Принципы

Выбраться из враждебно настроенного учреждения нам удалось только к утру.

VII

Едва мы сели в машину, я сразу попросила у Ростовцева телефон – мой-то был разбит. Позвонила маме, объяснила ситуацию в целом, заверила, что со мной все в порядке. Я опасалась, что она будет ругать меня за то, что невольно подвергла семью опасности, но мама меня удивила.

– Это стоило того?

Вопрос был задан спокойным и даже деловитым тоном.

– Определенно стоило, – твердо сказала я.

– Ну и не переживай, дочь. Ты поступила по совести. Ты сказала, нас будут защищать.

– Да, полицейские. Я сейчас передам трубку другу, он тебе все объяснит.

Ростовцев, приняв от меня телефон, улыбнулся мне. Я как-то легко назвала его другом… Сама от себя не ожидала. Внимательно изучала Диму, пока он спокойно инструктировал мою мать. Выглядел, словно гончая, почуявшая след. Возбужденный, нервный, радостный, уверенный в себе. Словно до этого момента держал в себе какое-то внутреннее напряжение, нашедшее выход. Словно жил ради этих мгновений. Да, полицейская работа – это его стихия.

– Я заметила, что в СК нас встретили без большой радости.

– А что ты хотела, Лиза? Мы пришли, чтобы сообщить, что у них руководителем группы по особо важному делу работал серийный убийца-психопат. Сейчас большое начальство там на ушах стоит, ищет крайнего, кто двигал Родионова на должность. Такой провал будет стоить кому-то теплого места, головы полетят.

Он сказал это с явным удовольствием.

– Недолюбливаешь следователей?

– Не всех. Конкретно СК-шных.

– Почему? Недостаточно профессиональны?

Дима усмехнулся.

– Не в этом дело. Профессионализм зависит от людей и образования, с этим все в порядке. Просто мы как-то больше к земле были. В девяностые, хоть и мрак был кромешный, мне больше нравилось расследовать. Было как-то проще все. Я чувствовал, что мне спину прикрывают. Знаешь, свои, родные менты. К концу двухтысячных все начало меняться.

– Ты не вписался?

– Да. В Энске при создании отдельного управления СК не успели толком ничего организовать, как грянул двенадцатый год. Ты сама знаешь, большую часть местных силовиков просто выгнали. Остались очень немногие. Родионов, кстати, один из таких. Ну и если даже заслуженным сотрудникам выписали пинок под зад, кто будет всерьез относиться к какому-то мелкому внештатнику?

– Тебя это задевало?

– Конечно, как профессионала. Но мои навыки смогли оценить в другом месте, так что поверь, Лиза, я с голоду не умру. Можно сказать, живу, как у Христа за пазухой. А это дело для меня – было как хобби. Просьба серьезных уважаемых людей.

– Ты сказал «было». Что изменилось?

– Теперь это стало личным делом, – серьезно ответил Дима.

Неужели, из-за меня, подумала я. Если так, мне это льстило, если честно.

– Пора вести тебя на новое место, – сказал Ростовцев. – Давай заедем за твоими вещами. С хозяином квартиры я все вопросы улажу, не переживай.

Он отвез меня домой, где я быстро собрала вещи. Загрузив сумки в багажник, Дима огорошил меня неприятной новостью: теперь мы должны были надолго расстаться. Меня это очень расстроило – я доверяла Ростовцеву, но с другой стороны, понимала – я уже сыграла свою роль. Оставалось только ждать успешного розыска Родионова. Я надеялась, что он не сможет долго скрываться.

По дороге на мой новый адрес, Ростовцев решил заехать в больницу, на всякий случай проведать Точилину, узнать ее состояние. Я не возражала, но предпочла остаться в машине – все равно меня к ней не допустили бы.

Оставшись одна, я попыталась успокоиться. Не получилось. Было как-то не по себе. Не складывалась стройная картина всего случившегося. Наверно, из-за недосыпа.

Дима вышел из больницы довольно быстро и чем-то взволнованный. Он отогнал машину ко двору соседнего дома, за угол от больничного корпуса и остановился у обочины. Но двигатель не заглушил.

– Лиза, о том, что сейчас случится – никому не слова, – сказал он.

Его волнение передалось и мне, но я даже и предположить не могла, что произойдет дальше. Через три минуты из-за угла со стороны больницы быстро выбежала стройная блондинка в черном спортивном костюме. Она быстро достигла автомобиля, распахнула заднюю дверь и, едва успев плюхнуться на сидение, крикнула Диме:

– Гони!

Вопреки ее запыхавшемуся тону, Ростовцев плавно тронулся с места, чтобы не вызывать подозрений.

Я повернулась назад.

– Привет, – блондинка протянула мне руку. – Я о тебе наслышана.

– Знакомься, Лиза, перед тобой – Анна Точилина. Твой товарищ по несчастью.

– Мы выжили, Дима, – в пику ему ответила Анна, – так что мы товарищи по счастью. Не на тех женщин он напал, Лиза. Для тебя просто Аня.

Хоть Точилина и тяжело дышала после своего продолжительного забега, она не выглядела как человек, только что вышедший из месячной комы. Действительно, чудо.

Меня поразило, насколько хорошо она выглядит. По возрасту ей было почти столько же, сколько и мне, но, если судить по внешности, больше тридцати дать было невозможно. Даже без косметики она прекрасно смотрелась Спортивная фигура, тонкая талия, высокая грудь, ограниченная спортивным топом, угадывающимся под тонкой обтягивающей футболкой, красивые длинные и пышные светлые волосы, к сожалению, лишь наспех причесанные. Черты лица у Анны были очень приятны – может быть, немного резко отточен подбородок и скулы, что делало ее внешность несколько стервозной, но с другой стороны, это и привлекало. Она открыто и с интересом смотрела на меня своими большими красивыми зелеными глазами. Представляю, насколько великолепно она будет выглядеть, если дать ей время привести себя в порядок. Привлекательная внешность дополнялась обволакивающим томным голосом.

Я с удовольствием пожала ее протянутую руку. Изумилась мягкости кожи на ее ладонях. И это без всякого крема! После месячной комы! Надо будет спросить, как она добилась такого…

О чем я только думаю? Жаль признавать, но некоторые мужские стереотипы о женщинах имеют под собой основания. Вчера вечером меня могли убить, а я уже думаю о том, как украсть у новой знакомой секрет красоты.

Я с трудом отошла от неожиданного появления Анны в нашем автомобиле и спросила Диму по делу:

– Ты что, ее из-под охраны вывез? Почему?!

– Не смотри на меня так, Лиза. Это была ее идея.

Я недоуменно уставилась на Точилину.

– Тебя там не было, – пояснила она. – Как они на меня смотрели. Выжила чудом, только очнулась. Для вас месяц прошел, а для меня десять секунд. Я как будто вынырнула из черной бездонной реки. Яркие и очень неприятные ощущения. Пытаюсь сохранить эти воспоминания, пока они свежие, понимаю, как они важны. И какое я получила отношение от дорогой полиции?

– Это следственный комитет, Аня.

Аня? Быстро они успели подружиться.

– Дима, оставь при себе ваши межведомственные нюансы. Короче, Лиза, только он меня внимательно выслушал, – она указала на Ростовцева. Показал мне фотографию… Я обрадовалась сначала, подумала, что уже без меня уже все расследовали. Представь, как я офигела, когда узнала, что я не первая такая несчастная, и кем работает этот человек.

– Тебе нужно быть под защитой! – воскликнула я.

– Я ей то же самое говорил…

– А я не знаю, где есть теперь безопасное место! – перебила Точилина. – Кому вообще можно доверять? Вот вам я точно могу доверять.

– И какой у вас план? – спросила я.

– Передам тебя под охрану, а Аню надежно спрячу. Может, это и неплохо, что она как бы «пропала».

Я не понимала.

– Почему?

– Подумай, Лиза. В пятницу выйдет твоя статья, а в субботу по местным пабликам пойдет слух о том, как органы упустили самого главного свидетеля и что убийца в розыске и еще не пойман. Я анонимно солью пару интересных подробностей из внутренней кухни для достоверности и перчинки. Да мы можем весь Энск на уши поставить! Обосравшиеся следаки будут землю носом рыть аж до вечной мерзлоты. А мы переждем бурю в стороне.

– И куда ты ее отвезешь?

– Есть кое-какое местечко, километров пятьдесят от города. Небольшой загородный дом. Со мной никак не связан, вычислить невозможно, даже если есть доступ к данным. А у Родионова его и нет. Место глухое. По-моему, там сейчас вообще людей нет.

– Лиза, давай со мной, – внезапно предложила Анна. – Подумай, это сейчас самое безопасное. Как я поняла, твою семью защитят. Ты должна подумать о себе.

– Я не уверен насчет того, что это самый безопасный вариант, – сказал Ростовцев.

– А я уверена. Сам посуди, куда они будут ее прятать? Каким образом будут охранять? У нее будет пять профессиональных охранников в непосредственной близости, или дежурный офицер с пузом?

– Это не так работает, Аня.

– Вот именно, я не знаю, как это работает. А Родионов прекрасно знает. Он уже трахнул систему, когда резал женщин и сам себя разыскивал. Нельзя недооценивать его как специалиста.

То, что она говорила, звучало хоть и авантюрно, но логично. Бежать из-под охраны было, конечно, нехорошо. Но, с другой стороны, никакими обязательствами меня не связали – я не давала подписки.

– Мне нельзя надолго задерживаться с вами, – сказал Дима. – Метнусь туда и обратно. Если я не вернусь в город быстро, меня свяжут с пропажей Ани. Так что решать надо прямо сейчас.

Я не любила что-то решать под давлением. Но нашла компромисс.

– Вечером сможешь приехать? – спросила я.

– Не факт… Но ночью или рано утром – точно.

– Хорошо. Тогда вези меня вместе с Аней. Я сегодня побуду с ней, а завтра решу, как быть дальше.

Мы помчались прочь из города. Когда серые панельные многоэтажки остались позади, я вздохнула с облегчением. Мне казалось, что среди бетонно-асфальтной серости всюду пряталась опасность.

Проезд мимо частного сектора вызвал уже другие эмоции, по сердцу резануло душевной болью. Я жила здесь когда-то. В лучший период моей жизни, счастливой молодой женой и любящей матерью. Дети были любимы и сейчас, по-прежнему, но без мужа все было не то.

Пусто.

Я попыталась отвлечься от грустных мыслей и сразу пришла к тревожным.

Дима вцепился в руль побелевшими пальцами и практически не отводил взгляд от зеркала заднего вида.

– Что случилось? – испуганно прошептала я.

– Серый «рено» едет за нами на отдалении, от самого города. Я пытался чуть ускориться или замедлиться, но он держит дистанцию. Иногда отстает, но всегда нагоняет.

Ростовцев наклонился в мою сторону и полез в бардачок. Моему изумленному взору предстал самый настоящий пистолет. Дима взволнованно сказал:

– Скоро нужный поворот, так что дальше тянуть нельзя. Делаем так. Я включаю «аварийку» и останавливаюсь на обочине. Вы наклоняете голову, чтобы не посекло стеклом. Возможно, он тоже будет по нам стрелять. Готовы?

К этому невозможно было подготовиться. Аня протянула руку между сидениями и крепко сжала мою ладонь.

– Держись, Лиза. Ты справилась с этим однажды, справишься и теперь, – сказала она.

Я неуверенно кивнула.

– Давай, – сказала Точилина, и мы наклонились вниз.

Ростовцев медленно остановил машину. Ритмично цокала аварийка. Я слышала, как издалека приближается равномерно гудящий звук мотора. Краем глаза я заметила, что Дима направил пистолет в дверь, намереваясь при необходимости начать стрелять через нее…

Звук снаружи достиг своего максимального уровня и тут же стал затихать – машина проехала мимо. Ростовцев расслабленно выдохнул.

– Все чисто. Ложная тревога, – с облегчением сказал он.

Свернув с шоссе, минут через пять он привез в неприметную деревню, затерянную среди лесопосадок. Дом, в котором мы должны были разместиться, оказался довольно большим – лучше, чем я ожидала. Две комнаты, кухня и спальня на втором этаже.

– Простите, что не могу разместить с комфортом, дом не подготовлен для гостей, – неуместно извинился Дима. – И простите, что должен оставить. Вырвусь, когда будет возможность. Холодильник пуст, сюда давно никто не приезжал. Но в ящике есть консервы. Электричество… – он щелкнул выключателем, и в домике загорелся свет, – …к счастью, есть. Разогреете на плите, она электрическая.

– Дима, оставь нам телефон, на всякий случай, – сказала Анна.

– Я предусмотрел.

Ростовцев достал из кармана телефон и отдал ей.

– Это не мой, так что отслеживать его не будут. Мой номер занесен в контакты.

– И еще… – Аня несколько неуверенно смутилась, – было бы хорошо получить твой пистолет.

– Уверена? – деловито спросил Дима. – Ты знаешь, как пользоваться?

Очевидно, он считал эту просьбу вполне разумной, но опасался доверять оружие человеку, который не умеет стрелять.

– Знаю. Всегда обращайся с оружием, как будто оно заряжено, не держи палец на спусковом крючке, если не собираешься выстрелить и никогда не направляй ствол на то, что не хочешь уничтожить, – Аня оттарабанила какие-то неизвестные мне правила, очевидно, старательно выученные наизусть. – Это семнадцатый «глок». Могу стрелять, могу перезарядить, могу даже неполную разборку.

– Ничего себе, – уважительно пробормотал Дима. – Откуда ты все это знаешь?

– Бывший муж был завсегдатаем стрелкового клуба. И меня пристрастил.

Ростовцев вышел, но вскоре вернулся с оружием и передал его Точилиной.

– Все должно быть хорошо, – сказал он. – Когда вернусь, сообщу вам новости. Отдыхайте. Обе. Ты не спала всю ночь, а ты только после комы. Удивляюсь, как ты на ногах держишься, – Ростовцев обратился к Ане. – Еще и бегать умудряешься.

– Я спортивная. Все, давай, удачи!

Мы тепло попрощались с Димой и остались одни.

Аня чем-то она напомнила мне Лену… Пожалуй, эта девушка вполне может стать моей хорошей подругой, подумала я. Девушка… Все никак не могу привыкнуть, что Анна на самом деле практически моего возраста.

– Как тебе удается так потрясающе выглядеть? – спросила я.

Я должна была это узнать.

– Не думаю, что я сейчас выгляжу потрясающе, – с улыбкой ответила она. – После месяца на койке… – Аня внезапно осеклась и прошептала: – Боже, они же мне зубы не чистили…

Она пулей побежала на второй этаж, в ванную комнату. Оттуда удовлетворенно крикнула:

– Лиза, тут водопровод есть! – и через несколько секунд добавила восторженным тоном: – и бойлер! Лиза, я душ приму!

У нашего убежища была интересная планировка. Дверь с улицы вела в гостиную-кухню, из которой можно было попасть на второй этаж, где находились спальные комнаты. Напротив входа в главную комнату стояло напольное зеркало на подставке. Видимо, чтобы бросить на себя последний взгляд перед выходом наружу. Никакого камина или печки. В подвале дома располагался котел, а рядом с диваном – радиатор отопления. Сейчас он не работал, но в запасе имелся другой вариант – электронагреватель. Я незамедлительно включила его, и вскоре теплый воздух поплыл по комнате, так что я сняла верхнюю одежду и сложила в шкаф.

– Ничего особенного в моей внешности нет, – скромно сказала Анна, когда спустилась вниз. – Просто уход за собой и спокойная, размеренная жизнь. С мужем в разводе, детей нет.

– Да уж, – ухмыльнулась я. – Детки ускоряют старение.

– Сколько у тебя, – спросила Аня?

– Пятеро.

– Сколько?!

Никогда не привыкну к этим восторгам. Почти все люди так удивляются, как будто это что-то из ряда вон. Хотя по нашей жизни это, пожалуй, действительно так.

– И сколько тебе лет, что ты так много успела?

– Сорок, – чуть соврала я.

– Лиза, и ты спрашиваешь меня о внешности?! Это ты потрясающе выглядишь, с таким-то количеством детей!

Мы с Аней быстро нашли общий язык. Даже удивительно. Оказалось, что мы довольно похожи. Мне всегда нравились сильные и самостоятельные женщины, и Точилина определенно была такой. А еще общительной и даже веселой, несмотря на наше тяжелое положение. Как же сильно она располагала к себе… Толком даже трудно объяснить, чем. Мы с ней словно думали в унисон – я не успевала развить какую-то свою мысль, как ее подхватывала Аня, в точности, как сделала бы я. Просто потрясающе. Я еще никогда не встречала столь понимающего и обаятельного человека.

Через два часа вода в бойлере нагрелась, и Аня ушла мыться. Я машинально оглянулась в поисках телефона. Посмотреть новости. Найти его не вышло, видимо, Аня положила его в какой-нибудь ящик. Я не стала беспокоить ее этим вопросом и махнула рукой. Обойдусь без телефона как-нибудь. И так уже развилась привычка смотреть в него каждую свободную минуту. Зачем мне сейчас новости? В итоге я даже радио включать не стала, которое в комнате было.

Постаралась ни о чем не думать, и перейти от режима тревожного напряжения к спокойному расслаблению – насколько это было возможно. Не получалось, несмотря на то, что я чувствовала себя в безопасности.

Вскоре Точилина спустилась вниз, на ходу вытирая свои шикарные волосы полотенцем.

– К сожалению, нет возможности сменить этот дурацкий спортивный костюм, – сказала она.

– И не нужно. Он тебе идет.

Ощущение было, как будто разговариваю со старой подругой. Я почти не знала эту женщину, но она удивительно располагала к себе. Мы сели вдвоем на диван и продолжили наш разговор, который постепенно зашел о личном. Анна был довольно откровенна. Я узнала, что достигнув определенных профессиональных высот, она упустила нужный момент, чтобы завести детей. «Это был мой выбор», так она сказала, печально принимая ответственность за свое решение. Муж предпочел уйти к другой женщине, которая была больше нацелена на материнство.

– Жалею об этом, – с горькой улыбкой сказала она. – Карьеру можно делать в любом возрасте, в отличие от детей.

Я кивнула, удовлетворенно отметив, что когда-то я сделала правильный выбор.

– Слушай, насколько вы близки с Димой? – внезапно спросила Аня.

– Интересуешься? – улыбнулась я. – Не претендую, можешь забирать.

– Я пока еще не решила, мы только вчера первый раз увиделись. Решила узнать о нем поподробней. Не хочу быть наивной дурочкой, которая вешается на шею своему спасителю.

– Ань, я знакома с ним с понедельника. Ну, еще созванивались до этого, договаривались о приезде. Так что мы почти незнакомы.

– Удивительно. Он говорил о тебе вчера. Совсем немного, времени почти не было. Но мне все равно показалось, что он заинтересован тобой.

Всегда приятно слышать, что тобой заинтересованы.

– Говоря честно, интерес есть и даже был озвучен. Он пригласил меня на свидание. Еще до того, как все закрутилось.

– Считай, почти сразу, как познакомились, – отметила Аня. – А ты что?

– Ответила вежливым отказом.

– Он тебе не понравился?

– Да нет. Дима оставил неплохое впечатление. Несколько самоуверен, но для мужчины это нормально.

– Но ты все равно уступаешь его мне. Почему?

– Это личное, – тихо ответила я. Аня понимающе кивнула, бросив взгляд в сторону моего когда-то обручального, а теперь вдовьего кольца.

– Давно погиб? – спросила она.

– Пять лет.

– Немало… И ты все еще ему верна. Настоящая любовь, да?

– Самая настоящая, Аня, – ответила я серьезно.

Моя собеседница чуть раскинула руки, предлагая обняться. Я приняла эту бессловесную просьбу и подалась навстречу.

Но вместо объятий мне в лицо резко прилетел ее кулак, и удар этот был настолько сильным, что сознание выключилось еще до того, как я успела почувствовать боль.

VIII

Мне с трудом удается очнуться, но, к сожалению, это происходит не в домике Ростовцева. Мне неясно, почему состояние отсутствия сознания перетекло в осознанный сон. С другой стороны, столь жуткого жизненного опыта у меня пока и не было.

Я пытаюсь вернуться в свое тело, но у меня ничего не получается. При попытке сконцентрироваться на пробуждении мысли расплываются и тонут в где-то в пустоте. Словно меня отключили от системы контроля собственным телом. Ничего не могу поделать.

Чтобы успокоиться, я смотрю в черное небо, и оттуда начинают медленно падать крупные редкие снежинки. Бриллиантовая россыпь звезд заманчиво мерцает сквозь бесконечность космического пространства. Мне приходит мысль слетать когда-нибудь в космос во время сна. И тут же холодом приходит осознание: «когда-нибудь» может уже не наступить. Возможно, я уже не смогу с этим ничего поделать. Я рывком сажусь и оглядываюсь.

Хотя я сижу в снегу, мне совершенно не холодно. Возможно, спасает одежда – я почему-то одета в мешковатый ватник времен Великой Отечественной. На голове – ушанка с красной звездой, на ногах – валенки, руки – в серых вязаных варежках, на груди – ППШ на ремне. В высшей степени неожиданный образ.

– Собираешься дать отпор настоящему злу? – до меня доносится иронично-печальный голос, который я ни с чем не перепутаю. Мне нужна помощь… надеюсь, Максим сможет ее оказать.

Он сидит напротив, и нас разделяет слабый костер. На нем нет военной формы, он одет в какой-то охотничий костюм, вроде бы это «горка». Макс подкидывает в огонь несколько небольших веток, которые пламя радостно съедает, чуть усиливая освещение. На лицо моего друга падает зловещий красный отсвет. Максим смотрит на меня с грустью.

– Хотела бы я иметь возможность дать отпор… – отвечаю я. – Я ошиблась, Макс. По-крупному, по-настоящему. Так ошибаются саперы.

– Ты в опасности? – встревоженно спрашивает он.

Я киваю.

– В смертельной. На самом деле, меня могут убить в любую секунду. Каждое слово может стать последним.

– Черт… Прости, Лиза. Я не могу тебе помочь, ты же понимаешь. Ты должна проснуться.

– Думаешь, я не пробовала? Я думаю, что могу быть в коме.

Макс отводит глаза и смотрит в землю. Говорит себе под нос:

– Ты рассматриваешь вариант отпустить.

Он не спрашивает. Он утверждает. Разумеется, он в курсе моих мыслей. Он – это я.

– Что? – я делаю вид, что не поняла.

– Ты слышала.

Я задумываюсь. Если рассуждать здраво, пробуждение может не принести мне радости. Возможно, я буду даже молить о смерти. Насколько ли велик шанс вырваться? Есть ли он вообще? Может, стоит раскрыть объятия окончательной тьме?

– Да пошла ты, Лиза!

Чему он возмущается?

– Делаешь вид, что забыла о детях. Что не мечтаешь о внуках. Будь честной сама с собой. Ты хочешь жить.

– Иногда я не знаю, Макс…

– Я знаю. Мою подругу не сломала даже смерть любимого человека. Борись! Пытайся снова! Изнутри своей головы ты точно ничего не сможешь сделать.

Я стараюсь, но ничего не выходит. Словно я застряла в этом черном зимнем лесу, сидя у затухающего огня. Я решаю узнать у Макса то, о чем он никогда не говорил при жизни. В свое время я построила кучу гипотез на этот счет. Интересно, какую из них я услышу в ответ.

– Помнишь, в девяносто девятом, ты говорил, что мог погибнуть?

Он кивает и одновременно возражает:

– Какое это имеет значение сейчас, спустя тринадцать лет?

Снова ошибается в счете. Как всегда.

– Я хочу знать, что тогда случилось. И как ты справился. Если я проснусь, попробую применить твой опыт.

Интересно, какие советы мне подкинет тульпа?

Он колеблется несколько секунд и говорит:

– Опасность была сосредоточена в одном человеке. Мне пришлось вступить с ним в схватку и убить его.

Я подсознательно боюсь этого признания. То, что мой друг – самый настоящий убийца, это один из моих самых больших страхов. Насилие мне омерзительно.

– Без этого можно было обойтись?

– Пожалуй. Но, оказавшись в стрессовой ситуации, я сделал несколько ошибочных шагов. Неправильно понял, что должен делать. Так что с какого-то момента это противостояние стало неизбежным.

Это звучит очень похоже на мой случай.

– Что ты испытал, когда убил человека?

– Спрашиваешь, потому что думаешь, что тебе придется поступить так же?

Киваю.

– Мне это понравилось, – говорит Максим, глядя мне в глаза.

Ничего себе откровения.

– Максим, я в это не верю. Этого не может быть. Я тебя знаю.

– Хорошо ли знаешь? Возможно, ты видишь только то, что хочешь видеть? Я знаю, что правильно и неправильно, знаю, что хорошо, а что плохо. Я всегда старался слушать голос разума и поступать по совести. У меня есть совесть. Но знаешь, подруга… сердцем я всегда тянулся к злу. Я считаю его притягательным, естественным, созвучным моей природе. Возбуждающим и радостным, дарящим чувством подлинной свободы и абсолютной власти. И хотя я отнял чужую жизнь по велению долга – как я его понимал, в этот момент я получил самое настоящее наслаждение.

Слышать подобное от лучшего друга предельно отвратительно. Настоящий Максим был совсем не таким. Тульпа продолжает:

– Мой опыт тебе не годится. Тебе даже Гитлера будет тяжело убить. Насколько плох человек, от которого исходит опасность?

– Это женщина. Возможно, в сговоре с ней действует еще кто-то. Точно не знаю. Но в любом случае – это очень плохие люди. Вроде Чикатило.