Когда земли окутает мрак

– Изгнанникам, думаю, они будут не рады, – задумчиво проронила Хейта.

– Как и сказителям, охочим до волшебных существ, – добавила Харпа.

– Тогда как обычно – торговцами, – беззаботно рассудил упырь.

– А если придется лезть в волшебный лес? – Глаза волка-оборотня пытливо прищурились. – Вряд ли они поверят, что у простых коробейников на то хватит смелости, а лучше сказать – безрассудства.

– Но решить надо сейчас, – сказал Гэдор.

Остальные согласно закивали. И все разом основательно призадумались.

Время утекало стремительно и беззвучно. Молчание затягивалось, а в голову никому ничего не приходило. Мар отчаянно огляделся.

– Быть может, разберемся на месте?

– На месте разберемся! – с явным облегчением откликнулись остальные и, вскочив, принялись проворно собирать пожитки.

Когда всё было готово, Гэдор по обычаю зажал в руке волшебный камень.

– Все помнят, что на этот раз нам надо быть особенно осторожными? – Он испытующе воззрился на Мара и Хейту. – А вам, дорогие мои, капюшоны на свету не снимать и вообще поменьше лезть на глаза. Чтобы яростные вогры ничего не заподозрили.

Девушка и упырь торопливо кивнули.

– Мы прямо к деревне прибудем? – обеспокоенно осведомился Мар. – А вдруг заметят?

– Деревня стоит в зарослях кустов, – ответил Гэдор. – Так что не заметят.

– Ну вот, – белозубо осклабился упырь. – Хоть какие-то хорошие новости.

II

Солнечные лучи сочились с неба сквозь тонкую завесу белесых облаков. Длинная гряда пестрых по осени холмов сладко дремала, не желая пробуждаться.

Деревня Борг дышала прохладой. Крыши ее приземистых каменных домов так густо заросли травой, что под ними и стен-то было не видать. Казалось, жилища взирали друг на друга с ленивым любопытством и решали, пора уже было вставать или все-таки нет.

Внезапно утреннюю тишину пробудил пронзительный вопль.

– Заросли кустов, говоришь? – Взбешенные глаза упыря угрожающе выпучились. – Шиповника! – заорал он, отдирая впившиеся в руку колючки. – Надо было говорить – заросли шиповника!

Гэдор, угодивший вместе с остальными в ловушку из колючих веток, озадаченно огляделся. Брон дернул головой, острый шип впился ему в щеку. Ветки больно потянули за волосы Харпу, и та яростно зашипела. Хейта же не проронила ни звука. Все взгляды тотчас обратились к ней.

Девушка округлила глаза.

– Что? Как дети малые, в самом деле. За ягодами не ходили никогда?

– Да как-то не доводилось! – язвительно отозвался упырь.

– А тебе, что ли, колючки эти хоть бы хны? – прищурилась Харпа.

– Да я к ним с детства привыкшая, – пожала плечами Хейта. – Ведь по осени надо было ягодами запасаться. А попробуй денек крыжовник пособирай. Исцарапает похлеще лесного кота. – Она усмехнулась. – Эх вы! Как раны получать – это вы первые! А простые колючки не по нутру пришлись. – Она махнула рукой. – Пойдемте. – И, решительно отодвигая ветки шиповника, стала продираться вперед.

Мрачным друзьям оставалось только последовать за ней. И скоро все пятеро, исцарапавшись с головы до ног, вывалились на узкую каменистую тропу. Пока другие оправляли потрепанную одежду, Брон чутко прислушался и потянул носом.

– Деревня там! – Он кивнул в сторону, где дорога, пугливо прячась от глаз, делала крутой поворот.

Путники успели свернуть пару раз, но на последнем повороте запнулись, вытаращив глаза. Стало ясно как день, что вопль Мара пробудил не только тишину. Крепкие вооруженные черноволосые люди столпились в проеме каменной стены, служившем входом в деревню.

– Неожиданно заросли шиповника начинают казаться местом весьма заманчивым, – нервно облизнув губы, хихикнул Мар.

Друзья смерили его мрачными взглядами.

– Тихо! – грозный окрик громогласно раскатился по округе.

Крепкий широкоплечий мужчина решительно выступил вперед. Большие угольно-черные глаза свирепо уставились на путников из-под смоляных бровей. Горбатый нос втягивал воздух так шумно, точно он принадлежал не человеку, а вепрю.

Под коричневым кожу́хом краснела холщовая рубаха, на ногах темнели штаны землистого цвета, заправленные в высокие сапоги. В руке он сжимал длинный, до блеска наточенный кинжал.

– Вы ступили на землю вогров. – Слова падали, точно камни. – По ней никто не ходит без нашего ведома. Отвечайте, кто такие! И что вам здесь надо?

– Сейчас самое время решить, кто мы такие, – вновь лихорадочно пробормотал упырь.

Он бы, наверное, ляпнул что-нибудь еще. Но Харпа вперила в него такой неистовый взор, что Мар потупился и умолк.

– Охотно ответим, – вдруг произнес Гэдор, озадачив не только вогров, но и собственных спутников. – Мы наемники. Ходим по землям, орудуем кулаками за плату. – Он пытливо прищурился. – А вы всех странников с оружием встречаете?

– На то причина есть, – жестко бросил тот.

– Может, поведаете о ней? – живо отозвался Гэдор. – Вдруг мы не зря сюда сегодня притекли.

– Мы, вогры, сами себе сила, – был ответ. – И наемники нам не нужны. Убирайтесь отсюда! Да поживей.

– Не нужны так не нужны, – пожал плечами Гэдор. – Хорошо, когда у деревни свои защитники есть. Особенно с волшебным лесом под боком. В этих лесах на кого только не налезешь! – Он кивнул вконец сбитым с толку друзьям. – Идемте. Попытаем удачу в другом месте.

Вогры в сомнении переглянулись. Тот, что стоял впереди, опустил руку с кинжалом. Остальные последовали его примеру.

– А вы, стало быть, не только в людских краях орудуете? – осведомился он.

– Везде ходим! – живо отозвался Гэдор.

Вогр устремил на путников задумчивый взор.

– А в лесу Лиловой Синевы бывали?

– Пока не доводилось, – честно ответил следопыт. – А в чем, собственно, дело?

Могучий вогр озабоченно сдвинул низкие брови. На суровом лице, помимо воли, проступила затаенная тревога.

– Мое имя Грод, по прозвищу Дюжий. Я здешний вожак. Два дня назад из деревни пропал ребенок. – Он скрипнул зубами. – Мой сын. Именем Алар. Седьмой год ему только пошел. Мы везде обыскались. Пустое. Нутром чую – в лесу он. – Грод досадливо сплюнул. – Все этот лес прокля́тый у него из головы не шел!

Харпа прищурилась.

– А вы что же?

Грод поджал губы.

– Вогры не ходят в этот лес. Никогда. Это дурное место. Проклятое.

Харпа открыла было рот, чтобы выплюнуть что-то язвительное о суеверных трусливых мужиках, но поймала предостерегающий взгляд Гэдора и смолчала.

– Заслышав крик, мы подумали, с Аларом неладно, – пояснил Грод. – Или кто из волшебного леса явился. А таким в нашу деревню хода нет. Потому и приготовили луки да ножи.

– Ну на этот счет волноваться не стоит! – неожиданно брякнул Мар, оправляя на голове капюшон. – Мы самые что ни на есть обычные люди. И в нас нет ни капли, – он поднес два пальца близко друг к другу, – ни даже ма-аленькой капельки волшебства!

Брон незаметно, но весьма ощутимо ткнул упыря в бок. Тот дернулся и послушно умолк. Грод выслушал эту тираду с каменным лицом, пристально оглядел Мара с головы до ног, и черные глаза его вдруг подозрительно сощурились. Не дожидаясь, пока дело примет опасный оборот, Гэдор нарочито громко проговорил:

– Верно я понимаю, вы хотите, чтобы мы отправились за мальчиком в лес?

Вогр оторвал взгляд от Мара и решительно кивнул.

– Вернете Алара живым – одарим вас щедрее некуда. Не будете знать, как всё с собой унести.

– По рукам! – немедля возвестил Гэдор. – Задерживаться не станем. Дело срочное. Подскажете, как отсюда к лесу скорее выйти?

– Ступайте назад, как и пришли, – сказал Грод. – Свернете в первый поворот по правой стороне. Оттуда до волшебного леса рукой подать.

Нужная тропа нашлась быстро. Она была узкой – видно, ходили ею нечасто. Шиповник произрастал и здесь, причем в превеликом количестве. Тянулись колючие ветки через тропу навстречу друг другу, точно возлюбленные. Пройти, не задевая их, не представлялось возможным. Но делать было нечего. Потому путники, плотнее запахнув плащи, решительно двинулись вперед. Цепкие ветки хватались за плотную ткань, точно удержать пытались. Багряными мотыльками мелькали перед глазами спелые ягоды.

– Эй, Гэдор! – крикнул Мар. – А чего тебя стукнуло нас за наемников выдать?

– Да оно само как-то, – отозвался тот. – Понимаете, вогры к наемникам обычно не обращаются. За ненадобностью. Сами ярые слишком. – Он усмехнулся. – Но, когда увидал их во всеоружии, смекнул, что дело в волшебном лесу. Что наружу их выгнал страх. Попытал счастья – и не прогадал.

Мар многозначительно вскинул указательный палец.

– Вот что значит глава отряда!

Гэдор только смущенно отмахнулся.

– И что бы мы без тебя делали! – не унимался упырь.

– Пропали бы давно, – шутливо отозвался следопыт.

– Не смешно, – подала голос Харпа. – Чистая правда.

– Я-то бы точно подох, – задумчиво проронил Брон.

Хейта оглянулась на Гэдора. Тот не нашелся что ответить, но по глазам было видно – растроган.

Дальше шли молча. Они начали уже уставать, когда впереди замаячил долгожданный просвет. Вырвавшись друг за другом на волю, путники замерли на замшелой седловине, переводя дух. Сквозь прореху в облаках вдруг хлынул ослепительный поток чистого солнечного света.

Друзья невольно сощурились, прикрывая руками лицо. Взор застлали крупные, суетные блики. Мерцающие крупицы рассеивались, точно густое облако звездной пыли. Наконец окрестный мир обрел ясность. Путники заглянули вниз и застыли, не в силах вымолвить ни слова.

Травяной холм опадал и зеленой речушкой вливался в безбрежное сине-лиловое море листвы. Оно казалось таким живым и ярким, точно это были и не листья вовсе, а разлитый ягодный сок. И плескался он на сколько хватало глаз, до самого горизонта.

Не сговариваясь, друзья разом двинулись вниз. Лица их овевал свежий ветер. Россыпи нежных полевых цветов провожали путников робкими взглядами, дурманя голову пряным ароматом. Из-под ног то и дело прыскали юркие ящерки. А высоко в небе, разрезая крыльями податливую синеву, громко и протяжно плакал одинокий орел.

Лес окутал путников почти ощутимой тенью. Величественные деревья изучающе взирали на них с высоты своего непомерного роста. Неожиданно благосклонно зашелестели сочные листья, ни дать ни взять приглашали. Хейта отодвинула ветку и первой нырнула под сине-лиловую сень.

В лесу было свежо, но не холодно. Солнечные лучи пробивались сквозь пеструю крону, рассеивая ясный мерцающий свет. Тропка, если и пролегала здесь когда, давно заросла. Поэтому путники просто двинулись напрямик по мягкой траве, уже местами припорошенной яркими сине-лиловыми листьями. Пушистый игольчатый мох цвета спелой черники проворно взбегал по корявым стволам, доставая, верно, до самых макушек.

– А куда мы, собственно, направляемся? – подал голос Мар. – Лес большой. И мальчик может быть где угодно. Эдак мы будем вечность его искать!

– Думаю, первым делом нужно потолковать с пастырями вод, – отозвался Гэдор. – Если мальчик действительно здесь, им должно быть об этом известно.

– И как мы их отыщем? – вопросила Харпа.

– Просто пойдем вперед, – отозвался Гэдор. – И рано или поздно они появятся. Верно я говорю, Хейта?

– Верно, – кивнула девушка. – Это ведь их край – невозможно пройти по нему и с ними не столкнуться.

– Ну что ж, – Мар в предвкушении потер ладони, – давайте поглядим, сколько правды в том, что толкуют про этот лес.

Друзья двинулись дальше.

Чувство, что они ненароком угодили в сказку, крепло с каждой минутой. Отовсюду доносилось мелодичное журчание воды. Словно сама природа возносила хвалебную песнь всему, в чем теплилась жизнь! Звонкие ручьи били из-под камней. Меж стволов мелькнуло, озарившись загадочным блеском, круглое кристально чистое озеро. Невдалеке размеренно и заманчиво шумела река.

Сбоку показалась залитая солнцем прогалина. Несколько тонконогих оленей паслись на ней, пощипывая припорошенную листвой траву. Не привыкшие бояться, завидев путников, они не бросились прочь. Лишь любопытно навострили золотистые ушки.

Над головами странников бойко стрекотали рыжие белки. То тут, то там выглядывал из-за ствола пушистый беличий хвост. Шустро прошествовал мимо носатый еж. А потом из зарослей калины выскочил странного вида зверек.

Он походил на небольшого дикого пса, но этим сходство и заканчивалось. Его мордочка и уши были слишком длинны, а тонкий хвост заканчивался пушистой кисточкой. Звереныш был совершенно белым, а из-под густой шерстки выглядывали самые настоящие древесные листья! Пестрые, сине-лиловые, они щедро усеяли тело зверька, добравшись даже до кисточки на хвосте. Большие глаза же его отливали чистым серебром.

– Это что еще за чудо? – восторженно ахнул Мар.

– Смиры́ш, – улыбнулась Хейта.

Зверек, словно сообразив, что речь идет о нем, приветливо высунул блестящий язычок и перебежал поближе.

– А что он умеет? – подал голос Брон.

– Усмирять боль, – пояснила Хейта. – Потому-то его так и прозвали. Ушибешь, к примеру, ногу. Положишь смирыша спать в ногах, и наутро боли как не бывало.

– А почему он весь в листьях? – недоуменно сдвинула брови Харпа.

– Смирыш питается ими, – живо отозвалась девушка. – И ничем более. За весну, лето и осень он успевает много листьев съесть, и постепенно обрастает ими сам. А когда наступает зима и нечего становится есть, Смирыш объедает то, что выросло на нем самом. В холодное время он чаще спит, и еды ему нужно меньше – так и коротает он зиму.

– Вот это да-а… – восхищенно вытаращил глаза Мар. – Еду прямо на себе носит.

– Тебе бы так! – подколола его Харпа.

– Да ну тебя! – отмахнулся он. – Представь, как я бы тогда вонял!

Путники разом покатились со смеху. Зверек, видать с испугу, метнулся в сторону, споткнулся о кочку, забавно перекувыркнулся, сел и, оторопело уставившись перед собой, громко чихнул.

– Вспомнил! – неожиданно воскликнул Гэдор. – Как-то раз я видел этого мальца на черном рынке.

– Да, – печально отозвалась Хейта. – Смирыш с его умением – желанный товар в подобных местах. Как и другие волшебные звери. Только в неволе смирыши погибают быстро. На скудной пище листья растут плохо. Зверек тощает, и волшебство его сходит на нет. Это если еще кормят листьями, некоторые же по незнанию мясо суют.

Смирыш тем временем подобрался к Брону и старательно обнюхал его сапог. Воздел острую мордочку и заливисто тявкнул.

– Ты ему понравился, – улыбнулась Хейта.

Брон присел, погладил зверька по голове, почесал за ухом. Тот прошелся шершавым серебристым языком по заскорузлой руке волка-оборотня и, отвлекшись на крупную бабочку, бросился за ней, растворившись в пестрых кустах.

Путники обменялись теплыми улыбками и продолжили путь. Лес Лиловой Синевы пока превосходил все их ожидания.

– А как выглядят эти пастыри вод? – как бы между прочим вопросила Харпа.

– Что ты имеешь в виду? – оглянулась на нее Хейта.

– То и имею, – резко ответила та и потупилась. – Я ни разу в жизни не видела ни одного.

– Ну они очень похожи на пастырей леса, – принялся пояснять Мар. – Только кожа у них синяя. А на руках и ногах между пальцами такие странные штуки, как у лягушек и рыб. И на спине вроде тоже. И росту они с ребенка лет десяти. И глаза у них такие тоже вроде как рыбьи… – Мар умолк, только сейчас приметив, что остальные смотрят на него, насмешливо улыбаясь. – Ладно-ладно, – поспешно добавил он. – На пастырей леса они, стало быть, совсем не похожи. Но если ты увидишь пастыря вод, – заверил он Харпу, – тотчас поймешь, кто перед тобой.

Та недоверчиво усмехнулась, повернула голову и вдруг поменялась в лице.

– Эй, а я вроде только что увидела одного!

– Где? – разом переполошились все.

– Там, за деревьями! – Рысь-оборотень махнула рукой. – Быстрее! – И она бросилась вперед.

Путники ринулись следом. Добежав до намеченного места, Харпа замерла, растерянно озираясь. Никого. Только бил из-под камней очередной кипучий ручей.

– Ты уверена, что видела его? – в сомнении проронил Мар. – Быть может, это у тебя воображение разыгралось?

– Конечно уверена, – огрызнулась та. – Он был именно таким, каким ты его описал. Маленький, синий, на рыбу похож. Да и потом, не такое уж у меня богатое воображение.

– Может, он испугался? – предположил Брон.

– Пойдем дальше, – произнес Гэдор. – Увидели раз, увидим еще раз. Он же тут не один.

– Там! – вдруг закричала Хейта. – За кустами!

Путники пригляделись.

– Никого там нет, – разочарованно протянул Мар.

– Но он только что там был! – упрямо повторила девушка. – Пойдемте проверим. Только на этот раз не будем бежать, чтобы его не напугать.

Они осторожно проследовали в нужном направлении. Огляделись пристально. Опять никого.

– Не понимаю, куда он делся, – огорченно проговорила Хейта.

– Нужно выйти к реке и идти вдоль нее, – предложил Брон. – Так мы будем к пастырям вод ближе всего.

Друзья охотно согласились. Но они успели сделать лишь несколько шагов, когда Мар вдруг застыл как изваяние и хрипло выдохнул:

– Будь я проклят! Кажется, я только что видел пропавшего ребенка.

– Где?! – разом закричали все.

– Прямо перед нами, на прогалине, – был ответ.

– Ты уверен? – в сомнении вопросил Гэдор.

– Ну, это определенно был человеческий ребенок. Думаю, тот самый. Вряд ли деревенские ходят сюда на прогулку.

– Я тоже вижу его! – вдруг воскликнула Харпа. – Скорее туда!

И они вновь побежали вперед. По правую руку от них вынырнул рукав лесной реки. Внезапно путь им преградил широкий овраг. Внимательно вглядываясь вдаль, друзья закричали наперебой:

– Алар! Где ты? Не бойся! Мы на помощь пришли! Эй! Отзовись!

Но ответом им была гнетущая тишина.

– Почему вы все видите что-то? – недоуменно спросил Брон. – Я, к примеру, не вижу ни-че… – Он так и застыл с открытым ртом. – Мальчик, – прошептал он. – На том берегу.

– Точно! – подхватил Гэдор, голубые глаза его лихорадочно засверкали. – За мной!

Но, когда путники добежали до берега, на другой стороне уже никого не было.

– Наверное, он спрятался в лесу, – предположил Брон. – Надо перебраться на другой берег!

– Здесь глубоко! – горячо возразила Хейта. – И течение слишком сильное.

– Ничего! – беспечно отмахнулся тот. – Я попадал и в худшие переделки. А мальчика нам упустить никак нельзя!

– Верно, – запальчиво бросил Мар. – Поэтому нужно вернуться обратно в лес. Он, наверное, сидит там под каким-нибудь кустом и дрожит от страха.

– Мне не доставляет удовольствия признавать это, – проговорила Харпа, – но упырь прав.

– Там овраг или ты забыл? – бросил тому Брон.

– Перемахну как-нибудь, – весело отозвался Мар. – Не ты один у нас попадал в переделки.

– А вам не кажется странным, что вы видели мальчика по обе стороны реки? – воскликнула Хейта, теряя терпение.

Но никто не обратил на ее слова никакого внимания.

– Пока мы тут препираемся, мальчик может уйти! – заявил Гэдор. – Если вы уверены, что видели его в лесу, так и идите туда. Давайте разделимся, тогда и узнаем, кто из нас прав, а кого глаза подвели.

– Вот разделяться нам точно не нужно, – в отчаянье проговорила Хейта. – Да вы сами не свои! Здесь явно что-то неладное творится!

Но Брон с Гэдором стали решительно спускаться к воде, в то время как Харпа и Мар углубились в лес. Несчастная Хейта металась между ними как меж двух огней.

– Стойте! Там опасно! Река слишком глубока! Овраг чересчур широк! И нам не нужно разделяться. Вы слышите меня? – Она в ярости топнула. – Ни шагу дальше!

А в следующий миг воздух вокруг них заискрился и засверкал, точно кто-то поджег его неведомым волшебным огнем. Все разом оцепенели. Брон ошалело покрутил головой и уставился на бурливую реку. В серых глазах его протаяло искреннее недоумение.

– Чего это я решил туда лезть? – невольно вырвалось у него.

– Мы там с тобой вроде ребенка пропавшего узрели, – в тон оборотню пробормотал Гэдор.

– Это я через такой овражище прыгать собрался?! – в свою очередь ахнул Мар.

– Это еще что! – обалдело выпалила Харпа. – А вот то, что я решила прыгать вместе с тобой…

– Ну а сейчас вы там каких-нибудь детей видите? – выжидающе воззрилась на спутников Хейта.

Все четверо озадаченно покачали головами.

– Уже легче! – вздохнула она. – Стало быть, морок рассеялся.

– Твоих рук дело? – оторопело вопросил Гэдор.

– Нет, – покачала головой Хейта.

– Готов поспорить, что ее. – Мар указал пальцем в сторону воды.

Все разом поглядели туда и обомлели. Возле берега, по колено в воде, стояла удивительная дева. Друзья разом смекнули, кто предстал перед ними. Упырь не ошибся, когда сказал, что распознать пастыря вод не составит труда.

Кожа девы была синей. Но это был не однородный синий. Он шел разводами, местами светлее, местами темнее, точно по телу девы беспрестанно растекалась зыбкая вода. Одеждой ей служили самые настоящие водоросли. Бурые, витиеватые, они туго облегали девичье тело в области бедер и груди.

Меж длинными тонкими пальцами протянулись плотные плавательные перепонки. Изящные руки покрывала блестящая чешуя. На шее частыми щелочками темнели жабры. Влажные волосы девы были цвета чистого перламутра. Голову венчала нежная диадема из розовых раковин и водяных лилий. А на острых скулах виднелись отметины в виде завитых ракушек[11].

В лице чудесной девы действительно отдаленно прослеживались некие рыбьи черты. Ее большие круглые глаза располагались слишком близко от маленького, сглаженного носа. А губастый рот был чересчур велик. Но это отнюдь ее не портило, а добавляло манящей, неземной красоты. Зрачки незнакомки отливали жемчугом.

– Доброго дня вам, странники, – поприветствовала их дева на всеобщем.

Ее дивный голос звучал так же речисто, как бьющий из-под земли родник.

– Я – Эрья. Хранительница здешнего края. – Она лукаво улыбнулась. – Вижу, вы только пришли и уже успели попасть в переделку.

– Что это значит? – откликнулся Гэдор.

– Вы угодили в сети забавника, – пояснила дева. – Чу́дное существо! Может принимать облик кого и чего угодно, туманить разум, но больше всего любит потешаться над другими и всячески им мешать.

– Выходит, всё, что мы видели, было обманом? – вскинула брови Харпа.

Эрья кивнула.

– Не очень смешные у него шутки, надо сказать! – возмущенно отозвался Мар. – Он нас за малым не угробил.

Эрья кивнула.

– Вам повезло, что я очутилась неподалеку.

– Мерцание – твоих рук дело? – полюбопытствовал Гэдор.

– Конечно! – белозубо улыбнулась та. – Рассеяла под лучами солнца волшебные водяные капли. Надо же было вас избавить от тенет забавника, да при этом не дать улизнуть ему самому.

Она обернулась к Хейте.

– Хотя тебе особо и помогать не пришлось.

– Я видела то же, что и другие, – пожала плечами девушка.

– Но ты ведь не перестала при этом ясно мыслить? – Эрья бросила на нее лукавый взгляд.

– Не перестала, – согласилась Хейта. – А отчего?

– Забавник не имеет власти над пастырями, – пояснила дева. – А всё твое существо пронизано их силой. Потому-то в твой разум он проникнуть не смог.

– Да, но толку от меня было мало, – невесело усмехнулась Хейта.

– Мы не всесильны, – загадочно улыбнулась Эрья. – Поэтому хорошо, коли помощь приходит тогда, когда она больше всего нужна.

– А забавник этот где? – полюбопытствовал Мар. – Поглядеть бы. Спасибо сказать.

– Да вот же он, – кивнула дева в сторону берега.

Они старательно присмотрелись, но ничего не увидели.

– Я сниму волшебство, – неожиданно строго сказала Эрья, опустив глаза. – Ты примешь истинный облик и останешься там же, где стоишь. Ясно?

Верно, получив от неведомого собеседника согласный ответ, дева взмахнула рукой. Мерцание в воздухе медленно истаяло. И тут же зашевелился большой осклизлый камень у берега, засветился, точно это сама луна упала в воду с небес. А в следующий миг на месте камня возникло престранное маленькое существо.

Бледно-голубое, почти прозрачное, оно не стояло в воде, а словно бы проистекало из нее. И если кожа Эрьи походила на водную гладь, то это существо на самом деле состояло из воды. Волосы били из его головы тонкими, блестящими струями. По изящному тельцу бежал водопад. С пальцев срывались крупные капли.

Черты его лица, если это можно было назвать лицом, казались совсем детскими. Озорно глядели влажные глазки, торчал бугорком крошечный нос, беспрестанно двигались пухлые губки.

Казалось, будто перед ними каким-то чудом ожил бурливый ручеек. Говорить забавник, видно, не умел вовсе. Потому как он виновато покосился на Эрью, а потом метнул взгляд на путников и улыбнулся так невинно, как только мог.

– И это существо едва нас не убило? – ошарашенно брякнула Харпа. – Обещайте, что никто никогда не узнает об этом.