Полная версия
Почти в центре зала между четырех поддерживающих свод колонн поставили бильярдный стол и расставили табуреты. За столом в самом центре сидел профессор Фридрих Целльнер, источающий аромат достаточно дорогого одеколона, по обе его руки нашли свои места господа Альфред Леманн и Джереми Чендайзер. Каждый из них по заранее рассчитанному уговору наблюдали за руками профессора. Чендайзер – за левой, Леманн, соответственно – за правой. А по другим сторонам бильярдного стола расселись множество местных завсегдатаев, которых мистер Джереми Чендайзер по старой дружбе любезно пригласил засвидетельствовать некий необыкновенный факт, который в случае удачного исхода будет подтверждён и распространен из уст в уста по всему городу. Среди приглашенных фигурировали пара не представившихся журналистов, мысленно потирающих ручки от предстоящего разоблачения. Людей собралось достаточно много чтобы они не только сидели напротив профессора, но и толпились вокруг стола в три ряда, задние из которых то и дело намеревались высунуться вперёд и воочию увидеть происходящее за столом. На столе не было ничего, пустые сеточки для бильярдных шаров постоянно щекотали множество мужских колен. Хозяин заведения настрого запретил ставить кружки с пивом на синее сукно, но курить в пабе не запрещалось никогда и посему над потолком зала сейчас, как и всегда, витал сизый дымок.
А мистер Генри Слэйд сидел в стороне, хмуро держась за лоб и болезненно морща скулы. На вопрос доктора Леманн, Слэйд сослался на мигрень, которая часто случается с ним в такую погоду и попросил прощения за то, что не сможет сегодня участвовать в сеансе.
– Наш друг Генри присутствует здесь с нами лишь как свидетель. Весь опыт я проведу один, – объявил Целльнер, укоризненно глядя на потупившего взор приятеля-медиума. Толпа неодобрительно забормотала, затопталась, но быстро вернулась в прежнее состояние сосредоточенного наблюдения.
Перед тем как дать профессору Целльнеру принесенную верёвку доктор Леманн сперва передал ее по кругу, дабы каждый желающий мог самолично удостовериться в ее целостности и отсутствию каких-либо изъянов или скрытностей. На концах веревки были поставлены сургучные печати с незамысловатыми орнаментом, которые доктор Леманн сделал пуговицей от своего пиджака.
– Что-ж, я обещал завязать на веревке узлы, – сказал Целльнер, держа ее в руках.
Толпа закивал.
– Без помощи рук, хочу заметить, – мистер Чендайзер провел кончиком пальца по пижонским усикам и пыхнул трубкой.
Толпа вновь отозвалась киванием голов.
– Да, без помощи рук. Я только буду держать веревку за концы, но завязывать не буду. Она завяжется сама.
Из отдаленного угла, где сидел мистер Слэйд раздалось недовольное покашливание. Профессор астрофизики и гости повернулись и увидели, как он нетерпеливо елозит на стуле. Пришедшим джентльменам стало понятно, что гастролирующему медиуму очень не хочется присутствовать при этом сеансе. Вообще этот мистер с пышными усами вел себя сегодня как-то странно.
– Значит сама? – ещё раз спросил доктор Леманн у мистера Целльнера.
– Сама.
– Ну, наверно, все-таки не сама, – проводя ладонью по окладистой бороде доктор психологии не скрывал скептической улыбки, – а с помощью духов?
– Да, если хотите.
– Скажите, мистер, а вы раньше это уже делали? – выкрикнул кто-то из присутствующих.
Целльнер сжал губы и еще раз покосился на Слэйда.
– Нет, – признался он и толпа загомонила, – Но я уверен, что все получиться. Должно получиться! – Он попросил небольшую коробочку, которую принес с собой и оставил у Слейда. Коробка была из толстого картона, оклеенная черной бумагой Из коробки профессор достал отрезок черной ткани. – Если хотите, осмотрите, – предложил он ротозеям, – Что-бы вы знали – коробка из-под настенных часов.
Коробка была обыкновенной, без всяких хитростей. Ткань тоже. Целльнер положил в эту коробку принесенный доктором Леманном шнурок, но так, что концы с печатями остались снаружи. Закрыв коробку, он взял веревку за концы двумя руками.
– Кто-нибудь наройте коробку тканью, – потребовал он и один из сидящих напротив (работник сцены из неподалеку стоящего театра) выполнил его приказание. Его толстые пальцы как можно осторожнее накрыли коробку и даже разгладили складочку. Целльнер закрыл глаза и сосредоточился. Началось томительное ожидание. Народ боялся оторвать взгляды от странноватого профессора из Лейпцига, все молча терпели, не решаясь нарушить общее будто церковное молчание. Шли минуты. Целльнер оставался недвижим, кто-то из толпы хотел отбросить какую-то шуточку, но его затрещиной оборвали на полуслове. Три минуты.
Пятая минута…
По топе стали проходить небольшие волны бормотания.
Десять… Некоторые отошли и взяли кружки пива.
Пятнадцать минут…
У Джереми Чендайзера вдруг заколыхался дымок, шедший из его трубки, как если бы было колебание воздуха. Но откуда оно могло взяться, если никто не шевелиться? Факт, в общем-то, ни о чем не говорящий, однако гость погасил трубку. Ему, почему-то, расхотелось курить.
– Все, – произнес профессор астрофизики Лейпцигского университета, – ткань можно убрать.
Тот-же самый работник театральной сцены теми же толстыми пальцами снял ткань и осторожно открыл коробку. Целльнер поднял веревку так, чтобы ее было видно всем. Даже Слэйд приподнялся со стула и подошел к компании.
Шнурок каким был, таким и остался. Без единого узелка.
Наступило неловкое молчание. Никто не знал, что сказать и только рассеянно переглядывались. Целльнер непонимающе уставился на веревку, а потом поднял глаза на мистера Слэйда. Тот только развел руками.
– Ну… Господа должны понять, что это первый опыт, – виновато сказал гостям мистер Слэйд, – а первый блин часто бывает комом… Но если мистер Целльнер решит повторить…
Профессор засуетился, вновь кладя шнурок в коробку и накрывая его тканью.
– Да-да… джентльмены, прошу прощения, с первого раза не вышло, но я сейчас повторю… Минутку терпения.
Второй раз профессор Целльнер сидел дольше и внешне напоминал молящегося. На его висках выступили капли пота, а кончики пальцев, держащие концы веревки заметно дрожали как будто в такт стуку дождевых капель.
Но и во второй раз результат не отличался от первого. Узлы, к невероятному удивлению мистера Целльнера, не завязывались!
Присутствующие стали терять интерес и расходиться. Многие махали руками и ухмылялись, вернувшись за свои столики и достав игральные карты, они с улыбкой поглядывали над безуспешными повторениями одного и того-же действа с коробкой и шнурком. Оборванная недавно шутка была-таки произнесена в полный голос и одобрена половиной присутствующих смехом и презрительными взглядами.
Слэйд чесал кончик носа и исподлобья посматривал на начало фиаско. Хозяин паба прозрачно намекнул на то, что неплохо было-бы освободить единственный бильярдный стол.
Профессор с непредвиденной ловкостью вскочил с табурета раздраженно заставил наиболее горластых отойти и не мешать, снял пиджак, попросил воды, убрал со стола все лишнее, отер взмокший высокий лоб и опять повторил попытку. Как ни странно, узелков по-прежнему не оказалось.
– Мистер Целльнер, может быть попробовать что-нибудь попроще? – спросил доктор Леманн, которому вся эта канитель порядком надоела. Чендайзер заказал сразу три кружки эля и, игнорируя ворчания профессора, дерзко пил их одну за одной.
Но Фридрих Целльнер с ненормальным упорством повторял этот опыт, хотя уже никто (включая и самого профессора) не верил в ожидаемый результат. К концу подходил второй час и за бильярдным столом остались только самые упертые, даже журналисты давно отвернулись и, наслаждаясь элем, беседовали о пустяках. В своем темной углу сидел мистер Слэйд, так безмолвно и скромно, будто его и вовсе не было. Только топорщились его усы и ладони с силой мяли друг друга.
На седьмой попытке мистер Чендайзер встал из-за стола и чуть пошатываясь от алкогольного опьянения, пошел в туалетную комнату. Проходя мимо Слейда, он на минуту остановился и наградил того кривой усмешкой.
– Что-то не выходит с вашими фокусами, Слэйд? – заплетающимся языком проговорил он. – Смею предположить, что завтра утренние газеты могут написать обличающую статью, вы так не думаете?
Реакцией от Слэйда было озлобленное выражение глаз.
«Этот трюк со шнурками загодя был обречён на неудачу, – прошипел Слэйд не размыкая губ. – Профессор переоценивает свои возможности, но не слушает меня. Он так неопытен и так наивен!»
Остолбеневший Джереми Чендайзер воззрился на мистера Генри Слэйда. Неужели тот и впрямь произнес это не открывая рта. В отличии от имеющего тонкую полосочку темных усиков мистера Чендайзер, гастролирующий по Европе Слэйд обладал усами пышными и вероятно поэтому окружающим не всегда было видно движение его губ, но…
– Отчего вы останетесь в стороне от вашего друга? – спросил Чендайзер, намереваясь ещё раз услышать голос Слэйда и удостовериться, что он звучит именно из уст джентльмена, а не образовывается непосредственно в голове Джереми. – Согласитесь, бестактно смотреть на бедного профессора, ведь очевидно, что у него ничего не получиться. Так почему-бы вам, мистер, не помочь ему? О вас ходят слухи как о профессиональном… э… напомните-ка мне это определение… нет, не мошенник… медиум.
«Кажется вы попытались поддеть меня? И кажется вы думаете, что вам это удалось?» – прозвучал голос Слэйда в голове Чендайзера и тому пришлось растеряться. Собравшись с духом мистер Джереми Чендайзер подошло вплотную к продолжающему сидеть Генри Слэйда и вполголоса сказал:
– Мистер Слэйд, мы с моим уважаемым другом доктором Леманном склонны предполагать, что вы ни кто иной как мошенник и целью нашего прошлого визита было как раз удостовериться в этом. Признаюсь, в прошлый раз вам удалось произвести на нас с доктором определенное впечатление, но сегодня, здесь в этом пабе ни вы ни ваш наивный профессор не сможете добиться сколь-бы то ни было значимого результата. Вы сядете в лужу, мистер Слэйд и испортите репутацию не только себе, но и уважаемому профессору Целльнеру, так истово верующего в свои фантасмагорические теории четвёртых измерений и потусторонних миров.
Слэйд сощурился и, казалось, приготовился к нападению, которое он, без всяких сомнений, мог бы совершить, окажись они вдвоем без целой толпы свидетелей.
– Как бы вы не старались, – продолжал Джереми Чендайзер, придав выразительному лицу выражение снисходительного призрения, – какие-бы трюки не использовали – у вас не получится ничего. Я же знаю, что прятали кусочки угольков, мелков и графитовые крошки в рукавах и под ногтями как рук так и ног. Я знаю не только это. Так что теперь советую вам, пока ещё не поздно окончательно не пасть лицом, собраться, исчезнуть и более не напоминать о своем существовании. И тогда, обещаю, мы с мистером Леманном снимем свои претензии и объяснимся с журналистами. В противном случае завтра после выпуска утренних газет вас осмеют как самого отъявленного жулика! Повторяю – у профессора ничего не выйдет. А знаете почему? Не только потому, что его теория пустая болтовня, но ещё и потому… – Чендайзер склонился к самому уху багровеющего собеседника, невольно дыхнув на него смесью эля и трубочного табака, – что вы забываете, что моя Молли Холтрин, дух которой вы с профессором так стараетесь вызвать была девушкой. Девушкой, мистер Слэйд. И весьма воспитанной и утонченной, она увлекалась историей искусств и поэзией. И если вы ещё не поняли, то ставлю вас в известность, что она никогда-бы не позволила себе войти в двери паба! Ни за что! Оказаться среди толпы пьяных и курящих джентьменов для нее было-бы немыслимо! Посему, мистер Слэйд, советую прекращать этот нелепый балаган и более не тратить наши шилинги на аренду бильярдного стола.
– Так вот почему… – мысленно прошипел едва сдерживаемый от гнева Слэйд. – То-есть вы умышленно пригласили нас в такое место, где нас ждала неудача? Ах, вот как!
Воцарившееся между ними звенящее молчание прервалось скрипучим как у умудренного годами старца голосом мистера Генри Слэйд. За весь диалог с Чендайзером не разомкнул уст, его усы оставались неподвижны и Джереми уверял себя, что ментальный голос в голове – это результат алкогольного опьянения и постороннего шума в помещении.
«Вы вынуждаете меня на крайние меры, мистер Чендайзер, – шелестел морским бризом голос Слэйда, а взгляд его будто пришпилил Джереми к полу, – Теперь слушайте меня! Слушайте и смотрите на меня… Вы меня слушаете?»
Секунда. Вторая. Третья. Еще. Струна незримого соединения. Две пары глаз. Пятая секунда. Шестая… Расфокусировка периферического зрения. Седьмая… Восьмая… Медленный нерешительный кивок.
«Теперь делайте то, что я вам скажу… только то, что я вам скажу…»
Спустя некоторое время мистер Генри Слэйд вышел в центр зала и во всеуслышании громко объявил, что он с профессором Целльнером собираются сделать последнюю попытку завязывания узелков. Последнюю. Он пригласил уже разошедшихся гостей вернуться к бильярдному столу, под свою ответственность разрешил им ставить кружки с элем прямо на сукно. Пообещав, что эта попытка будет самой последней и если и она обернется неудачей, то он с профессором отдаст себя на милость всеобщего порицания и публично пообещает снять с себя бремя мериума и навсегда прекратить практиковать подобные сеансы. Зал зашевелился, заговорил и в несколько минут сконцентрировался вокруг стола, окружив белого от напряжения профессора Целльнера и доктора Леманна голдящей толпой. Последняя попытка, вот сейчас-то все и решиться! Вновь стали осматривать коробку, материю и верёвку с печатями.
– Вы не видели мистера Чендайзера? – спросил доктор Леманн, так и не дождавшись своего компаньона, следящего за левой рукой профессора. – Джентльмены, будьте любезны, позовите нашего Джереми. Кто-нибудь его видел?
– Мистер Чендайзер покинул паб, – сказал хозяин «Тритона», помогая подвигать стулья. – Он сказал, что ему поплохело, он выглядел скверно, надо сказать. Наш друг на этот раз перебрал с элем. Надо понять, джентльмены, у каждого из нас бывало такое, не правда-ли.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
