Чужая игра

–Кухонные автоматы находятся в ремонте. По окончанию наладки сообщу. Ждите. – и Рон отключился.

–А раньше ты не мог об этом сказать? – вновь распылялся братец Борис.

–И сколько ждать? – гремел басом Дмитрий. – у меня уже губы растрескались от жажды.

Ночь прошла тревожно. Пассажиры ворочались, бормоча и негромко ругаясь. Сон не шел. В полусумрачном ночном освещении, включаемое после десяти вечера не зависимо от желания людей, ряд кресел, с откинутыми спинками, и лежащие на них фигуры неподвижных пассажиров, со стороны казались мистическими, почти бесформенными тушами. Черные, глубокие тени, которые они откидывали еще более усиливали этот эффект. Казалось, сейчас поднимутся зомби и будут бессмысленно бродить по помещению в поисках еды. Негромкие, изрыгаемые невнятные проклятия, дополняли реализма в картину.

Как бы не была бесконечна ночь, но на ее смену пришло утро. Пассажиры поняли это по включенному в обычном режиме свету. Несмотря на это, вставать никто не спешил. Не было сил, не было желания. Жажда все сильнее и сильнее давала о себе знать. Хотелось есть, но в первую очередь, пить. За глоток воды каждый готов был родину продать, если бы такая возможность предоставилась. К сожалению, ни того, ни другого на горизонте не наблюдалось, и приходилось, скукожившись на кресле, пытаться забыться, чтобы не так мучительно чувствовать обезвоживание.

Больше всех мучался Медведь. Для его огромного организма требовалось больше воды. Он лежал, бессмысленно глядя в потолок, стараясь как можно меньше двигаться. Силы стремительно покидали его.

В этот момент, когда все потихонечку начали смирятся с близкой смертью, подал признаки жизни Рон:

–Кухонные автоматы восстановлены. Через час, по окончанию синтеза, будет готов завтрак. Ждите.

Людей эта информация приободрила, но при этом никто не выразил радости. На нее уже не хватило сил. Не смотря на внешнее равнодушие, в глазах пассажиров загорелась искорка надежды. Потерпеть осталось чуть-чуть, и вскоре живительная влага вернет былую силу и желание наслаждаться жизнью. Этот последний час оказался самым трудным. Каждая минута тянулась бесконечно, и от этого кошмара спасало отсутствие часов. Каждый в уме отсчитывал время по-своему. Ничего другого не оставалось. Точное время мог сообщить Рон, до этого он никогда не отказывал любопытным, но в последнюю пору он не спешил общаться с людьми. Еще часы были, насколько помнил Андрей, в вездеходах, но сейчас доступ туда закрыт, да и желание для этого нет. Пропади оно все пропадом, думал он, главное дожить до момента, когда коротенький звоночек возвестит об окончании кошмара.

Словно в издевку, этот проклятый час никак не хотел заканчиваться. По всем прикидам, объявленный отрезок времени давно истек, но долгожданного действия не произошло. Пассажиры вновь начали поддаваться апатии.

–Сволочи, – едва слышно прохрипел Натан. Он хотел еще что-то сказать, но вместо этого зашелся сухим кашлем. – У меня… – откашлявшись вновь просипел он и замолк. Никто так и не узнал, что он хотел сказать. Тишина нарушаемая лишь тяжелым, прерывистым дыханием людей было ему ответом.

Тихонечко звякнул звоночек, приглашая пассажиров к завтраку. Как бы не громко он возвестил, пассажиры услышали и рванули к окошку выдачи. Впереди оказался Лисенок, он уже подтянул поднос к себе, и взял стакан чая в руку, чтобы тут-же выпить, как лапища Медведя вырвала у него емкость и опрокинула жидкость себе в глотку. После этого Нагорный отпихнул тщедушного Сашу в сторону, обеими руками залез в окно выдачи и вытащил несколько стаканов, поочередно отправляя содержимое себе в глотку.

Нагорный был огромный, вместе с водой вернулись ему былые силы. Ни у кого не было возможности, чтобы остановить наглеца. Пассажиры сгрудились вокруг Медведя, и смотрели, как он пьет и ест, не предпринимая никаких действий, покорно ожидая, когда до них дойдет очередь насыщаться. Андрей стоял позади всех, проклиная себя за слабость, за невозможность прямо сейчас дать достойный отпор. – «Ладно, – думал он, – я рассчитаюсь с тобой за этот инцидент. Если еще раньше тебя не грохнут остальные. И тут я ничем помочь не смогу. Ты смертельно обидел не беззащитного какого-то там старика, а злобных, полных сил отморозков. В этот момент они ослаблены, но берегись, когда они восстановят силы, пощады не будет…»

Насытившись, Нагорный отошел в сторонку и смотрел, как попутчики жадно, захлебываясь, глотают воду. Пассажиры, не замечая, что за ними наблюдают, как будто в последний раз в своей жизни навалились на еду. По всей вероятности, Рон запустил кухонный синтезатор на полную мощь, потому как еда и напитки нескончаемым потоком все прибывали и прибывали.

По мере насыщения, люди не разбрелись по своим местам, а молча сгрудились вокруг Медведя. Дмитрий, с презрительной улыбкой на лице разглядывал попутчиков. Медведь был здоров, здоров как бык, и численный перевес не пугал его.

–Что-то не так? – с издевкой в голосе спросил Медведь, глядя на недовольные лица. – Хотите проучить меня? Ну кто тут самый смелый?

– А ты оказывается приличная сука, – пробурчал братец Кирилл. – поступил как шакал.

–Тебе первому башку свернуть, чтобы поменьше рот открывал? Я не всегда добренький. Ну, давай, навались на меня, коль жизнь не мила.

– Надеешься справиться? – зло произнес Натан. – Смотри не ошибись, нас ведь больше.

–Разойдись, – рявкнул Андрей. Накал страстей грозил перейти в неуправляемую агрессию. Хладнокровная, без эмоций, злоба охватила пассажиров звездолета. Толпа готова была разорвать Нагорного на куски, дай только повод, пусть даже самый незначительный. Тем не менее у Медведя ни один мускул не дернулся. Он был уверен в себе, и готов биться насмерть. Это понимали и пассажиры, а потому не спешили сделать первый шаг. Пауза затянулась, не хватало последней искорки. Андрей как никогда понимал, если сейчас не образумить людей, беды не миновать.

Он работал руками и ногами, и всем телом, протискиваясь сквозь плотно сомкнутый строй людей. Он повернулся лицом к толпе, встав спиной к Нагорному. Ожесточенные, хмурые лица смотрели на него. Он не отвел взгляд, а наоборот, пристально всматривался в попутчиков, выражением глаз, мимикой лица и всем телом выражая непоколебимую уверенность и спокойствие, тем самым подчиняя своей воле пассажиров. Он сильно рисковал своей шкурой, заступаясь за Медведя, ибо попутчики были в той стадии накала, когда любое незначительное движение, любой не так воспринятый взгляд грозил перейти в неуправляемую ярость и злобу, способную сокрушить все на своем пути. И этой животной агрессии Андрей мог противопоставить лишь собственную решимость, решимость стоять до конца, не смотря на численное превосходство противника.

Бывшие заключенные сдались. Их психика давно была сломана. В памяти еще свежи тюремные привычки. Крутизна и безбашенность в былой жизни, сейчас не мешала подчинятся. Неважно кому, охраннику, или иному назначенному свыше лицу. Тюрьма годами, день за днем вырабатывала в них безусловную покорность. Короткий отрезок времени относительной свободы не успел выветрить из их голов так тщательно воспитанное раболепие.

– Всем разойтись, – произнес Никонов как можно спокойнее. Весь его облик говорил о моральном и физическом превосходстве над попутчиками. Любая ярость разбивается, как волны о камни, о спокойствие и уверенность.

Ругаясь и понося Медведя, люди неохотно подчинились. Бессонная ночь накануне, сытый завтрак незаметно сделали свое дело. Пассажиры потихонечку успокоились и задремали. Мир и порядок воцарились в звездолете.

Глава V

Андрей стоял на решетчатой выносной платформе. С высоты тридцати двух метров он смотрел на расстилающий у его ног мир. Насколько хватало глаз, во все стороны простиралась пустыня. И лишь вдалеке виднелись серовато-голубоватые невысокие горы. Горячий ветер налетал порывами, обжигая лицо и руки, и уносился прочь, продолжая резвиться внизу, поднимая тучи песка и тут же, обессилев, швыряя его назад. Солнце стояло в зените, и его огромный, яркий диск пылал, не позволяя поднять глаза к голубоватому, словно выцветшему небу. Никоноров не мог отвести взгляд от пустыни. Он словно впитывал звуки, запахи, давно забытые ощущения. Все было знакомо и в тоже время неизвестно. На какое-то время он забыл, где находится. В это мгновение, Андрей не помнил, нет, он не хотел вспоминать, кто он, что он тут делает, и что его ждет в ближайшее время.

Стоять было неудобно, стальные прутья платформы больно врезались в ноги сквозь тоненькую подошву легкой обуви, в которой Андрей вышел, и приходилось все время топтаться на месте. Ко всему прочему, ограждения еще не установили, и стоило опасаться любого неверного движения. Высоты он не боялся, попутчиков тоже, никто из них не выразил желание выйти на свежий воздух. Они столпились в шлюзовой камере и с интересом наблюдали за командиром. В их глазах читалось уважение и зависть. Но, тем не менее, смельчаков присоединиться к нему не нашлось, ибо свою жизнь они ценили выше чужой.

Внизу, поднимая тучи пыли, копошились роботы. Несколько машин, на суставчатых ногах отделились от остальных и медленно поползли по вертикальной стене звездолета, удерживаясь с помощью мощных электромагнитов, останавливаясь через равные интервалы, чтобы закрепить стальные балки. По мере продвижения, они оставляли за собой ряд направляющих, которые в скором будущем станут основанием подъемника. Ни грохота, ни лязга металла – машины действовали быстро и слажено. Не прошло и пары часов, как подъемник был готов и кабина, призывно распахнув дверцы, приглашала прокатиться вниз.

Андрей предоставил девушкам право первыми сойти на землю обетованную. Марта и Лола, вцепившись в поручни, медленно преодолели платформу и вошли в кабину лифта, где их уже ждал Андрей. Закрыли двери и начался плавный спуск.

–Исторический момент, прошу заметить, – полушутя произнес Андрей, когда лифт остановился и путь был свободен. – Леди, прошу вас сделать первый шаг в иных мирах. Смелее!

«Леди», которых даже с натяжкой сложно отнести к данной аристократии, зная их кровавое прошлое, испуганно прижимаясь друг к дружке, очень осторожно сделали шаг, как будто наступали не на горячий песок, а в кипящею лаву, медленно текущую у ног.

–Так-то оно лучше, – удовлетворённо хмыкнул Никонов, спрыгивая следом на песок. Женщины меж тем освоились и глазея по сторонам, медленно побрели вокруг звездолета. Стоящие на их пути роботы почтительно уступали дорогу.

От жара планетарных двигателей корабля, кварцевый песок превратился в стекло, создав круглое озеро среди песков. Ветер и песчинки незамедлительно начали бесконечную атаку на ровную и гладкую поверхность. Когда ни будь поверхность эта станет шероховатой, но сейчас она была слишком скользкой. Лола взбежала на нее и тут же под скользнувшись, рухнула прямо в руки подоспевшего Андрея.

–Осторожнее надо быть, осторожнее.

Никонов отпустил Лолу, а сам осмотрелся. Песчаный покров пустыни оказался тоненьким, толщиной, наверное, с палец, а под ним потрескавшиеся пласты глины, хаотично выступающие неровными, острыми краями, нагромождённые друг на друга. Поверх песка россыпь камней, от мелких, всего несколько сантиметров, до валунов, размером больше метра. А дальше почти обнаженное глинистое плато плавно переходило в огромные песчаные дюны, тянущиеся до самых гор. И ни одного, хотя бы чахлого кустика, куда ни кинь взгляд. Не смотря на толстую подошву берца, Андрей успел переобуться перед выходом, шагать было неудобно, и носок ботинка то и дело цеплялся за торчащие из песка выступы твердой как камень глины.

От нестерпимого жара солнца в воздухе висело призрачное, едва уловимое, дрожащее марево. Здесь, на открытом месте, не защищенным тенью звездолета, горячий воздух и беспощадное светило с яростью набросились на человека. Никонорову вскоре пришлось прикрыть глаза, иначе он рисковал попортить зрение – вылазка была первая, совершенно без подготовки, лишь бы поскорее покинуть надоевший до колик корабль. В спешке, он даже не одел солнцезащитные очки, хотя прекрасно знал о пекле снаружи звездолета. Так он и стоял, закрыв глаза и позволяя солнцу обжигать незащищенные части тела.

–Андрей Васильевич, – раздался голос Марты. – давайте вернемся на корабль. Нам надо переодеться. В таком виде здесь долго не побудешь.

–Да, да, конечно, – ответил он после длительной паузы, словно очнувшись. –Идите, я догоню вас.

На борту звездолета прошло совещание. Никому не хотелось оставаться на корабле и заниматься нудной, рутиной работой. Рон потребовал организовать поиски воды. Все выразили желание отправиться на вездеходе куда подальше, расстояние не имело значение, главное вперед и только вперед, навстречу приключениям. Находится в четырех стенах летающего дома восторга не вызывало. Людей обуяла жажда деятельности. Каждый доказывал Андрею, что именно он нужен в первую вылазку за пределы стоянки. Он и никто другой. И в качестве доказательств расписывали какой он незаменимый рубаха парень, обладающий фантастической сноровкой и отвагой, столь необходимой в путешествии, полной невзгод и опасностей. Слушая их, как они, перебивая друг друга, талдыча каждый свое, ни во что не ставя оппонента и даже не пытаясь услышать, что говорит сосед, Андрей, среди гвалта, вызывающего у него приступы головной боли, пытался решить, кого же все-таки взять в первую поездку. Лола с Мартой не участвовали в спорах, уединившись в дальней части кают-компании, о чем-то шептались, иногда бросая презрительные взгляды на мужчин. Впрочем, их никто не замечал, про них просто забыли.

Забавно было смотреть, как взрослые мужики, словно дети, пихая друг друга, пытались упросить Андрея, чтобы он взял его. Их все достало, и они видели единственную отраду, во всяком случае так казалось со стороны, в том, чтобы размяться на неведомых просторах. Трудностей они не боялись, потому как не знали, что это такое. Так сложилась их жизнь. До ареста в сложных жизненных ситуациях им не довелось побывать, а после, тем паче, где каждый вздох и движение контролировался со стороны.

–Все. Со мной едет Нагорный, братец Борис и Натан. Остальные обустраивают лагерь. Неизвестно, что нас ждет впереди. Роботы возведут силовое защитное ограждение. Ваша задача проста. Во-первых, не мешать им работать. А во-вторых, в случае поломки незамедлительно ремонтировать. А попутно, начать собирать образцы почвы и воздуха. Одним словом, отдыхайте и ждите нашего возвращения. Лисенок, ты на связи, отвечаешь за это головой. Всем все понятно?

–Что надевать? – спросил Натан. – В такой жаре наша обычная одежда не подойдёт. Либо сваримся, либо сгорим.

–У нас есть прекрасные костюмы с микроклиматом. В них мы будем выглядеть как заправские космонавты. Шлема правда не будет, но не беда. Бейсболка прекрасно его заменит. Не хуже защитит голову от солнца. Здесь только один вопрос, а захотят ли наши прекрасные половины надеть то, во что все одеты. Впрочем, это выбор каждого. Никто никого заставлять не будет.

–Мы чай не на светском приеме, чтобы об этом переживать. – гневно произнесла Лола, пристально глядя на попутчиков. – Не надо к нам относиться снисходительно. Мы все здесь на равных правах.

–Милые дамы, вас никто не хотел обидеть. И упаси боже, относиться к вам особенно. Лола, ты верно заметила, у всех равные права и соответственно, обязанности. Вы будете работать на ровне с мужчинами, и никто поблажек не даст. – братец Кирилл, не мигая, смотрел на девушек. Смотрел долго, не отводя взгляда, и взгляд этот был нехороший, плотоядный какой-то.

–Хватит зубоскалить. Старт через час.

Медведь сел за руль вездехода. За его спиной вальяжно расположился Натан, забравшись с ногами на сидение, полулежа, полусидя на мягких, кожаных подушках. Опустив стекло, он театрально помахал рукой остающимся коллегам. Не смотря на всю его внешнюю бесшабашность, какую-то выдавленную из себя жизнерадостность, в его взгляде чувствовалось напряжение и даже, быть может страх, который он пытался скрыть неестественным весельем.

Андрей стоял на подножке машины, одной рукой держась за дверцу и разглядывал, как приземистые роботы вкручивают в глинистую почву мачты с силовыми эмиттерами, в виде шара на концах. Столб в манипуляторах робота энергично крутился, быстро вгрызаясь в недра планеты. Еще несколько оборотов и из земли торчит, нечто похожее на уличный городской фонарь. Ряд таких столбов, словно частокол, окружат звездолет и площадку вокруг него. Как только на эмиттеры подадут напряжение, появится невидимая, но весьма прочная стена, способная выдержать натиск небольшой армии, вооруженной танками и артиллерией. Как говорили еще на Земле, силовое поле должно выдержать взрыв небольшой атомной бомбы. Единственная опасность в этом случае будет ослепнуть от яркой вспышки и сгореть от радиации. Что уже само по себе не радует. Но сама взрывная волна не сможет преодолеть препятствие. – И на том спасибо, – подумал Андрей. – Как ни крути, а на неизвестной планете, людям необходима защита от всякой опасности, пусть даже гипотетической.

Братец Борис не торопился занять свое место в вездеходе. Он стоял среди остающихся на корабле пассажиров и о чем-то говорил, помогая себе яростной жестикуляцией. Андрей несколько раз окликнул его, прежде чем тот, наконец, соизволил обернуться и не прощавшись с собеседниками, словно их и не было, не торопясь двинулся в сторону машины.

– Расселся, – недовольно пробурчал он, заваливаясь на заднее сидение, рядом с Натаном. – Двинь тазом, как его там, не один ты тут.

Натан нехотя принял нормальное сидячие положение, освобождая место Борису.

–Готовы ехать? Заводи шарманку. С богом!

Двигатель работал бесшумно. Кабина вездехода плавно покачивалась на неровностях песчано-глинистой пустыни. Навигатор, встроенный в панель управления и работающий от сигнала трех спутников, заблаговременно запущенных по орбите планеты, показывал на подробнейших, заранее изготовленных картах бесконечные песчаные дюны, разбросанные по пустыне и не высокие горы, вздымающиеся из песка то редкими, отдельными особями, то небольшим скоплениями. Ни строений, даже чахлого деревца не наблюдалось на ближайшим радиусе в двести километров от машины. Ветер, бесконечный песок, разбросанные камни что там, что сям, ничего, за что мог зацепиться взгляд. Минута шла за минутой, час сменялся часом, а вокруг, сколько ни всматривайся, не смотря на палящее солнце, унылый пейзаж песчаных барханов и дюн оставался унылым и уже начинал злить. Горы, казалось, не приближались ни на йоту, все время оставаясь вдалеке.

– Здесь ничего нет, – проворчал Натан. – Мне кажется мы уже не одну сотню километров позади оставили, а как будто никуда и не ездили.

–Планета безжизненна. – подтвердил его слова братец Борис. – Я не видел ни чего хоть отдаленно похожее на растения. О животных, или о насекомых, я уже молчу.

–Прекрасно, – сказал Андрей. – Перерыв пол часа. А пока мы соберем образцы почвы. Медведю отдыхать, ему еще нас вести обратно.

Бур, установленный на корме вездехода, почти бесшумно погрузился в почву. Натан с Борисом только успевали вставлять дополнительные секции, увеличивая длину бура. На глубине десять метров, Андрей дал команду остановиться.

– Все, предел. Берем пробы на глубине десять, пять метров и с поверхности. Этого будет достаточно.

Изъятие бура прошло быстрее, чем его погружение. Вскоре у экипажа оказались три толстых стеклянных запаянных колбы, внутри которых, во всяком случае, по внешнему виду, была все таже высушенная глина, разве что без песка.

–Воды здесь нет, – сказал Андрей, внимательно разглядывая колбу с глубины десть метров. – Как я где-то читал в пустыне Сахара есть подземная река на глубине семьдесят метров. Может быть здесь примерно также?

–Ну почему, почему, – не согласился Натан. – Это на Земле, а здесь… Здесь дивный, чудный мир, который мы совершенно не знаем. Судя по всему, здесь не бывает дождей, здесь не бывает вообще какой-либо влаги. Мне так кажется. Может на глубине она существует и тут. И не то, что семьдесят, возможно намного и глубже. Вообще, что-то мне подсказывает, в ближайшее время нам не найти даже малюсенького подземного родника.

–Неутешительные и противоречивые выводы, – произнес Андрей, усаживаясь на свое место. – На первый взгляд, какой-либо жизни, растительной или животной, не наблюдается. О вирусах и микробах пока говорить рано. Воздух полон влаги, а глубоко под землей ее нет. Ведь, что самое интересное, пустыней покрыта вся планета. По крайней мере об этом говорят карты. Наша задача найти воду. Судя по всему, она если и есть, только в подземных источниках. Это факты. Как это нам поможет, я не знаю. Я совершенно не представляю, как мы будем искать эту треклятую воду.

– А зачем это надо объяснять? – не понял Борис. – Наше дело маленькое… э … собрал образцы и… забыл. И что ты, Андрюша об этом убиваешься, как будто от решения… м-да… проблемы окажешься дома… быстрее? Но, если ты такой принципиальный, думай, у тебя еще уйма времени до …э… отлета. Может что-то и придумаешь, и нам расскажешь. А, как его там, мы послушаем. Все равно, развлекух тут нет, от слова, совсем.

–Ладно, поехали. Пока будем собирать информацию, а уж Рон пускай думает, что здесь, да как.

Выбрасывая из-под колес песок и клубы пыли, вездеход рванул дальше, на север, по заранее проложенному маршруту. Прошло еще несколько часов, но пейзаж за окном не менялся. Все таже глина и тоненький слой песка. К вечеру поднялся ветер. Он яростно сыпал горстями песок по стеклам, завывал, заглушая собой шум двигателя и в бессильной злобе отступал, чтобы через мгновение повторить натиск.

–Возвращаться уже поздно. До темна не успеем. Заночуем прямо в вездеходе. А утром, по холодку заберемся еще километров на сто и домой. Дальше не имеет смысла.

Солнце клонилось к горизонту. Его ярко красный диск завис над самой линией горизонта, окрашивая небольшие, словно случайные мазки неизвестного художника, вытянутые полупрозрачные облака в бледно-бардовый цвет.

Быстро темнело, и уже спустя несколько минут наступила полная тьма, как это обычно бывает в южных широтах.

–Приехали, – произнес Медведь, останавливаясь и глуша мотор. – Аккумулятор разряжен на тридцать процентов, стоит его по экономить, иначе не на чем будет возвращаться.

С этим все согласились, и поэтому фары не включали. Когда глаза привыкли к мраку, каждый вглядывался в даль, пытаясь хоть что-то разглядеть. Кроме черного неба, усеянного звездами, и бесконечно черной земли, ничего не было видно, сколько бы ни напрягай зрение.

–Звездное небо совсем не похоже на наше, – задумчиво произнес Медведь. – Честно говоря, я дома никогда не обращал внимание на такие картины, но мне, почему-то кажется, что это так. Во всяком случае так должно быть. Слишком далеко забрались мы от дома.

–Эй, люди, смотрите сюда! – неожиданно воскликнул Натан. – Смотрите!

Его рука указывала куда-то за окно левого борта вездехода, куда-то в даль, среди тьмы и ночи.

Все невольно глянули туда, куда указывал перст. Вначале никто ничего не заметил. Стоило приглядится, и как следует напрячь зрение, как все с удивлением увидели, то, что минутой раньше узрел Натан.

Впереди, далеко-далеко, словно миллиард тусклых, едва различимых в темноте звезд рухнули с небес и упали на землю, образовав бесформенный купол на земле. Слабое свечение, словно свечение далекой туманности едва виднелось среди непроницаемой черноты ночи, готовое в любой момент раствориться и навсегда сгинуть в неизвестности.

– Что это? – воскликнул братец Борис. – Неизвестное природное явление или, быть может что-то подобное? Выглядит красиво. И, знаете, что! Картинка очень знакомая. Никак не могу вспомнить, где я ее видел, но, как его там, вот… зуб даю на отсечение, я уже нечто подобное встречал.

–Думаю, что стоит посмотреть на это поближе. – Медведь, заводи шарманку, поехали поглядим.

Выбрасывая из-под колес сухие комья глины и стуча ими по днищу, вездеход с выключенными фарами двинулся в направлении загадочного свечения. Всю дорогу Андрей молчал. Тьма за стеклом оставалась все такой же непроницаемой и казалось, что вот-вот вездеход на полном ходу врежется в стену. Успокаивали лишь показания радара об отсутствии каких-либо препятствий. Темная южная ночь до неузнаваемости исказила вид пустыни. Среди тьмы вдруг появлялись еще более мрачные тени, колышущие и зыбкие, которые возникали перед взором, если смотреть в одну точку. Что это было, реальная игра света далеких звезд и тени, или просто разыгравшиеся воображение от усталости и бессонницы.

Безумно хотелось спать. За долгие годы выработался условный рефлекс на отбой, и сегодня, впервые за огромный срок, люди вовремя не легли спать. Эти четверо здоровых мужиков, как малые дети клевали носом, терли глаза и всячески пытались прогнать сон. Впрочем, пассажиры на задних сиденьях вскоре поудобнее устроились и задремали.

–Идите вы все к черту, – зло выругался Дмитрий, останавливая вездеход, когда понял, что сзади раздался откровенный храп. – Вы дрыхните, а мне больше всех надо?