Истина. Выпуск II. Житие Епископа ИПЦ Михаила Ершова

Закончилось торжество, с новою силою в душе и в сердце, с великим страхом Божиим Михаил шёл домой в трепете, но только печалился о том, как его встретят дома, что ему делать?

Он шёл вместе с Марией Ивановной Лизуновой из своей деревни, пришли они в Аксубаево, там побыли на торжественном освящении Аксубаевского храма, его снова вернули верующим людям, обновили и освятили.

Встретив Михаила недобрым взглядом, Василий Николаевич сразу же начал оскорблять сына и угрожать ему. В ответ отцу Михаил сказал: «Знаете, отец, мне известно, почему происходят гонения на Церковь и верующих людей. Такое происходит потому, что Церковь открывает миру все неправды противника и врага человеческого рода. Именно она обличает неправды и разрушает на земле адскую злобу, потому сыны противления со злобною силою и внушением восстали против Христа и против храмов Его Матери Святой Церкви и её сыновей. Эти противники всем известны и напитаны ещё во дни Христовых апостолов, в послании которых написано, что наследники противления восстанут против Христа и против боящихся Его. Имя этим восставшим – антихристы, которые не были нашими, но вышли из людской среды. Почему они не были нашими? Оттого, что дух злобы не наш, это сатана, от создания являющийся противником Божьим. А люди, которые называются нашими, родились от одной Матери и в одной вере, а потом допустили злобу в собственные сердца и умы. Они пошли против Церкви, поскольку больше уже не являются хозяевами своего естества. Ими владеет дух противления, который изначально был настроен против Бога Отца и борется с Ним как лукавый ангел-противник, который был свержен в преисподнюю Архистратигом Михаилом и воинством Его».

От таких слов отец воспламенился огнём ненависти и закричал:

– Ты что, против власти? Против закона? Против свободы?

– Моя свобода заключается в том, чтобы жить без преступлений душой и телом, – ответил ему Михаил, – исполнять волю Божию и защищать Церковь Мать Святую.

– Погибнешь, сгниёшь и имя твоё никто не будет знать! – кричал отец.

– Я верю и надеюсь на Того, который сотворил солнце, свет и вселенную, спас мир и спасёт меня, – спокойно сказал Михаил, – где бы я ни был, я знаю, что нахожусь под праведным солнцем, под сенью милости и силы Всевышнего Бога и под ходатайством Матери Святой Церкви. Сынов противления я не признаю, ибо их Господь осудит.

Тогда отец стал Михаила проклинать, на что он ответил:

– Проклятие отца на меня не подействует, ибо оно не угодно Господу. Если бы я шёл путём разврата, а ты, отец, шёл путём праведным и проклинал меня за плохие дела, вот тогда твоё проклятие могло бы на меня подействовать.

А сейчас ты проклинаешь меня за дела Божьи. Может ли Господь допустить? Нет, отец, я имею Отца Вечного, который хранит меня. А тебя, отец мой, я прошу и предлагаю покаяться и вернуться на путь благочестивый, на котором ты раньше стоял.

– Ты, сын, будешь меня учить?! – возмущённо закричал Василий Николаевич, – Вон! Вон! Не хочу тебя видеть!

С тех пор отношения между ними окончательно разладились. Преследования и брань в адрес Михаила случались по любому поводу, так что жить дома, исполняя строгий устав монашеской жизни, он не мог. Почти каждый день он ходил к Фёдору Михайловичу, чьи дети уже подросли, и Михаил учил двоюродных братьев и сестёр церковному пению, а дядя наслаждался душою, глядя на благочестивую семейку, и на своего племянника. Михаил искренне, всей душой любил своего дядю.

Между тем наступали тяжёлые и скорбные времена. У многих людей в деревне назревали лукавые и злые замыслы. Всё чаще из семей пропадали люди, на которых кто-то из соседей, сослуживцев или просто недоброжелателей написал анонимный донос. Повсюду начинались массовые репрессии и раскулачивания, людей стали заключать в тюрьмы и ссылать в безлюдные места по самым нелепым обвинениям. Воспользовавшись ситуацией, некоторые сами принялись писать ложные доносы, другие, напротив, отправляли в Москву жалобы на доносчиков и прошения об освобождении заключённых. Михаилу, отец которого принадлежал к числу партийных активистов, стало ещё сложнее. Однажды, чтобы защитить несчастных, Михаил подписал бумагу, которая характеризовала ссылаемых людей с хорошей стороны. Василий Николаевич возмутился и стал бранить сына, тогда Михаил сказал отцу: «Что вы делаете, кого вы хотите погубить, безвинных людей?».

От того времени сложно стало Михаилу оставаться в своей деревне.

Иногда он ходил по близлежащим селениям, беседовал с баптистами, число которых неуклонно умножалось. Михаил вразумлял их словом Божиим и они возвращались на путь истинный. Постепенно слухи о благочестивом Михаиле разносились по округе и многие захотели увидеть его собственными глазами. Иногда к отцу наведывались колхозные и партийные начальники из ближайших сёл и деревень, они проводили с Михаилом беседы и понимали то, что парень не представляет угрозы для власти: «Не надо его трогать, – говорили они, – поскольку мы не знаем, какая мысль в нём заключена и кому именно она принадлежит. Слова и речи не по возрасту умные и рассудительные. Такие люди встречаются редко». Подобные встречи заканчивались одинаково – начальники уезжали, а отец по-прежнему продолжал преследовать и притеснять сына.

Прощание с семьей

Четвертого ноября 1930 года по старому стилю Михаил простился с матерью и сёстрами, с тётей Марией Ивановной и с дядей Фёдором Михайловичем. Затем, выйдя из дома, он зашагал по направлению к городу Чистополю. Погода была холодная, дул морозный, пронизывающий ветер и шёл снег. Михаил в летней одежде и брезентовых полуботинках прошёл в этот день тридцать пять вёрст до села Изгары, там он зашёл на ночлег к знакомому его дяди. Рано утром Михаил встал и с благословением Божиим вышел в путь, снег был глубокий до колен, шёл дождь, началась оттепель и снег наполнился водой. Юноша шёл по колено в снегу и в воде.

Пришёл Михаил в Чистополь, нашёл там знакомую портниху, благочестивую женщину Марию Ивановну Хохлову, у которой они раньше останавливались с дядей Фёдором Михайловичем во время поста. Через три дня начинался праздник Собора Архистратига Божьего Михаила и прочих бесплотных небесных сил.

Он побывал в храме на Литургии, а после праздника принялся сапожничать, чтобы добыть себе пропитание, но через несколько дней на здоровье сказалась трудная дорога – Михаил тяжело заболел и слёг в постель на три недели с сильным жаром.

Узнав об этом, старец Платоний, верующие чистопольцы, а вместе с ними прочие благочестивые люди из окрестных деревень Прикамских стали его навещать, привозили продукты и оказывали искреннюю заботу и внимание. Пришли и монахи, они просили хозяйку дома позаботиться о Михаиле, готовить ему пищу и помогать кормить, хотя она и без того хорошо ухаживала за Михаилом по мере возможности, она была верующим и очень жалостливым человеком.

После выздоровления Михаил отправился к старцу Платонию, когда он вошёл в дом, старец заплакал и сказал: «Слава Богу, поднялся! А теперь уже будешь со мной жить».

Михаил Ершов. Апрель 1930 года

Михаил Ершов и старец Платоний – Платон Васильевич Васильев (1930 г.)

Вместе со старцем они ходили по сёлам и деревням, наведываясь не только в ближайшие селения, но и в близлежащие районы – словом, всюду, куда их приглашал богобоязненный народ, жаждавший спасительного Божьего слова. Беседы могли продолжаться день и ночь с чтением Святого Писания, с церковными песнопениями, люди пребывали в духовном единении, сохраняя в себе чувства веры и благочестия православного христианина, в полной любви друг ко другу и к Богу ревностно.

Фёдор Михайлович не раз приезжал к племяннику и к старцу, он был несказанно рад за выбранный Михаилом благочестивый путь. В одно из его посещений старец Платоний рассказал ему и присутствующим в доме людям притчу: «Был в одном поселении прекрасный и плодоносный сад, он давал много плодов. Однажды хозяин недосмотрел, ограда сада стала старая и в одном месте проломилась. Свинья ходила возле сада, зашла в сад и подкопала корни плодоносящих деревьев. Цветущий сад стал увядать и высох совсем. Он перестал приносить плоды, превратившись в мрачную пустошь. Но однажды одна ветка на старой яблоне чудесным образом дала маленький отросток, который расцвёл так несказанно красиво, что окрестные люди стали завидовать и хотели сорвать эту ветку. Они собрались под яблоней, протягивая руки к цветущей ветке, но внезапно подул сильный ветер, который раскачивал ветку так, что она склонялась то к одной, то к другой руке. И хотя цветок был близко, сорвать его не смог никто. Только ветер отломил ветку и понёс её, далеко, далеко к другому прекрасному саду.

Там она привилась и проросла – эта одна единственная ветка украшала собой всю десятину. Но снова поднялась сильная буря, которая поломала сад, а ветка вновь отломилась и летит, летит. Если её ветром занесёт на дальний север, то она там замёрзнет и посохнет, а если с севера попадёт на восток – тогда ветка расцветёт ещё прекраснее и даст плод, а выросшее дерево закроет ветвями всё вокруг. Вот так будет».

Пока слушатели, пребывая в раздумье, молчали, дядя Фёдор Михайлович спросил:

– Она будет на Севере?

– Да!

– Она там может погибнуть?

– Нет, не погибнет. На Востоке расцветёт, так должно.

После старец Платоний с дядей оставили Михаила, ушли в другую комнату и долго говорили тайно один на один. Закончив беседу, Фёдор Михайлович долго смотрел на племянника со слезами радости. Потом он уехал домой, а Михаил со старцем отправились в большое село Остолопово, где находился образ «Николай Чудотворец», величиной в человеческий рост. Туда, на «Николу зимнего» и «Николу весеннего» стекалось множество паломников, почитающих чудотворный образ Святителя Христова Чудотворца Николая. Там в беседах и в молитве они провели две недели, ходили в храм.

Спустя несколько дней дядя Фёдор Михайлович в очередной раз приехал в Чистополь, но ни Михаила, ни старца в городе не оказалось, они были в разъезде. Он побеседовал с хозяйкой дома и поехал обратно. По пути заехал в деревню, где жили Ершовы, зашёл к ним в дом и стал разговаривать с Василием Николаевичем.

– А где мой сын, Михаил? – спросил тот.

– Сын Ваш Михаил больше не вернётся, – ответил Фёдор Михайлович, – поскольку живёт у старца и ему назначен совсем другой путь. Ему не суждено идти по пути, который вы намереваетесь ему дать, ибо Господь назначил ему Свой путь.

Тогда отец Михаила сказал дяде:

– Если сына не будет и не вернётся он в дом, то и ты не будешь в доме у себя и не будешь жить.

– А как мы можем быть сильнее Бога? – ответил Фёдор Михайлович. – Кого Господь изберёт, чтобы Себе служить, так тому и быть. Что мы можем сделать?

Когда Михаил и старец вернулись перед Рождеством в Чистополь, они узнали, что Фёдор Михайлович был заключён в тюрьму за проповедь Православной Церкви. По городам и сёлам катилась волна жестоких гонений и арестов. Также стало известно, что в тюрьму посажено много монахинь и других христиан, в том числе один блаженный старец Феденька.

После праздника Крещения Господня Михаил и старец отправились в Билярск по приглашению местной христианской общины и пробыли там полтора месяца. Там, беседуя с православными людьми, старец Платоний однажды сказал: «Вот сейчас здесь много народу, а придёт время, когда верующему человеку негде будет остановиться на ночлег, все отпадут и охладеют сердцем». И, помолчав, добавил: «Меня тогда уже не будет на свете, а когда вернётся Михаил, ему не найдётся где переночевать».

Все слушавшие его люди удивлялись, многие плакали, рыдали, но время требовало своего.

Первая встреча с ОГПУ

Третьего марта 1931 года Михаил отправился в ОГПУ, чтобы попросить о встрече с дядей Фёдором Михайловичем. Поначалу ему дали разрешение, однако, когда Михаил спросил ещё о блаженном Феденьке, начальник политуправления схватил Михаила, стал его допрашивать и бить. Обыскав его, сотрудники обнаружили внутри шапки Михаила венок из колючей проволоки – добровольная епитимия, который он носил постоянно, не снимая, и начали допрос с пристрастием и жестокими побоями. Однако он никого им не выдал, а только всё время говорил о Слове Божьем и об Истине Христовой.

Михаила увели и посадили в тюрьму, там в камере он встретился с Феденькой. Ночью Михаила снова повели в ОГПУ, допрашивали и показывали список, где было написано много фамилий христиан, сотрудники спрашивали его: «Знаешь ли ты их?». Михаил не отвечал, его били и возили ночью по городу для того, чтобы он показал, где кто живёт. Михаил только мог показать то место, где сам жил – у Марии Ивановны Хохловой. Михаила посадили в холодную, одиночную камеру и обращались с ним очень строго.

До того времени, ещё за два месяца до ареста, старец Платоний был очень глубоко задумчив и плакал, а потом взял Михаила за руку, подвёл к переднему углу, к иконам и, встав перед ним на колени, сказал: «Слушай!». Михаил удивился: «Отче, ведь я послушник твой, а ты старец, зачем так делаешь, это я тебе должен кланяться». Старец сказал: «Теперь только ты смотри, что я делаю, а потом, после будешь разуметь, я первый встретил и увидел, я и отдал честь».

И говорит: «Скоро мы не будем в этой келье, уйдём на казённую квартиру и на казённые харчи, на Самарку (район города)». И много, много рассказал, а потом старец сказал Михаилу: «Ты останешься после меня, а меня уже больше не будет, помяни тогда меня добрым словом и не забывай, иди путём, какой тебе дан, и тогда всё узнаешь. Не женись, Боже упаси, хотя немощи на тебе большие возложены, хотя будешь падать во грех плотский и в искушения, но не женись. Господь с тебя всё очистит и узнаешь во дни того времени, что тебе будет дано. Ты, Сын, даже будешь одеждой женской прикрываться и женщиной называться, лишь для того, чтобы сохранить себя для народа. В такое тяжёлое время, так тяжело будет, что и ночевать места не будет, но ты, Сын, не бойся искушений, немощи тебя не погубят, ты пройдёшь сквозь пламя огня и в глубину пучины ты войдёшь, дабы открыть корень зла и уразуметь свет вечного просвещения!».

И так, тюрьма Чистопольская, камера № 10 одиночная, строгая, где был посажен Михаил. На третий день привели и старца Платония. А через три недели много, много совершилось арестов, тюрьма была наполнена христианами, священниками и монахами, заключённые в тюрьме люди беседовали и пели молитвы.

Пришла Пасха, священство и христиане в день Пасхи ночью совершили службу на верхнем и на нижнем этажах, в камере № 6, куда потом заключили Михаила, наверху сидели тринадцать человек самых хороших певчих мужчин из села Остолопово, регент и священник. И вот, когда священник дал возглас, певчие со страхом и со слезами запели. Великая торжественная тюремная служба произошла, совершилась. Народ из домов в городе вышли и слушали, как узники христиане славят в тюрьме Бога Всевышнего.

До двухсот человек христиан приносили передачи на имя Михаила, но дежурные в тюрьме и надзиратели много продуктов утаивали от него. Михаила притесняли, но ничего не помогло.

В конце апреля всех христиан перевели в тюрьму ОГПУ и Михаил попал туда же. Таким образом полностью сбылось предсказание старца.

В конце апреля, после Пасхи к Михаилу с Родины приехали мать и его сестра Анна, чтобы увидеть брата и сына, а также похлопотать о его освобождении из тюрьмы.

Две недели они хлопотали за узника, со слезами упрашивая следователя, чтобы совсем ещё молодого парня отпустили на волю. Оказалось, что начальник ОГПУ, который никому не позволял допрашивать Михаила, а самолично проводил с ним очные встречи, был справедливым человеком. Он восхищался разумными ответами заключённого, а обвинения парня в преступлениях он сумел опровергнуть. Начальник ОГПУ склонял Михаила на сторону новой власти, но Михаил всё отверг.

Иногда Михаила приводили на допрос вместе с дядей. Однажды Фёдор Михайлович сказал начальнику ОГПУ: «Вот, пожалуйста, кто мог этого молодого человека учить мудрости, которой он обладает. Даже я не знаю тех тайн, о которых он нам говорит».

В начале мая начальник согласился освободить Михаила, с условием, что его никуда не будут отпускать из дома. Мать пообещала, что проследит за сыном и Михаила отпустили на волю, а старец сказал: «Да кто может Михаила удержать, это невозможно, что ему дано, то он и будет делать».

Старец Платоний утверждал окружающим его заключённым о том, что старые люди будут падать, но сей отрок будет поднимать не только самых молодых, но и пожилых, да и священство. «Мы можем, – сказал старец, – рассуждать по Писанию, а таким людям, как этот отрок, дана особенная вера и особенная молитва, и ревность, которые будут защитниками всего Закона Господа нашего Иисуса Христа и Церкви Христовой, они и самих священников будут обличать и возбуждать к ревности святой, им дано это. Мы уже совершили свой путь, но оправдания нет пред Богом, мы допустили на землю самое опасное стихийное бедствие, и только может упраздниться через веру и ревность в борьбе через Отрока, вот сего, которого мы видим, да и ещё которые не родились. Они будут защитниками Церкви и Царствия Христа Бога нашего вместе с Михаилом», – так сказал старец Платоний.

Мать Михаила была неграмотная женщина, но ревностная христианка, любила творить милостыню и крепко веровала Богу. Она любила своего сына. Конечно, она мечтала более о земном, тайны Божией не знала. А в те дни на Земле совершались великие дела: борьба духа злобы против духа Христа и против Церкви Святой Христовой, и против священства, против учения Христова. В народ вошёл дух злобы учения материализма, отрицая всякое исповедание Божества во всяком виде и возбуждая гонения на всякую веру, опровергая всякое вероисповедание.

Тогда народ разделился: отец пошёл против сына, сын против отца, мать против дочери, дочь против матери, сестра против брата, брат против сестры, друзья против друзей и предавали друг друга. В народе пошли большие волнения, неурядицы и междоусобицы. И так, стало быть, угодно Господу Богу, всё было по Его промыслу и по Его Писанию, написанным строкам Святых книг Божиих святыми Божиими людьми, движимыми Духом Святым, так и совершилось.

Михаил был освобождён из тюрьмы города Чистополя в первых числах мая 1931 года. Мать и сестра взяли его и никуда не отпускали, много народа повстречали Михаила. Прежде всего, вместе с матерью и сестрой, он пожелал зайти в Кладбищенскую (Калининскую) церковь, где причастился Святых Христовых Тайн и прискорбно вышли все втроём в путь на Родину.

По дороге домой он сокрушался о том, что разлучился со старцем Платоном, ибо он любил старца и всех христиан, которые сидели в тюрьме и страдали. Ему тоже хотелось вместе с ними пострадать за Христа и Христову Церковь, потому он и был сокрушён сердцем.

Возвращение домой

В родительский дом на Родину они пришли на следующий день, брат и сёстры встретили Михаила радушно. Спокоен был и отец, который надеялся на то, что сын, посидев в тюрьме, вкусив тюремной пайки, изменит свои взгляды на жизнь.

Однако, Михаил сразу же понял намерения родителя и близких ему людей. Многие односельчане и товарищи заходили повидаться с освобождённым узником, Михаил беседовал с посещавшими его, как со своими ребятами, разделявшими с ним жизнь в детстве: душевно, тепло и приветливо. Запавшая в его сердце пламенная искра живой веры и надежды на спасение в вечной жизни не угасала. Ничто мирское не радовало и не привлекало Михаила, во всём он созерцал лишь слабый отблеск жизни другого, незаходимого света веры и любви Христовой, которою никто не мог видеть своими греховными очами.

Михаил очень сокрушался: «Как же я буду без старца Платония и без дяди Фёдора Михайловича – он любил своего дядю, слушал его, спрашивал его о слове Божием, – а теперь и старец, и дядя в тюрьме, как я буду дальше жить?».

В мыслях он постоянно возвращался к словам старца, которые тот сказал ему в присутствии других христиан, и не только ему, но и всему народу. Подолгу размышляя над ними, он понимал, что ответ на его вопросы кроется именно в этих словах.

Василий Николаевич некоторое время не заводил с сыном серьёзных разговоров, не укорял его, а только жалел. Посетить Михаила приходила Мария Ивановна Лизунова, она любила и уважала Михаила, как духовного сына. Так прошло семь дней, однажды отец увидел сына молящимся в амбаре. И как только он обмолвился о том, что пришло время жить как все люди, сын сказал твёрдо и резко: «Нет, отец, не будет того, что ты думаешь, я об этом знал ещё, когда был в тюрьме».

С этого момента их отношения вновь оказались испорченными, ненависть отца вспыхнула с новой силой. Как и прежде, жить в доме родителей стало невыносимо и мучительно, хотя родитель и представители местной власти предлагали Михаилу заманчивые условия в мирском понимании – например, учиться, где хочешь, находясь на полном материальном обеспечении колхоза.

Разумеется, их старания были напрасными, и представлялись молодому праведнику не более, чем глупыми соблазнами, о которых он не мог даже помыслить, находясь в тюрьме.

Михаил понимал, что наступил день ответа на очень важные вопросы всей его жизни – с кем быть и по какому пути следовать? Но спросить совета, чтобы получить единственное и верное решение в жизни духовной, было не у кого. Оставалось только надеяться на Бога и на Его милость.

Михаил решил по внушению Всевышнего уйти с Господом из дома навсегда, чтобы странствовать по народу, питаясь за счёт труда своих рук. О его планах никто не догадывался, даже любимая сестра Анна, с которой они вместе росли, играли вместе и ходили всегда и везде вместе.

Оставалось решить главный вопрос – как уйти незамеченным человеку, который находится под пристальным наблюдением родственников? Он приготовил небольшой мешок, положил туда сапожный инструмент, две пары сапожных колодок, Евангелие, Псалтырь и той же ночью решил отправиться в путь.

Наступила майская ночь 1931 года, домочадцы легли спать. Дождавшись, когда все затихли, он тихонько встал и, окинув взглядом родной дом, мысленно попросил у родных прощения и благословения. Затем трижды сотворил земные поклоны на все четыре стороны света, поклонился по три раза и, как вольная безприютная птица, вышел из дома и пошёл в мир.

Паспорта или какой – либо справки у него не было – просто не выдали в сельсовете, поэтому он ходил и проживал без документа.

Михаил был одет в единственную рубашку и брюки, подаренные старцем. Но он размышлял не об одежде и о погоде, шагая по пыльной, тёмной дороге. Он радовался своему решению, лицо его сияло ликованием от того, что он встретит новых друзей и добрых людей, может быть встретит и старцев.

Михаил пришёл в Аксубаево, вначале зашёл к вдовам Елене Степановне Кульковой и Александре Мячковой, с ними он беседовал о Святом Писании, вместе они пели молитвы и церковные песнопения. К ним приходили побеседовать некоторые христиане, приближался день девятой пятницы по Пасхе, торжество Божией Матери в Билярске. Михаил отправился туда вместе с другими паломниками, которые шли на торжество помолиться, пробыл на празднике несколько дней и пошёл в село Остолопово, которое находилось на берегу реки Кама. Там 9 мая по старому стилю при большом стечении народа начинался праздник Святителя Чудотворца Николая.

Михаил отправился туда помолиться, провёл дни праздника и христиане проводили его с добром.

Во время своих странствий он заходил в деревни и сёла, радуясь славному и праведному Божьему пути, исповедуя Господа Бога каждому человеку. Молодому парню были привычны скорби, гонения, голод, холод и тюрьма. Его не страшило ничего, лишь одного он никак не мог понять – почему народ восстаёт один на другого? Он часто плакал и молился о народе, о России Матери святой и о всех путях Православной Церкви. В его душу и сердце запала жгучая любовь и ревность к Церкви Православной и к Матери России, и ко всему народу российскому.

Поначалу он много плакал и скорбел, но потом смирился со всяким встречным ветром. Михаил забыл, что он молодой. В его сердце открывались большие попечения обо всей Церкви Православной, и так Михаил в полной ревности отдал себя для Господа за народ. Многие узнали о Михаиле и народ шёл за ним, как за каким большим старцем. В Михаиле открылись внутренние пребывание даров Благодати Божией и разумения очей духовных.

Спустя некоторое время Михаил отправился в Чистополь, где в городской тюрьме был заключён старец Платоний вместе со многими христианами, но через два дня после его прибытия всех узников за Христа стали отправлять на пароходе в Казань. Поскольку охранники никого не подпускали к пристани, Михаилу довелось лишь издали проводить пароход взглядом.

Эта неудача нисколько не умалила его желание встретить своих братьев во Христе. Несколько дней он разыскивал попутчиков, и наконец, нашёл вдову – христианку, вместе с которой отправился в Казань, чтобы передать продукты старцу и другим мученикам за веру.