – Ты один с такой направленностью дара. Если бы была возможность запросить кого-нибудь другого…

– Как один? – удивляюсь я, пытаясь не выглядеть ослепленной прожектором птицей.

– Вот так… – папа некоторое время молчит, но затем продолжает: – В секторе девять-цзюй обнаружены несколько планет и странная аномалия. Планеты обитаемы, вот только изучить их не получается: они будто бы за стеклом. Это то, что мне известно, а вот все остальное до тебя доведут щитоносцы.

– Но раз Щит, то есть опасность для разумных? – интересуюсь я в ответ на его слова.

– Еще какая, – вздыхает папа. – Но об этом тебе скажут. Планеты дикие, судя по данным с телескопа, и пока это все, что я тебе сказать могу.

«Дикие» – значит, самобытная цивилизация на уровне Темных Веков, что уже необычно, хоть и на границе ареала обитания разумных. Но там не раз все обследовалось, откуда взялись те, кого официально называют «цивилизация с неподтвержденным статусом разумности», а среди своих – «дикие»? Но угроза разумным может быть разной… Тогда понятно, зачем нужен такой, как я: видимо, автоматика и опытные разведчики не справились. Так себе новости, я не мальчишка, чтобы радоваться опасности…

Катер уже приближается к причалу Главной Базы, в которой штаб и расположен. Здесь я еще никогда не был, но никаких сложностей в обнаружении нужной каюты у меня точно не возникнет – и указатели есть, и навигатор коммуникатора… так что найду, дурное дело нехитрое.

Звучит сигнал посадки, медленно раскрывается ложемент, выпуская меня. Подхватив сумку, выбираюсь, чтобы затем обнять отца на прощанье. Никаких шуток или взглядов подобная сцена вызвать не должна: мы не дикари какие, а разумные существа, потому всем понятно, что юному стажеру просто может быть не по себе.

– Береги себя, сын, – вздыхает папа. – Если что, мы постараемся тебя вытащить.

– Это само собой, – киваю я, повторив его вздох. Так себе предчувствие. – До встречи, папа.

– До встречи, – кивает он мне и машет на мерцающий указатель: – Тебе туда.

– Спасибо, – улыбаюсь, двинувшись в нужном направлении.

Людей вокруг немного – все на рабочих местах, и в порту им делать нечего, поэтому я спокойно иду вперед, стараясь не пропустить старшего по званию, чтобы вовремя поприветствовать. Хотя здесь кто угодно старше меня по званию – стажер я, а матросов на базе быть не может даже теоретически. Так, вот тут лифт, который мне нужен.

***

Получив разрешение войти, я несколько удивлен, но стараюсь этого не показывать – целый вице-адмирал и два капитана второго ранга. Звания во Флоте не менялись с Темных Веков, потому что традиция. Такой же традицией остаются различные названия помещений на кораблях и станциях. Ну и дисциплина с субординацией на пару, конечно. Ведь корабли Разведки первыми вступают в контакт с будущими друзьями, а тут без четкого следования инструкциям никак, ведь они писаны ценой многих ошибок.

– Кур… Стажер-пилот Винокуров явился, – следуя традиции, обозначаю я свое присутствие.

– Присаживайтесь, стажер, – вздыхает вице-адмирал. – Меня зовут Валерием Палычем, слева от меня Чжан Шиевич Варфоломеев, а Александр Саввич вам знаком.

– Так точно, – соглашаюсь я. – Очень приятно познакомиться, – на всякий случай добавляю я.

– Вежливый молодой человек, – усмехается Чжан Шиевич. – Это, пожалуй, хорошо.

– Сережа, ты, наверное, недоумеваешь, – произносит Александр Саввич. Он куратор нашей группы в училище, поэтому хорошо меня чувствует. – И, насколько я тебя знаю, вопрос уже провентилировал.

Ответа от меня не требуется, да его и не ждет от меня никто. На большом экране за спинами командиров появляется космос. Привычные звезды, хоть и расположенные немного иначе. Я приглядываюсь в поисках ориентиров, когда наконец догадываюсь: это галактика Млечный Путь, причем, насколько я могу определить, самый ее хвостик. Но там же не летает никто, потому что пусто, как в дюзах музейного звездолета.

– Млечный Путь? – не могу я сдержаться.

– Именно он, – кивает вице-адмирал. – Теперь я вижу, что в характеристике не соврали. Итак, галактика Млечный Путь. Во время рутинного патрулирования в области Форпоста автоматический корабль наткнулся на аномалию.

Картинка будто наплывает на меня. Я смотрю на планетарную систему с тремя планетами. За ними, по-моему, пояс астероидов или нечто похожее. Значит, четвертая планета не пережила чего-то… Автоматический корабль приближается к орбите четвертой планеты. Я уже вижу: действительно, пояс астероидов характерной формы. Но это еще не все, потому что на экране появляются параметры того или иного осколка, а затем – параметры излучения.

– Осколки принадлежат одной планете, и они фонят в характерном спектре, – замечает товарищ Варфоломеев. – А вот к орбитам других планет мы приблизиться не в состоянии. При этом разведчик Флота бесследно исчез, смотри.

И я наблюдаю за тем, как к третьей планете устремляется разведчик характерной удлиненной формы, а затем в какой-то момент просто исчезает. Ни взрыва, ни воронки пространственной, ничего. Никакого излучения, как и не было его. Хорошо, что это искусственный разум, плохо, что он нарушить инструкцию не догадается.

– А теперь данные телескопа, – вздыхает мой куратор.

Картинка меняется, и я понимаю, почему нам очень нужно попасть в эту систему: две планеты из трех готовятся к самоуничтожению, а на третьей телескоп сфокусироваться не может. Проблема даже не в самих планетах, а в том самом барьере, что не пускает к ним, – он движется. Хоть и небыстро, но точно в сторону обитаемых планет, а это очень опасно.

– С тобой пойдет… – продолжает куратор, но я жестом прерываю его.

– Нельзя, – качаю я головой. – Почему я, понятно, но вот со мной никого нельзя. Можно пару-тройку роботов типа «три», но и все. И еще корабль с возможностями эвакуатора.

– Ты чувствуешь? – внимательно смотрит мне в глаза Александр Саввич. – Тогда да, он лучше знает.

– Возвратных интуитов у нас больше нет, – вздыхает товарищ Феоктистов. – Старайся не лезть на рожон.

Вот теперь и начинается основная часть инструктажа. Товарищи командиры убедились в том, что я осознаю и важность задачи, и выбор исполнителя, я проникся и даже сумел почувствовать, что будет правильным. Эвакуатор – это не разведчик, это практически боевой корабль, предназначенный для очень многого. И запросил я его вовсе не из-за практически абсолютной защиты, а потому, что чувствую правильность этого запроса. При этом вопросов не возникает из-за природы моего дара, ведь он ориентирован на сохранение моей тушки, что сейчас важнее всего.

Как и ожидалось, вылет у меня – чем скорее, тем лучше. И папой это ожидалось, и мамой, только я на что-то надеялся, но нет – пока мы разговариваем, корабль готовят. Сейчас на него устанавливается оборудование на все случаи жизни, помещаются туда и роботы с возможностью изменения внешнего вида – таков уж он, запрошенный мной тип… М-да, случись действительно эвакуация, мне будет весело. Впрочем, вариантов нет, и я это понимаю.

Суть задания – выяснить, что там за барьер, а при удаче и отключить его. У меня уникальный дар, хотя носители такой же вариации еще есть, но они не во Флоте, именно поэтому посылают, по сути, курсанта, пусть и окончившего основной курс обучения. Именно такой подход может показаться очень странным, но разумность – это не просто слово, это наша суть.

– Какое название кораблю вы хотите присвоить? – интересуется у меня Валерий Палыч.

– Пусть будет «Витязь», – улыбаюсь я, думая о том, что название очень влияет на поведение корабля. – Защитник все же…

– Очень хорошо, – кивает товарищ вице-адмирал. – В таком случае у вас есть четыре часа на ознакомление с кораблем и всей информацией, которой мы владеем.

Он нажимает сенсор на своем столе. Через мгновение в каюту входит миловидная девушка с отметками капитан-лейтенанта в петлицах. Очень красивая девушка, надо сказать, я бы за такой приударил, хоть мне и не светит. Каплей, значит, лет тридцать, зачем ей сопляк? Но красота у нее такая, что глаз не оторвать просто.

– Света, проводи товарища лейтенанта на «Витязь», пожалуйста, – мягко просит Валерий Палыч.

Лейтенанта? Не понял, это когда я успел? А где мичман, младлей? Где все эти ступеньки? Я уже открываю рот, чтобы задать логичный вопрос, но сразу же его закрываю, ибо до меня доходит. Лейтенант – минимальное звание для командования кораблем, меньше нельзя, корабельный мозг в черную дыру пошлет. Видимо, поэтому мне временно звание и присвоили.