Жить только тобой

Кэрол Маринелли

Жить только тобой

Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме. Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. A. Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения. Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Carol Marinelli

His Innocent for One Spanish Night

© 2023 by Carol Marinelli

«Жить только тобой»

© «Центрполиграф», 2024

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2024

Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав. Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

Пролог

Эмили качала головой:

– Нет. Никогда больше не ввяжусь в семейный бизнес.

Она остановилась, осознав то, что сказала. Правда, Алехандро лишь веселился, наблюдая, как ей неудобно. Потом он стал серьезным.

– Хорошо. Я же, в свою очередь, не буду ввязываться в сложные отношения. Расставания не обязательно даются тяжело. Это люди делают их такими.

– Думаю, все зависит от того, кто кого бросает.

– Нет. Почему бы просто договориться на берегу, что это ни к чему не приведет? Наслаждаться друг другом как можно дольше, а потом уходить, ни о чем не жалея.

Прозвучало так, будто он приглашал себя присоединиться к ее приключению. Слова словно повисли в воздухе. Она снова и снова прокручивала их в голове. Уж не на них ли он намекнул? Легко и незамысловато.

Но так ли это?

Глава 1

– Не могу я все бросить и переехать на юг Испании! – Эмили Джейкобс понимала, что это невозможно. – У меня есть обязанности.

– Нет их у тебя уже месяца три. – Анна кивнула в сторону своей дочери Уиллоу, которая бежала впереди, радуясь хрустящему снегу и визиту крестной. – Это у меня обязательства.

– Я сказала Гордону, что останусь, пока не продадут бизнес, – возразила Эмили.

На деле все было наоборот. Гордон сказал, что она может остановиться в отеле, которым они управляли вместе. Пока тот не продан. Он будто делал ей одолжение. Этакий великодушный жест.

Честно говоря, это не был совместный бизнес. Он принадлежал его матери, которая недавно умерла. И Гордон довольно грубо разорвал их помолвку.

Эмили быстро поняла, что ее держат как прислугу. Обслуживающий персонал.

У нее своя комната в большом особняке, она уважает религиозные убеждения Гордона и его желание лечь в постель вместе только после бракосочетания.

Эмили не рассказывала об этом даже лучшей подруге.

Конечно, люди посмеются и спросят, почему она осталась. Ведь он явно ее не хочет.

Они слишком близки, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Да и ей не с чем сравнить. Она лишь знает, что поцелуи ничего не значат. Особенно с привкусом нежелания.

Гордон никогда ее не трогал.

Только однажды. Но и тогда резко отстранился, заметив, что она склонна к полноте.

Он и не заметил, как она похудела. Потом снова набрала вес. Но и этого он, казалось, не отследил.

Вечно застенчивая и скованная, Эмили чувствовала, как улетучивается еле заметная уверенность, и размышляла, стоит ли обвинять себя в том, что он недостаточно страстен, или все изменится, как только они поженятся.

И вот однажды ярким февральским днем с почти летним небом она взглянула на все со стороны. Гордон никогда не хотел близости с ней, используя ее как прикрытие, чтобы успокоить мать.

Он никогда не хотел ее. Ни на мгновение.

Несмотря на то что они вместе уже пять лет и три из них помолвлены, она по-прежнему девственница. В двадцать шесть лет!

– Уиллоу, подожди! – Анна бросилась вперед, желая догнать активную четырехлетнюю малышку, побежавшую к замерзшему озеру. – Боже мой!

Эмили смеялась, даже не пытаясь их догнать. Прогуляться в одиночестве так приятно!

Время, проведенное с подругой и ее дочерью, стало глотком свежего воздуха.

А может, воспользоваться редким шансом и уйти?

Пару дней назад позвонила София – университетская подруга. Они изредка общались в соцсетях, и звонок стал громом среди ясного неба.

– Не тяни с ответом, – предупредила та. – Я ухожу в декрет и хочу с этим разобраться. Братья все равно смотрят на ситуацию по-новому, хотят привлечь больше туристов. Один Херес понимает, что это невероятно. Я показала Алехандро, как ты сделала сайт для коттеджа, где работаешь.

Эмили умолчала о том, что живет в отеле.

– Он был впечатлен. И для ресторана тоже.

После расставания Эмили пыталась наладить бизнес по дизайну сайтов. Предложение Софии выбило ее из колеи. Это было неожиданно и пугало застенчивую Эмили.

Работа предстояла непростая. Ее потенциальные клиенты готовы были платить за совершенство.

– Шесть недель плюс проживание и транспорт, – убеждала София. – Щедрый гонорар, если сайт запустится вовремя.

Гонорар намечался действительно щедрый. Как и весь пакет. Это будоражило сознание!

У Эмили всего два клиента, поскольку предполагалось, что бизнес не станет взрываться подобными предложениями. Она чувствовала себя недостаточно квалифицированной и опытной, предпочитая не распространяться об этом.

– Подумай, ответ мне нужен к понедельнику.

Перед принятием столь важного решения Эмили намеревалась провести время со своей самой верной подругой Анной. Они выросли в крошечной английской деревушке, иногда их принимали за сестер – настолько они были близки.

Анна и Уиллоу – были единственными родными людьми Эмили. И вероятно, она так сильно хотела свою семью, что решила довольствоваться малым, смирившись с недостатками в отношениях с Гордоном?

Эмили улыбнулась крестнице:

– Посмотри на себя! Ты замерзнешь.

На девочке были пальто, ботинки, шляпа, перчатки и огромные наушники-вкладыши из-за проблем с ушами. У нее зубы застучали, когда она, пытаясь вырваться, потянула мать за руку.

– Ну и что. Я хочу покататься на коньках.

– Нет! – в унисон воскликнули ее мама и крестная.

Уиллоу надулась, когда ее против воли потащили прочь.

– А другим детям?!

Однако ближе к деревне она приободрилась.

– Совсем ничего не боится, – вздохнула Анна.

– Прямо как мама, – улыбнулась Эмили. – Ты часто каталась, когда мы были маленькими.

– А ты так и не научилась. Ты всегда была…

– Трусихой?

– Скорее благоразумной.

– Я хотела научиться, просто…

– Испугалась?

– Лед не так уж сильно трескался. Думаю, я боялась их разочаровать.

Она подумала о маме и папе, они были старше родителей большинства ее подруг и постоянно беспокоились. Заворачивая ее не в вату, а в ужасные рукодельные кардиганы, рукодельные шарфы и шляпки. Она, опаздывая домой минут на пять, стояла в конце подъездной аллеи с напряженным лицом. Временами ей было немного неловко, однако она ощущала себя любимой, хотя и ответственной за их счастье.

Эмили догадывалась, что когда-нибудь настанет время осмелеть и что-то изменить. И оно пришло. Только несмотря на прекращение отношений и уход из дома, у нее оставались некоторые обязательства.

– Бизнес еще не продан.

– Эмили, ты не получишь и доли от продажи. Останешься ни с чем, а Гордон будет жить припеваючи.

Анна замолчала, явно стараясь не сыпать соль на рану. Хотя на самом деле какие там раны! Отношения с Гордоном никогда не были особенно страстными.

– Скажи, пусть сам позаботится о продаже собственного бизнеса. Он достаточно использовал тебя. Эмили, сжав губы, молчала, лишь напряженное дыхание паром вырывалось из ноздрей.

– Мамочка, смотри, – радовалась Уиллоу, – Эмили – дракон.

– Полудракон, – поправила Эмили. – Настоящие драконы дышат огнем.

– Ты полудракон? – удивилась Уиллоу.

– Пытаюсь им быть.

Эмили жалела о том, что внутри ее нет дракона, которого можно разбудить. Немного огня в душе не помешает. А уж если дело касалось Гордона, она и вовсе оказывалась слишком слабой.

Впрочем, если дело касалось всего.

Лучше бы она продолжила учиться бизнесу и гостиничному делу, не искала бы легких путей – переехала к Гордону и его матери, работать в семейном бизнесе.

Анна прервала ее размышления.

– Ты познакомилась с Софией в университете?..

– Да. Мы вместе ходили на испанский.

Студенты объединялись в пары и учили язык с носителями.

– И вы общаетесь?

– Немного. Ну, так, мы следим друг за другом в Интернете. Она увидела мою фотографию и мой сайт для отеля и сети ресторанов.

– Значит, все идет на лад.

Идет.

Не случайно же Эмили озадачилась покупкой дорогой камеры. Гордон не очень-то поощрял ее увлечение, и она чувствовала себя ужасно, тратя деньги своих бережливых родителей. Однако дизайнеру сайтов необходимо самое лучшее оборудование. Эмили копила и докупала объективы, осветительные приборы, штатив.

– А шесть недель не долговато ли для сайта? – усомнилась Анна.

– Не очень для огромного винного погреба в Испании.

– Огромного? Я думала, небольшой магазинчик.

– Не в Испании! Виноградники за городом, в погребе хранятся бочки, созревает херес. Там рестораны, закусочные, а само здание похоже на замок. Они попросили не переделать сайт, а сделать его с нуля, с новыми фото.

– Они?

– Это семейный бизнес, хотя, думаю, им управляют два брата. Когда приезжают.

– В смысле?..

– Судя по всему, два избалованных плейбоя.

Алехандро и Себастьян Ромеро привлекательны настолько, насколько и испорчены.

– Похоже, их игровая площадка – все Средиземноморье. Вряд ли я достаточно компетентна. Это многомиллионная империя. Даже многомиллиардная. – При мысли о столь богатом клиенте Эмили распахнула глаза. – Они хотят свежего взгляда и чтобы по-новому взглянули на их бизнес.

– Девственными глазами? Ну, ты не подходишь.

Так оно и есть.

Эмили со своей тайной чувствовала себя очень одинокой. Да, оставались некоторые тайны, которые она не решалась открыть даже Анне, несмотря на то, что они близкие подруги.

– Я ничего не знаю о хересе и, честно говоря, думала, что это напиток для старух. Мама и няня всегда пили его на Рождество. – Эмили нежно улыбнулась, вспомнив детство. – А там огромная индустрия. – Хересовая? Извини. Херес!

Эмили рассмеялась, взглянула на Уиллоу и произнесла одними губами:

– Никогда не думала, что херес может быть… Сексуальным.

Теперь рассмеялась Анна. Интересно, ее веселила мысль о том, что херес может быть сексуальным, или то, что скованная подруга едва вымолвила это слово. И дело вовсе не в присутствии четырехлетнего ребенка.

– Почему?

– Не знаю.

Эмили была в курсе конкуренции среди винных погребов. Знала о танцующих женских ножках и танцовщицах фламенко. Это очаровывало. Она хотела поехать в Херес.

День выдался чудесный. Уиллоу уже лежала в пижаме и умоляла Эмили почитать сказку.

– Конечно.

– Эмили нужно позвонить многим, – напомнила Анна и добавила: – Ты можешь отказаться.

– Не хочу.

Уиллоу выбрала жизнеутверждающую книгу, советующую маленьким девочкам мечтать о большем.

– Я буду драконом, когда вырасту. – Уиллоу откинулась на подушку. – И дышать огнем.

– Ты будешь замечательным драконом, – согласилась Эмили.

– Но тогда я растоплю лед и не смогу кататься на коньках.

– Правда.

– Думаю, я стану принцессой и исследователем. А по выходным, возможно, единорогом.

– Потрясающе! – Эмили улыбалась, собираясь поведать еще одну историю, но после целого дня игр в снегу Уиллоу почти заснула.

– Ты красивая, когда улыбаешься, – сказала девочка. – Хотя улыбаешься не часто.

– Знаю. Думаю, я родилась с серьезным лицом.

Уиллоу засмеялась:

– А кем будешь ты, Эм?

– Что значит – кем буду я?

– Когда вырастешь?

«Старой девой Викторианской эпохи».

– Мне двадцать шесть, и я уже довольно взрослая.

– Но не для единорогов.

Анна возилась на кухне. Эмили, выйдя из детской, осторожно прикрыла дверь и села на ступеньки, радуясь, что у друзей может выдохнуть.

Большинство фотографий на стенах у лестницы она сделала сама. Крестины Уиллоу. Ее первый день рождения. Крошечная фотография Джейкобсов и Дугласов. Снимок с праздника в соседней деревне. Рождественские каникулы на последнем курсе. Отец Анны – священник в приходе, мама – его верная жена.

В тот день Анна рассказала Эмили о беременности и ужасной реакции родителей. Вполне оправданно, как оказалось позже.

Эмили смотрела на отца, хрупкого, в инвалидном кресле, он улыбался на камеру, не понимая, что происходит. Мама умерла всего через месяц.

Анна вспомнила, что тогда изучала «Ричарда III». – Досадная зима.

Но бывает что-то и похуже досадной зимы. Например, почти привыкнуть к почти хорошей жизни.

В одинокой постели нет ничего хорошего. Как, впрочем, и в том, что тебе за двадцать, а жених целует тебя так, словно ты двоюродная бабушка. Эмили не волновало, что она точно не интересна Гордону, лишь жалела, что не поняла это с самого начала, пять лет назад, размышляя, что с ней не так. Черт, они могли бы стать честными друзьями, не притворяясь парой!

Ты осталась, потому что это тебя устраивало!

Нежелательная мысль всплыла сама собой. Эмили напряглась, столкнувшись с ней лицом к лицу. Обычно она сразу загоняла ее обратно, прячась от правды.

Она слыла болезненно застенчивым ребенком. Чрезмерно заботливые родители казались ей скорее благословением, чем проклятием. Не рисковать из-за страха их расстроить – чем не оправдание? Прекрасное оправдание. Хотя, если быть до конца честной, она не рисковала, потому что это пугало ее застенчивую натуру. Она все еще консервативно одевалась, сама подстригала волосы, не желая посещать салон, где на тебя постоянно кто-то смотрит.

Она проверила телефон. От сообщения Софии екнуло сердце. Та писала торопливо, мешая испанские и английские слова: «Переговоры о крупном контракте в Нью-Йорке. Лос-Херманос хотят изменить сайт. Permiso por maternidad[1] с понедельника, так что ты нужна уже завтра. Puedes?[2] София».

Завтра?!

Эмили перечитала сообщение. София досрочно уходит в декрет, значит, у нее не будет знакомых, которые смогут ввести в курс дела. Это сильно пугало.

Вопрос Софии «Puedes?» выглядел слишком прямолинейно.

Она явно не просит. Если Эмили не захочет, ей не составит труда найти кого-то другого.

Упустить и эту возможность?

Эмили хотелось приключений и путешествий.

Можно совместить.

А по окончании работы остаться в Испании еще на некоторое время. И заняться тем, чем долгое время пренебрегала.

Романтикой.

Ощутить, каково это – когда тебя страстно целуют.

Заняться сексом…

Она не знала собственного тела, но хотела узнать. Да, возможно, здесь наметится курортный роман. Эмили посидела еще некоторое время и позвонила. Не Софии. Потом, переведя дух, пошла в гостиную.

– Я только что звонила Гордону, сказала, что утром уезжаю за границу, устраиваюсь на новую работу.

– Ура! – Анна взвизгнула и бросилась вперед, желая ее обнять.

Эмили лишь пожала руку, не готовая праздновать. – Он очень расстроился, сказал, что об этом надо предупреждать заранее.

– Он тебя не предупредил, – фыркнула Анна.

– Я решилась. – Голос Эмили звучал яснее. – Сейчас позвоню Софии, скажу, что согласна.

Она вложила в голос пылкость, скрывая ужас, который испытывала:

– Сегодня вечером разберусь с рейсами. – Она прислушалась. – О, ладно. Вряд ли я буду.

Они еще немного поболтали, потом Эмили все рассказала Анне.

– София надеется встретить меня, а если не получится, встретит ее муж. Да, кстати, я остановлюсь у экономки.

– У экономки?

– Надеюсь! Все так быстро.

– Чем больше думаешь, тем дальше от цели.

– Верно. Слушай, Анна, я никогда не хотела выходить на лед и не только из-за родителей.

– Знаю.

– И мне нечего надеть.

В случае Эмили это извечная проблема. Ее гардероб составляли эластичные брюки и однотонные топы приглушенных серых и черных расцветок. Она постоянно носила одно и то же. В скучных практичных брюках удобно сидеть на корточках, как того требуют фотосессии.

– Мне правда нечего надеть.

– В Хересе полно магазинов! Даже парикмахерские есть.

Подруга, поддразнивая, задела уязвленный нерв. Эмили напряглась.

– Я заметила, пока ты читала Уиллоу. На самом деле выглядит невероятно.

Так и есть.

Эмили, купив билеты на самолет, рассматривала фотографии потрясающего города, который уже ее ждал. – Я собираюсь всегда говорить «да», – поклялась Эмили.

– Сначала научись говорить «нет», – парировала Анна. – Просто будь собой, Эмили. Не имеет значения, понравишься ты или нет, главное, чтобы им понравилась твоя работа.

Анна очень смелая. Эмили кивнула, отчаянно желая походить на подругу. А еще попробовать что-то новое, наверстать упущенное.

– Я просто согласилась!

Глава 2

Алехандро Ромеро хотел, чтобы закончились этот разговор, этот день, эта неделя. Был поздний вечер воскресенья, и все должно было произойти очень скоро.

Нет, Мариана не смирилась.

– Хочешь сказать, наши отношения закончились в подвале?! – крикнула она.

– Повторяю, все закончилось еще в декабре. Сейчас февраль. Кроме того, какой же это подвал.

Винный погреб семьи Ромеро находился в нескольких минутах ходьбы от красивой Пласа-де-Сантьяго, от церквей, кафе, дорогих магазинов и фонтанов. Погреб, когда-то бывший частью церкви, с низкими сводами и старинными деревянными балками, хорошо освещался, лунный свет струился через маленькое витражное окно. Это место хотели многие, его содержимое стоило миллионы, арки выглядели впечатляюще. Произведения искусства. Правда, все меркло, когда Мариана потчевала людей байками о том, что Алехандро Ромеро бросил ее в подвале.

Все к лучшему.

Мариана не слушала.

– Alejandro, si significo algo para ti, por favor no hagas esto. – «Алехандро, если я что-то значу для тебя, пожалуйста, только не сейчас».

– Не сейчас? Что ты имеешь в виду под «не сейчас»? Я уже говорил об этом, перед Рождеством.

– Но потом мы узнали о твоем отце. По крайней мере, подожди, пока…

– Пока – что? Для наших семей никогда не будет подходящего времени.

– Твой отец умирает!

Алехандро терпеть не мог драмы. Это не имело ничего общего с любовью.

– Ты просто эмоциональная пустыня, Алехандро. Послушай, пусть он уйдет, думая, что вина в наших погребах сольются воедино.

– У отца в распоряжении еще год. А если ему сделают операцию, то и еще больше. И, скажу сразу, я не собираюсь так долго соблюдать целибат.

– Ты ублюдок, Алехандро. У тебя всегда все сводится к одному.

– Да. И не пытайся меня убедить в том, что тебе не было выгодно наше соглашение. Я не хочу свадьбы, не хочу играть в семью. Скажи своей семье и друзьям, что между нами все кончено, если не ты, это сделаю я. Мариана, я не люблю тебя, а ты не любишь меня.

Резко, но искренне, ничего такого, чего он не сказал бы раньше.

– Именно поэтому мы идеально подходим друг другу.

Она провела рукой по его напряженной челюсти и попыталась откинуть с глаз густые черные волосы. Алехандро убрал ее руку.

– Ты не веришь в любовь, и мне не нужно…

Она на все могла ответить и во многом была права. Алехандро не верил в любовь. Даже если она действительно существует, он не хочет этого чувствовать. Достаточно того, что любовь сотворила с отцом.

– Ты не можешь так поступить с отцом. Это его убьет.

– Мариана, между нами все кончено.

– Пока у следующей женщины, с которой ты начнешь встречаться, не заблестят глаза и она не поймет, как с тобой обращаться. Пока не захочет большего. Тогда ты поймешь, как нам было хорошо.

Она потянулась к его паху, но он оттолкнул ее руку. И ее саму, едва она попыталась его поцеловать. Сейчас ее красные губы выглядели слишком соблазнительно для его грязных мыслей.

– Иди домой.

Она размазала по его лицу помаду и рассмеялась, когда он откинул голову.

– Иди домой.

– Увидимся, когда успокоишься. Может, после лета?

– Все кончено.

Он стоял в полумраке, испытывая облегчение от того, что они расстались, но сомневаясь в правильности выбора времени.

Алехандро и без Марианы знал, что он – эмоциональная пустыня.

Без эмоций гораздо проще жить. Он усердно трудится, еще усерднее веселится. Занимается и тем и тем в равной степени. Бесстрастно. Вызывая, таким образом, злость у возлюбленных, удивляя при этом коллег и сверстников.

«Мне все равно» – именно это скрывается в глубине темно-карих глаз. И никому не позволено подходить слишком близко. И он редко делится самым сокровенным.

А вот отец – полная противоположность. Эта новость и правда расстроит, а то и убьет старика. Впрочем, это мнение Марианы.

Казалось, Хосе Ромеро скорее умрет, чем продолжит бороться. Алехандро не хотелось усугублять его положение.

Из внутреннего дворика элитного ресторана «Таберна Ромеро» доносились смех и разговоры. Чтобы добраться до резиденции, придется пройти через него. Алехандро вошел в ресторан.

– Hola[3].

Официантка и несколько посетителей приветливо улыбнулись. Алехандро кивнул, находясь не в настроении для вежливой беседы.

В заведении было людно постоянно, а в этот воскресный вечер особенно. На сцене выступали танцоры фламенко. Он взглянул в сет-лист и понял, что это Ева. Его первая любовница. Давным-давно.

«Да уж, когда постоянно дома, – думал он, усаживаясь в кабинке семьи Ромеро, – появляется такая проблема, как слишком большое количество бывших».

Свет постепенно потускнел, послышался топот сапог по деревянной сцене и другой темп музыки. Алехандро едва поднял голову. Слишком много воспоминаний для одного вечера.

Когда-то он сидел за кулисами в Барселоне или Мадриде, пока выступала мама, тогда уже на крупных площадках. Потом вспомнились обвинения отца, когда она вернулась домой. А потом ужасная депрессия, в которую он погрузился, когда она перестала приходить.

Брат Себастьян и сестра Кармен страстно ненавидели маму, а Алехандро смотрел на ситуацию с ее стороны. Если бы отец проявил немного понимания к ее таланту, искусству!

А фламенко – настоящее искусство.

Алехандро не мог заставить себя смотреть на сцену, обвел взглядом «Таберну». В основном местные жители. Ждут не дождутся выступления Евы. Кроме того, еще несколько танцовщиков-учеников.

Вдруг он заметил женщину, по виду точно не местную.

Ее отличало то, как беспокойно она поправляла светлые волосы, растрепанные на ветру, как потягивала вино. И слишком обтягивающая белая рубашка. В общем, выглядела она явно неловко. Алехандро наблюдал, как она взяла тарелку с puré de guisantes[4], принюхалась, словно пытаясь понять, что это такое. Однако нос не зажала, хотя и скорчила гримасу, одним движением отодвинув тарелку. Он все понял и затаил дыхание. Наконец она решилась, проглотила, запила большим глотком вина.

И вздрогнула. Словно маленькая собачка, которая отряхивалась от воды.

Ее грудь покачнулась, волосы тоже. Он улыбнулся, что делал нечасто.

Вместо того чтобы подцепить оливку пальцами, она попыталась наколоть ее вилкой.

Он заметил фотоаппарат на столе рядом с ней и понял, что, возможно, это Эмили Джейкобс, англичанка, прибывшая в качестве фотографа и дизайнера нового веб-сайта. Неплохо было бы подойти и представиться, но сегодня он не в настроении вести учтивую беседу. Кроме того, девушка выглядела несчастной. Она оставила попытки поймать упрямые оливки и, похоже, собралась уйти. Хотя именно в тот момент началось главное действо!

Она подняла глаза.

Не на него.

На сцену.

По топоту ног, возгласам одобрения и приглушенному свету Алехандро понял, что Ева вот-вот выйдет теперь уже на неосвещенную сцену. И не обернулся.

Он наблюдал за мисс Джейкобс.

И понял, что рискованное решение привлечь постороннего человека оказалось правильным.

Алехандро наблюдал, как менялось выражение ее лица: с усталого на настороженное. А когда зажегся свет на сцене, она выпрямилась и широко раскрыла глаза, впервые увидев настоящее фламенко, и, казалось, позабыла о еде. Белая рубашка немного натянулась на груди, тем не менее столь простой наряд был неуловимо красив.

Она прекрасна. Ее лицо выражало восторг. Возможно, ему стоило заставить себя посмотреть представление.