А никто уж точно не доверится адвокату, чья малолетняя дочь разводит людей на бабки сексуальными скандалами. Лена прекрасно это поймёт. И оставит меня в покое.
Она оставит меня в покое!
В лицей я приехал к концу пятого урока. На занятия, которые должен был сегодня проводить сам, организовал замены с помощью Тамары. Я имею полное право на личные обстоятельства и ни перед кем не должен оправдываться.
Но как же мне не пришло в голову поставить на зарядку в машине старый телефон? Пока я кромсал грамоты, там набежало только сорок восемь процентов.
Результат рукоделия показался удовлетворительным на четвёртой попытке. Ещё полчаса я тренировался прилаживать к отверстию телефон. Зато догадался подключить его к пауэрбанку прямо на выбранной полке. И полностью отформатировал карту памяти на сто двадцать гигабайт. Убедился, что места хватит больше чем на два часа непрерывной съёмки.
Раз пять проверил свою ловушку. И остался доволен.
Насколько я боюсь предстоящего разговора, стало понятно, когда потребовалось вызвать ученицу Семёнову в мой кабинет.
Я не мог придумать предлог. Не мог придумать начало своего монолога.
Нужно, чтобы она подробно проговорила всё то, что сотворила в моём кабинете вчера днём. Нужно, чтобы она вообще пришла. Ведь мерзавка вознамерилась получить деньги на карту, прибавив в моё «личное дело» ещё один изобличительный перевод.
Чёрта с два я повторно наступлю на одни и те же грабли!
Нельзя слать ей СМС, которые можно будет использовать против меня.
«Наверняка девчонка страшно боится», – подбадривал я себя.
Она не сможет даже глаз на меня поднять, и очень не захочет идти в мой кабинет. Конечно, она тоже не спала всю ночь. С трудом высидела уроки. Издёргала себя. У неё натянут каждый нерв, как и у меня.
Но я придам Лене уверенности. Я похвалю её. Буду ею восхищаться. Заставлю зазнаться в край. Гордиться собой, этими блестящими достижениями, гениальным планом. Уверен, что её распирает от желания похвастаться. Ей страшно, но она в восторге от самой себя.
Ей ничего так не хочется, как с кем-то поговорить о своём успехе. Растолковать, как она умна.
Она бы не растрепала всё это подружкам. Значит, я единственный, перед кем можно будет распустить хвост.
Если я развею страх, который она просто не может передо мной теперь не испытывать.
Она у меня в руках.
Почему же я сам так трясусь?!
Когда время начало поджимать, пришлось велеть Тамаре послать за Семёновой без объяснения причины. Главное, покончить с этим поскорее. Я могу вызывать учащихся в свой кабинет. Я, в конце концов, директор лицея. Мало ли какие возникли вопросы. Тем более, вчера она сама ко мне приходила. Может быть, я что-то решил по её обращению.
И вообще, это не Тамарино дело.
Надеюсь, Маша не спросит вечером, что мне понадобилось от её одноклассницы.
Внезапная мысль чуть не выбила меня из колеи. Ведь Семёнову сейчас отзовут с урока. Нужно что-то заранее придумать, на всякий случай. Потом, потом, сейчас главное – не отвлекаться.
Всё сделать правильно.
От успеха буквально зависит моя жизнь.
* * *
Лена вошла в кабинет и воровато огляделась. Посмотрела на меня вызывающим взглядом. Поразительно, она вообще не стесняется из-за того, что сделала! Удивительная бестия.
Впрочем, так даже лучше.
– Садись, – попросил я, кивая на стул напротив моего широкого стола. Так мы оба оказывались в кадре.
Кроме камеры в углу, я включил запись на телефоне, и даже на диктофоне, который купил около одного из банков. Последний спрятан за диваном. На случай если она опять усядется там. Я установил камеру так, чтобы и диван попадал в объектив, хотя при таком варианте, конечно, выйдет хуже.
Я был предельно напряжён.
Лена подошла и села напротив.
Нужно было усыпить её бдительность, и я достал толстую стопку пятитысячных купюр, перетянутую резинкой. Положил между нами.
– Пересчитывать будешь?
Она мотнула головой.
– Ты знаешь, что за шантаж можно попасть в тюрьму? – спросил я, сверля её взглядом.
– Я несовершеннолетняя, – напомнила Лена.
Она вообще способна испытывать смущение?
– Значит, у твоей мамы могут начаться серьёзные неприятности, – терпеливо продолжил я, осторожно подбираясь к своей ловушке. Моё сердце колотилось, как бешеное, руки пришлось спрятать под столом, потому что они неприлично дрожали. Хотя я проглотил пригоршню таблеток валерианы из аптечки. – Ты подумала о своей матери, Лена?
– Мама говорит, что девочка должна уметь о себе позаботиться.
– Боюсь, что ты неправильно её поняла. – Я старался быть с ней максимально серьёзен, как со взрослой. Притом озвучивать вещи, которые выведут из себя любого подростка. Мне нужно было, чтобы Лена взялась доказывать, какая она крутая. – Эти деньги мне пришлось одолжить, – продолжил я.
Лена кивнула.
– Больше у меня нет. Ты это понимаешь?
Она молчала.
– Я тобой даже немного восхищаюсь, – приступил я к главной, раз сорок отрепетированной части. – Это неправильно, но я не могу не отдать должного. Ты устроила всё мастерски. Подумай о курсах для молодых актёров. Сколько ты готовилась?
– Я долго готовилась, Александр Николаевич! – с вызовом сказала Лена. – Очень старалась. Поверьте мне. – Господи, сработало! Главное – не показать облегчения. – Сидела ночами, не ходила гулять, – продолжала она. – Это очень важно для меня! Не думайте, что я отношусь к делу несерьёзно. Мне так стыдно теперь. Пожалуйста, дайте мне шанс!
Стыдно ей, как же!
– Ты можешь забрать это, – кивнул я на деньги. – Просто учти, что больше твой номер не прокатит. Удали видео.
– Я не списывала!
– Что? – я моргнул.
– Клянусь вам, я всё выучила!
– Что выучила? – совсем уж растерялся я.
– Я учила! – с надрывом выкрикнула Лена, подаваясь вперёд. – Я была готова! Я могла бы пересдать контрольную сама! Пожалуйста, дайте мне шанс. Не заставляйте меня опять… делать это с вами.
Моя голова пошла кругом. Нет, нет, нет, не может быть. Так просто не бывает!
– Мне так стыдно, – частило исчадие ада напротив меня. – Я теперь себя ненавижу. Зачем вы меня позвали? Вы хотите теперь делать всё бесплатно? Теперь, когда у вас нет денег. Александр Николаевич, разрешите мне просто пересдать эту контрольную. Ну пожалуйста.
Я не верил своим ушам. Кровь снова стучала в висках с такой силой, что, казалось, мои сосуды лопнут от напора. Голова наполнилась гулом. Она опять стремительно пустела.
Я летел в бездну.
Девушка напротив поставила локти на стол, подняла ладони, загораживая растопыренными пальцами лицо справа и слева.
И показала мне язык.
Я безмолвно пялился на то, как она протянула руку, забрала стопку купюр, повесившую на меня пять кредитов, и опустила её в свой тряпичный рюкзак.
– Можно я пойду? – спросила Лена, прорывая моё оцепенение. – Можно хотя бы не сегодня, пожалуйста? Я пойду, да?
Она покинула мой кабинет, так и не дождавшись ответа.
Глава 4
Я провёл неделю, словно во сне. Телефон теперь постоянно был у меня в руках, поставленный на беззвучный режим. Любое сообщение провоцировало приступ мигрени. Сколько же спама приходит на наши номера ежедневно! Пускай удавятся своими проклятыми бонусами и скидками! Почему МЧС шлёт эти дурацкие послания о погоде? Как мне всё это заблокировать?
Страх не давал возможности толком сосредоточиться ни на чём. А ведь следовало решать проблему с кредитами. Через месяц проценты сделают ситуацию ещё хуже.
Я выставил на продажу свои часы, четыре старых телефона и дорогой костюм, который надевал на выпускной сына.
На объявления никто не отзывался.
Думал ли я когда-нибудь, что буду так нуждаться в деньгах, оставаясь владельцем шикарной квартиры, директором элитного лицея и продолжая съедать на завтрак бутерброды с красной икрой? Мы давно перестали экономить в мелочах. Родители гордились моими успехами. А правда оказалась в том, что я не мог потратить свободно даже десяти тысяч рублей.
То есть, потратить, я, разумеется, мог. Мог купить почти любую вещь, которую бы захотел.
Вот только эту вещь потом нужно было принести домой.
Уже лет восемь или десять я не слышал от Ларисы фразу «куда можно было деть столько денег?» На самом деле, она довольно легко простила мне даже ту историю с казино. И это я, я, а не она, предложил перекрыть себе доступ к нашим сбережениям. Деньги копились на жильё для подрастающих детей.
Мы обеспечены, но звёзд с неба не хватаем. Купить пару квартир – задача не из лёгких. Мы знали, что со временем придётся отказаться от этой, просторной, чтобы дети смогли свободно жить отдельно. И были готовы – к чему нам с Ларисой вдвоём столько квадратов в старости? Мы откладывали средства заблаговременно, чтобы всё устроилось наилучшим образом. А я оказался невоздержанным под воздействием алкоголя. Я ругал себя тогда куда больше, чем моя жена. И был уверен, что очень мудро всё обезопасил.
Но если я вдруг попрошу Ларису перевести на мой счёт лишнюю сотню тысяч, она заинтересуется, куда же подевалось то, что было на нём и так. Даже не из подозрительности! Просто это будет совершенно нормально. Спросить.
Я же не мог позволить себе отвечать на вопросы.
Начался март, и я осознал, как унизительна система распределения финансов в нашей семье. Свою ежемесячную зарплату я получал на карту и тратил бесконтрольно, но автоплатёж переводил сорок её процентов на сберегательный счёт, а жена – раньше я об этом не думал! – получала обязательное уведомление. И я не мог автоплатёж отключить. Счета за квартиру тоже погашались с моей карты автоматически, как и все страховки и прочие регулярные взносы. Традиционно именно я давал Маше карманные деньги.
Остатков раньше более чем хватало на беззаботную жизнь.
Теперь приходилось решать, что важнее – открытые кредитные карты или долг приятелю, у которого я дёрнул двадцать тысяч перед покупкой рубашки. Я боялся заправить машину, и устроил спектакль, изучая перед зеркалом свой живот. Похвалил Машкины пробежки и громогласно принял решение с наступлением весны ходить на работу пешком.
Мне нужно было по утрам втайне от собирающийся в школу дочери пихать в портфель какие-то хаотичные продукты из холодильника, потому что я уже не мог позволить себе пообедать даже в столовой лицея.
Это был какой-то абсурд. Страшный, словно переход по доске между крышами небоскрёбов.
Я всё время боялся какого-то невинного вопроса от Ларисы или Маши, вопроса, который вскроет всё происходящее.
Я, как маленький мальчик, бесконечно размышлял, на что было бы естественно попросить крупную сумму у жены.
Господи, у меня даже не было друзей, с которыми Лариса не знакома! Какого-нибудь мифического юбиляра, коему можно было отослать солидный дорогой подарок! Я был весь как на ладони. Связан по рукам и ногам.
И ведь я сам годами загонял себя в эту ловушку. От чистого сердца считая её доверительными и открытыми отношениями в семье.
Открытыми!
Я практически перестал спать, и мой внешний вид ухудшался с каждым днём. Пришлось выдумать недобросовестного подрядчика, якобы подставившего лицей с июльскими ремонтами в последний момент. Уже объяснив этим в красках свою нервозность, скверное настроение и постоянную занятость, я понял, что жена может встретить кого угодно из моих подчинённых в супермаркете или на заправке, завести вежливую беседу и невзначай что-то об этом сказать!
Я казался себе крысой, запертой в экспериментальном лабиринте. На моём пути всюду обнаруживались ловушки и западни. А результатом опыта так или иначе должна была оказаться гибель, которую я судорожно оттягивал.
Часами я убеждал себя, что толика времени позволит придумать простой и очевидный выход. Если бы у меня только были силы пораскинуть мозгами!
К субботе нашёлся покупатель на машину. Это даст мне некоторую фору. Ларисе скажу, что барахлил двигатель, и я оставил её в техсалоне. Скажу, только если она заметит. Как скоро жена обратит внимание на пустующее парковочное место рядом с ней? Абсолютно не вяжущееся с моим заявлением о пеших прогулках.
Интересно, а она вообще запомнила это мини-представление?
Совру, что обнаружилась поломка, требующая заказа деталей из-за границы и длительного ожидания. Сымпровизирую что-то. Об этом можно будет подумать позднее. Именно необходимость постоянно сочинять прикрытия для расползающихся в моей маскировке брешей и не даёт мне сосредоточиться и решить главный вопрос!
Покупатель согласился, сделка должна была состояться в понедельник после обеда. Я был доволен. Закрою кредиты. И смогу определиться, как быть дальше. Через сколько месяцев деньги за машину полностью окажутся в распоряжении Лены Семёновой?
От неё не было ни слуху ни духу. Я умудрялся не встречать её в коридорах лицея. Но не разрешал себе поверить в фантастическую сказку о том, что она оставит меня в покое.
Лена не пропустила ни одного урока за эту неделю. Я следил за её посещениями по журналу электронного учёта. Я следил за её передвижениями по камерам из коридоров. Я превращался в маньяка, который караулит добычу – хотя на самом деле это я прятался. Прятался так глупо и страшно. Я дважды опоздал на свои занятия потому, что не мог покинуть кабинет до того, как по камерам проведу Лену на очередной урок.
В верхнем ящике моего стола лежала распечатка с её расписанием. Словно карта минного поля.
Поднимаясь в лифте домой вечером субботы, я поймал себя на мысли, что хочу уже знать об условиях следующего требования этой дряни. Ожидание становилось невыносимым.
Что очень глупо. Пока не найдётся выход, а я решительно не мог его отыскать, требования эти будут преследовать меня до её совершеннолетия как минимум, но, скорее всего, намного, намного дольше. И чем длиннее перерывы между ними, тем больше я протяну.
Но ждать оказывалось слишком мучительно. Я бесконечно гадал, сколько ноликов всплывёт в очередном запросе. Будут ли цифры бесконечно расти? Она ведь должна понимать, что я не рисую эти купюры. Я же объяснил, что занял деньги. И уже четвёртый день, как она ничего не просит. Ведёт себя, будто ни в чём не бывало.
Но скоро она появится снова. Это так же точно, как и то, что я нахожусь в заднице. Самой глубокой из всех возможных.
Как Лена озвучит свой очередной ультиматум?
Её номер в своём телефоне я успел переименовать трижды. «Семёнова» превратилась в «9-А», а «9-А» – в «Сантехника лицей». Последнее тоже не особо мне нравилось. Что, если сообщение придёт среди ночи, как в прошлый раз? Как назло, в тот момент, когда я потеряю бдительность и оставлю телефон без присмотра. Что, если ей взбредёт в голову вообще позвонить?
Я установил такой сложный узор для разблокировки экрана смартфона, что забыл его. И в среду вечером пришлось обращаться в сервисный центр.
Я висел над его сотрудником, словно глыба, готовый, если надо, вырвать телефон или заехать парнишке в переносицу. Что, если он полезет в мессенджер? Или откроет сообщения случайно?
Я боялся удалить переписку, но после того как мой телефон разблокировали, снёс диалог с Семёновой полностью.
Всё равно я знал его наизусть. И помочь он мог только ей одной.
Но видео удалить не решился.
Хотя в четверг днём осознал, находясь на работе, что мой аккаунт, очевидно, зайден на домашнем ноутбуке, которым и жена пользуется время от времени. Синхронизация! Лариса станет искать мебель для кабинета, и, скорее всего, сделает это, устроившись перед телевизором в гостиной. По четвергам у неё неприёмный день.
Лариса заварит себе чай, сядет на диван, поднимет крышку. Выберет что-то и оформит заказ. Укажет почту. Потребуется подтвердить информацию, и она зайдёт на соответствующую страницу. Это будет мой аккаунт. Лариса не вспомнит свой пароль, как обычно, и изменит мейл в заказе. Обновляя страницу, случайно перейдёт в облако…
Покрываясь ледяным потом, я бросил объяснять уравнение шестиклашкам, лишился дара речи. Потом вызвал к доске первого попавшегося на глаза мальчика, вынудив того пытаться выполнить мою работу и понять, как применить на практике ещё не пройденный материал. Я плюхнулся за стол, перестал слышать фоновый шум и безвозвратно снёс из облака абсолютно все данные.
Почти терабайт фотографий, архив всей своей жизни.
Или они прогружаются на ноутбук так же, как на телефон? Остаются в памяти? Ведь в моей галерее всё было на месте.
Я вспотел так, что на рубашке проступили неприличные пятна.
Оказалось, ученик Соколов уже три раза задал какой-то вопрос. Дети таращились на меня, как на экспонат Кунсткамеры.
Не представляю, как я дождался звонка. И как не разбил машину, несясь домой, очертя голову. Концерт с пробежками я устрою только в пятницу, когда суровая стрелка впервые после знакомства с Семёновой властно повелит пополнить бак.
На полпути я едва не бросил автомобиль на светофоре, готовый бежать через кусты, и проклинал себя на чём свет стоит – казалось, что намного быстрее было добраться пешком, срезав путь через балку.
Ларисы не было дома. Мой аккаунт вылетел и требовал пароль.
Я поменял его на всякий случай. Лариса и свои не способна запомнить, но мало ли что.
Мало ли что ещё может прийти от Семёновой и прогрузится в облако.
Я выключил синхронизацию.
Спустился вниз, чтобы вернуться на работу.
И вспомнил о старых телефонах, разбросанных, как бомбы у нас в спальне. Я же нашёл их все, чтобы выставить на продажу. Фотографируя, достал с привычных мест. И бросил там, где Лариса сможет удивиться им.
Более того, я каждый из них включал, чтобы определить работающие! Конечно, они тут же подрубились к домашнему вайфаю.
И прогрузили через облако это ужасное видео!
Я помчался обратно. Едва не сошёл с ума, пока дожидался лифт – хотя знал, что в квартире никого нет.
Стоит ли говорить, что в памяти старых телефонов ничего не обнаружилось?..
Так или иначе, а мне придётся рассказать обо всём жене. Рано или поздно.
До того, как она поймает меня за руку при попытке заполучить очередной миллион. Аппетиты моей юной шантажистки не оставляли ни единого шанса скрывать происходящее долго.
Скорее всего, Лариса поймёт. Нужно только правильно ей рассказать. Самое главное – порядок подачи. Сначала – шантаж, потом – очень аккуратно! – его основные обстоятельства. Но без больших пауз, чтобы она не успела сочинить чего-то похлеще.
Может быть, моя жена даже что-то придумает. Она умная женщина.
Но пока что я не мог сложить в голове нашего диалога. Любая конструкция рассыпалась, словно карточный домик. Хотя я был жертвой. Жертвой по всем статьям.
Всякий раз, как в моей голове всплывало слово «статья», начиналась мигрень.
В прихожей квартиры громко играла музыка, раздающаяся из-за двери моей дочери. Я в тот день радовался тому, что раздобыл четыре с половиной миллиона запаса так быстро, хотя моя машина стоила куда дороже на самом деле. Слава богу, что Миша пробился на бюджет. У нас был резерв на его образование. По условиям договора он должен будет получить эти деньги вместе с дипломом, как вознаграждение за труды и стартовый капитал для будущего, но я уже не особо верил, что у членов нашей семьи есть будущее.
– Дай мне что-нибудь съесть, – попросил я жену, входя на кухню. – Умираю с голоду.
– Потерпи двадцать минут, – не оборачиваясь, возразила Лариса. И добавила: – У нас гости, я почти закончила. Поужинаем все вместе.
– Гости? – наполняющимся страданием голосом переспросил я. Только этого не хватает.
Вести светскую беседу. Объяснять посторонним причины моего ужасающего внешнего вида. Чего доброго, зайдёт разговор о том, как спасти сроки ремонта лицея! Посыплются уточняющие вопросы. У кого-то найдутся знакомые, которым можно позвонить прямо сейчас и обо всём договориться.
Каждая моя ложь за эту неделю только глубже заталкивала меня в яму.
Как потом отвязываться от совершенно ненужных подрядчиков, знакомых с какими-то нашими друзьями, постоянно общающимися с Ларисой? Они ведь будут волноваться, перезванивать, спрашивать, всё ли устроилось. Жена станет задавать вопросы мне. Завертится ещё один безумный круговорот лжи и недомолвок, вытянув последние, столь необходимые мне силы…
– Не бойся, гости у Машки, – успокоила Лариса, поймав случайно мой отчаянный взгляд. – Они тебе не помешают. Просто в кои-то веке поужинаем всей семьёй. Нужно произвести хорошее впечатление, – подмигнула она.
Я напрягся ещё больше. Неужто моя дочь привела в дом молодого человека?! У неё есть парень?! Только этого не хватало! Почему, ради всего святого, ещё и это свалилось на меня сейчас?!
– У Маши ночует девочка, с которой она очень хочет дружить, – понизив голос, объяснила жена, заправляя салат маслом. – Они решили делать вместе доклад по истории. Представляешь, сама попросила, чтобы я устроила полноценный семейный ужин. Переодевайся пока. Ещё буквально десять минуточек.
Я выдохнул с облегчением. Это казалось наименьшим из возможных зол. Хотя, конечно, предпочтительнее было бы спрятаться в каморке старого кабинета и под прикрытием тетрадей придумать какой-нибудь мало-мальски приличный план действий. Теперь, когда можно считать, что небольшой запас финансов и, соответственно, временной люфт у меня есть. Нельзя потратить его бездарно. У меня не так много источников. У меня их, как оказалось, вовсе нет.
Я переоделся, умылся и обозрел в зеркале своё осунувшееся лицо. Принимать душ не стал – остро требовалось съесть хоть что-нибудь. После завтрака у меня маковой росинки во рту не было – ведь теперь ваш покорный слуга вынужден экономить на самом необходимом, вплоть до обедов.
Я издал протяжный стон и прислонился лбом к стеклу.
Абсурд, какой дикий абсурд всё то, что со мной происходит!
Выключив воду, я заторопился в гостиную. По правде говоря, начинал всерьёз грозить голодный обморок. Пора прекращать доводить экономию до маразма.
В проёме дверей у меня буквально потемнело в глазах. Свет померк, а потом резко стал ярче, расцветив действительность мерцающими пятнами. Я взялся рукой за косяк. С трудом сглотнул пересохшим горлом.
Посреди моего дома, за моим широким обеденным столом, рядом с моей сияющей родной дочерью сидела, бесстыдно одетая в Машкин спортивный костюм не по размеру, та самая Лена Семёнова, от которой я прятался по углам лицея, за которой следил со страхом и трепетом на экране монитора, которой боялся до дрожи в коленях. Она сжимала в руках мою любимую чашку с толстым анимешным котом. И радостно мне улыбалась.
Глава 5
– Здравствуйте, Александр Николаевич!
– Па, это Лена, мы вместе готовим доклад о Короле-Солнце! – воодушевлённо выпалила дочь.
Я смотрел на Семёнову загнанным зверем. Пол уходил у меня из-под ног. Хотелось закричать.
В улыбке незваной гостьи проступило отчётливое превосходство.
Слава богу, Лариса как раз поставила на стол большое блюдо жаркого. Загородив меня на пару секунд. Это позволило хотя бы вдохнуть.
– Людовик ХIV был тем ещё мерзавцем, – поделилась своими соображениями Маша, хватаясь за ложку и накладывая еду.
Я, пошатываясь, опустился на свой стул.
– Государство – это я(1), – многозначительно процитировала Лена, пожирая меня взглядом.
В комнате становилось душно.
– Мы будем делать презентацию. Можно я возьму в понедельник в школу твой проектор? Половина уже готова, выходит круто!
– Было бы здорово добавить какое-нибудь видео, – сделав ударение на последнем слове, прочирикала Лена. – Что-нибудь пикантное. В самое начало, чтобы внимание привлечь. Там же можно увеличить картинку на всю стену? Если договориться с Анной Артёмовной отодвинуть шкаф, получится прямо как в кинотеатре.
– Кадры из какого-нибудь фильма! – загорелась Маша. – Идея – топчик! Па, ты знаешь кино о Короле-Солнце?
Тревожный гул снова поселился у меня в голове, мешая воспринимать информацию. Затылок пульсировал. Я уставился в пустую тарелку, понимая, что не смогу проглотить ни кусочка в присутствии Лены Семёновой.
Она в моей квартире. Чёртова малолетняя шантажистка в моей квартире! С ней хочет подружиться моя дочь! Мою наивную маленькую девочку втянуло в свои страшные игры это чудовище!
Что ей здесь нужно? Какой новый невообразимый кошмар сочинил её больной мозг?!
Не понимаю, как во время этого адского застолья я не сошёл с ума. Всеми силами я старался вести себя естественно, всеми силами старался есть, или хотя бы делать вид, что я ем. Лариса любезно улыбалась и всячески поддерживала беседу. Похоже, Маша её попросила. Моя жена обычно немногословна.
А ещё я точно знаю, что моя жена ничего не помнит о Людовике XIV, сведеньями из биографии которого сыпала сейчас как заправский историк. Не иначе просмотрела статью в интернете. Да что здесь происходит? Почему мои жена и дочь расстилаются перед этим кровожадным монстром?!
