Букет из шоколадных роз

Женщина понимающе кивнула головой.

Я развернулась и начала спускаться по лестнице. Я чувствовала, как новая жительница моей квартиры пристально смотрит мне вслед. Она догадалась, что со мной что-то не так, но, будучи чересчур увлеченной собственной печалью, предпочла не задавать мне вопросов.

Я услышала, как она закрыла дверь. Я больше никогда не вернусь в свою квартиру. Теперь она принадлежит совершенно другому человеку, а мне предстоит обрести новый дом.

Чтобы выйти из подъезда, мне пришлось нажать на странную кнопочку слева от двери. Я практически сразу поняла, что она здесь именно для того, чтобы можно было открыть дверь. Я не знала, что это за странная система, но постепенно начинала к ней привыкать.

Когда я вышла на улицу, то ощутила острую боль где-то в районе груди. Она пронзила меня в самое сердце словно острые молниеносные стрелы, выпущенные из лука. Я начинала осознавать, что потеряла абсолютно все. У меня не было ни квартиры, ни семьи, ни друзей, ни работы.

Мои глаза наполнились слезами, но я не могла плакать. Если бы я разревелась, то совершенно точно не сумела бы выработать план действий. Я должна была сохранять спокойствие, как бы тяжело мне ни было. Я в очередной раз замерла на месте и сделала глубокий вдох. Вокруг меня разворачивалась самая настоящая катастрофа, однако я не могла в полной мере осознать ее масштабы. Я лишь догадывалась о том, в каком страшном положении оказалась. Я ненавидела всех: себя, Камиллу, Бернара. Казалось, мир решил испытать меня на прочность. А впрочем, дело было не в мире, а во мне. Я сама обрекла себя на верную погибель. Я никогда не смогу выжить там, где мне было не суждено родиться. С тех пор как я оказалась в другом времени, я успела многажды пожалеть о том, что согласилась на безумную авантюру, предложенную Камиллой.

Я делала глубокие вдохи и выдохи, стараясь успокоить свой бушующий разум. Париж был залит ярким весенним солнцем, но оно меня совершенно не радовало. Впервые в жизни я не узнавала свой родной город. Он по-прежнему был прекрасен, мистичен и романтичен, но в нем не было той теплоты, к которой я привыкла.

Внезапно поднялся ветер. Мне стало холодно, и я засунула руки в карманы вельветовой куртки, которая, наверняка, вышла из моды, как вдруг обнаружила в одном из карманов сложенную вчетверо бумажку. В этот самый момент в моей памяти всплыло воспоминание о том, как Камилла, будучи у меня дома и рассказывая, что они с Бернаром совершили путешествие во времени, дала мне адрес своих родителей – на случай, если что-то пойдет не так. Я развернула бумажку, в которой было написано: дом тринадцать, улица Эколь, Месье и Мадам Дюбуа. Это буквально в нескольких шагах от меня. Мне стало немного легче. Я направилась в сторону дома тринадцать, который, наверняка, успел измениться.

Справа от двери подъезда, где должны были проживать родители Бернара и Камиллы, располагались длинные клавиши с именами жильцов. Я нашла нужную мне фамилию и нажала на клавишу.

– Да, – раздался уверенный женский голос.

Я снова была в замешательстве. Камилла осталась в шестидесятых. Это значило, что у нее не было возможности предупредить родителей обо мне. Оставалось надеяться, что Бернар успел вернуться домой и рассказать родителям, как во время своего путешествия он встретил прекрасную девушку, с которой бы хотел провести остаток дней.

– Здравствуйте, – растерянно произнесла я.

Возникла пауза. Должно быть, я говорила с матерью Бернара. Как я должна была ей представиться? Знает ли она, что больше никогда не увидит Камиллу? Как она отнесется к тому, что ради ее сына я практически пожертвовала собственной жизнью?

– Я могу вам помочь? – спросила меня мать Бернара.

В ее нежном, мелодичном голосе я услышала искреннюю озабоченность. Видимо, она была очень доброй женщиной и была готова помогать всем, кто встречался на ее пути.

– Я…, – неуверенно начала я, перебирая в голове все возможные фразы, которые я могла сказать матери Бернара. – Я подруга вашего сына! – наконец, выдала я.

– Подруга? – удивленно переспросила меня мама Бернара.

Представляю, насколько она была изумлена. Бернар говорил, что не знакомил ни одну из своих подруг с родителями. А вот мне пришлось явиться к гости к его матери без него.

– Меня зовут Вивьен, – отчаянно произнесла я. – Я из…, – я снова запнулась, не зная, как сообщить матери Бернара, что я прибыла из другого времени.

В этот момент мать Бернара издала довольно странный звук, явно выражающий изумление с легкой примесью радости.

– Проходи, – любезно произнесла она. – Поднимайся на второй этаж. Первая дверь справа.

Раздался гудок. Я дернула за ручку и дверь открылась. Я поднялась на второй этаж. Мать Бернара ждала меня на пороге. Она была одета в джинсы и белую рубашку. На вид ей было лет шестьдесят. Ее волосы были аккуратно уложены, губы – слегка подкрашены помадой бежевого оттенка, а глаза излучали непередаваемый блеск, от которого мне сразу стало тепло. Она была похожа на добрую фею, ей лишь не хватало волшебной палочки, которая могла бы исполнить любое мое желание.

– Здравствуйте, Вивьен, – официально поприветствовала меня мама Бернара. – Меня зовут Ивонн.

Я вошла в квартиру, в которой когда-то жил Бернар. Коридор был обставлен странной мебелью. Прямо у входа висело огромное зеркало, в котором я увидела совершенно незнакомую мне женщину: испуганную, потерянную, напрочь лишенную жизненной энергии. Казалось, в моей внешности ничего изменилось. Однако я никогда не видела в своих глазах такого жуткого страха.

Ивонн помогла мне снять куртку. Она смотрела на меня с таким нетерпением и отчаянием – словно над моей головой светился нимб. Мне было крайне трудно двигаться – все мое тело пронизывала жутчайшая, невыносимая дрожь. Я надеялась, что как только перешагну через порог дома Бернара, он тут же выбежит мне навстречу. Но этого не случилось. Мне было не по себе. Я чувствовала, как маленькое зерно волнения, зародившееся где-то внутри меня, постепенно превращается в огромное дерево. Я старалась казаться спокойной, но у меня это получалось не очень убедительно. Ивонн тоже волновалась, но, в отличие от меня, умела держать себя в руках. Она выглядела так спокойно, что мне хотелось прижаться к ней и позаимствовать у нее хотя бы немного умиротворяющей энергии.

– Проходи на кухню, – сказала Ивонн абсолютно спокойным тоном.

Кухня располагалась в конце коридора. Я села за стол и внимательно осмотрелась по сторонам. У меня было такое чувство, что я попала в голливудский фильм. Здесь все было такое модное, красивое и блестящее, что мне просто на верилось, что в этой квартире живут обычные люди.

– Хочешь кусочек чизкейка? – предложила мне Ивонн.

Я смущенно кивнула. Ивонн улыбнулась и начала накрывать на стол. Она делала все так быстро и уверенно, что, пока я за ней наблюдала, у меня слегка закружилась голова. Я не привыкла к такому бешеному ритму. По мне так лучше делать все медленно и вдумчиво, чем быстро и неосознанно. Я подумала: если за шестьдесят лет жизнь стала такой быстрой, что я не успеваю даже уследить за действиями обычной женщины, мне будет крайне трудно ужиться в новом мире. Меня одолевал страх. Ивонн была моей единственной надеждой, но я не была уверена в том, что она готова мне помочь, хотя она и производила впечатление доброй и отзывчивой женщины.

– Простите, – неожиданно для себя заговорила я, – а какой у вас чизкейк? Обычный классический?

Я не знаю, зачем это спросила. Возможно, дело было в том, что мои отношения с чизкейком имели давнюю историю и я никогда не воспринимала его как обычный десерт, которым можно перекусить за чашечкой чая или кофе. Чизкейк для меня всегда был отдельным миром, в который погружались все, кто его готовил или просто пробовал. Воплощением совершенства, на мой взгляд, был шоколадный чизкейк, который папа готовил каждое воскресенье. Я долго ворожила на кухне, прежде чем мне удалось воспроизвести его рецепт и первым, кто попробовал лучший из моих чизкейков, был Бернар. Он сказал, что такой вкусный чизкейк готовит только его мама. Я была на седьмом небе от счастья. При воспоминании о людях, которые были мне дороги, мои глаза наполнились слезами. Чтобы не дать волю эмоциям, я крепко сжала руки в кулаки.

Ивонн посмотрела на меня и нежно улыбнулась. Она словно ждала, что я задам ей вопрос о чизкейке, который она мне предложила.

– Шоколадный, – мягко и уверенно сказала Ивонн.

Она произнесла мое любимое слово с такой чувственностью, словно в нем были сокрыты секреты мироздания. На какое-то мгновение я забыла о том, что оказалась во времени, где все было для меня дико и незнакомо, и ощутила у себя во рту вкус самого изысканного десерта на свете.

Уже через минуту передо мной стояла чашка свежего чая, который источал восхитительный жасминовый аромат, и тарелка с шоколадным удовольствием: красивым, аккуратным, словно сошедшим с обложки кулинарного журнала.

– Я пеку шоколадный чизкейк каждое воскресенье, – гордо произнесла Ивонн.

– Это прекрасно, – понимающе закивала я. – Мой папа тоже обожает готовить этот восхитительный десерт.

Ивонн слегка приподняла брови и присела напротив меня. От неё пахло сиренью и специями – довольно необычное сочетание. Я вдыхала ее аромат и чувствовала, как мой разбушевавшийся ум постепенно приходит в состояние покоя. Я съела пару кусочков чизкейка и сделала глоток чая. Мое тело наполнилось теплом. Я выглянула в окно и увидела, что напротив больше нет булочной, в которую я частенько захаживала за бриошами и свежим багетом. Мне стало немного грустно. Придется искать другую булочную, где я смогу покупать вкусную выпечку. Впрочем, в Париже с этим никогда не было проблем.

– Очень вкусно, – сосредоточенно произнесла я.

Ивонн смотрела на меня так, будто знала обо мне абсолютно все. Мне хотелось задать ей кучу вопросов, но я терпеливо ждала, пока она сама начнет меня расспрашивать о том, кто я, откуда и как познакомилась с ее сыном.

– Я рада, что тебе нравится чизкейк, – сказала Ивонн, загадочно опустив глаза. – Когда я говорю подругам, что каждое воскресенье провожу на кухне минимум два часа, они крутят пальцем у виска – словно готовить вкусную еду для своей семьи это безумие.

– Серьезно? – удивилась я. – Но почему?

Ивонн замолчала и бросила на меня томный и озадаченный взгляд. Она явно подбирала слова, чтобы сообщить мне что-то, что перевернет мои представления о мире. Хотя того, что я за одно мгновение преодолела временной отрезок длиною в шестьдесят лет, было вполне достаточно, чтобы в корне изменить мои взгляды на жизнь.

– В наше время женщины не часто готовят, – загадочно произнесла Ивонн, – особенно если речь идет о десертах.

Она сказала в наше время? Значит, она в курсе, что я прибыла из другой эпохи? Загадочность Ивонн начинала меня напрягать. Со мной и так произошли крайне странные, практически необъяснимые вещи – мне было не до таинственности, черт возьми.

– А как насчет твоего времени, Вивьен? – невзначай спросила Ивонн.

Я была в шоке. Она говорила так спокойно, словно знала все мою биографию.

– Как вы узнали, что я из другого времени? – осторожно уточнила я.

Ивонн улыбнулась и пожала плечами.

– Я – мать путешественников во времени, – вдумчиво и осознанное произнесла она.

Внутри меня все онемело. Сердце билось еще чаще. Я впервые видела мать путешественников во времени. Я даже представить не могла, какие страдания она пережила, когда Бернар и Камилла сообщили ей, что намерены воспользоваться своим даром. Она выглядела уверенно и спокойно, однако ее взгляд был переполнен болью, которую она упорно старалась скрыть улыбкой.

– То есть вы все знаете? – уточнила я.

Ивонн медленно закивала головой.

Грусть, которую я читала в ее глазах, была настолько сильной, что мне с трудом удавалось сдерживать слезы.

– Но как вы…, – я прикрывала рот руками, чтобы Ивонн не видела, как сильно я волнуюсь, – как вы могли их отпустить?

– Они не спрашивали моего разрешения, – развела руками Ивонн.

Я смотрела на нее и думала: либо она слишком мудра – настолько мудра, что я никогда не смогу постичь причины, по которым она отпустила своих детей в безвременье, либо просто привыкла пасовать перед трудностями. В любом случае я была рада, что обнаружила ее адрес в кармане своей куртки. Что бы ни случилось, эта женщина поможет мне обустроиться в новом времени.

– А как же Бернар? – спохватилась я. – Он вернулся?

Ивонн опустила глаза. Несколько секунд она молча смотрела в окно, затем сделала глоток чая, выпрямилась и произнесла:

– Не все сразу, Вивьен. Ты обязательно узнаешь о том, что случилось с Бернаром. Но не сегодня.

В тот момент я поняла, что Бернара я больше не увижу. Взгляд Ивонн рассказал мне о том, что с ним случилось нечто необратимое и он никогда не сможет вернуться в свое время. Страх, который сковывал мое тело, сменился пустотой. Внутри меня образовалось огромное зияющее пространство, и я прекрасно понимала, что мне понадобятся месяцы, если не годы, чтобы его заполнить. На какое-то мгновение мое сердце остановилось и я перестала дышать. Мир вокруг меня разрушился не тогда, когда я согласилась на безумную авантюру, предложенную Камиллой, и не тогда, когда я оказалась в двадцатых годах двадцать первого века. Это случилось в момент, когда я осознала, что больше никогда не увижу Бернара. Ивонн заметила, что в моей душе разворачивается настоящий бунт и заботливо положила руку на мое плечо.

– Не переживай, милая, – нежно произнесла она, – я тебе помогу.

– Правда? – всхлипнула я, будучи не в силах сдерживать тоску, которая накатывала на меня словно огромная волна.

– Конечно, – заверила меня Ивонн. – Должна же я хоть о ком-то заботиться. Мои дети отправились в прошлое, а мой муж от меня ушел. Но это вовсе не значит, что у меня не хватит любви, чтобы приютить и согреть прекрасную смелую женщину, которая рискнула жизнью ради моего сына.

Я улыбнулась. Ивонн знала обо мне гораздо больше, чем я думала, отчего мне было не по себе.

– Так из какого ты времени, милая? – спросила меня Ивонн.

Я расправила плечи. Мне предстояло рассказать Ивонн некоторые факты своей биографии. Впрочем, думаю, ей было просто интересно узнать, в какое время отправился ее сын.

– Я родилась в тысяча девятьсот двадцать седьмом, – сказала я. – С Бернаром мы познакомились в тысяча девятьсот пятьдесят девятом. Встречалась около трех месяцев, после чего он сделал мне предложение.

– Предложение, – задумчиво произнесла Ивонн. – Это чудесно.

Ивонн продолжала сохранять спокойствие. У меня складывалось впечатление, будто она вообще не умеет волноваться. Я обвела взглядом кухню и представила, как буду пить кофе по утрам, глядя на здания, которые были мне абсолютно незнакомы, а Ивонн будет готовить мне тосты с кленовым сиропом. Я знала, что проведу здесь как минимум несколько месяцев. Мне безумно хотелось, чтобы квартира, где когда-то жил Бернар, стала мне тихим, уютным убежищем, а Ивонн – подругой, которой я смогу рассказывать о том, как проходит моя адаптация в новом мире, и где-то в глубине души я чувствовала, что так и будет.

Глава 6

Лоретт

– С Днем Рождения, Лоретт! – радостно прокричала Амели и протянула мне бокал шампанского.

Я не чувствовала в себе сил устраивать праздник, но Амели решила устроить его за меня. С тех пор как я стала вести затворнический образ жизни, она регулярно приходила ко мне в гости. Ей казалось, что у меня еще есть возможность прожить остаток дней весело и задорно. А мне вовсе не хотелось веселиться. Я прекрасно себя чувствовала в одиночестве, и Амели была единственным человеком, с которым мне хотелось общаться.

– Спасибо, дочка, – произнесла я, едва сдерживая слезы.

На самом деле, Амели не была мне дочкой, но, глядя на нее, я каждый раз думала о детях, которых у меня никогда не было. Если бы у меня была дочка, мне бы хотелось, чтобы она была похожа на Амели. Добрая, отзывчивая, влюбленная в жизнь – она была для меня воплощением нежности, благородства и мудрости. Мне было приятно, что из всех моих родственников именно она проявляла ко мне искреннюю заботу.

Я сделала глоток шампанского. Амели последовала моему примеру. Было воскресенье. Ее муж был на работе (он держал бакалейную лавку недалеко от Люксембургского сада), а дочка занималась танцами. Я смотрела на нее и думала о том, как бы сложилась моя жизнь, если бы я была такой же доброй и отзывчивой, как она. Возможно, мне бы удалось открыть собственный бизнес, научиться готовить вишневый пирог и завести пару-тройку детей. Но я всегда была мизантропом. Когда я возвращалась домой после долгого рабочего дня, мне хотелось лишь одного: побыть в тишине. Вся моя жизнь проходила в тишине и покое. Мне никогда не хватало смелости, чтобы выйти из зоны комфорта.

– Может, прогуляемся? – предложила Амели. – На улице прекрасная погода.

– Нет, милая, – замотала головой я. – Я что-то неважно себя чувствую.

– Да? – испуганно спросила Амели, прикладывая руку к моему лбу. – Черт возьми, у тебя температура!

От страха Амели поджала губы. Она знала, что у меня не бывает температуры – только в том случае, когда происходит нечто ужасное. Вчера вечером я почувствовала жуткую слабость. Я сразу поняла, что случилось что-то страшное и необратимое – то, на что я никак не могла повлиять. Я закрыла глаза и увидела образ Бернара – прекрасного молодого человека, которого я тоже считала своим сыном. Он не был ко мне так внимателен и заботлив, как Амели, но у него было большое и доброе сердце, и я чувствовала ответственность за его жизнь. Я чувствовала ответственность за всех, кто обладал тем же даром, что и я. Забавно. Все называют это даром, но, если честно, я склонна думать, что это скорее проклятие, именно поэтому я так и не решилась воспользоваться возможностью совершить путешествие во времени и перенестись в ту эпоху, где, возможно, мне было место.

– Все в порядке, милая, – заверила я Амели.

– Нет, – тяжело вздохнула Амели, – я вижу, что не все. У температура, а это значит, что с кем-то случилось несчастье.

Амели всегда была мудрой и проницательной девочкой и верила в паранормальные явления. У нее попросту не было выбора, ведь многие ее родственники, включая меня, обладали способностью перемещаться во времени. Однако она не просто верила в то, что за одно мгновение можно преодолеть временной отрезок длиною в сто лет – сама мысль о том, что мир устроен не так, как нам объясняли в школе, доставляла ей невероятное удовольствие. Думаю, дело в том, что Амели, несмотря на изнеженную внешность и смиренный нрав, всегда была бунтаркой. Полагаю, если бы она обладала нашим семейным даром, то непременно бы им воспользовалась.

– Только не вздумай молчать, – продолжала Амели, сделав еще один глоток шампанского. – Расскажи мне, что ты видела.

Амели была одной из немногих, кто верил в мои сны. Вчера я видела Бернара. Он стоял передо мной в свадебном костюме и с огромным букетом в руках – как вдруг поднялся страшный ветер и его унесло в неизвестном направлении. Я страшно волновалась за моего мальчика, хотя и прекрасно понимала, что если он стал жертвой временного коллапса, я ничем не смогу ему помочь.

– Милая, – произнесла я, положив руку на плечо Амели, – думаю, у нас проблемы.

Амели приподняла брови, убрала волосы за ухо – это был ее обычный жест в любой стрессовой ситуации – и отставила в сторону бокал с шампанским.

– С Бернаром случалось что-то ужасное, – продолжала я, – боюсь, мы больше никогда его не увидим.

Глава 7

Вивьен

Я проснулась от солнечных лучей, пробивающихся в комнату сквозь полупрозрачные занавески. Ивонн поселила меня в комнате Камиллы. Здесь все было обставлено мебелью фисташкового оттенка, а из окна открывался вид прямо на Музей Средневековья. Мне было немного неудобно перед Камиллой. Она отправила меня в свое время, чтобы я встретила Бернара, а вышло так, что я заняла ее место. Ивонн было одинако. Она потеряла всех своих близких. За один день ее жизнь изменилась так сильно, что она даже не смогла осознать того, что с ней произошло. Я дала себе обещание, что стану ей хорошим другом. Она ведь нуждалась в поддержке гораздо больше, чем я.

Я приподнялась с постели, протерла глаза и внимательно осмотрелась по сторонам. Когда накануне вечером моя голова коснулась подушки и я почувствовала, как мой мозг начинает отключаться, у меня вдруг возникло ощущение, будто все то, что мне довелось пережить за последние несколько суток: разговор с Камиллой, путешествие в двадцать первый век, встреча с мамой Бернара, может оказаться просто фикцией. Однако все было правдой. Я проснулась в комнате, где когда-то жила Камила, а с кухни доносился запах свежих тостов.

Я вспомнила, что у меня нет ни чистого белья, ни домашней одежды (я ведь путешествовала налегке), как вдруг мой взгляд остановился на пуфике, стоящем прямо у окна. На нем лежала розовая пижама, по всей видимости, принадлежавшая Камилле, и постиранное белье. Ивонн обо всем позаботилась. Кажется, у меня появилась мать, которой мне так не хватало в детстве, в юности и даже в молодые годы.

Я облачилась в пижаму, сделала пару вращательных движений руками и услышала голос Ивонн, который доносился с кухни. Предположив, что она разговаривает со мной, я спешно вышла из комнаты. Когда я вошла на кухню, то обнаружила, что Ивонн, в самом деле, разговаривала, но не со мной. У нее в руках был маленький черный аппарат, видимо, исполняющий функции домашнего телефона.

– Я просила тебя не звонить мне, Лоретт, – сурово произнесла Ивонн в аппарат.

Я угадала. Маленький черный аппарат исполнял функции телефона. Наверняка, его можно было выносить с собой на улицу. Удивительно. Прошло каких-то несчастных шестьдесят лет, а жизнь обычных людей так круто изменилась.

Ивонн была крайне недовольна, говорила раздраженным тоном и даже не сразу заметила, как я вошла.

– Я не хочу ничего слышать о Бернаре, – продолжала Ивонн. – Я уверена, с ним все хорошо.

Бернар. Она говорила о нем так, словно не желала признавать очевидного. Похоже, у нее были иллюзии относительно того, как сложилась его судьба. Она желала верить, что с ним все хорошо. Что ж, я ее понимала. Если бы мне сообщили, что с Бернаром случилось нечто необратимое, я бы не смогла с этим смириться. Но я пребывала в абсолютном неведении и лишь интуиция подсказывала мне, что я больше никогда его не увижу.

– Я повторяю, Лоретт, – говорила Ивонн крайне раздосадованным тоном, – мне не нужны твои советы. И видения свои тоже можешь оставить при себе.

Я чувствовала, что мне стоит выйти и дать Ивонн спокойно поговорить, но аромат свежих тостов, политых кленовым сиропом, приковал меня к месту и я не могла пошевелиться.

Ивонн, наконец, повернулась в мою сторону и поприветствовала меня смущенной, неестественной улыбкой.

– Все, пока, – безапелляционно произнесла она и убрала аппарат от уха.

– Доброе утро, – неуверенно сказала я, внимательно наблюдая за тем, как меняется лицо Ивонн.

Возмущение в ее глазах быстро сменилось спокойствием, и она снова стала невозмутимой, доброжелательной и улыбчивой женщиной, которая вчера приютила меня под своим кровом.

– Ты будешь чай или кофе? – любезно поинтересовалась Ивонн.

– Кофе, – уверенно ответила я.

Ивонн слегка дотронулась до моей руки, и я присела за стол. Внезапно я заметила странную штуку, стоящую справа от плиты. Ивонн поставила рядом с ней кружку, нажала на одну из кнопок, и из маленького черного крана полилась струйка горячего, божественного напитка. Видимо, это был специальный аппарат по производству утреннего кофе. Когда я вдохнула аромат свежего напитка, по которому успела соскучиться, у меня в душе вдруг расцвел прекрасный, благоухающий пион – настолько меня порадовало то, что теперь готовить себе утренний кофе я смогу легким движением руки, нажав на одну маленькую кнопочку. Ивонн поставила передо мной тарелку с тостами и чашку с кофе, покрытым воздушной пенкой. Я сделала глубокий вдох и блаженно улыбнулась – словно хороший завтрак был единственным, о чем я мечтала.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.