Полная версия
Приключения попугая Кеши
Александр Ефимович Курляндский
Приключения попугая Кеши
© Курляндский А. Е., насл., 2024
© Лапшина Д.Ю., ил., 2024
© ООО «Издательство АСТ», 2024
Глава первая
Кеша – друг человека
Вовка рос хилым и болезненным мальчиком. Микробы и бациллы души в нём не чаяли. Стоило ему выйти из дома, как они тут же бросались к нему на шею: «Привет, Вовка! Куда ты пропал? Мы так соскучились без тебя. Пошли скорее к тебе домой. Там всегда сквозняки. Или душно, как в бане. Пошли, пошли. Ты уже чихаешь. Ну, чего стоишь?»
И Вовка шёл. С ангиной или с бронхитом. Недели две он лежал в постели, пил горячее молоко, принимал лекарства.
А когда болезнетворные вирусы покидали его, то слышал на прощание: «Не грусти, Вовка. Мы скоро вернёмся. Бегай по лужам и не держи ноги в тепле. А если вспотеешь, выпей холодного „Пепси“. И закуси „Баунти“. Возьми его грязными руками за толстый-толстый слой шоколада и съешь!»
Вовка не бегал по лужам, мыл руки перед едой, мороженое ел только в сильно разогретом виде… И всё равно. День, два…
И он снова в постели.
– Что у нас за ребёнок? – удивлялся папа. – Будто клеем намазанный. Всё к нему липнет. Любая зараза. Нет. Так жить нельзя. Вызовем самого знаменитого профессора. Сегодня по радио объявляли. Вот… Я даже телефон записал: «Профессор Айболит Айболитович Айболитов. Лечение щенков, котят и детей до 16-ти лет. От свинок, переломов хвостов, чумок, катаров любых верхних и нижних дыхательных путей. Выздоровление гарантирую. Срок гарантии – два года».
– Странное объявление, – сказала мама. – «Лечение щенков, котят и детей до 16-ти лет»… Если «до 16-ти лет» относится к щенкам и котятам, то это уже не щенки и котята, а взрослые собаки и кошки. А если это относится к детям до 16-ти лет, то причём здесь чумка и переломы хвостов?
– Неважно! – сказал папа. – На радио, наверно, перепутали. Знаешь, сколько сейчас объявлений?
– А гарантия? Почему только на два года? А дальше? Пусть снова болеет?
– Нам бы два года пожить спокойно, – сказал папа. – Я дальше не загадываю. В крайнем случае, снова вызовем. И продлим гарантию.
– Ладно, – сказала мама. – Два года – это тоже срок. За два года многое может произойти. Может, я помру и не буду больше с этим ребёнком мучиться.
Папа обнял маму за плечи, прижал к своей любимой «адидасовской» майке:
– Не надо, Маруся. Вот увидишь, всё будет хорошо. Я по объявлению чувствую, это человек добрый. Раз всех лечит. И людей, и собак. Вот увидишь, увидишь.
И ещё он хотел маму поцеловать, но было воскресенье, а по воскресеньям папа не брился. И был колючим. Мама его таким не любила. Она по воскресеньям наносила на лицо дорогой крем. И папа мог своими колючками его с маминого лица счистить. Как очищают тротуары от снега. Поэтому папа только вздохнул:
– Вызовем. Обязательно вызовем!
И вызвали.
Профессор был весёлый, рыжеватый. С розовой, как у поросёнка, кожей. Он был похож на боцмана из мультфильмов.
И такой он был крепкий, мускулистый, здоровый, что, глядя на него, сразу хотелось делать зарядку и устанавливать рекорды.
– Ну?! – закричал он, едва войдя в комнату. – Где наш симулянт? Почему лежит, а не играет в футбол, баскетбол, волейбол?
– Тридцать восемь у него, – вздохнула мама. – Тридцать восемь. И это с утра. Представляете, профессор?
– А у меня – сорок два, – сказал профессор. – И с утра и всегда. И тапочки, и сапоги. Всё сорок второго размера.
И он захохотал. И папа, и мама тоже улыбнулись. Стало ясно. Он поставит Вовку на ноги.
Профессор заглянул в Вовкин рот. Затем в нос и уши. Потом долго мял живот, будто искал там золотые монеты. Стучал по коленкам молоточком. Ноги сами подскакивали, словно чужие. Ещё он задавал Вовке глупые вопросы: «Где у тебя нос, покажи. А с закрытыми глазами?»
Наконец он успокоился. Сложил все свои молоточки и трубочки в портфель и сказал:
– Пугаться нечего. Никаких страшных болезней я у вашего мальчика не нахожу. Вы слишком надеетесь на лекарства. А ему надо делать зарядку, кататься на лыжах. Кстати, много у него друзей?
– Мало, – сказала мама. – Боятся заболеть.
– Плохие друзья, – сказал профессор. – В наши времена не боялись.
– В наши времена, – сказал папа, – лекарства так дорого не стоили.
Профессор улыбнулся:
– Знаете, что я вам советую? Если люди боятся, надо животное завести. Собаку, кошку… Или хомяка. Или аквариум с рыбками. Друг ему нужен. Настоящий. Верный. Надёжный, хороший друг. Пусть даже не человек. Дружба – это великая целебная сила!
Так в доме появился Кеша. Конечно, он не был ни собакой, ни кошкой, ни рыбкой, ни хомяком. Он был попугай. Но дела это не меняло. Кеша должен был стать Вовке настоящим другом. Как он появился? Это разговор особый…
Глава вторая
Дядя Боря – лётчик
Дядя Боря жил на первом этаже, а Вовка на девятом. Первый этаж – самый неудобный. Любопытные с улицы заглядывают, кошки в форточку прыгают, машины гудят, собаки лают. Но дядя Боря любил свой первый этаж. Ни на какой другой его бы не променял. Потому что для человека, который в небе всю жизнь провёл, близость к земле имеет немалое значение. Какая с высоты земля? Не земля, а глобус. Ни кошки, ни собаки, даже слона не увидишь. Лес – зелёное пятно. Река – голубая верёвочка. Озеро – лужа. И как в этой луже люди купаются? Нога – и то не уместится. Нет! Совсем неинтересная с высоты земля. То ли дело – первый этаж. Любое дерево, любой листочек – вот они, прямо перед глазами. А свист ветра? А шум дождя?
Осенью откроешь окно – пряные ароматы. Всё пахнет. Влажная земля, листья, хлеб из булочной. И улетать не хочется. В любимое небо.
Дядя Боря женился поздно. На стюардессе Наташе. Красивой, доброй и умной женщине. Она понимала: если дядя Боря на ней не женится, то останется до конца своих дней холостяком. И некому будет на старости лет ему лекарство подать или укрыть тёплым одеялом. Никто не спросит утром: «Как ты спал, дядя Боря?» Или вечером не скажет: «Спокойной ночи, дядя Боря. Пусть снятся тебе только хорошие сны!»
Своих детей у них не было. Был только Вовка с девятого этажа, сын дяди Бориного друга. И тётя Наташа, и дядя Боря очень любили Вовку. Когда он разбил большую цветную вазу из настоящего китайского фарфора, они и глазом не моргнули.
А тётя Наташа сказала:
– Ваза – ерунда. Главное, что не порезался. Зачем нам эта ваза? Только мешала. Полкомнаты занимала. Я пыль с неё устала вытирать. Залезаешь на неё, как альпинист. Того и гляди, разобьёшься. А теперь, спасибо Вовке, бояться нечего!
– И хорошо, что разбил, – добавил дядя Боря. – Я в Китай слетаю, ещё больше вазу куплю. В три этажа. Поставим на улице – пусть все любуются!
Это он уже в рифму сказал, от полноты чувств.
Но в Китай дядя Боря не полетел, а полетел в Африку. В западную провинцию. Самую, самую западную. С одной стороны океан, с другой – горы, а в центре – аэродром. Вот и вся провинция. И ещё непроходимые джунгли по краям аэродрома.
И когда самолёт приземлился, со всех сторон к нему побежали разные продавцы. Разные, потому что товары у них были разные. У одних – вкуснейшие тропические фрукты. У других – красивейшие фигурки из слоновой кости. У третьих – живой товар: змеи, черепахи и огромные попугаи. По уму не уступающие человеку. Только в Африке такие попугаи водятся. В самой западной провинции. Их всему можно обучить. И на рояле играть, и на роликах кататься. У нас они миллионы стоят, а там на каждой ветке висят. Срывай – не хочу!
Дядя Боря «срывать» их с ветки не стал, а честно купил у коричневого африканского продавца за 7 африканских тундриков. Это около 7 тысяч рублей на наши деньги. Больше африканских денег у дяди Бори не было, хватило только на самого маленького попугая.
Но коричневый продавец в белоснежных одеждах – в рубашке белее снега, белых шортах – и с очень, очень белыми зубами сказал:
– Ты правильно сделал, дядя Боря. Много я видел попугаев, но не доводилось мне видеть более умного, более смышлёного. Бери! Бери его, дядя Боря. Он молод. Что же будет, когда он вырастет?!
Так у Вовки появился попугай Кеша. Самый смышлёный из всех и самый умный попугай на свете.
Глава третья
Вы попались, Штирлиц!
И папа, и мама, и особенно Вовка были в восторге от Кеши. Он быстро освоился в незнакомой обстановке. Выучил новый для него русский язык. Говорил без акцента, будто родился не в Африке, а в Москве. Сам доставал из холодильника еду. Апельсины, бананы. Полюбил и обычные блюда. Сосиски с капустой, селёдку с картошкой. Но больше всего полюбил телевизор. Смотрел всё подряд. И «Санта- Барбару», и «Спокойной ночи, малыши», и «Встречи у САМОВАРА». Но особенно уважал детективы. С самого утра и до позднего вечера в квартире гремели взрывы, раздавались выстрелы, выли сирены милицейских и полицейских машин.
– Кеша, – говорил ему Вовка. – Чем смотреть всякую ерунду, взял бы книжку. Или в музей сходил.
– А чего я там не видел?
– Ничего ты там не видел. Ни художника Репина, ни картины художника Шишкина. Ни картины других великих мастеров.
– Видел. Недавно по телевизору показывали.
– Тогда, может быть, расскажешь? Какие картины они создали? – спрашивал Вовка.
– Расскажу!
Кешу было трудно переспорить.
– Художник Шишкин создавал картины про шишки. А художник Репин – про репы.
И Кеша радостно смеялся.
– Эх, Кеша, Кеша, – говорил Вовка. – И кто из тебя вырастет?
Однажды Вовка пошёл на хитрость. Вынул предохранитель, без которого телевизор не может работать. Ночью. Когда Кеша спал.
Утром, едва проснувшись, Кеша попытался включить телевизор, но тот хранил гробовое молчание.
– Во-о-вка! Во-о-вка! – завопил Кеша. – Телевизор сломался!
Вовка осмотрел телевизор и грустно сказал:
– Ничего не поделаешь. Вечером придёт папа, починит.
Целый день, пока не работал телевизор, Вовка наслаждался тишиной. Сделал все уроки. Прочитал свою любимую книжку про мифы и легенды Греции. Но вечером пришёл папа и поставил предохранитель на место.
Следующей ночью Вовка решил повторить хитрость.
Тихо, на цыпочках, пробрался в гостиную, где на диванчике спал Кеша. Подошёл к телевизору. Но едва прикоснулся, Кеша вскочил с дивана:
– Ага! Я так и знал. Я предвидел. Вы попались, Штирлиц! Сушите сухарики. Папашу Мюллера не проведёшь. Вы – русский разведчик, а никакой не Вовка. Руки на голову, или буду стрелять!
Пришлось во всём сознаться. Кеша торжествовал. Он решил отомстить Вовке. Показать, кто в доме главный.
Когда Вовка пришёл из школы, он придвинул телевизор к его дверям и дал такой мощный звук, что стены задрожали.
Телевизор вопил:
– Внимание! Внимание! Всем постам ГАИ. Остановите белые «Жигули»! Будьте осторожны. Преступник вооружён.
Вовка сидел за письменным столом и готовился к контрольной. Телевизор не умолкал:
– Где деньги? Говори! Или я проломлю тебе башку. Выдерну ноги. Кто убил Яшку-косого?!
Вовка достал из шкафа зимнюю шапку. Надел на голову. Опустил у шапки уши, завязал шнурки. Но и сквозь шапку доносилось:
– Получай! Ба-бах! Ещё получай! Ба-бах! И ещё! Ба-ах! Ах так?! Тах-тах-тах-тах!! Ба-бах!!
– Кеша, – попросил Вовка. – Сделай, пожалуйста, потише. У меня завтра контрольная.
Но Кеша только усмехнулся:
– А мне не слышно!
Гремели выстрелы, бандиты выясняли отношения:
– Это – за Яшку-косого! Ба-бах! А это – за Лёшку-кривого! Ба-бах!
Вовка не выдержал. Подошёл к телевизору и выдернул из розетки шнур. Кеша не ожидал такого решительного поступка.
– Ах, так? – закричал он. – Ах, вот ты как? С другом, да?! Я для него жизни не жалею… А он… Мне плохо. Воды-ы!
И шлёпнулся в глубокий «обморок». Чтобы посмотреть, как Вовка испугается.
Вовка пошёл на кухню, налил в стакан воды. И брызнул на лежащего «без сознания» Кешу.
Кеша пришёл в ярость. Он думал, Вовка будет просить у него прощения, плакать, уговаривать. Но чтобы облить водой!
– Ах, так! Ах, вот ты как с другом! Да? Ну всё. Прощай навек! Наша встреча была ошибкой.
Кеша подбежал к окну и вспрыгнул на подоконник.
– Ке-еша, – бросился за ним Вовка.
– Гуд бай, май лаф, гуд бай! – пропел на прощание Кеша.
В переводе с английского это означало: «Прощай, любимый. Не поминай лихом!»
И бросился вниз. С девятого этажа.
Перед самой землёй Кеша расправил крылья, описал крутую дугу, нырнул в расщелину между домами и уселся на ветку дерева:
«Ничего. Ты у меня наплачешься. Я тебя проучу. Ох, как я тебя проучу!»
Он взглянул на Вовкино окно… И не нашёл его. Все окна в доме были одинаковые. Откуда он вылетел – неизвестно.
Глава четвёртая
Родительский дом
Кто хоть раз не ночевал дома, тот поймёт Кешу. Ох, как страшно оказаться ночью на улице, на ветке дерева, в полной темноте. Со всех сторон доносятся скрипы, таинственные шорохи. Вот-вот явится абсолютно голый скелет. Как в фильмах ужасов. Или вампир. Или псих с ножом. И заорёт во всю глотку: «А-а-а! Вот ты где! Больше всего на свете я люблю жирненьких молоденьких попугайчиков!!!»
Кеша хорошо знал: в таких случаях бесполезно кричать, звать на помощь. Пока в конце фильма не появится красивый молодой полицейский и не пристукнет злодея, никто тебе не поможет.
Всю ночь Кеша не сомкнул глаз. Вспоминал родной дом, Вовку. Свой уютный тёплый диванчик. Как было хорошо! Если и объявится злодей, всегда можно выключить телевизор.
Наконец наступило утро. Яркое, солнечное. Запели птицы, зачирикали воробьи. Вышел из подъезда толстый ленивый Кот. Зевнул и уселся на солнышке.
У всех было утро. Все были довольны жизнью. Все. Кроме Кеши.
Старая модница Ворона достала из мусорного контейнера соломенную шляпку. Примерила. Взглянула в осколок зеркала:
– Прр-релестно!
– А дырки? – спросил Кот. – В шляпе твоей – сплошные дырки.
– Фасон такой. Дырчатый, – сказала Ворона. – Как сыр. Чем больше дырок, тем лучше.
Кот усмехнулся:
– Эх, вы! Нищета. Вам всё хорошо. Дырки от сыра, объедки. И что за народ?
Воробей Коля, который клевал засохшую горбушку, поднял голову и с завистью сказал Коту:
– Хорошо вам, на всём готовеньком. А тут прыгай целыми днями в поисках куска хлеба.
– Хлеб? – презрительно сказал Кот. – Я хлеба не ем. От него толстеют.
– А что ты ешь? – спросила Ворона.
– Рыбу. Только очень свежую. Чтоб ещё дышала. Карпа, осетрину. Но больше всего люблю «Вискас».
– Вискас? – ахнул Коля. – Это что за рыба?
– Эх, вы, серость! – захохотал Кот. – «Вискас» – это заграничное питание. Бывает из мяса. Кролика, баранины. Или…
Он взглянул на Ворону:
– Или из птицы.
– Из птицы? – ужаснулась Ворона. – Какой ужас! Да ты – людоед!
Воробей Коля отпрыгнул в сторону:
– Как вы можете есть? Из птицы!
– Успокойтесь. Из такой птицы, как вы, мне даром не надо. У вас и мяса-то нет. Одни кости. Из вас «Вискас» не получится.
– У меня одни кости? – возмутилась Ворона. – Я не костлявая, я стройная. Я каждое утро аэробику делаю.
– Знаем мы вашу аэробику, – сказал Кот. – Крутимся, вертимся. Чтоб с голоду не помереть.
И он закрыл глаза. Давая понять, что разговор закончен. Кеше стал противен этот Кот. Его внешний вид… Сытый, довольный. Таких котов, будь его воля, он бы заставил хоть одну ночь провести на ветке. Голодными. Не сомкнув глаз. Тогда бы они поняли, что почём. Правильно говорят: «Сытый голодному – не товарищ».
Кеша вспомнил Вовку. Как Вовка его любил. Утром откроешь глаза: «Кеша, иди завтракать. Кеша. Завтрак на столе».
И какой завтрак! Фрукты, свежие булочки, конфеты…
Кеша проглотил слюнки. Ему стало жаль себя. Он даже сказал вслух. Вернее пропел:
Ро-ди-тельский дом…На-ча-ло начал…Ты в сердце моём…Надёжный причал…[1]Он пел так жалобно, с таким чувством. Не хуже самого Льва Лещенко, которого частенько видел по телевизору.
И Ворона, и воробьи, и даже Кот замерли от удивления. Все обернулись в его сторону.
– Бра-во! Бра-во!
Кеша спрыгнул с ветки и поклонился публике. Каждому приятно, когда его хвалят.
– Бра-во! Бра-во!
Ворона достала припрятанный на чёрный день огрызок яблока и поднесла певцу. Коля отдал свой кусочек хлеба.
А Кот… И куда девалась его лень? Подпрыгнул, вбежал в подъезд и через минуту вернулся с целой гроздью бананов:
– Примите. От восторженных зрителей.
Кеша ещё раз поклонился:
– Ну, что вы, что вы. Как-то неудобно. Зачем всё это? Не стоило беспокоиться.
А сам при этом подумал: «Ничего, как-нибудь проживём!»
Глава пятая
Кеша – знаменитость, Кеша – звезда!
И наступила новая, необыкновенная жизнь. Все хотели видеть и слышать знаменитого Кешу. Его забавные истории.
– Прилетаю я как-то на Таити, – рассказывал Кеша, – ветер северный, порывистый. Временами дождь. А Хрюша мне и говорит: «Вот тебе батончик „Марс“. Держи. Съел – и порядок!» А я отвечаю: «Только – „Дирол“! Тройная защита от кариеса! Чистота – чисто „Тайд“!»
Зрители хохотали, аплодировали. Но Кеша не выступал бесплатно. После каждого выступления его должны были кормить. Иначе он не выходил на сцену. «Только птички бесплатно поют», – часто повторял он фразу известного русского певца Шаляпина. – А я не птичка, я попугай.
Однажды Кот подошёл и сказал:
– Хочешь у меня дома выступить?
– Где, где?
– У моих хозяев. Не бесплатно, конечно. Плеер получишь. Или джинсы.
Кеша чуть не задохнулся от счастья. Но виду не показал.
– А джинсы какие? Фирменные? – спросил он.
– Обижаешь, – сказал Кот. – Других не носим.
– Ну, ладно, – согласился Кеша. – Так и быть. Выступлю. Только джинсы – вперёд. До концерта.
– Хорошо, – сказал Кот.
– А после концерта – плеер!
– Будет тебе и плеер. У нас этого добра навалом.
– А во время концерта – сок. Ананасный. Двадцать банок! – не успокаивался Кеша.
Кот усмехнулся:
– Не лопнешь?
– Не-е… Я что не выпью, с собой возьму!
На следующий день, ровно в пять часов, как договаривались, Кеша нажал кнопку звонка. Дверь ему открыл Кот:
– Проходи.
Кеша прошёл.
Никогда, даже в кино про миллионеров, он не видел ничего подобного. С потолков свисали хрустальные люстры. Повсюду пальмы в деревянных бочках. А комнат столько – можно заблудиться.
– Шесть квартир объединили, – похвастался Кот. – Четыре на нашем этаже. Одну этажом выше и одну под нами.
– А так можно? – изумился Кеша.
– Нам всё можно!
Кешу ждали. За огромным столом сидело несколько крепких парней. Одинаково постриженных. В мешковатых куртках. Среди парней были и девицы. Тоже одинаковые. С длинными ногами и в коротких юбках.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Сноски
1
«Родительский дом» – песня на стихи М. Рябинина (прим. ред.).
